Феномен этнических диаспор

ФЕНОМЕН 

ЭТНИЧЕСКИХ 

ДИАСПОР

В.Д. ПОПКОВ

Москва
ИНФРА-М

2022

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК

ИНСТИТУТ СОЦИОЛОГИИ

МОНОГРАФИЯ

УДК 316.356.4(075.4)
ББК 60.54
 
П57

Попков В.Д.

П57  
Феномен этнических диаспор : монография / В.Д. Попков. — 

Москва : ИНФРА-М, 2022. — 276 с. — (Научная мысль). — DOI 
10.12737/990007.

ISBN 978-5-16-014560-0 (print)
ISBN 978-5-16-108239-3 (online)

Монография посвящена проблемам людей, оказавшихся в иной этниче
ской среде, вне своей родины. На основе развернутого обзора современной 
зарубежной и российской литературы автор подробно анализирует наиболее известные подходы к пониманию диаспоры и предлагает собственное 
осмысление данного явления. Работая в особой области — на стыке социологии, этнологии и политологии, — автор проводит сравнительный анализ 
диаспорных общин и оценивает перспективы их развития в российских 
регионах.

Социологам, этнологам, психологам, политологам, специалистам в об
ласти межэтнических взаимодействий.

Подготовка книги осуществлена при финансовой поддержке Фонда 

Джона Д. и Кэтрин Т. Макартуров.

УДК 316.356.4(075.4)

ББК 60.54

А в т о р :

Попков В.Д., доктор социологических наук, доктор философии 

(Берлинский технический университет), директор Института социальных исследований и аналитики

Р е ц е н з е н т ы:

Солдатова Г.В., доктор психологических наук, профессор, профес
сор кафедры психологии личности факультета психологии Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова, членкорреспондент Российской академии образования;

Мукомель В.И., доктор социологических наук, руководитель сек
тора изучения миграционных и интеграционных процессов, главный 
научный сотрудник Федерального научно-исследовательского социологического центра Российской академии наук

ISBN 978-5-16-014560-0 (print)
ISBN 978-5-16-108239-3 (online)
© Попков В.Д., 2020

Введение

По мере постепенного развертывания процессов глобализации, 
стирания границ, возникновения новых государств или образований союзов государств мы становимся свидетелями массовых 
перемещений населения. Эти перемещения совершаются во всех 
направлениях. Экономическое неравенство между регионами, политические катаклизмы, войны, голод — это только некоторые 
факторы, постоянно подпитывающие миграцию. В этом контексте транснациональные сообщества переселенцев, диаспоры 
и другие объединения мигрантов кажутся естественным результатом не только добровольных или вынужденных миграций людей, 
но также перемещений границ и капиталов по всему миру.
Во многих демократических государствах, в том числе 
и в России, этнические группы приобрели относительную свободу, 
чтобы самоорганизовываться и проводить политику культурной автономии, сохраняя свои культурные традиции и нравы в регионах 
нового поселения. Эта тенденция к культурному многообразию 
и культурному плюрализму предопределяет рост и укрепление этнических диаспор.
Что влекут за собой эти процессы? Многие специалисты склонны 
считать, что диаспоры способны бросить вызов современным государствам. Например, диаспоры часто подозреваются в «двойной лояльности», что может делать их членов «чужими» в глазах как властей региона исхода, так и региона поселения. Более того, вопрос 
о том, как совместить потенциальную возможность диаспор лоббировать интересы страны исхода с одновременным участием в процессах управления региона поселения часто вызывает беспокойство 
в принимающем обществе и является уже далеко не праздным.
Данные тенденции придают явлению диаспоры новую значимость и новое звучание, порождая целое проблемное поле для 
ученых и политиков. Например, в каких случаях следует «пускать 
во власть» или предоставлять особые привилегии диаспорам? 
Не приведет ли усиление диаспор к вытеснению коренного населения из определенных экономических ниш и потере социального 
статуса? Какого рода связи со страной исхода «позволительны» для 
диаспоры? Необходим ли новый подход к гражданству? и т.д.
В огромном количестве разнообразных дискуссий по этим 
и другим вопросам основное внимание исследователей сфокусировано на многочисленных аспектах данного явления, определяя 
интерес ученых и наполняя термин все новыми значениями. Очевидно, что термин диаспора становится ключевым. Однако это понятие до сих пор не имеет согласованного и четкого определения 

и может включать очень общие и многозначные толкования. Можно 
видеть, что его трактовка историками, социологами, этнологами, 
политологами, равно как и представителями других научных дисциплин и направлений, предполагает многообразие подходов к пониманию данного феномена, что обусловлено его многоуровневым 
характером. Поэтому тем более кажется удивительным, что до сих 
пор было сделано относительно немного шагов к тому, чтобы предложить обобщенный теоретический анализ этого явления и обозначить основные подходы и принципы к его исследованию.
Эта монография является попыткой исследовать аналитическую 
ценность некоторых известных подходов к трактовке феномена диаспоры и предложить авторское понимание этого явления. Ценность 
данного подхода в основном базируется на аналитической сфере его 
влияния, связанной с конкретной проблематикой изучения частей 
и элементов диаспоры. Концептуальная схема исследования диаспоры и, в частности, теоретическая модель диаспорной общины, 
вытекающая как ее логическое продолжение, представляет собой 
исследовательскую технологию, обозначающую направления поиска путей анализа диаспоры.
Работа состоит из трех разделов. В первом разделе (главы 1, 2, 3) 
изложены проблемные области дискуссий ведущих теоретиков диаспоры о сущности данного феномена. Раскрывается многообразие 
понятий исследуемого явления, и обозначаются главные направления дискуссий, ведущихся учеными в рамках исследуемой темы. 
Анализируются основные теоретические разработки, лежащие в основе понимания возникновения, формирования и сущности современных этнических рассеяний. На базе этих дискуссий в третьей 
главе предлагается авторский подход к пониманию диаспоры 
и очерчивается концептуальное поле для этносоциологического 
исследования диаспоры.
Во втором разделе, состоящем из двух глав (главы 5 и 6), приводятся основополагающие принципы и методы проведенных исследований. Дается обоснование выбора применяемых исследовательских техник, рассматриваются основные направления этносоциологического исследования. Здесь же представлены принципы 
формирования выборок, специфика проведения интервью и методы, специально разработанные для данного проекта. В пятой 
главе приводятся характеристики выборочных групп и анализируются возможные плоскости сравнения.
В третьем разделе (главы 7–13) делается попытка анализа этносоциальных процессов, происходящих в исследуемых группах, и выявления основных параметров формирования диаспорных общин. 
Острие анализа направлено на проблемы идентичности, а также 
на структуру и функции исследуемых диаспорных общин. Здесь 

же рассматриваются сети коммуникации общин и анализируется 
влияние диаспорных общин на индивида. Большое внимание уделяется анализу истории миграции членов исследуемых групп, а также 
их дальнейшим миграционным устремлениям. Исследуются основные цепочки миграции, обознаются наиболее типичные пути переезда в Россию и оцениваются перспективы дальнейшей миграции.
Понимание структуры, сетей связей, истории миграции, дальнейших миграционных намерений позволяет во многом увидеть 
возможные стратегии поведения членов диаспорных общин в новой 
культурной среде, а также объяснить роль и функции диаспорных 
общин в процессах взаимодействия членов исследуемых групп 
с принимающим населением. Акцент делается не только на выявлении актуальных проблемных точек взаимодействия в обществе 
поселения, но и на перспективах интеграции членов исследуемых 
групп в принимающем обществе.
Данная книга возникла как результат исследований, проведенных автором в различных городах и в разные годы. Отправной 
точкой послужил сравнительный проект, в котором исследовались 
группы армянских, азербайджанских и чеченских мигрантов в Калуге, а также польских, русских и турецких мигрантов в западной 
и восточной частях Берлина в 1995–1998 годах. Эта серия исследований стала возможной благодаря поддержке Немецкой службы 
академических обменов (DAAD) и Центра исследований антисемитизма Берлинского технического университета. Неоценимую 
помощь оказали мне господа Хельмут Штерн и Вольфганг Бенц, 
которые способствовали проведению проекта.
Основным содержательным ядром данной книги являются результаты исследований армянских, азербайджанских и афганских 
групп, проведенных автором при поддержке Фонда Джона Д. 
и Кэтрин К. Макартуров, а также УВКБ ООН по делам беженцев 
в 2000–2002 гг. в Москве и Калуге.
Большое значение для меня имели дискуссии и обсуждения 
различных глав и разделов монографии с коллегами Института 
социологии РАН, Мюнхенского университета им. Людвига Максимилиана, института этнологии университета Гамбурга. Особую 
признательность выражаю Светлане Аркадьевне Пистряковой, 
Вальтрауд Кокот, Клаусу Рот, Алоизу Мосмюллер, а также всем сотрудникам этих учреждений, принимавшим участие в обсуждении 
частей книги. Большую поддержку оказали мне Елена Ивановна 
Хачикян, Жанна Федоровна Столярская, Андреа Таубер, сотрудники московского представительства УВКБ ООН, специалисты 
«Экилибра-Солидарности», которым я благодарен за помощь в организации опросов, а также за дружескую и конструктивную критику моих текстов.

Сердечно благодарю за ценные замечания и консультации 
Надежду Михайловну Лебедеву и Наталью Львовну Пушкареву. 
Самую искреннюю признательность выражаю Леокадии Михайловне Дробижевой, внимание и советы которой имели для меня 
исключительную важность.
На всех этапах работы я всегда получал огромную поддержку 
от моей семьи, а также моих родителей, без понимания и помощи 
которых эта книга не была бы написана.

Раздел I
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ 
ОБЪЯСНЕНИЯ ФЕНОМЕНА ДИАСПОРЫ

Глава 1
К ВОПРОСУ О ДЕФИНИЦИИ ТЕРМИНА: 
«КЛАССИЧЕСКИЕ» И «СОВРЕМЕННЫЕ» 
ДИАСПОРЫ

1.1. К ПОНЯТИЮ «КЛАССИЧЕСКИХ» ДИАСПОР

Миграционные кризисы, за которыми следует распад или восстановление транснациональных сообществ, тесно связаны с формированием и развитием этнических диаспор. Из-за массовых движений 
населения значимость идентичности ставится под сомнение или 
вообще отрицается. Происходит трансформация понятий «родина», 
«этничность», «дом» из абстрактных концептов в явления повседневной реальности. Взаимодействие между страной исхода, страной 
поселения и диаспорой интерпретируется различными исследователями по-разному. Растущее влияние приобретают концепции, 
рассматривающие данные процессы в контексте глобализации. Последняя, по мнению некоторых ученых, описывающих будущие сценарии развития человечества, характеризуется постепенным исчезновением границ и активизацией свободных потоков товаров, людей 
и идей «в мире пересекающихся экономик, перекрещивающихся 
систем ценностей и фрагментарных идентичностей» (Rouse 1991: 8).
Исходя из нового глобального контекста, многие понятия нуждаются в переосмыслении и переформулировании, и среди них 
в первую очередь понятия транснационального пространства, сообщества мигрантов и диаспоры, В настоящее время область явлений, 
обозначаемых как «диаспора», заметно расширилась, а частота 
употребления этого термина существенно возросла. В связи с этим 
смысл, вкладываемый в слово «диаспора», значительно изменился. 
В какой-то мере подобное положение дел можно объяснить тем, 

что дискуссия о диаспоре ведется специалистами разных направлений и видов деятельности, среди которых не только этнологи, 
социологи, политики, но и люди так называемых свободных профессий — писатели, художники, журналисты. Можно констатировать, что «диаспора» стало попросту модным, расхожим словом, 
которое принято употреблять, когда речь идет об этнических 
группах (см. напр.: Dabag & Platt, 1993; Милитарев, 1999).
В итоге мы имеем бесконечное множество мнений о том, что понимать под диаспорой. Проблема такого разброса коренится, по-видимому, также в многогранности самого исследуемого понятия, которое требует более или менее отчетливой дефиниции, о чем рано 
или поздно придется договориться.
В самом деле, понятие «диаспора» используется как родственное 
для таких явлений, как этнические меньшинства, беженцы, трудовые мигранты и т.д. В конечном счете речь идет о любых группах 
мигрантов, то есть о людях, по тем или иным причинам оказавшихся вне страны своего происхождения. По сути, употребление 
термина «диаспора» явилось попыткой объединить все возможные 
процессы этнического размежевания. Это касается как «старых» 
этнических образований (так называемых исторических или классических диаспор), которые доминировали на протяжении веков 
и вполне естественно воспринимались как диаспоры, так и «новых» 
форм рассеяния, которые только стремятся к сохранению своей этнической обособленности и созданию собственных отличительных 
признаков.
К настоящему времени было предпринято сравнительно немного 
попыток теоретически осмыслить явление диаспоры. Причина, возможно, состоит в том, что сам термин никогда не был научно-нейтральным и употреблялся чаще всего с эмоционально-оценочным 
оттенком.
Даже относительно истории возникновения самого термина 
среди исследователей не наблюдается абсолютного единства, хотя 
следует отметить, что исторический аспект не вызывает столь значимых разногласий, как, например, вопрос о критериях диаспоральности. Прежде чем перейти к рассмотрению этих критериев, 
обратимся к первоначальной трактовке данного термина.
Для греков «diaspeirein» (разбрасывать, рассеивать) первоначально имело значение естественного процесса рассеивания семян. 
Известно, что позднее для описания разрушения городов и того, 
как из них изгоняется население, данный термин применялся 
Тацитом. Около 250 г. до н.э. в Септуагинте, греческом переводе 
Библии, термин «диаспора» использовался для обозначения рассеивания народов, а также как синоним наказания, рабского положения и тяжелой мучительной жизни. «И рассеет вас Господь 

по всем народам, и останетесь в малом числе между народами, к которым отведет вас Господь» (Втор. 4:27).
Некоторое время спустя после перевода Септуагинты термин 
начал употребляться в основном по отношению к крупным еврейским общинам, которые были хорошо известны в государстве 
Селевкидов и в Египте. Разрушение Иудеи и Храма римлянами 
и потеря евреями своей родины постепенно наполнили слово «диаспора» трагическим и болезненным смыслом. Со временем идея диаспоры приобрела устойчивые черты страдания, сопровождающего 
многие виды (не только еврейского) изгнания. Поэтому явление 
собственно еврейского рассеяния передается термином «галут» 
в значении «принуждение к переселению в наказание за грехи» 
(см. напр.: Tölölyan 1996; Милитарев 1999).
Таким образом, термин «диаспора» в его первоначальном виде 
описывал изгнание евреев с исторической родины и их разбросанность по многим странам, а также вытекающие отсюда угнетенность, упадок духа. Однако в дальнейшем диаспорой часто стали 
называть многие этнические группы, живущие в инокультурном 
окружении. Термин, таким образом, потерял свое первоначальное 
трагическое содержание.
Подавляющее большинство исследователей диаспоры признают, 
что само понятие опирается или даже выходит из модели еврейской 
диаспоры (см. напр.: Cohen, 1995: 6). У. Сафран называет евреев рассеяния идеальным типом диаспоры (Safran, 1999: 83). Х. Тололян 
(Tölölyan, 1996: 12), упоминая евреев, говорит о классической модели диаспоры. А. Ашкенази также пишет о евреях как о классической диаспоре, подчеркивая, что они жили в этом состоянии около 
2500 лет (Ashkenasi, 1993: 107).
Первородность еврейского рассеивания явно доминирует в работах и других теоретиков диаспоры, поэтому оно рассматривается 
чаще всего в качестве исторически сложившегося «идеального» 
прототипа, на основе которого делаются попытки классификации 
других подобных сообществ как соответствующих или несоответствующих критерию диаспоральности.
Кроме еврейской (и армянской) диаспор, между которыми некоторые исследователи находят очень много сходства, упоминается 
еще ряд этнических групп в рассеянии, которые, как евреи или армяне, также претендуют на то, чтобы называться классическими 
диаспорами. Например, по мнению Г. Шеффера (Sheff er, 1986: 13) 
и Х. Тололяна (Tölölyan, 1996: 3), к таким диаспорам можно отнести 
также греческое рассеяние. У. Сафран (Safran, 1991) говорит о цыганской, палестинской и кубинской диаспорах. М. Дабаг и К. Платт 
(Dabag & Platt, 1993: 130) относят к диаспоре и китайское рассеяние; 
для Р. Мариенстрас (Marienstras, 1989: 123) китайцы и цыгане также 

представляют типичные диаспоры, А. Ашкенази (1993) к китайцам 
добавляет в данном контексте и индийцев. Наконец, Э. Скиннер 
(Skinner, 1982: 17) вообще не упоминает армян и сравнивает еврейскую, африканскую, индийскую, китайскую и ирландскую диаспоры.
Таким образом, вопрос о том, какие модели считать «правильными», соответствующими термину «диаспора», остается открытым. Многие исследователи ритуально обращаются к еврейской диаспоре, хватаясь за нее, как за спасательный круг, поскольку 
еврейское рассеяние считается своего рода идеальным случаем диаспоры. Большинство вышеупомянутых этнических групп вне родины относят (с определенными допущениями) к так называемым 
«классическим» диаспорам на основании их существенного отличия от «новых», или «современных», рассеяний. В то же время, 
опираясь как раз на «еврейский» случай, можно найти достаточно 
много черт в этих «классических» диаспорах, которые, с точки 
зрения ряда авторов, не дают основания их так называть. Таким 
образом, еврейская диаспора становится если ли не единственным 
критерием, то, по крайней мере, «отправной точкой», по которой 
принято проверять все остальные народы рассеяния на предмет их 
соответствия термину «диаспора».
Несмотря на видимую привлекательность, такой подход кажется 
мне малопригодным для исследования миграционных сообществ, 
отличных от классических диаспор. Дело в том, что многие из них 
идентифицируют себя как диаспоры, мало задумываясь о том, насколько они соответствуют данному термину. Кроме того, в науке 
уже делались попытки разработать четкие критерии и дать более 
или менее ясное определение диаспоры на примере еврейского рассеяния, но, как известно, эти усилия ни к чему не привели. Сходства 
и различия между теми «диаспорами», которые аналитики ранее 
обозначали как «исторические» (они же «классические») и которые 
возникли в рамках полиэтничных государств, таких как Османская, 
Австро-Венгерская и Российская империи, и современными диаспорами, образовавшимися в Восточной и Западной Европе лишь 
в конце XIX или в XX в., еще только должны быть исследованы.
Основной вопрос заключается в том, существуют ли какие-нибудь качественные, ключевые различия между этими диаспорами, 
и если существуют, то какие теоретические выводы можно из этого 
извлечь. Опираясь на еврейский опыт, попытаемся проанализировать несколько наиболее известных концепций классической диаспоры.
У. Сафран (Safran, 1991: 83) выделяет шесть ее базовых характеристик:
1. Рассеивание из единого центра в две или более «периферийных» области или иностранных региона. Члены диаспоры или