Научные трансакции: сети и иерархии в общественных науках

Москва
ИНФРА-М
2022

НАУЧНЫЕ ТРАНСАКЦИИ 

СЕТИ И ИЕРАРХИИ 
В ОБЩЕСТВЕННЫХ НАУКАХ

МОНОГРАФИЯ

Под научной редакцией профессора, доктора политических 
и философских наук В.П. Макаренко

À.Í. ÎËÅÉÍÈÊ

Перевод с английского Анаит Акопян

Издается в рамках публикационной программы 
Центра политической концептологии 
Южного федерального университета.
Перевод выполнен благодаря гранту Университета «Мемориал»
Ньюфаундленда (Сент-Джонс, Канада)

Олейник А.Н.
О53 
 
Научные трансакции: сети и иерархии в общественных науках : 
монография / А.Н. Олейник ; пер. с англ. А. Акопян ; под науч. ред. 
В.П. Макаренко. — Москва : ИНФРА-М, 2022. — 300 с. — (Научная мысль). — DOI 10.12737/monography_5bc467f9c006b8.31611531.

ISBN 978-5-16-014639-3 (print)
ISBN 978-5-16-107138-0 (online)

Как устроена научная «кухня»? Именно этому вопросу посвящена монография. На примере ситуации в экономических и ряде других общественных наук рассматривается и сопоставляется организация научных 
трансакций в Северной Америке и России. Показано, как ученые взаимодействуют с коллегами и студентами в непосредственной близости 
и с «обобщенным Другим», то есть с читателями их работ. Особое внимание уделено конфликтам интересов и их влиянию на процесс рецензирования и производительность научного труда.
Для студентов, аспирантов, преподавателей, ученых и научных сотрудников, а также всех интересующихся вопросами науковедения и организации научной деятельности.
УДК 001(075.4)
ББК 72

УДК 001(075.4)
ББК 72
 
О53

© Олейник А.Н., 2019 
© Макаренко В.П., послесловие, 2019
© Акопян А., перевод, 2019
ISBN 978-5-16-014639-3 (print)
ISBN 978-5-16-107138-0 (online)

Научные трансакции в сравнительной 
перспективе (предисловие к русскому 
изданию)1

Ученые достаточно редко изучают свою собственную среду, особенно не ретроспективно, а в режиме реального времени. А исследовать здесь есть что. Институциональная экономика ставит вопрос 
о влиянии институтов на функционирование экономики и, следовательно, эффективность использования наличествующих ресурсов 
[Норт 1997]. Почему бы не задать аналогичный вопрос в отношении 
науки: как институты науки влияют на исследовательскую деятельность и результативность труда ученых? Данная книга представляет 
собой попытку сделать некоторые шаги в данном направлении, 
не претендуя при этом на нахождение окончательных ответов и тем 
более готовых решений.
В качестве единицы анализа в институциональной теории научной среды предлагается использовать трансакцию. Это вполне 
согласуется с традициями институционального анализа. Джон 
Коммонс определял трансакцию как «две воли, воздействующие 
друг на друга» [Коммонс 2011. С. 93]. Сравнивая различные подходы в экономических науках, Георгий Клейнер перечисляет используемые их сторонниками единицы анализа: «В отличие от неоклассической теории, где в качестве основной единицы анализа 
выступает экономический агент, от институциональной теории, 
где основная единица анализа — трансакция, и от эволюционной 
теории, для которой такой единицей служит наследуемая рутина 
(в более общем смысле — укоренившаяся тенденция), в системной 
экономике роль основной единицы анализа играет относительно 
автономная социально-экономическая система» [Клейнер 2015. 
C. 108–109].
Коммонс выделял три вида трансакций: сделки, рационирования и управления [Commons 1931. Р. 652]. Первые превалируют 
на рынке и предполагают исходное равенство переговорных по
1 
Это предисловие написано с использованием материалов доклада, сделанного 28.06.2017 на кафедре институциональной экономики Института экономики и финансов Государственного университета управления. Версия 
предисловия была первоначально опубликована в виде отдельной статьи 
в журнале «Вопросы экономики», № 9, 2018. Автор благодарен участникам 
обсуждения доклада за приглашение и сделанные ими комментарии, 
а также анонимному рецензенту журнала «Вопросы экономики» за конструктивное рецензирование.

зиций сторон. Во втором случае одна из сторон, например плановый 
или регулирующий орган, обладает большей властью, чем другая. 
Неравенство сторон характерно и для трансакций управления: 
в них участвуют, например, работающие в рамках организации начальник и подчиненный. Как будет показано ниже, в науке присутствуют все три выделенных Коммонсом вида трансакций. В их 
рамках обмениваются не права, как в случае трансакций на рынке, 
а идеи, рассматриваемые в качестве «вкладов» (соответствующий 
английский термин имеет еще меньше рыночных коннотаций: 
contribution) в развитие научного знания. В рамках научных трансакций встречаются, а зачастую сталкиваются [Латур 2013] идеи. 
Опубликованные манускрипты «становятся общими для всего 
мира» [Commons 1939. Р. 280], что исключает установление на них 
прав собственности в узком понимании этого термина, в отличие, 
например, от авторских прав1.
Помещение в центр анализа научной среды трансакций позволяет выявить те аспекты, которые связаны с взаимодействием 
ученых. Не их особенности мышления и индивидуальные действия, не наличные ресурсы, не культурные и прочие детерминанты, а именно процесс взаимодействия тогда представляет 
наибольший интерес. Здесь уместно следующее сравнение: Homo 
economicus самодостаточен и эгоистичен. Homo institutius, наоборот, 
является продуктом внешних факторов, прежде всего той среды, 
которой он сформирован и в которой ему приходится действовать 
[Клейнер 2001. C. 39]. Модель типичного французского ученого, 
описанная Пьером Бурдье [Bourdieu 1984] и названная им Homo 
academicus, служит примером такого детерминированного внешней 
средой субъекта. Метафора стрелочника, используемая в экономической социологии, представляет собой попытку «скрестить» две 
поведенческие модели. Институты сродни рельсам, которые задают общее направление действий, но само «движение по рельсам» 
осуществляется благодаря интересам людей [Swedberg 2003. P. 3]2. 
Трансакционный подход представляет собой иной вариант поиска 
компромисса между двумя моделями. Интересы изменяются в процессе взаимодействия, точнее, сопоставление и «взвешивание» 

1 
Статья 1225 четвертой части Гражданского кодекса РФ наделяет автора произведения, в том числе и научной работы, следующими правами: исключительным правом на произведение, правом авторства, правом автора на имя, 
правом на неприкосновенность произведения и правом на обнародование 
произведения.
2 
По направлению к этой идее эволюционировала и концепция Homo 
institutius. В ее более поздней версии предполагается, что институты сродни 
«дорожной карте», а само передвижение «на местности» продиктовано собственными интересами субъекта [Клейнер 2004. C. 40, 112–113].

интересов в ходе трансакций обусловливают их эволюцию. «Взвешивание» наблюдается в том случае, когда стороны трансакции 
обладают неравной властью (случай трансакций рационирования 
и управления): чем больше власть, тем больший «вес» приобретают 
интересы конкретной стороны [Coleman 1990. P. 53–54]. Интересы 
«на выходе» трансакции отличаются от тех, что были «на входе».
Из сказанного следует, что трансакционную теорию следует отнести к микроуровню анализа. Клейнер [2016. C. 130] выделяет пять 
уровней в анализе: нано (процедуры принятия индивидуальных 
решений), микро (базовые структуры: трансакции, организации), 
мезо (регионы), макро (страны) и мега (глобальные процессы). 
При этом трансакционный подход не исключает, а предполагает 
изучение влияния на трансакции процессов, разворачивающихся 
на других уровнях. Например, вопрос о том, как влияет на организацию трансакций институциональная среда на мезо-, макро- 
и мегауровне, вполне легитимен. Влияние на научные трансакции 
институциональной среды, складывающейся в отдельных странах 
(на макроуровне), будет в первом приближении рассмотрено 
в данном предисловии.
Риcунок 00.1 наглядным образом представляет идею пространства 
научных трансакций1. Пространство научных трансакций образовано 
взаимодействиями между ученым (У, он находится в его центре), его 
коллегами, то есть равными по статусу исследователями (К), авторами 
цитируемых ученым работ (А), читателями работ самого ученого (Ч), 
научным администратором, или начальником (Н), политиком (П) 
и студентом (С). Взаимодействия с К, А и Ч происходят в горизонтальной плоскости (β), ибо все эти субъекты обладают примерно 
равной властью, по крайней мере изначально. В этом смысле трансакции между ними сродни трансакциям сделки. Взаимодействия с Н, 
П и С происходят в вертикальной плоскости (α) ввиду неравной власти 
вовлеченных сторон и имеют ряд общих черт с трансакциями рационирования и управления. С другой стороны, взаимодействия ученого 
с К, С и Н предполагают преимущественно непосредственный контакт, тогда как трансакции с участием А и Ч опосредованы текстом, 
а с участием П — рядом посредников2, в том числе и Н.
Предисловие имеет следующую структуру. В первой части обсуждаются понятие институциональной среды науки и ее влияние 
на научные трансакции. Во второй части предлагается подробная 

1 
В этом смысле его можно рассматривать в качестве примера институциональной топографии [Клейнер 2004. C. 157], то есть наглядного описания 
взаимосвязей в институциональном пространстве.
2 
Коулман [Coleman 1990. P. 166–168] называет властные отношения 
с участием посредников «сложными», а самих посредников — наместниками, то есть представителями носителя власти на местах (lieutenants).

типология научных трансакций (например, между начальником 
и ученым) и рассматривается их специфика в различных институциональных средах. Наконец, в третьей части основное внимание 
уделено академической свободе как одной из предпосылок увеличения результативности труда ученого.

Риc. 00.1. Трансакции в научной среде

I. ИНСТИТУЦИОНАЛЬНАЯ СРЕДА НАУКИ

Согласно определению Дугласа Норта, превалирующие ценности, формальные и неформальные правила образуют институциональную среду. Институциональная среда задает «правила 
игры» на мезо- (в странах, где наблюдаются существенные различия между регионами) и макроуровне взаимодействий. Стимулы 
в человеческой деятельности производны от институциональной 
среды, которая задает границы выбора [Норт 1997]. Трансакционный подход позволяет уточнить, что влияние институциональной 
среды на индивида происходит не напрямую, а через организацию 
трансакций. Сходные трансакции, например между продавцом 
и покупателем, организованы по-разному в зависимости от специфики институциональной среды. Так, при высокой степени персонификации отношений личная репутация продавца, а не стандарты 
качества товара, лежит в основе элементарной сделки купли-продажи [North 1981. Р. 204].
Аналогичные соображения, предположительно, действуют и в отношении научных трансакций. Перечисленные выше научные трансакции принимают разную форму в зависимости от того, в какой 

именно научной среде они осуществляются. Например, от принятых 
в конкретной научной среде принципов будет зависеть специфика 
взаимодействий ученого и читателя. В частности, будут ли трансакции между ними опосредованы помимо собственно текста научного сообщения рецензентами, редакторами, деньгами и прочим?
Задача описания всех возможных вариаций институциональной 
среды науки выходит далеко за рамки настоящей книги. Для 
ее решения потребовались бы коллективные усилия и большой 
объем текста. Так, обзор исторической эволюции научной среды 
науки только десяти стран (Англии, Франции, Германии, Италии, 
Бельгии, Австрии, США, Японии, Китая и России/СССР) потребовал участия 13 специалистов и занял более 1000 страниц печатного текста [Колчинский 2003], и это при том, что в используемых 
здесь терминах акцент делался лишь на одном типе трансакций, 
«политик — ученый». Для ознакомления с основными принципами 
трансакционного анализа научной среды достаточно сравнить как 
минимум два варианта научной среды и показать их влияние на организацию трансакций. Собственно, именно это и сделано в книге. 
Здесь лишь суммируется и систематизируется сказанное ранее.
Выбор российского случая для сравнения продиктован потенциальной читательской аудиторией данной книги, которая состоит 
из российских ученых в области социологии, экономики и смежных 
общественных наук. К специфике институциональной среды 
науки, как, впрочем, и институциональной среды ряда других сфер 
деятельности здесь следует отнести превалирование трансакций 
в вертикальной плоскости  над трансакциями в горизонтальной 
плоскости , т.е. трансакций рационирования и управления над 
трансакциями сделки. Юрий Пивоваров называет такую среду властецентричной [Пивоваров 2006]. Иными словами, основные трансакции здесь происходят между сторонами, обладающими неравной 
властью. Сказанное Клейнером о соотношении в России других 
потенциально «горизонтальных» трансакций, рыночных и силового предпринимательства вполне применимо и для научной среды: 
«знаменитый пушкинский спор между денежным “златом” и институциональным “булатом” в России традиционно решался в пользу 
“силовых”, т.е. институциональных решений» [Клейнер 2004. C. 73].
Другой особенностью российской институциональной среды 
можно считать ее неоднородность: вариации на региональном 
(мезо-) уровне существенны, и в одном регионе вполне могут сохраняться элементы институциональной среды феодализма, например 
клиентелы [Афанасьев 2000], тогда как в других — «реального социализма» и становящегося капитализма [Клейнер 2008. C. 34]. Однако 
при всем региональном многообразии существенная роль трансакций в вертикальной плоскости  представляется своего рода кон

стантой, поэтому основное внимание будет уделено именно этому 
параметру институциональной среды российской науки.
Такая специфика российского случая сужает выбор случая для 
сравнения. Так, институциональная среда науки во Франции тоже 
достаточно иерархична [Bourdieu 1984], что делает этот пример 
менее удобным для сравнения. Напротив, институциональная среда 
науки в Северной Америке (США и Канада) характеризуется как 
раз превалированием трансакций в горизонтальной плоскости  
между равными по статусу учеными (peers), что и обусловливает ее 
выбор в качестве второго случая для сравнения.
Следует сразу же оговориться, что априорные допущения 
о предпочтительности той или иной институциональной среды сознательно не делаются. В следующем разделе сравнивается влияние 
двух типов институциональной среды на организацию научных 
трансакций, а затем, в третьем разделе, сопоставляются величина 
трансакционных издержек и степень академической свободы, 
которую они допускают. Ни одна из рассматриваемых институциональных сред не является идеальной. Скорее, как и в случае 
рынка, фирмы и отношенческой контрактации, речь идет о несовершенных альтернативах [Williamson 1991]. Только после такого 
сопоставления допустимо говорить о предпочтительности той или 
иной среды по результатам применения конкретного критерия, 
например, величины трансакционных издержек или степени допускаемой академической свободы. Однако, даже сравнив все возможные типы научной среды, весьма вероятно, что, как и в случае 
с политическими режимами, оптимального не найдется, а в лучшем 
случае будет выявлен «не самый плохой»1.

II. ТИПОЛОГИЯ НАУЧНЫХ ТРАНСАКЦИЙ

Согласно риc. 00.1 выделим шесть типов трансакций. Исходя 
из предположения, делаемого в рамках трансакционного подхода, 
они структурированы (организованы) по-разному, в зависимости 
от специфики институциональной среды, в которой они происходят.

1 
Здесь уместен парафраз слов Уинстона Черчилля, произнесенных 11.11.1947: 
«Демократия является худшей формой правления за исключением всех тех, 
которые пробовались время от времени». В качестве иллюстрации идеи 
о несовершенстве основных типов институциональной среды науки можно 
привести оценку Виктора Макаренко из рецензии на процитированный 
выше коллективный труд под редакцией Колчинского: «Современная наука 
есть воплощение колониально-имперских [в британской версии], революционно-бюрократических (техноякобинских) [во французской версии] 
и самодержавно-бюрократических интересов [в российско-советской 
версии] и амбиций власти и ученых» [Макаренко 2004. C. 229].

II.1. Взаимодействия между ученым и политиком
Под политиком здесь понимается наделенное политической 
властью лицо. На первый взгляд, ученый имеет не больше поводов 
для взаимодействий с политиком, чем любой другой гражданин, 
например, отдавая свой голос на выборах. Однако это не так. Интенсивность трансакций данного типа зависит от степени «сложности» общества, а точнее — от того, насколько отделена наука 
от политики. В немодерных обществах границы между сферами 
деятельности — политикой, религией, наукой, экономикой, средствами массовой информации — отсутствуют или носят условный 
характер. Наоборот, одним из признаков модерности как раз считают наличие таких границ и, соответственно, различие правил 
игры в сферах деятельности [Walzer 1983]. Таким образом, требуется установить степень «прозрачности» границ между политикой 
и наукой в российском и североамериканском случае.
Начнем с академических структур. The American Academy of Arts 
and Sciences и the Royal Society of Canada можно сравнить с клубами. Они организационно независимы от правительства. Степень 
автономии Российской Академии Наук значительно меньше. Согласно Федеральному закону от 29.07.2017 №219-ФЗ «О внесении 
изменений в Федеральный закон “О Российской академии наук, 
реорганизации государственных академий наук и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации”», кандидаты на должность президента РАН проходят согласование в правительстве РФ, а получившего большинство голосов 
на общем собрании РАН утверждает в должности президент РФ.
Еще один критерий сравнения степени прозрачности границ 
между наукой и политикой заключается в том, насколько зависят 
ученые от правительства финансово. Фундаментальные исследования финансируются правительством во всех странах. Этот факт 
позволяет Виктору Макаренко говорить о денежной зависимости 
от власти как решающем факторе ее признания учеными [Макаренко 2007. C. 87]. Однако ослабить эту зависимость возможно 
с помощью института целевого капитала (endowment), полученного научной организацией на свое развитие от государственных 
и негосударственных спонсоров (см. раздел I.3 главы 4). Целевой 
капитал относится как к мезо- (научная организация в целом), так 
и к микро- (создаваемые для поддержки конкретного ученого и/
или проектов именные кафедры) уровню взаимодействий в науке. 
При условии автономного распоряжения учеными таким целевым 
фондом зависимость науки как от политики, так и от бизнеса удается сократить. Этот институт широко используется в Северной 
Америке, тогда как в России целевой капитал имеют лишь единичные научные организации.

II.2. Взаимодействия между ученым и научным администратором
Ученый и политик редко взаимодействуют напрямую, хотя и это 
встречается, например при присуждении государственных премий 
или почетных званий. Чаще эти отношения носят опосредованный 
характер. Макаренко рассматривает фигуру научного администратора 
в качестве ключевого посредника между наукой и властью [Макаренко 2007. C. 106]. Когда административная вертикаль (трансакции 
между ученым и начальником) к тому же встроена во властную вертикаль (трансакции между начальником и политиком), степень автономии в научной деятельности значительно сужается. Управление 
научной деятельностью политиком посредством установления политически мотивированных заданий (в терминах Коммонса, оно осуществляется в рамках трансакций рационирования), обеспеченных 
финансированием, дополняется микроменеджментом, осуществляемым научным администратором (трансакции управления).
Научные администраторы присутствуют как в североамериканском, так и в российском случае (как и в любом другом реально существующем варианте организации науки). Однако степень зависимости ученого от научного администратора в североамериканском 
случае значительно меньше. Меньшая зависимость от начальства 
достигается за счет института теньюра (tenure), или пожизненного 
найма после прохождения ученым испытательного срока. Этот срок 
обычно составляет от 4 до 8 лет. После получения ученым теньюра 
поводом для его увольнения могут быть только грубое нарушение 
профессиональной этики или финансовые трудности, с которыми 
столкнулась научная организация в целом. Конфликты или расхождения во взглядах на программу исследований с начальником 
легитимным поводом для увольнения не являются.
Институт теньюра работает только при наличии механизмов принуждения к исполнению (enforcement) контракта о пожизненном найме 
даже в том случае, когда этот контракт остается неполным, то есть все его 
условия детально не прописаны. Независимые профсоюзы научных работников и система коллективных договоров в этом смысле дополняют 
институт теньюра и наполняют его реальным содержанием. Без обеспечиваемого независимыми профсоюзами принуждения к исполнению контрактов теньюр остается ни к чему в действительности не обязывающим 
обещанием начальника. Учитывая, что в России пожизненный найм невозможен ввиду действующих законодательных норм1, а независимые 

1 
Статья 336.1 Трудового кодекса РФ разрешает заключение договоров на замещение 
должностей научных работников на неопределенный срок. Однако при этом в целях 
подтверждения соответствия работника занимаемой им должности научного работника 
(за исключением научных работников, трудовые договоры с которыми заключены 
на определенный срок) проводится аттестация в сроки, определяемые локальным нормативным актом, но не чаще одного раза в два года и не реже одного раза в пять лет.