Групповая преступность в местах лишения свободы: криминологические и уголовно-правовые аспекты

ФЕДЕРАЛЬНАЯ СЛУЖБА ИСПОЛНЕНИЯ НАКАЗАНИЙ
САМАРСКИЙ ЮРИДИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ

С. В. Расторопов, С. В. Бондаренко

ГРУППОВАЯ ПРЕСТУПНОСТЬ

В МЕСТАХ ЛИШЕНИЯ СВОБОДЫ: КРИМИНОЛОГИЧЕСКИЕ

И УГОЛОВНО-ПРАВОВЫЕ АСПЕКТЫ

Монография

Самара 2021

УДК 343
ББК 67.5
     Р24

Рассмотрена и одобрена на заседании научно-экспертного совета
Самарского юридического института ФСИН России, протокол № 1
от 04.02.2021.

Рецензенты:
Хлоповской
И. А. – начальник ФКУ КП-27 УФСИН России
по Самарской области, подполковник внутренней службы;
Усеев Р.  З. – доцент кафедры режима и охраны в уголовноисполнительной системе Самарского юридического института ФСИН России,
кандидат юридических наук, доцент, полковник внутренней службы.

Расторопов С. В., Бондаренко С. В.
Р24  Групповая преступность в местах лишения свободы: криминологические
и 
уголовно-правовые 
аспекты 
: 
монография 
/ 
С. 
В. 
Расторопов,
С. 
В. 
Бондаренко. 
– 
Самара: 
Самарский 
юридический 
институт
ФСИН России, 2021. – 153 с.
ISBN 978-5-91612-343-2

В монографии исследуются теоретические аспекты понятия и общественной
опасности групповой преступности в пенитенциарных учреждениях; предлагается
авторская 
система 
детерминант, 
обусловливающих 
существование 
групповой
преступности в пенитенциарных учреждениях; раскрывается криминологическая
характеристика 
личности 
участников 
преступной 
группы 
в 
пенитенциарных
учреждениях; выявляются особенности формирования и структурирования преступных
групп в пенитенциарных учреждениях; исследуются современные виды групповых
преступлений, совершаемых в пенитенциарных учреждениях; выявляются проблемы
внутриведомственного и межведомственного взаимодействия в сфере противодействия
групповой пенитенциарной преступности и предлагаются пути их решения;
приводится авторский комплекс мер по противодействию групповой пенитенциарной
преступности. Произведен комплексный анализ системы источников, судебной
практики, 
выявлены 
особенности 
правового 
регулирования 
противодействия
групповой 
пенитенциарной 
преступности, 
разработаны 
рекомендации
по совершенствованию законодательства.
Рекомендуется для научных и практических работников, аспирантов, студентов и
слушателей, 
обучающихся 
по 
юридическим 
специальностям 
(направлениям
подготовки), а также для всех тех, кто интересуется проблемами борьбы
с пенитенциарной преступностью.

УДК 343
ББК 67.5

ISBN 978-5-91612-343-2                 © Расторопов С. В., Бондаренко С. В., 2021
© Самарский юридический институт
ФСИН России, 2021

ПРЕДИСЛОВИЕ

Настоящая монография посвящена проблеме предупреждения групповой преступности в местах лишения свободы, которая находится на стыке
трех 
наук 
криминального 
цикла: 
уголовного 
права, 
уголовноисполнительного права и пенитенциарной криминологии. Каждая из них,
безусловно, имеет свой предмет исследования, свои цели и задачи теоретикоприкладного характера, однако основным фактом, лежащим в основе идеи
написания данной книги является достаточно аномальное явление в наших
пенитенциарных учреждениях – групповая преступность осужденных –
событие, по мнению обывателя, вообще невозможное в условиях отбывания
лишения свободы в настоящее время, с учетом наличия вооруженной охраны
со стороны государства, изоляции осужденных от основной массы правопослушных граждан, требований режима отбывания наказания, существенного
комплекса правоограничений, тем более в период весьма значительного сокращения общей численности «тюремного» населения страны.
По сравнению с 2000 г., когда в исправительных учреждениях отбывали лишение свободы 1 050 000 осужденных, к маю 2021 г. их численность сократилась до 478 000 осужденных. Данная ситуация стала закономерным
следствием проводимой в стране в последние годы политики либерализации
и гуманизации уголовной ответственности за совершенные преступления,
провозглашенной Президентом Российской Федерации В. В. Путиным и закрепленной в Концепции развития уголовно-исполнительной системы
Российской Федерации на период до 2020 г., а также принятой в этом году
Концепции развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации
на период до 2030 г.
Типичными формами такой гуманизации за обозначенный период
явились, как известно, декриминализация в УК РФ отдельных видов составов
преступлений, увеличение перечня оснований освобождения от уголовной
ответственности лиц, совершивших противоправные уголовно наказуемые
деяния, предусмотренных как Общей, так и Особенной частями УК РФ, введение в уголовный закон норм с административной преюдицией, отмена
нижнего предела санкций за целый ряд преступлений, появление «иной меры» уголовно-правового характера – судебного штрафа, не влекущего судимости и иных негативных правовых последствий совершенного преступления, обретение судом при вынесении обвинительного приговора возможности
изменения категории преступления (ч. 6 ст. 15 УК РФ), активное применение
наказаний среднего звена, не связанных с лишением или ограничением свободы, включая введение нового вида наказания – принудительных работ
(ст. 53.1 УК РФ) и т. п.
Таким образом, за 20-летний период удалось более чем в 2 раза сократить в стране количество осужденных, отбывающих лишение свободы, однако что касается структуры преступности, то здесь можно констатировать ряд
негативных тенденций и новых вызовов пенитенциарной системе, обществу
и государству. Иными словами, общее сокращение численности пенитенци

арного спецконтингента отнюдь не обезопасило исправительные учреждения
от факта появления в них групповой преступности.
Следует заметить, что уголовно-правовая борьба с преступностью
граждан в условиях мест лишения свободы, обеспечение неотвратимости
наказания за cовершенное общеcтвенно опаcное деяние во все времена имела
большое общепредупредительное значение, оказывала положительное влияние на формирование правосознания и правовой психологии оcужденных.
Как отмечали в свое время Э. Ф. Побегайло и В. П. Ревин, «надлежащее применение уголовно-правовых норм и институтов помогает удерживать
от преступлений лиц, которые в силу своей антисоциальной или асоциальной
направленности способны нарушить уголовно-правовой запрет»1. При этом
предупредительное воздействие уголовной ответственности и наказания выражается в психическом принуждении (устрашении), убеждении (воспитании) и лишении или ограничении физической возможности совершать
преступления2.
Хотя такая деятельность является реакцией на конкретное совершенное преступление, реакцией post factum, когда правоохраняемый интерес уже
нарушен (или подвергся нарушению), ее социальное назначение, по мнению
А. Б. Сахарова, в конечном счете состоит именно в предупреждении – частной и общей превенции преступлений3.
В самом деле, реализация уголовной ответственности - это особая
форма воздействия на криминогенные факторы личностного характера: дефекты нравственного и правового сознания конкретных индивидуумов
(прежде всего лиц, совершивших преступления) и отдельных социальных
групп. Воздействуя на индивидуальное и групповое сознание, уголовноправовые средства тем самым влияют и на общественное сознание в целом4,
дефекты которого, как известно, являются ближайшими, непосредственными
причинами криминального поведения5.
В юридической литературе неоднократно отмечалось, что совершение
преступлений в исправительных колониях является совершенно недопустимым с точки зрения стоящих перед ними задач и свидетельствует о серьезных
недостатках в исполнении уголовного наказания, криминогенном воздействии условий отбывания лишения свободы, неправильном применении специальных мер воздействия на осужденных и значительных просчетах в воспитательной работе со спецконтингентом6.

1 Побегайло Э. Ф., Ревин В. П. Уголовно-правовые средства предупреждения тяжких преступлений
против личности. – М., 1989. – С. 9.
2 См.: Шаргородский М. Д. Наказание, его цели и эффективность. – Л., 1973. – С. 40; Елеонский В. А.
Уголовное наказание и воспитание позитивной ответственности личности. – Рязань, 1979.
– С. 31–59.
3 Сахаров А. Б. Криминология и ее значение для профилактической деятельности органов внутренних дел. – М., 1985. – С. 5.
4 См.: Кудрявцев В. Н. Генезис преступления. Опыт криминологического моделирования. – М.,
1998. – С. 5–21.
5 Кудрявцев В. Н. Причины правонарушений. – М., 1976. – С. 224.
6 См.: Расторопов С. В., Рыбаков А. А. Контроль над лицами, условно-досрочно освобожденными
от отбывания наказания. – СПб., 2021. – С. 15–35.

В этой связи В. И. Гуськов правильно подчеркивал, что «хотя совершение преступлений в исправительно-трудовых учреждениях – сравнительно
редкое явление, оно представляет серьезную опасность для общества... Совершение преступлений осужденными подрывает авторитет государственных
органов в борьбе с преступностью, веру граждан в способность этих органов
оградить их от преступных посягательств»7. Поэтому следует, на наш взгляд,
согласиться с В. А. Елеонским, утверждающим, что «исполнение уголовного
наказания должно оказывать на осужденного такое воздействие, чтобы он не
совершил нового преступления. Цель специального предупреждения достигается в процессе исполнения лишения свободы прежде всего путем исправления осужденных»8. Тем самым гарантируется несовершение ими нового преступления как во время нахождения в исправительном учреждении, так и после освобождения от отбывания наказания.
Надо сказать, что существуют категории осужденных, для которых совершение преступлений и иных противоправных действий представляется, по
выражению В. М. Анисимкова, «характерным занятием», образом жизни9.
Для них существование угрозы наказания не является эффективным сдерживающим фактором преступного поведения10.
По нашему мнению, таких граждан отличают склонность к вспышкам
гнева, озлобленность, агрессивность. Привычной формой реакции на любую
обиду – реальную или выдуманную – является применение физической силы.
Многих индивидов данной категории характеризует болезненное  самолюбие,
стремление к самоутверждению, неуверенность в себе и тревожность, которые порождают стремление «отомстить всему миру», не выбирая для агрессии особых поводов11. Однако таковых в исправительных колониях находится
подавляющее меньшинство, и, следовательно, от большинства  осужденных
можно ожидать законопослушного поведения и соблюдения требований
режима отбывания наказания.
Изучение нами многолетней практики борьбы с преступностью в местах лишения свободы свидетельствует о том, что довольно значительное количество осужденных, совершивших те или иные преступления, по различным причинам не привлекаются к уголовной ответственности. Порой
это объясняется стремлением некоторых практических работников показать

7 Гуськов В. И. Профилактика рецидивной преступности, осуществляемая исправительнотрудовыми учреждениями. – Рязань, 1979. – С. 9.
8 Елеонский В. А. Лишение свободы как наказание, соединенное с исправительно-трудовым
воздействием. – Рязань, 1975. – С. 15.
9 Анисимков В. М. Антиобщественные традиции, обычаи и нормы поведения осужденных в местах
лишения свободы: исторический аспект. – М., 1990. – С. 3.
10 См.: Хохряков Г. Ф. Парадоксы тюрьмы. – М., 1991. – С. 9; Шурухнов Н. Г. Расследование преступлений, совершаемых осужденными в исправительно-трудовых учреждениях. – М., 1992.
– С. 72.
11 См.: Расторопов С. В., Брежнева К. В. Криминальная инкультурация в местах лишения свободы:
вопросы идеологического выбора // Вестник Самарского юридического института: научнопрактический журнал. – № 5 (41) / 2020. – С. 60–64.

в отчетах благополучное положение дел в борьбе с преступностью среди
осужденных12.
Сохранившаяся до сих пор, по словам сотрудников учреждений, порочная практика наложения на них дисциплинарных взысканий в связи с фактом совершения осужденными преступлений, в особенности тяжких, вынуждает их в некоторых случаях с «согласия» потерпевшего факт причинения какого-либо вреда здоровью граждан в исправительных колониях списывать на
счет несчастного случая или производственного травматизма. В подобных
случаях уголовное дело не возбуждается, так как в его производстве, попросту говоря, не находится заинтересованных лиц.
Мотивы сотрудников колонии при этом более чем убедительные: отсутствие дисциплинарных взысканий дает возможность продвижения по
службе, обеспечивает щадящий режим работы, позволяет получать премии и т. д.
Что же касается осужденных, пострадавших, например, от умышленного причинения тяжкого вреда здоровью в условиях исправительных колоний,
то они, как справедливо отмечали Г. Ф. Хохряков и Г. С. Саркисов, в большинстве своем, как и все граждане, внутренне убеждены в необходимости применения к насильственным преступникам мер уголовного воздействия, однако
такая уверенность потерпевших не стыкуется с жестокими и безжалостными
«законами» преступного мира, запрещающими осужденным обращаться к правоохранительным органам по части наказания виновников насилия, а предписывают решать возникающие проблемы на «тюремном разборе» с участием
«авторитета»13.
Думается, такой подход к оценке преступных действий осужденных
является не только не правильным, но и вредным, так как позволяет части
насильственных преступников избежать уголовной ответственности за свои
общественно опасные действия.
«Существуют веские доказательства того, – отмечала А. И. Долгова, –
что там, где не пресекают преступную деятельность, не разоблачают виновных и не применяют к ним предусмотренные уголовным законом меры, преступность растет, причем увеличивается число предумышленных деяний, в
преступности нарастает явление организованности и криминального профессионализма, происходит вовлечение в преступную деятельность новых лиц»14.
Прав был И. И. Карпец, отмечавший, что деятельность исправительных
колоний не может оцениваться только по количеству зарегистрированных
преступлений. По мнению автора, правоохранительные органы должны «отвечать» не за состояние (цифры) преступности как таковое, а за качество своей
работы15.

12 См.: Расторопов С. В. Борьба с умышленными тяжкими телесными повреждениями,
совершаемыми осужденными в исправительных учреждениях: монография. – Рязань, 1996.
– С. 4–7 и др.
13 См.: Хохряков Г. С., Саркисов Г. С. Преступления осужденных: причины и предупреждение.
– Ереван, 1988. – С. 175–197.
14 Долгова А. И. Преступность и общество. – М., 1992. – С. 10.
15 Карпец И. И. Преступность: иллюзии и реальность. – М., 1992. – С. 64, 286.

К сожалению, надо признать, что существующая ныне оценка деятельности администрации исправительных колоний, а также вышестоящих
управленческих звеньев по борьбе с преступностью в исправительных учреждениях осуществляется в основном по уровню и коэффициенту всей преступности и не позволяет объективно определить, кто лучше работал за
отчетный период.
По нашему мнению, не исключено, что за меньшими показателями коэффициента преступности среди осужденных может скрываться в целом неблагоприятная оперативная обстановка, выражающаяся в нарушении принципа неотвратимости наказания за фактически совершенные преступления,
переквалификации преступлений в дисциплинарные проступки, но учреждения с такими показателями числятся в ряду благополучных, что вряд ли следует признать нормальным. Таким образом, ведомственная целесообразность
идет в ущерб законности.
Особую тревогу вызывает сокрытие преступлений, совершенных
осужденными путем насилия над потерпевшим, так как указанные действия
являются наиболее дерзкими и грубыми посягательствами на важнейшие
объекты уголовно-правовой охраны – жизнь и здоровье граждан, а также разноплановая групповая преступность осужденных, которой присуща рецидивная повторность в будущем и повышенная степень общественной опасности.
Как прогнозировали некоторое время назад многие ведущие советские
и российские криминологи, традиционное для исправительных учреждений
систематическое ведомственное укрывательство преступлений, совершаемых
осужденными в местах лишения свободы, неизбежно должно было привести
к ряду негативных последствий, одним из которых является распространение
групповой преступности осужденных, что с начала 2000-х гг. стало свершившимся фактом, плотно вошедшим в пенитенциарную действительность
и укоренившимся в сознании осужденных.
Формирование норм криминальной среды происходило ускоренными
темпами аналогично формированию норм любой закрытой организации или
учреждения. Заметим, что общими для них являются устойчивая и
продолжительная 
деятельность, 
разграничение 
функций, 
построение
иерархической структуры, поддержание дисциплины, обеспечение мер
безопасности организации16.
При этом ролевой статус осужденных в исправительных колониях
определялся и определяется сейчас зачастую их физической силой,
агрессивностью, материальным благосостоянием, поддержкой извне и со
стороны администрации учреждения или криминальных «авторитетов»,
индивидуальными 
особенностями, 
умением 
избегать 
конфликтов,
регулировать межличностные отношения.

16 Подробнее об этом см., напр.: Дубягина О. П. Криминологическая характеристика норм, обычаев
и средств коммуникации криминальной среды: автореф. дис. … канд. юрид. наук. – М., 2008.
– С. 14.

Как представляется, у большинства заключенных постоянный страх за
собственную безопасность и естественный инстинкт самосохранения в
условиях казематного общежития «брали и берут верх» над какими-либо
внутренними позитивными принципами и убеждениями, отрицающими
неформальные 
«понятия». 
В 
результате 
постепенно 
исправительное
учреждение 
с 
подобным 
вектором 
направленности 
закономерно
превращается в типичную «фабрику преступности», содержащую в себе
целый комплекс инструментов негативного воздействия на осужденного,
препятствующих его ресоциализации при досрочном освобождении или
полном отбытии назначенного наказания.
В предлагаемой монографии авторы рассмотрели криминологическую
характеристику групповой преступности в пенитенциарных учреждениях на
современном этапе, остановились на особенностях формирования и структурирования преступных групп осужденных в процессе отбывания наказания,
выявили виды групповых преступлений, совершаемых спецконтингентом, а
также предложили некоторые меры, направленные на противодействие групповой преступности в местах лишения свободы.
Полагаем, что настоящая работа будет полезна широкому кругу лиц,
интересующихся проблемами предупреждения групповой пенитенциарной
преступности в местах лишения свободы как с профессиональной, так и с любительской точек зрения. Будем очень признательны за отзывы, пожелания
и критические замечания, сформировавшиеся в процессе прочтения
представленного научного труда.

С огромным уважением,
доктор юридических наук, профессор                       С. В. Расторопов
кандидат юридических наук                                       С. В. Бондаренко

ВВЕДЕНИЕ

Существенные изменения социально-политической и экономической
обстановки, происходящие в стране, в меньшей мере отразились на уголовноисполнительная системе, которая идеологически во многом сохранила тенденции советской пенитенциарной системы, ориентированной совсем на
другое общество.
Несмотря на последние преобразования в Федеральной службе исполнения наказаний, криминальная обстановка в пенитенциарных учреждениях
остается сложной, осужденные продолжают совершать преступления, в том
числе и групповые, которые представляют повышенную общественную опасность. Так, согласно статистическим данным17 в 2020 г. зарегистрировано
1184 преступление среди лиц, содержащихся в местах лишения свободы, анализ отчетов предыдущих лет18 показывает, что примерно 4 % из них совершены в группе. Цифра на первый взгляд небольшая, но ряд фактов, в том
числе официальная статистика19, свидетельствует о высокой латентности
данных преступлений. Так, в 2020 г. в местах лишения свободы изъято
2803,1 тыс. р., 1503,2 л алкогольных напитков промышленного производства,
42 601,418 г наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов,
66 355 единиц средств связи. Можно сделать вывод о том, что доставка таких
запрещенных предметов, как наркотики, средства мобильной связи, алкоголь
и деньги, в пенитенциарные учреждения и их незаконный оборот на режимной территории без наличия соучастников на свободе и предварительного
сговора с ними невозможны. Данные факты косвенно указывают на наличие
преступных групп, распространяющих свое влияние за пределы исправительных
учреждений.
Помимо этого в конце 2020 г. на профилактическом учете как лидеры и
активные участники группировок отрицательной направленности, а также
лица, оказывающие негативное влияние на других подозреваемых, обвиняемых и осужденных, состояло 1627 человек; как организующие и провоцирующие групповое противодействие законным требованиям администрации –
1870 человек.
Особое опасение вызывает 323 зарегистрированных факта применения
насилия в отношении персонала учреждений уголовно-исполнительной системы20.
Вместе со снижением численности спецконтингента продолжает ухудшаться его криминологическая характеристика. Увеличиваются темпы роста

17 Основные показатели деятельности уголовно-исполнительной системы (январь – декабрь 2020 г.) //
Информационно-аналитический сборник. – Тверь, 2021.
18 Отчет о состоянии преступности среди лиц, содержащихся в исправительных колониях, лечебных исправительных и лечебно-профилактических учреждениях УИС за 2017, 2018, 2019, 2020 г.
– форма 16-ИУ [Электронный ресурс] // StatAnalytic (дата обращения: 12.02.2021).
19 Основные показатели деятельности уголовно-исполнительной системы (январь – декабрь 2020 г.) //
Информационно-аналитический сборник. – Тверь, 2021.
20 Основные показатели деятельности уголовно-исполнительной системы (январь – декабрь 2020 г.) //
Информационно-аналитический сборник. – Тверь, 2021.

числа осужденных при особо опасном рецидиве преступлений. Более двух
третей осужденных отбывают наказание за совершение тяжких и особо тяжких преступлений, 2431 осужденных – за совершение преступлений террористического характера и экстремистской направленности; 3934 – осужденных
за бандитизм, организацию преступных сообществ или участие в них21; треть
осуждены второй раз, еще треть – третий раз и более. При этом не снижается
активность криминальных лидеров в местах лишения свободы и вне их, пытающихся распространять так называемые «воровские традиции», организовывать и координировать противоправные действия осужденных.
Исходя из анализа приведенных данных можно сделать вывод о росте
числа осужденных, обладающих устойчивой преступной направленностью.
Их присутствие в местах лишения свободы формирует негативную среду для
исправления других осужденных, способствует неповиновению администрации пенитенциарных учреждений и совершению групповых преступлений.
Из анализа отчетных данных Федеральной службы исполнения наказаний и правоприменительной практики следует вывод, что групповые пенитенциарные преступления носят зачастую организованный характер. Преступные группы действуют продолжительное время, сфера их влияния затрагивает все криминальные направления, сложившиеся в исправительном
учреждении, и выходит за пределы мест лишения свободы.
Важно отметить возникновение новых криминальных формирований,
например, целью которых является организация, осуществление, содействие
и пропаганда террористической и экстремистской деятельности. Так, в исправительных учреждениях содержится 452 осужденных за преступления экстремистской направленности и 1979 осужденных за преступления террористического характера22. Часть из них потенциально представляет угрозу установленному порядку отбывания наказания в исправительных учреждениях.
Таким образом, проблема групповой преступности в пенитенциарных
учреждениях, безусловно, актуальна и значима.
На протяжении долгого времени остаются дискуссионными вопросы
восприятия преступной организации как коллективного субъекта, разграничения групповой и организованной преступности, нет четкой оценки состояния групповой преступности по отношению к пенитенциарным учреждениям.
На сегодняшний день можно с уверенностью утверждать, что основная
работа по реализации мероприятий, направленных на реформирование исправительных учреждений, еще впереди. Тем самым представляется целесообразным исследовать криминологические и уголовно-правовые аспекты групповой пенитенциарной преступности.

21 Основные показатели деятельности уголовно-исполнительной системы (январь – декабрь 2020 г.) //
Информационно-аналитический сборник. – Тверь, 2021.
22 Основные показатели деятельности уголовно-исполнительной системы (январь – декабрь 2020 г.) //
Информационно-аналитический сборник. – Тверь, 2021.