Государственная деятельность и экономическая функция права: философско-правовое исследование

ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ 

И ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ФУНКЦИЯ 

ПРАВА

ФИЛОСОФСКО-ПРАВОВОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ

А.Г. ЧЕРНЯВСКИЙ

Москва 
ИНФРА-М 

2022

МОНОГРАФИЯ

УДК 340.114.3(075.4)
ББК 67.0
 
 Ч49

Чернявский А.Г.

Ч49  
Государственная деятельность и экономическая функция пра
ва: философско-правовое исследование : монография / А.Г. Чернявский. — Москва : ИНФРА-М, 2022. — 176 с. — (Научная мысль). — 
DOI 10.12737/1844179.

ISBN 978-5-16-017333-7 (print)
ISBN 978-5-16-109887-5 (online)

В монографии рассматривается актуальная и сложная проблема формы 

построения государства. Раскрываются общетеоретические аспекты понимания государства и государственной деятельности. Особое внимание 
уделяется целям и условиям развития государственной деятельности. Исследуется основополагающее значение экономической функции права как 
регулятора государственной деятельности в качестве одной из сфер народного хозяйства.

Для широкого круга читателей, интересующихся правовыми вопросами 

государственной деятельности. Может быть полезна студентам, аспирантам и преподавателям юридических вузов.

УДК 340.114.3(075.4) 

ББК 67.0

Р е ц е н з е н т ы:

Пашенцев Д.А., доктор юридических наук, профессор, заведующий 

отделом теории права и междисциплинарных исследований законодательства Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, заслуженный работник высшей школы Российской Федерации;

Никитин А.Н., доктор юридических наук, профессор, профессор 

кафедры военной администрации, административного и финансового 
права Военного университета имени князя Александра Невского Министерства обороны Российской Федерации

ISBN 978-5-16-017333-7 (print)
ISBN 978-5-16-109887-5 (online)
© Чернявский А.Г., 2022

Глава 1. 

ЗНАЧЕНИЕ КОМПЛЕКСНОГО ПОДХОДА 
К ИСПОЛЬЗОВАНИЮ ИССЛЕДОВАНИЙ 

И ТЕОРИЙ В РАЗЛИЧНЫХ ГУМАНИТАРНЫХ 

НАУКАХ, В УЧЕНИИ О ГОСУДАРСТВЕ, 

ОБЩЕСТВЕ И ПРАВЕ

§ 1. НЕРАЗРАБОТАННОСТЬ ВОПРОСА О ЦЕЛИ И ПРЕДМЕТАХ 

ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Закон и законодательство вполне можно рассматривать 

как диету и лекарство социального тела государства, которые, 
если их предписывает знающий врач, должны поддерживать 
его хорошее здоровье. Ведь здоровье государства — великая задача всего государственного и административного искусства!

Ни один вопрос не возбуждал более разнообразных и проти
воположных мнений, не вызывал более многочисленных философских теорий и научных исследований, как вопрос о государстве. 
В течение почти двух тысяч лет, начиная с творений Платона 
и Аристотеля и заканчивая самыми последними произведениями 
юридической и экономической литературы.

Первым крупным мыслителем о государстве можно считать гре
ческого философа Платона, жившего почти за четыре века до Рождества Христова. Но этот философ не дал определения сущности 
государства, а только утопию, или проект построения лучших форм 
государственного устройства, которые безусловно должны гарантировать благо населению. Признавая государство аналогичным строению человека, Платон лучшее устройство государства проводит 
по аналогии с человеком. Государство состоит из трех сословий: 
во главе его должен стоять ум или класс разумных философов, защищать государство должны люди воли и энергии — воины, обыденные дела жизни должны составлять принадлежность третьего 
сословия. Лучшая форма государственной жизни достижима 
только при разумных правителях; в силу этого Платон смотрит 
на законы только как на подходящее и терпимое средство замены 
плохих правителей. Для того чтобы два правящих класса — философы и воины — лучше занимались государственными делами, 
Платон для них советует коммунистический строй без семейного 
очага и собственности. Семья и собственность должны быть при

надлежностью только третьего класса — обыкновенных граждан. 
Само собой разумеется, что все подобные рассуждения нельзя принимать за определение природы государства. Это не больше, как 
документ проявления человеческой мысли.

Более положительный и научный характер имеют исследо
вания природы государства величайшим умом не только Греции, 
но и всего человечества Аристотелем. Он был в числе учеников Платона. Наблюдая и изучая жизнь государств — городов Греции, насчитывавших не более 20 тысяч граждан, Аристотель пришел к следующему определению: государство есть самодовлеющее общение 
граждан, ни в каком другом общении не нуждающееся и ни от кого 
другого не зависящее. Это определение несет в себе частные формы 
греческих государств и потому его нельзя признать за определение 
общего понятия государства. Аристотель по форме правления классифицирует государства на три группы: на монархии — правление 
одного, аристократии — правление немногих и республики — правление народа. При всех этих формах — государства могут быть 
хорошими, если правящие сферы заботятся об интересах всего 
населения, и плохими, если правление государством совершается 
в интересах части населения. Аристотель дает им и иные названия: 
монархию тогда называет тиранией, аристократию — олигархией 
и республику — демократией. По мнению Аристотеля, лучшая 
форма может быть достигнута правильной комбинацией этих трех 
форм управления. Между прочим, исследуя жизнь того времени 
Греции, Аристотель пришел к выводу, что лучшее правительство 
бывает у лучших подданных.

Быть может, специфической разницей между нашей совре
менной политикой по сравнению с древней является разница, существующая между сферой, приемами и способами действующего 
законодательства и характером и методами законодательства 
у классических народов. Законодательный корпус представителей 
является общим политическому миру, каким мы его знаем теперь, 
но никогда подобное собрание не приходило на ум политиков древности, греков или варваров. Всякий гражданин или принимал непосредственное участие в законодательстве, или вовсе не принимал 
никакого участия. Аристотель думал согласно этому, что не может 
существовать свободного государства с обширной территорией, где 
население слишком разбросано, чтобы сойтись вместе на собрание. 
Но то, что совсем не знали греки и римляне, германцам было известно издавна: представительство есть одно из самых обычных 
средств их самобытной политики, и от них именно получил его 
новый мир.

Также первоначальная американская колониальная история 

представляет два очень любопытных примера перехода непосред

ственного собрания в представительное. Первоначальное законодательное собрание Мерилэнда было непосредственным собранием 
всех свободных людей колонии; на следующее собрание было позволено некоторым прислать заместителей; и прежде чем окончательно 
утвердилось представительство, была налицо страшная аномалия 
корпуса частью представительного, частью непосредственного, так 
как каждый свободный мог явиться в собрание лично1. Другой 
пример имеет место в истории Род Айлэнда, граждане которого 
в течение некоторого времени настаивали на том, чтобы собираться 
в Ньюпорте в форме непосредственного собрания с тем, чтобы избирать лиц, долженствующих представить их в колониальном парламенте; таким образом они начинали сессию все вместе, а затем, 
говоря словами В. Фостера, позволяли законодательному собранию 
совершать путь одному на все остальное время2. Тем не менее 
только в новейшее время дана теория прав представителя. Всем 
народам политически сильным, верящим в себя и управляющим 
через самих себя, была свойственна сильная тенденция свести 
своих представителей к роли и функциям простых делегатов, обязанных действовать не по своему крайнему разумению, а согласно 
инструкциям своих избирателей. Более правильным мнением в последнее время, — хотя с разных точек зрения обсуждались права 
представителя, — является мнение объявить за представителем 
привилегию следовать своему собственному пониманию в политических вопросах и действовать скорее в качестве лица, облеченного 
доверием своих избирателей, снабженного всеми полной доверенности.

В представлении римских граждан государство являлось боже
ственным учреждением, в жертву которому обязательно должна 
была приноситься личная жизнь гражданина.

Средние века трактовали государство тоже как божественное 

учреждение, выражая свои мысли в категорических догматических формах, не допускавших сомнений. В этом были убеждены 
и властители, и подданные. С практической государственной точки 
зрения это положение представляло большую выгоду для проявления государственной силы.

Такое религиозно-догматическое представление о государстве, 

конечно, нельзя рассматривать как понимание его природы; подобный взгляд нужно считать только практической формулой для 
подданных, гарантирующей определенное их государственное поведение, выражающееся в безусловном повиновении предержащим 

1 
Doyle J.A. The English Colonies in America. New York: H. Holt and company, 
1889. I. P. 287–290.

2 
Forster W.E. Town government in Rhode Island. Baltimore: N. Murray, 1886. 
P. 26.

властям. Эта формула, унаследованная от Римской империи, была 
впоследствии видоизменена и освящена христианской религией. 
Римское католическое духовенство внедрило эту формулу в сознание населения Европы и создало почву для возникновения 
абсолютных государств. Возникновение таких государств из средневекового феодального хаоса нужно считать первым фактом прогресса политической жизни европейского населения. Но эта формула религиозно-догматического понимания государства пережила 
свое культурно-жизненное значение. На известном протяжении 
времени такое понимание государства населением Европы было 
необходимым, потому что являлось средством для прогрессивного 
движения жизни. Но жизнь населения непрерывно шла вперед, 
выдвигая новые задачи совместной и государственной жизни, 
и опередила формулу религиозно-догматического понимания государства. Эта формула, не объясняя сущности государства, являлась хорошим средством для построения государств абсолютного 
типа, т.е. являлась только политическим фактором. Поскольку 
при внешних и внутренних обстоятельствах жизни населения абсолютный тип построения государства был необходим, постольку 
и эта формула понимания государства была необходима. Но если 
обстоятельства жизни населения изменяются, то должны изменяться и формы построения государства и, следовательно, должны 
изменяться и средства построения — формулы того или иного 
понимания государства. В силу сказанного вообще старые формулы понимания государства из потребных с прогрессом жизни 
населения должны превратиться в непотребные. Но по закону 
инерции социальной структуры, о чем мы скажем позднее, смена 
этих формул всегда встретит сопротивление в правящих сферах, 
устроивших свою личную жизнь на старых формах государства. 
Так случилось и в Европе. Догматическая религиозная формула 
построения государства, с соответствующим этой формуле строением, была сломлена французской революцией. Но нужно помнить, 
что идейная подготовка для смены религиозно-догматического 
понимания государства началась в Европе гораздо раньше французской революции. Эту подготовку сделала политическая школа 
естественного права с договорной теорией природы государства. 
Договорной взгляд на природу государства был прямым антиподом 
свыше предустановленного религиозно-догматического понимания 
государства.

Человеческая мысль беспрерывно обращается к уяснению 

идеи государства. Образовался целый ряд так называемых государственных наук, которые рассматривают государственную деятельность как в общих ее основаниях, так и в отдельных частях. 
Несмотря на это, вопрос: что такое государство, в чем заключается 

его разумная роль и назначение, остается менее всего решенным 
и установившимся в государственно-правовых науках.

Если мы сравним замечательные государственные устройства, 

писал Вильгельм Гумбольдт, и мнения о них наиболее авторитетных 
философов и политиков, то нельзя не удивляться, как мало обработан и неудовлетворительно решаем вопрос, который, по-видимому, прежде всего должен был бы привлекать к себе внимание, — 
вопрос о том, какой цели служит весь государственный быт и какие 
пределы должны быть предоставлены его деятельности1.

Едва какой-либо вопрос имеет больше этого значения в обще
ственных науках и, несмотря на это, едва какой-либо из них можно 
признать наименее решенным, как этот же вопрос. Тысячи томов 
исписаны, старые принципы в сотый раз вылиты в новую форму 
и возвышены в великие открытия, тем не менее от его удовлетворительного разрешения мы так же далеко стоим, говорит Эотвос, 
как и тогда, как только впервые стали заниматься научным образом 
вопросом, как должно быть устроено государство, какова его сущность. В то время, как естественные науки в короткий период совершили гигантские успехи и не проходит почти ни одного года, 
чтобы в их области не делалось более или менее значительного открытия, — в государственных науках нам приходится возвращаться 
к тому же состоянию, из которого мы начали, к прежнему сомнению, 
которое становится еще тяжелее после стольких попыток и опытов.

Если для науки этот вопрос почти до настоящего времени 

оставался загадкой, то тем менее правильного его разрешения 
можно ожидать от самой жизни, которая идет ощупью, останавливаясь на всяком шагу, то возвращаясь назад, то снова начиная 
однажды пройденное ей поприще. На сцене истории мы постоянно 
видим, как одни народы сменяются другими. Каждый из них является с особыми формами, целями и условиями развития государственной деятельности: в каждом из них, чуть не с каждым 
веком, изменяются эти условия, цели и их пределы. Что такое государство? — спрашивает Рентш. Как не общепонятной кажется 
с первого взгляда сущность государства, говорит он, тем не менее 
ответ на этот вопрос очень не легок2. Сфера государственной деятельности то расширяется за счет общественной, то снова сужается; 
государственная власть то берется руководить всем, что только 
входит в народную жизнь, регламентирует промышленность, торговлю, посягает даже на умственную и религиозную сферу народной деятельности, то отказывается от всего этого и в принципе 

1 
Humboldt von W. Ideen zu einem Versuch, die Gränzen der Wirksamkeit des 
Staats zu bestimmen. Brеslau: Verlag von Eduard Trewendt, 1851. Einleitung. 
S. I–IX.

2 
Rentzsch H. Der Staat und die Volkswirtschaft. Mayer, Keel, 1863. Kapitel II.

думает даровать нации спасение от всех бед1. Но несмотря на этот 
бесконечный ряд попыток жизни разрешить сам собой вопрос 
о цели и назначении современного государства, наука до сих пор 
не смогла прийти хоть к сколько-нибудь удовлетворительному его 
разрешению.

Почти невероятная вещь, писал еще Лоренц Штейн, что госу
дарство в течение целых тысячелетий действует и работает, не будучи в состоянии отдать себе отчета в сущности и пределах своей 
деятельности2.

Современное человечество чувствует в своем государственном 

и общественном строе много ложного, не соответствующего нормальным условиям его природы, и силится найти выход из такого 
состояния. Едва ли когда-либо человечество видело в течении 
короткого времени разложение и зарождение столь многих общественных форм государств, как в наше время; и едва ли в какойлибо период истории возникло большее количество разных теорий, 
отрицающих все существующие формы общественного и государственного быта, как в наше время. При таком состоянии становится тем более настоятельно необходимым понять, что составляет то прочное и существенное в государственном быте и общественных явлениях и что мнимое, а иногда и навязываемое.

Если до настоящего времени ни жизнь, ни наука не могли дойти 

до удовлетворительного разрешения вопроса о сущности и назначении государства, то это происходило главным образом от того, 
что значение чисто общественных сфер жизни, в соединении с которыми только и может быть правильно оценена государственная 
жизнь, не установилось еще на более или менее твердых и рациональных основаниях. Все беспорядки в современных обществах 
имеют первой своей причиной неопределенность и противоречие 
господствующих мнений об основных принципах общества. Здесь 
мы видим отсутствие твердых оснований в оценке значения чисто 
общественных сфер жизни как причину неудовлетворительности 
решений вопроса о государстве.

Науки, бравшиеся за разрешение вопроса о государстве, прак
тически до настоящего времени рассматривали государственную 
жизнь вне ее органической связи со всей общественной жизнью. 
Хотя известно, что государство есть только один из органов общественного тела. Назначение же какой бы то ни было части всякого 

1 
Held von J. Staat und Gesellschaft vom Standpunkte der Geschichte der 
Menschheit und des Staats Mit besonderer Rucksicht auf die politischsocialen 
Fragen unserer Zeit von Joseph Held Grundanschauungen uber Staat und 
Gesellschaft. Leipzig: F.A. Brockhaus, 1861. I. S. 117–118.

2 
Stein L. Die Verwaltungslehre. 6 Theile. Stuttgart: Verlag J.G. Cotta’schen 
Buchhandlung, 1883. II. S. 8.

организма может быть понято только в связи с целым организмом, 
со всеми его функциями. Между тем как до настоящего времени 
этот общественный организм не был понят и оценен правильным 
образом в государственных науках. Могла ли быть после этого правильно понята и оценена какая-либо из его частей и при этом таких 
существенных, как государственная сфера?

Наука постоянно обходила вопрос об обществе, без которого 

природа и цель государства не может быть вполне раскрыта. Почти 
все внимание ее было обращено на отношения отдельного лица 
к государству, на определение их взаимных прав и обязанностей. 
Она как будто не хотела знать, что наряду с государством существуют другие, самостоятельные сферы, что каждая из них устроена 
более или менее своеобразно и имеет собственные законы, не зависящие от государства. Политические связи казались для нее единственными объединяющими узами, лежащими в основании народного быта. Она признавала только двоякие отношения: личные или 
гражданские и государственные или политические. Между представителями науки шел и идет горячий спор о формах правления, 
о происхождении власти, о границах свободы, но ни у кого из них 
не появлялось мысли исследовать саму организацию общества, 
те различные сферы, на которые оно распадается, и законы их взаимных отношений1. Редко встречаются в литературе сочинения, 
которые стремились бы уяснить значение в общественном организме различных сфер жизни, стоящих вне непосредственной цели 
государства. Чтобы попробовать разобраться в причинах такого 
состояния дел в государственно-правовых науках, на наш взгляд, 
нужно рассмотреть, как они формировались в ходе неоднозначного 
исторического процесса, т.е. в различных условиях и различными 
школами, не только правовыми, но политико-экономическими.

Следует обратить внимание, что и в литературе XVIII–XIX веков 

не было сочинений, которые стремились бы уяснить значение в общественном организме различных сфер жизни, стоящих вне непосредственной цели государства. Правда, со второй половины XVIII 
века и до самого появления органической школы государственного 
права встречаются у некоторых авторов целые сочинения, посвященные исключительно вопросу об обществе. Но слово «общество» 
или не имеет в них никакого определенного смысла, как, например, 
в произведениях Рейнгарда, Бухгольца и Броуна, или же вполне 
отождествляется с государством, как, например, у Дюроде-Юри, 
Кастела, Лаверни Пегилена и Сербати. Единственное исключение 
в этом случае представляет небольшое произведение А. Шлёцера, 
вышедшее в конце XVIII века под названием «Всеобщее госу
1 
Чернявский А.Г., Грудцына Л.Ю., Пашенцев Д.А. Государство. Гражданское 
общество. Право. М., 2017. Сер. Научная мысль. С. 17–21.

дарственное право»1. В нем он указывает некоторые из главных 
оснований учения об обществе под названием «метаполитики». 
Но это произведение было, как писал Роберт Моль, мимолетным 
метеором, не оставившим после себя никаких следов, никем не понятым и едва ли явно осознанным даже самим автором, ибо он 
нигде не развивает даже мыслей, высказанных им вскользь в этом 
произведении. Ясно, что он сам не предчувствовал того великого 
значения, какое впоследствии приобретет учение об обществе в государственных науках2.

Обращаясь к истории, следует привести как пример о недоста
точном внимании при новейших государственных переворотах 
во Франции к общественным основам народного быта, как причине, в том числе, их неудачного исхода. Очевиден факт влияния 
существовавших в XVII веке государственных теорий, которые 
стремились положить в основание государства новые начала, 
в надежде привести человечество к более счастливой будущности. 
Но как ни было велико их влияние на жизнь, какие великие перевороты ни были произведены ими в существовавшем до тех пор 
порядке вещей, их применение к жизни не принесло с собой обе щанного ими исцеления нациям. Это происходило именно от того, 
что в главных исходных точках зрения при определении природы 
и задачи государства они совершенно упускали из виду значение 
общества, его самостоятельные, независящие от государственной 
сферы начала. Монтескье, Руссо, энциклопедисты, также современные им великие публицисты и философы Германии и Англии 
не имели ни малейшего предчувствия значения общества в государственном быте. В их произведениях государственная наука 
оставалась на почве односторонней юриспруденции, как писал 
Вильгельм Киссельбах; она не достигла уяснения общественной натуры человека и условий, предписываемых общественной организации трудом и собственностью3. Французская революция лучше 
всего показала, куда может привести государственная мудрость, 
берущаяся организовать народный быт, без внимания к самостоятельному проявлению его общественных начал. Французская революция заслуживает порицания не за одни свои кровавые сцены. 
Кровь лилась везде, где только разнузданная физическая сила 
вступала в свои права. Худшая сторона великого насильственного 
переворота заключается в быстром разрыве со всем общественно
1 
Schlözer A.L. Allgemeine Staatsrecht und Verfassungslehre: Voran: Einleitung 
in alle Statswissenschaften. Encyclopädie derselben. Metapolitik. Göttingen: 
Vandenhoek und Ruprecht, 1793.

2 
Mohl von R. Die Geschichte und Literatur der Staatswissenschaften. Erster 
Band. Erlangen, 1855. S. 75, 148.

3 
Kisselbach W. Socialpolitische Studien. Stuttgart: Gotta’scher Verlag, 1862.