Лингвокультурология и лингвострановедение

Министерство науки и высшего образования Российской Федерации 

НОВОСИБИРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ТЕХНИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ 

 
 
 
 
 
 
С.Г. ПРОСКУРИН, А.В. ПРОСКУРИНА 
 
 
 
 
ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЯ  
И ЛИНГВОСТРАНОВЕДЕНИЕ 
 
 
Утверждено  
Редакционно-издательским советом университета  
в качестве учебного пособия 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
НОВОСИБИРСК 
2019 

ББК 81.006.3я73 
  П 824 
 
 
 
Рецензенты: 
д-р филол. наук, доцент, проф. кафедры иностранных языков  
и русской филологии СИБУПК А.И. Дьяков 
канд. филол. наук, доцент кафедры иностранных языков  
гуманитарного факультета НГТУ А.К. Тарабакина 
 
 
 
 
Проскурин С.Г. 
П 824  
Лингвокультурология и лингвострановедение: учебное пособие / С.Г. Проскурин, А.В. Проскурина. – Новосибирск: Изд-во 
НГТУ, 2019. – 135 с. 

 
 
ISBN 978-5-7782-4041-4 

Предлагаемое учебное пособие посвящено проблемам германистики и лингвокультурологии. Авторы приводят основные этапы становления английского языка и англосаксонского общества. Анализ 
проводится с учетом смены языческих представлений христианскими.  
Настоящее издание рекомендуется магистрантам первого года обучения по учебной дисциплине «Лингвокультурология и лингвострановедение» и может представлять интерес для магистрантов, аспирантов филологических специальностей, а также специалистов по германистике.  
 
 
 
 
 
ББК 81.006.3я73 
 
 
ISBN 978-5-7782-4041-4 
© Проскурин С.Г., Проскурина А.В., 2019 
 
© Новосибирский государственный 
 
    технический университет, 2019 

ВВЕДЕНИЕ 

Цели и содержание курса «Лингвокультурология и лингвострановедение» для магистрантов первого года обучения очного отделения, 
обучающихся по образовательной программе 44.04.01 «Педагогическое образование», магистерская программа «Обучение иностранному 
языку», определяются значимостью курса относительно понимания 
общих проблем языка и культуры. Специалисту в этой области необходимо глубокое знание теории и практики лингвокультурологического предмета. В связи с этим объем курса установлен в размере 180 часов в первом семестре (из них 30 аудиторных часов).  
Данная программа предназначена для освоения теоретических и 
практических навыков интерпретации линвгокультурологической и 
лингвострановедческой информации. Основным принципом отбора и 
расположения учебного материала является создание систематического представления о способах репрезентации культурной информации в 
контексте английской культуры.  
Для реализации поставленной цели программа должна осуществить 
основную задачу – развитие и освоение теоретико-практических навыков дискурсивных практик культурологического плана.  
Программа ставит следующие конкретные задачи по развитию 
лингвокультурологической и лингвострановедческой компетенций 
обучающихся: 
1) познакомить магистрантов с интерпретацией основных положений теории культур относительно конкретного вида лингвокультуры;  
2) познакомить магистрантов с основными положениями и характеристиками изучаемого языка; 
3) выработать навык оценивания культурологической информации; 

4) выработать у обучающихся навыки организации и структурирования информации в лингвокультурологическом и лингвострановедческом анализе.  
Учебный материал курса можно условно разделить на два блока, 
каждый из которых вносит свой вклад в решение основной задачи программы – формирование лингвокультурологической и лингвострановедческой компетенций магистрантов.  

Раздел 1 
Содержание: основные положения и характеристики языкового и 
культурного континуумов.  
Тема 1. Представления о мире в древних традициях. 
Тема 2. Англосаксонская языковая картина мира. 
Тема 3. Двоеверные формулы в древнеанглийской традиции.  

Раздел 2 
Содержание: устная и письменная культуры в сопоставлении. 
Тема 1. Алфавитный принцип в истории культуры. 
Тема 2. Ранняя письменность в свете семиотики индоевропейской 
культуры. 
Тема 3. Перевод Библии на народные языки Европы.  
 
 
 
 
 
 
 

 

РАЗДЕЛ I 

ИЗЛОЖЕНИЕ ОСНОВНЫХ ПОЛОЖЕНИЙ  
И ХАРАКТЕРИСТИК ЯЗЫКОВОГО  
И КУЛЬТУРНОГО КОНТИНУУМОВ 

Тема 1. Представления о мире в древних традициях  

В процессе анализа лингвокультурного материала, относящегося к 
раннему периоду, намечается одно важное предположение. Если в 
древний период и не происходило «буквальное» заимствование культурных представлений о мире, то в структурном плане речь могла идти 
о трансфере знаний о мире и окружающей среде. Структуры знания, 
стоящие за словарем, претерпевали филиацию из одной традиции в 
другую, а потом формировали структурные аналоги в виде фреймов 
перцепции мира, относительно схожих для многих культур. В результате возникли структурные аналоги манифестируемого знания, которые позволяют реконструировать некоторые искомые концептуализированные области лексики, имеющие сходные мотивы интерпретации. 
Наша гипотеза заключается в том, что концептуализированные области и есть результат лингвокультурного трансфера знания, лежащего в 
основании культурной лексики. 
Итак, с позиции семиотики мы имеем денотативные и сигнификативные группировки слов в языках. К денотативным группировкам 
относятся такие имена, как рубанок, стамеска и т. д., к сигнификативным – вера, надежда, любовь. Однако имеются и смешанные сигнификативно-денотативные образования, в которых материальный объект 
совмещается с абстрактным представлением в неразрывном единстве. 
К примеру, речь может идти о судьбе и ее многочисленных материаль

ных метках в виде нити шерсти, весов и т. д. Согласно нашей гипотезе, 
в таких концептуализированных областях происходит процесс лингвокультурного трансфера, который позволяет совместить знание о принципах концептуализации и саму концептуализацию.  
В древнегерманском ареале отмечено наличие концептуализированной области ‘мир’, в которой совмещены, с одной стороны, материальные метки мира: дерево, столп, гора, а с другой – идея середины, 
центра мира. Принцип совмещения концепта и метки мира один и тот 
же, но наполнение разное. С нашей точки зрения, это стало возможно 
благодаря лингвокультурному трансферу знаний о мире, стоящих за 
словарем древнегерманских народов. В свою очередь, эти данные, полученные на лингвистической основе, прямо связывают происхождение древнегерманских слов со значением «срединный мир» (др.-герм. 
*midja-gardaz) c символикой центральной точки мира-центра вообще, 
культурной универсалии, типичной в мифологической традиции  
разных народов. В мифопоэтической традиции центр всегда есть «область в высшей степени священного, область абсолютной реальности» 
(М. Элиаде) [Проскурин, 1990]. 
Именно это знание служит предметом «конвертации» от традиции 
к традиции. В процессе лингвокультурного трансфера наблюдается 
полисемантичность. Прежде всего перенос информации происходит по 
линии центра (середина мира представляется в виде точки), а также по 
линии семантики и предстает как «срединное огороженное пространство». В результате лингвокультурного трансфера знания именно сакральный характер «центральной точки мира» позволяет понять метонимический перенос этого термина на обозначение «мира вообще» и 
таким образом совместить две названные концепции. Восстанавливаемая подобным образом картина дописьменного периода свидетельствует о том, что центр древнегерманского мира совпадает с центром 
ряда вписанных друг в друга сакральных объектов (центр, огороженное место и т. д.), демонстрирующих неоднородность и неизотропность архаического космоса (ср. типологическую схему мифопоэтического пространства самых разных культур: жертва на алтаре в центре – 
храм – свое поселение – своя страна и т. д.). 
В энциклопедии «Мифология» под редакцией Е.М. Мелетинского 
перенос информации о лексеме *midja-gardaz развивается по следующему сценарию: Мидгард (букв. «среднее огороженное пространство»), в скандинавской мифологии «средняя» обитаемая часть мира 

на земле. В то же время история слова *midja-gardaz свидетельствует о 
потенциальной связи самой лексемы с архитектоническим символом в 
виде дерева Иггдрасиль. Е.М. Мелетинский отмечает: «Иггдрасиль в 
скандинавской мифологии дерево мировое – гигантский ясень, являющийся структурной основой мира, древо жизни и судьбы, соединяющее различные миры – небо, землю, подземный мир, всего девять миров» [Мифология, 2003, с. 229–230]. Таким образом, с позиции 
лингвокультурного трансфера можно связать статьи «Мифологии» 
«Иггдрасиль» и «Мидгард».  
Структура знания, стоящая за словарем, позволяет переходить от 
одного представления к другому. Лингвокультурный трансфер связывает концепт СЕРЕДИНА с различными материальными метками.  
В случае с ясенем Иггдрасиль меткой середины мира служит дерево, а 
в концепции «Мидгард» – обжитое пространство. Приведем выдержки 
из статей об Иггдрасиле и Мидгарде, свидетельствующие о космологической вписанности последних. «На вершине Иггдрасиля сидит 
мудрый орел, а между его глазами – ястреб Ведрфельнир (“полинявший от непогоды”), корни Иггдрасиля гложут дракон Нидхегг и змеи. 
Перебранку между орлом и драконом переносит снующая пол стволу 
белка Рататоск (“грызозуб”) – посредник между “верхом” и “низом”. 
На среднем уровне четыре оленя щиплют листья Иггдрасиля. […] 
Иггдрасиль связан с одинической мифологией. Слово Иггдрасиль буквально означает “конь Игга” (Игг – другое имя Одина) и отражает миф 
о мучительной инициации (шаманском посвящении) Одина, который 
провисел, пронзенный копьем, девять дней на этом дереве. Это название, возможно, подчеркивает роль Иггдрасиля как пути, по которому 
обожествленный шаман (каким отчасти является Один) странствует из 
одного мира в другой» [Там же, с. 230]. «Мидгард (букв. “среднее огороженное пространство”), в скандинавской мифологии “средняя” обитаемая человеком часть мира на земле. Термин Мидгард известен также западным германцам. Создание Мидгарда ставится в связь с 
поднятием земли (вероятно, из первичного мирового океана). Согласно 
“Речам Гримнира“ (“Старшая Эдда”), стены Мидгарда сделаны из ресниц первосущества – великана Имира» [Там же, с. 365]. 
Лингвокультурный трансфер позволяет совместить две вышеназванные концепции мира через развернутую концептуализацию середины. Середина может быть как географической точкой центра мира, 

воплощенной архитектоническим символом, так и некоторым срединным пространством, или средиземьем. 
Неслучайно далее лингвокультурный трансфер этих концептов мы 
находим в произведениях Дж. Р. Толкина. Перейдем к современному 
произведению автора «Lost road and other writings. The History of Middle Earth» [Tolkien, 1995]. Выдающийся британский писатель и филолог снабжает труды по истории Британии своими же вымышленными 
этимологиями, которые в некоторых случаях прямо соответствуют 
этимологическим интерпретациям, предложенным исследователями. 
Здесь мы не можем пройти мимо центральной этимологии Дж. Р. Толкина Middle-earth. Согласно нашей интерпретации, лексема middleearth восходит к др.-герм *midja-gardaz и обозначается как партитивный оборот-центр мира, а не только как «срединное огороженное пространство», или средиземье. Интуитивно английский филолог интерпретирует указанное имя на эльфийском языке как ambar-endja, что 
означает центр мира [Проскурин, 2004, с. 239]. Таким образом, в произведениях Дж. Р. Толкина мы встречаемся с интуитивным лингвокультурным трансфером концептов ЦЕНТР МИРА и СРЕДИЗЕМЬЕ, 
которые сосуществуют параллельно. 
Итак, лингвокультурный трансфер связывается и с понятием точки, 
и с понятием некоторого срединного пространства. Так, идея символизации мира в виде здания находит отражение в древнеанглийском памятнике «Беовульф». Способность мифопоэтического пространства 
сужаться до точки и расширяться до некоторого обжитого пространства иллюстрируется основным местом действия эпоса – замком Хродгара: «Þa ic wide gefraegn weorc gebannan manigre maegÞe Þisne middangeard… scop him Heort naman, se Þe his words geweald wide haefde» 
(B. 75–79). (Слышал я повсюду, что дворец возводить со всего срединного мира… нарек его Хеорот, тот, кто власть слова везде имел). Этот 
фрагмент иллюстрирует значимость онаматетического акта в традиции. Придание построенному зданию имени рассматривается как заключительный акт строительного ритуала, и только получение имени 
гарантирует включение дворца в структуру мира (ср. положение о номинализме как ведущем принципе мифопоэтической традиции).  
По мнению В.Н. Топорова, согласно архаическим представлениям 
при постройке здания сначала обеспечивается реальность места с по

мощью освещения соответствующего участка земли, т. е. превращения 
его в «центр». Анализ тематических структур высказывания позволяет 
установить непосредственную связь между идеей центра и названием 
дворца (др.-англ. heorot – букв. «олень»). Наречение места действия в 
эпосе глубоко мифологично по своей сути, поскольку в мифологии как 
древних исландцев, так и англосаксов олень выступает в качестве основного рогатого животного у «мирового древа», где он достигает 
вершин, перерастая рогами высоту среднего мира и представляясь как 
созвездие [Степанов, Проскурин, 1993, с. 26]. За счет лингвокультурного трансфера концепта идея дворца начинает ассоциироваться с центральным сакральным местом. 
В готской традиции обнаруживается комплексная мотивация концепта МИР, поскольку гот. fairhwus «мир» можно совместить с гот. 
fairguni «гора» и и.-е. perkwus «дуб». Мы определяем лингвокультурный трансфер как глубинный индоевропейский перенос на базе «дерево – середина». В целом констатируется множество индикаторов середины, но самым глубинным оказывается дерево. 
«В архаической индоевропейской культурной традиции ‘Средний 
мир’, соотносимый со средней частью ‘Мирового дерева’, объединяет 
основных (участвующих в земных делах) богов, людей, домашних животных и диких четвероногих животных. Семантема ‘Средний мир’ 
обозначалась, очевидно, лексемой med[h]io: др.-инд. Madhya (ср. р.) ‘середина’, ‘промежуточное пространство (между небом и землей)’, 
madhyama – ‘cредний’ (о промежуточном пространстве), др.-исл. 
Miðgarðr – ‘Средний мир’, ‘земной круг’ (общегерм. *midja-gardaz), 
cр. лит. medžias – ‘дерево’, лат. mežs – ‘лес’, ‘дерево’, прус. median – 
‘дерево’, cр. рус. диал. межа – ‘лесок’. Такое развитие значения ‘средний’ → ‘дерево’, ‘лес’ явно указывает на первоначальную соотнесенность лексемы med[h]io ‘срединный’ со срединной частью дерева,  
символизирующего мир [Гамкрелидзе, Иванов, 1984, с. 485]. Номенклатура центра мира в древнегерманской традиции в виде горы Асгард, мирового столпа Ирминсуль, а также дерева Иггдрасиль является 
неравнозначной. Наиболее глубокие индоевропейские корни этого 
представления связываются с отношением «дерево – середина». Именно эти основания дают почву для утверждения, что концепт ДЕРЕВО 
связан с концептом СЕРЕДИНА, ЦЕНТР: 

On foldan faegre stode
Wudubeam wlitig, se waes wzrtum faest /  
Beorht on blaedum naes he 
bearwe gelic/ 
Ac he hlifode to heofontunglum/ 
Swilce he oferfaeðmde foldan 
sceatas,/ 
Ealne middangeard oð merestramas/ 
Twigum and telgum 
(Dan. A 498−504)

На земле прекрасной стояло 
дерево красивое, оно было корнями крепкое, яркое плодами, не 
было оно равное роще, однако 
вознеслось к небесам, так оно 
объяло земные просторы, весь 
срединный мир до морей-океанов 
ветвями и ветками.  
 

 
Сакрально значимое центральное место мира занято деревом 
wudubeam (cр. лит. vidurys – «средний»), крона которого простирается 
над миром, ограничивая его по горизонтали, ствол представляет ориентир по вертикали, корень является символом низа. В германской 
традиции изначально лингвокультурный трансфер развивался по схеме 
«дерево – середина», прочие же метки центра мира у германцев, вероятно, были неактуальны. Так, центр мира может символизироваться 
выступающим вверх камнем, ямой – «пупом земли» и т. д. 
Следовательно, возвращаясь к готской традиции, мы отмечаем 
лингвокультурный трансфер «дерево – гора – мир», который является 
готской инновацией, а старые связи «дуб (дерево) – мир» представлены на этимологическом уровне и репрезентируют сердцевинные представления древних германцев о мире.  
«Само существование концептуализированных областей (или областей, где совершаются трансферы. – С. П.) запрограммировано в коллективной памяти и культуре наличием того, что – как бы не называть – 
составляет “глубинные праобразы”, “архетипы” и т. п. “Формами придания смысла, – пишет К. Юнг, – нам служат исторически возникшие 
категории, восходящие к туманной древности, в чем обычно не отдают 
себе отчета”. Придавая смысл, мы пользуемся языковыми матрицами, 
происходящими, в свою очередь, от первоначальных образов. С какой 
бы стороны мы не брались за вопрос, в любом случае необходимо обратиться к истории языка и мотивов» [Степанов, Проскурин, 1993, 
с. 24]. Концепт ЦЕНТР МИРА является, таким образом, примером осо