Картина человека: метафизика, культурология, коммуникация

РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ  

им. А. И. ГЕРЦЕНА

ПЕТРОВСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК И ИСКУССТВ
ГЕРЦЕНОВСКОЕ ФИЛОСОФСКОЕ ОБЩЕСТВО

ИНСТИТУТ ФИЛОСОФИИ ЧЕЛОВЕКА РГПУ им. А. И. ГЕРЦЕНА

КАФЕДРА ФИЛОСОФИИ

КАРТИНА ЧЕЛОВЕКА

МЕТАФИЗИКА, КУЛЬТУРОЛОГИЯ, 

КОММУНИКАЦИЯ

КОЛЛЕКТИВНАЯ МОНОГРАФИЯ

Санкт-Петербург

Издательство РГПУ им. А. И. Герцена

2020

ББК 67.3(2)
 
К21

Юбилейное издание

К 25-летию Института философии человека  

РГПУ им. А. И. Герцена

К 25-летию Герценовского философского общества

П о д  р е д а к ц и е й

проф. А. Я. Кожурина, проф. В. А. Рабоша,  

проф. Р. В. Светлова, проф. В. И. Стрельченко

К21

 
Картина человека: метафизика, культурология, коммуникация: 
коллективная монография. — СПб.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 2020. — 460 с.

 
ISBN 978-5-8064-2860-9

Организация факультета философии человека в РГПУ им. А. И. Герцена яви
лась результатом образовательной институализации исследовательских инициатив 
философско-педагогического сообщества Герценовского университета в горизонте развития антропологических воззрений А. И. Галича, — выпускника, а затем 
профессора Санкт-Петербургского главного педагогического института (1804–
1819), автора фундаментального труда «Картина человека» (1834 г.), сохраняющего значение одного из важнейших элементов стратегии современного научного поиска.

Авторским коллективом актуализируется и разрабатывается выдвинутая 

А. И. Галичем идея целостного, синтетического видения проблем человека на 
основе интеграции достигнутого уровня антропологических знаний в науке и 
философии. Содержащиеся в монографии материалы включают работы по философии образования, философии науки, философской антропологии, социальной 
философии, теории коммуникации, культурологии, этике, эстетике и могут быть 
полезны всем специалистам, интересующимся вопросами антропологии и философии человека.

ББК 67.3(2)

 
© Коллектив авторов, 2020

 
© С. В. Лебединский, оформление обложки, 2020

ISBN 978-5-8064-2860-9 
© Издательство РГПУ им. А. И. Герцена, 2020

С О Д Е Р Ж А Н И Е

Предисловие  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  
6

Часть I. Метафизика  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 
9

Стрельченко В. И., Рабош В. А. «Картина человека»: мета- 

физика и опыт институализации . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  
9

Светлов Р. В. Память и персона в библейской традиции  

и в античном платонизме . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  
36

Грякалов А. А. Русский космизм: отечественная мысль и стра
тегии актуальной рефлексии . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  
48

Зайцев Д. Ф. Теоантропокосмизм – мировоззрение/ 

жизнепони мание всетриединства Абсолюта, Человека,  
Универсума  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  
70

Федорин С. Э. Краткий курс истории метафизики . . . . . . . . . . 
87

Часть II. Социальная философия . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 
99

Кушелев В. А. Выбор истории: формация или цивилизация . . .  
99

Иванова Д. В., Лезгина М. Л. Трансформация проблемы  

войны и мира в историческом сознании . . . . . . . . . . . . . .  125

Балахонский В. В. Генезис и развитие представлений о правах  

человека в философско-правовом дискурсе. . . . . . . . . . . .  137

Пристенский В. Н. Человек как правовое существо: онтоло
гический статус . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 149 

Рудаков Л. И, Рудакова А. Л. А. И. Герцен о философии  

Г. В. Ф. Гегеля и о его идее завершения (конца)  
истории . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  154

Кожурин К. Я. Социальный идеал «ревнителей благочестия»  

и его трансформация в русском старообрядчестве . . . . . .  160

Свиридкина Е. В. Политическая онтология социал-демократи
ческого модернизационного проекта . . . . . . . . . . . . . . . . .  169

Иванова Д. В., Лезгина М. Л. Современность:  

печальная не сбыточность надежд человечества  
или «формирование общества справедливости»? . . . . . . .  178

Часть III. Философия образования и науки . . . . . . . . . . . . . . . . .  192 

Корольков А. А. Сущность человека в контексте задач обра
зования . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  192

Романенко И. Б., Романенко Ю. М. Рационально-экспери
ментальная образовательная парадигма в традиции  
немецкой классической философии . . . . . . . . . . . . . . . . . . 202

Фомин А. П. Дихотомия эссенциализма и прагматизма  

в образовании  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 215

Романенко Н. В., Зюкин А. В. Физическая культура личности  

военнослужащего современной Российской Армии как  
культурфилософский феномен  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 223

Велецкий М. М. Уроки античной философии и современная  

школа . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 235

Алиев Н. И., Балахонский В. В. Философия медицины:  

методологические основания исследовательских  
процедур . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 245

Спивак В. И. Концепция философии науки Джона  

Гершеля  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 253

Гапанович С. О. Эволюция человека как проблема  

биоэтики . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 267

Часть IV. Коммуникации . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  275

Пую Ю. В. Феномен манипуляции: социально-философский 

смысл и тенденции концептуальной эволюции  . . . . . . . .  275

Балахонская Л. В. Репрезентация мифа о социальном  

идеале в предвыборной коммуникации политического  
лидера . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 284

Береснева Ю. В. Становление понятия «коммуникация»  

в социально-гуманитарном знании: содержание,  
структура, функции коммуникации  . . . . . . . . . . . . . . . . . .  293

Незнанова В. С. Проблема воздействия информационного  

пространства на формирование личности в условиях  
гражданского общества  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  305

Пую Д. А. Формирование толерантного отношения к «иным» 

(взгляд врача) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  309

Нечин И. С. Хайп и другие методы ведения гибридных  

войн. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  315

Тюхова И. С. Экология сознания ребенка . . . . . . . . . . . . . . . . .  321

Носкова Т. Н., Куликова С. С. Образовательная коммуникация:  

новый взгляд в условиях цифровизации . . . . . . . . . . . . . .  325

Часть V. Этика, эстетика и культурология . . . . . . . . . . . . . . . . . . 352

Валицкая А. П. Эстетика в системе философского знания  . . .  352
Панибратов В. Н. К философии литературоведения . . . . . . . .  360
Летягин Л. Н. Пролегомены к онтологии поведенческого  

жанра  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  388

Кожурин А. Я. «Египетский» Розанов . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  402
Корочкин Ф. Ф. Ориентирование субъекта и эстетические  

проекции картины мира в картографии . . . . . . . . . . . . . . . 418

Васинева П. А. О духовных универсалиях раннего немецкого  

романтизма . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 425

Шоломова Т. В. Профессиональная этика и моральные  

ориентиры советского рабочего и советского инженера  
в исторической перспективе . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  433

Мосолова Л. М. Культурология в Герценовском университете  

(к 25-летию Института философии человека) . . . . . . . . . . 441

П Р Е Д И С Л О В И Е

Более чем двадцатипятилетний образовательный опыт факульте
та, а ныне института философии человека может и должен рассматриваться как выражение назревшей к концу 80-х — началу 90-х гг. 
прошлого столетия необходимости систематической антропологической осмысленности границ свободы образовательного творчества в 
условиях смены общественного строя России и отвечающих ему 
идеологических установок, прогресса информационных технологий, 
глобализации, социальных конфликтов, эко логических кризисов и антропологических катастроф. Развитие научных исследований в данном направлении, построение проистекающих из них антропологообразовательных практик было и остается важнейшим элементом 
стратегии коренных, поистине революционных преобразований всех 
без исключения сфер жизни российского общества. 

Уже к началу 90-х гг. проблема воспитания «нового человека», 

отвечающего требованиям формирования «гражданского общества» 
и «рыночной экономики», достигает едва ли не предельных значений 
актуализации. Между тем существующие педагогические доктрины 
и антропологические теории обнаруживают очевидную беспомощность в решении образовательных задач в ситуации беспрецедентных 
в мировой истории социальных изменений в пространстве «переходного состояния» от социализма к капитализму. Два десятка лет 
реформирования школы как на основе заимствований «новейших» 
педагогических идей «цивилизованного» запада, так и опираясь на 
не имеющие ничего общего с отечественной культурной традицией, 
нередко экзотические изобретения доморощенной образовательной 
фантазии, не дали ожидаемых положительных результатов. И недавние, и нынешние инициативы правительства по «реструктуризации» 
высшей школы, Российской академии наук, системы подготовки и 
аттестации научно-педагогических кадров, оптимизации педагогических вузов (фактической ликвидации) свидетельствуют об отсутствии 
антропологически аутентичной образовательной стратегии, в силу 
чего она приобрела вид способов действий, подчиненных методике 
«проб и ошибок».

Порожденная ею ситуация неопределенности и подмены рефе
ренциальной логики принятия решений риторическими фигурами 

техники опровержения и доказательства стала причиной уподобления 
объективно значимых, социально-перспективных образовательных 
целей игре стихийных сил субъективных интересов (индивидуальных 
или групповых). Остроконфликтные условия лихорадочного наращивания темпов инновационной образовательной активности характеризуются в настоящее время ничем не ограниченным, безбрежным 
«плюрализмом мнений» в оценке истории как прошлого и настоящего, так и будущего русской школы.

Преодоление состояния «войны всех против всех» в антропологии 

и теории образования существенно затрудняется постоянным усилением антисциентистских умонастроений. На фоне едва ли не уничтожающей критики науки на почве неразрешимости проблемы «демаркации», т. е. ее неразличимости от вненаучных и псевдонаучных 
знаний [1, с. 121–127], апелляции к научному методу как инстанции 
абсолютной непогрешимости истины, уже не выглядят в полной мере 
убедительными. Еще более сомнительными оказываются и попытки 
опереться на достижения социогуманитарных исследований в силу 
их либо принадлежности к науке, либо, напротив, — несоответствия 
стандартам «научности рассуждения». Отсюда тотализация тенденций радикального скептицизма и релятивизма в современных науках 
о человеке и образовании, а как следствие этого, — единственной 
формой оправданности антрополого-образовательных проектов становится отнюдь не их истинность, а всего лишь согласованность со 
своеволием умонастроений, порожденных конъюнктурой рынка. 

Подчинение научного метода произволу эгоистических интересов 

нередко истолковывается как результат превращения разумной познавательной способности (Разума — авт.) в ментальную активность 
«Чутья», своего рода инстинктивной интеллектуальной адаптации 
к условиям соответствующего естественно-природного и культурноцивилизационного «ландшафта» [2, с. 227]. Важнейшим следствием 
столь существенных логико-эпистемологических трансформаций 
являются и сейчас продолжающиеся попытки реформирования российской школы (средней общеобразовательной и высшей — авт.) на 
путях ее включения в сферу действия неосознаваемых, стихийно 
складывающихся механизмов конкуренции, инвестиций и прибыли 
капиталистической, т. е. рыночной экономики. 

Антрополого-образовательный диктат «невидимой руки рынка», 

неразличимость истины и заблуждения в науках социогуманитарного корпуса в силу невыполнимости в них требований антипсихологизма и объективности, трудности истолкования проблем 
социальной субъективности в терминах онтологического, эпистемо

логического, антропологического, лингвистического, коммуникативного и др. «поворотов» обусловили смену приоритетов в современной философии человека. В противоположность ранее 
 господствовавшим установкам на антитрадиционализм, непримиримую борьбу с предрассудками, инновационность и неограниченность 
свободы индивидуального творчества, современная философия человека строится на путях систематического уяснения её проблем 
в контексте анализа смысла исторических предрассудков, жизненнопрактических ориентаций, духовных и этнокультурных традиций [3, 
с. 337] и т. д. Как и в далёком прошлом, обращение к традиции вновь 
становится основой понимания современности. А без него немыслимо развитие антропологически аутентичной социальной, а значит 
и образовательной активности. Ведь «культура, если она развивается стихийно, а не направляется сознательно, оставляет после себя 
пустыню» [13, с. 45]. 

Само собой разумеется, что деградации и распаду оказались под
вержены в первую очередь структуры образования как специфического способа существования и исторической эволюции культуры. 
Потребность опереться на достижения отечественной интеллектуальной традиции в решении вытекающих отсюда задач, предполагает актуализацию человековедческих идей теоретического наследия 
А. И. Галича.

Ч А С Т Ь  I 

МЕТАФИЗИКА

В. И. Стрельченко, В. А. Рабош 

«КАРТИНА ЧЕЛОВЕКА»:  

МЕТАФИЗИКА И ОПЫТ ИНСТИТУАЛИЗАЦИИ

Условия актуализации

А. И. Галич и начало антропологического поворота  

в русской философии

Теоретическое наследие А. И. Галича (1783–1848) занимает в оте
чественном историографическом «табеле о рангах» довольно скромную позицию. Действительно, литература по истории русской философии либо вообще игнорирует, либо содержит весьма краткие 
отсылки к творчеству А. И. Галича. Редко они имеют характер позитивных оценок. Гораздо чаще используются для демонстрации 
образцовых примеров непоследовательности, противоречивости, 
компилятивности, неуместной напыщенности стиля и др.

По-видимому, этим объясняются факты либо полного отсутствия 

упоминаний имени А. И. Галича [4; 5], либо предельно краткой, неоднозначной и не очень благожелательной оценки его художественно-эстетических и философско-антропологических воззрений. Так, 
по мнению Г. Шпета, работы А. И. Галича носят компилятивный 
характер и не могут претендовать на оригинальность [6]. Подводя 
итоги своего рода уже сложившейся традиции, В. В. Зеньковский 
в своей фундаментальной «Истории русской философии» констатирует: «Книга по эстетике Галича, не блиставшая оригинальностью, 
иногда туманная, все же поднимала вопросы эстетики до философской высоты; она, несомненно, оставила свой след в истории эстетических исканий 20-х — 30-х гг. Книга Галича «Картина человека» — 
первый опыт философской антропологии — тоже не оригинальна 
(хотя в ней было много ценного материала — особенно важно учение 
о «страстях», разработанное по Спинозе)» [3, c. 128]. Здесь же, страницей ранее, вопреки едва ли не общепринятому мнению, утверж

дается: «Галич не был шеллингианцем, как вообще не примыкал ни 
к какой системе, — по ядовитому замечанию Koyre, он был просто 
“профессором философии”» [7, c. 128]. Тем не менее, «его значение 
в развитии философской культуры в России таково, что о нем нельзя не упомянуть» [7, c. 127]. 

В первые десятилетия ХХ века диаметрально противоположные 

Шпету и Зеньковскому позиции отстаивает не менее авторитетный 
ученый — Э. Радлов. Он склонен считать вполне самостоятельными 
не только «Картину человека» и «Опыт науки изящного», но и ранее 
подвергавшиеся уничтожающей критике как «очевидные компиляции» «Историю философских систем» и незаконченный «Лексикон» 
Галича. Согласно Э. Л. Радлову, Галич принадлежит к числу творчески одаренных, талантливых русских философов [8, c. 245–246]. 

Мнение Радлова согласуется с позитивной рецензией Санкт
Петербургского университета и поддерживается авторитетной комиссией Академии наук по присуждению Демидовской премии. 
В решении комиссии, в частности, утверждается, что книга Галича 
«Картина человека, опыт наставительного чтения о предметах самопознания для всех образованных сословий» (СПб., 1834 г.) «не есть 
компиляция, а без сомнения, собственное достояние автора» [9, c. 
102]. Аналогичных позиций придерживаются и некоторые не только 
дореволюционные, но и советские философы, исследующие творчество Галича. Наглядным тому подтверждением может служить посвященный Галичу раздел, опубликованной в 70-е гг. прошлого столетия в четырехтомной «Истории русской философии», а также 
сравнительно недавнее издание монографического исследования 
З. Каменского, — «Галич» [10]. 

Не обойден вниманием Галич и в русской «Пушкиниане»1, а в 

историко-психологической литературе он нередко рассматривается 
как своего рода «предтеча» и один из главных основателей отечественной психологической традиции [11] И, тем не менее, еще и сейчас теоретическое наследие А. И. Галича и, прежде всего, его философско-антропологические воззрения, остается недостаточно изученным как с исторической, так и с современной точек зрения. 

Отмеченные во многих публикациях «противоречивость», «непо
следовательность», «компилятивность» и т. д. работ Галича отнюдь 
не являются выражением недостатков, или ограниченности его лич
1 Филологический интерес к творчеству Галича мотивирован адресованными 

ему стихотворными посланиями А. С. Пушкина.