Эпиграфическая повесть Ф. М. Достоевского "Бедные люди"

 

Российский государственный педагогический университет 
им. А. И. Герцена 
 

 
 
 
 
 
 
 
О. В. Богданова 
 
 
 
ЭПИГРАФИЧЕСКАЯ ПОВЕСТЬ 
Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО  
«БЕДНЫЕ ЛЮДИ» 
 

 
 
 
 
 
 
 
 
 
Санкт-Петербург 
Издательство РГПУ им. А. И. Герцена 
2020 
 
 

 

УДК 82-32 
ББК 83.3(2РОС=РУС) 
     Б 73 
 
 
 
 
Рецензенты — 
доктор филологических наук, проф. Л. В. Богатырева 
кандидат филологических наук Е. С. Биберган 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Богданова О. В. 

Б73
Эпиграфическая повесть Ф. М. Достоевского «Бедные люди». СПб.: 
Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 2020. 35 с. [Серия «Текст и его интерпретация». Вып. 14]

 
ISBN 978–5–8064–2840-1 
 
Научно-монографическое издание докт. филол. наук О. В. Богдановой «Эпиграфическая повесть Ф. М. Достоевского “Бедные люди”» продолжает серию «Текст и его 
интерпретация», посвященную проблемам развития русской литературы ХIХ–ХХ вв. и 
вопросам своеобразия творчества отдельных писателей. 
Издание предназначено для специалистов-филологов, студентов, магистрантов, 
аспирантов филологических факультетов гуманитарных вузов, для всех интересующихся историей развития русской литературы ХIХ–ХХ вв. 
 
 
 
 
 

ISBN 978–5–8064–2840-1

УДК 82-32

ББК 83.3(2РОС=РУС)

© О. В. Богданова, 2020
© С. В. Лебединский, оформление обложки, 2020
© Издательство РГПУ им. А. И. Герцена, 2020

 
 
 

Эпиграфическая повесть Ф. М. Достоевского 
«Бедные люди» 
 
 

Повесть Ф. М. Достоевского «Бедные люди»1, впервые появившаяся в печати в «Петербургском сборнике, изданном Н. Некрасовым» (1846), сразу получила обширную критику. Спектр вопросов, 
которые затрагивали рецензенты и критики, был весьма широк — от 
проблемно-тематического своеобразия произведений «натуральной 
школы», широты/узости демократических тенденций прозы «нового 
направления», жанрово-стилевых ракурсов избранного Достоевским 
повествования и, конечно, до уже типизировавшегося к середине ХIХ 
столетия образа литературного «маленького человека», своеобразно 
перевоплощенного начинающим писателем в образе «бедных людей».  
В тексте своего первого литературного произведения Достоевский не только не редуцировал ориентации на традицию великих 
предшественников — А. С. Пушкина и Н. В. Гоголя, но и намеренно 
актуализировал ее, вводя в нарративное пространство повести пушкинского «Станционного смотрителя» и гоголевскую «Шинель», книги, которые не только прочел, но и эмоционально отрефлексировал 
центральный герой повествования маленький бедный человек Макар 
Девушкин. Именно «Станционный смотритель» и «Шинель» составляют ту литературную матрицу, по «оттиску» которой (которых) 
начинающий писатель выстраивал собственную художественную модель повествования. В самом общем смысле (и весьма условно) история «блудной дочери» Самсона Вырина Дуняши проецируется на образ Варвары Доброселовой, а абрис жизненной линии Акакия 

 

1 Жанровое определение, данное «Бедным людям» автором, — роман, однако, 
как очевидно с научной точки зрения, художественно-композиционные особенности «романа» более тяготеют к повестийному типу наррации.  

Акакиевича Башмачкина опосредует «матричную модель» сюжетной 
истории о Макаре Девушкине.  

Литературная подражательность дебютного произведения Достоевского вполне отчетливо осознается (и даже эксплицируется) самим автором, потому мотивные линии, связанные с литературой, книгой, творчеством, обильно пронизывают художественную ткань 
произведения, (подчас искусственно) вынуждая малообразованного и 
«неученого» героя («ведь как я учился? даже и не на медные деньги…»1, с. 45) задумываться о месте и роли литературы в его далекой 
от литературного вымысла жизни.  

 
Apropos. В этом плане сразу обращает на себя внимание эпиграф к повести «Бедные люди», в значительной мере чужеродный и неоправданный. Избранная форма «эпистолярного романа» a priori исключает присутствие автора, 
о чем заботился и сам Достоевский, намереваясь скрыть в тексте «рожу сочинителя»2. Если, например, Пушкин в «Капитанской дочке», используя форму частного мемуара-дневника Петруши Гринева, мог художественно мотивированно 
вводить в текст поглавные эпиграфы, так как в финале романа он эксплицировал 
(субъективировал) образ издателя3, то Достоевский, наоборот, стремился избежать обнаружения голоса автора, однако — по неопытности — позволил себе 
обнажить его в перитексте (в эпиграфической части). Можно предположить, что 
писатель допустил (пропустил) подобное «нарушение», ибо ему хотелось изначально установить связь затекстового суждения с мнением Макара Девушкина, в 
ходе повествования имевшего случай высказаться об опасности разного рода 
«писак», посягающих на частную жизнь и желающих бессовестно обнажить 
«тайныя тайных» «маленького героя». «Ох уж эти мне сказочники! Нет чтобы 
написать что-нибудь полезное, приятное, усладительное, а то всю подноготную 

 

1 Здесь и далее цитаты приводятся по изд.: Достоевский Ф. М. Избранные сочинения: в 2 т. Т. 1. Бедные люди. Белые ночи. Преступление и наказание. М.: Рипол-Классик, 1997. С. 31–164, — с указанием страниц в скобках. 
2 Из письма к брату Михаилу 1 февраля 1846 г.: «В публике нашей есть инстинкт, как во всякой толпе, но нет образованности. Не понимают, как можно 
писать таким слогом. Во всем они привыкли видеть рожу сочинителя; я же моей 
не показывал. А им и невдогад, что говорит Девушкин, а не я, и что Девушкин 
иначе и говорить не может» (Достоевский  Ф. М. — М. М. Достоевскому. 
1 февраля 1846 г. // Достоевский Ф. М. Собр. соч.: в 15 т. Л.(СПб.): Наука, 1988–
1996. Т. 15. Письма. 1834–1881. СПб., 1996. С. 56). 
3 «Рукопись Петра Андреевича Гринева доставлена была нам от одного из его 
внуков, который узнал, что мы заняты были трудом, относящимся ко временам, 
описанным его дедом. Мы решились, с разрешения родственников, издать ее 
особо, приискав к каждой главе приличный эпиграф и дозволив себе переменить 
некоторые собственные имена. Издатель. 19 окт. 1836» (Пушкин А. С. Капитанская дочка // Пушкин А. С. Полное собр. соч.: в 10 т. Л.: Наука, ЛО, 1977–1979. 
Т. 6. Художественная проза. Л., 1978. С. 258–370).