Проблемы современной философии языка

МИНИСТЕРСТВО НАУКИ И ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ

НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ 

ТОМСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

Е.В. Борисов, В.А. Ладов,

И.В. Мелик-Гайказян, Е.А. Найман,

В.А. Суровцев, Р.А. Юрьев 

ПРОБЛЕМЫ 

СОВРЕМЕННОЙ ФИЛОСОФИИ ЯЗЫКА

Под общей редакцией Е.В. Борисова 

Томск

Издательский Дом Томского государственного университета

2019

Проблемы современной философии языка

2

УДК 343.8
ББК 67.99 (2) 1

П78

П78
Проблемы современной философии языка / Е.В. Борисов, 
В.А. Ладов, И.В. Мелик-Гайказян, Е.А. Найман, В.А. Суровцев, Р.А. Юрьев ; под общ. ред. Е.В. Борисова. – Томск : 
Издательский Дом Томского государственного университета, 2019. – 200 с.

ISBN 978-5-94621-860-3

В монографии представлен анализ ряда проблем, обсуждаемых в 

современной философии языка, и основных подходов к их решению. 
Акцент делается на междисциплинарных проблемах, возникающих 
на стыке философии, лингвистики и логики. 

Для специалистов в области философии языка, студентов и аспи
рантов философских специальностей.

УДК 343.8
ББК 67.99 (2) 1

© Борисов Е.В., Ладов В.А., Мелик-Гайказян И.В., 
Найман Е.А., Суровцев В.А., Юрьев Р.А., 2019

ISBN 978-5-94621-860-3          
© Томский государственный университет, 2019

Предисловие

3

ПРЕДИСЛОВИЕ 

(Е.В. Борисов)

В монографии представлены результаты исследований коллек
тива авторов в области философии языка, обсуждается ряд 
проблем в сфере семантики естественного языка, прагматики и 
семиотики.

Первая глава книги посвящена трем проблемам семантики 

естественного языка, вызывающим оживленные дебаты в аналитической философии: проблеме определенности значений, проблеме 
необходимого a posteriori и проблеме референции сингулярных 
терминов. 

В разделе 1.1 обсуждается контроверза двух семантических 

идей, предложенных С. Крипке: скептической трактовки значения, 
основанной на определении значения выражения через его правилосообразное употребление, и идеи жесткой десигнации, предполагающей полную определенность значений некоторых терминов 
(жестких десигнаторов). 

В разделе 1.2 проводится разграничение между модальными 

понятиями необходимости и возможности и эпистемологическими понятиями a priori и a posteriori и выявляются онтологические предпосылки идеи апостериорной необходимости (С. Крипке). Устанавливаются различия основных форм эссенциализма и 
показывается, что класс необходимых апостериорных истин зависит от формы эссенциализма, принимаемой при интерпретации
языка. 

Раздел 1.3 посвящен дистинкции атрибутивного и референци
ального употребления определенных дескрипций и других сингулярных терминов (К. Доннелан). Выявлены неявные допущения 
двух главных объяснений этой дистинкции, предложенных в современной литературе, – семантического и прагматического –

Проблемы современной философии языка

4

и показано, что последнее является предпочтительным по критерию экономичности.

Во второй главе монографии главным предметом рассмотрения 

является проблема возможности индивидуального языка. Обсуждение данной проблемы в литературе связано с тематизацией коммуникативной роли языка, которая связывает его семантический и 
прагматический аспекты. 

В разделе 2.1 обсуждается семантическая значимость проблемы 

следования правилу в ее радикальной постановке у Крипке. В данной постановке проблема состоит в том, что у нас есть основания 
сомневаться не только в адекватности нашего понимания чужой 
речи, но и в способности полностью осознавать те значения, которые мы сами придаем употребляемым нами выражениям. В работе 
эксплицирован ряд версий скептического решения проблемы и 
предложено прямое решение применительно к языку арифметики. 
Другой аспект проблемы индивидуального языка, тематизированный Л. Витгенштейном, состоит в кажущейся невозможности общественных конвенций относительно языка для ощущений, что 
обусловлено приватным характером последних. Этот аспект 
проблемы обсуждается в разделе 2.2, где представлены основные 
подходы к ее решению и показано, что – вопреки сложившемуся 
консенсусу – проблема языка ощущений не сводится к проблеме 
следования правилу.

Третья глава книги представляет ряд проблем и идей современ
ной прагматики; в центре внимания авторов – теория речевых 
актов и коммуникативное измерение языка. Глава начинается с 
анализа исторических предпосылок классической теории речевых 
актов Дж. Остина и Дж. Серла, показывающего, что эта теория 
базировалась на ряде идей, обсуждавшихся в начале ХХ в. не 
только в аналитической, но и в феноменологической философии 
(раздел 3.1). 

В разделе 3.2 эксплицируется критика теории речевых актов со 

стороны лингвистических антропологов и конверсационалистов. 

Предисловие

5

Показаны преимущества конверсационного анализа перед теорией 
речевых актов, обусловленные тем, что в коверсационном анализе 
речевые акты рассматриваются не сами по себе, как в теории речевых актов, но в контексте разговора. 

Раздел 3.3 посвящен проблеме участников речевого события 

в современной прагматике: сопоставлены три основных подхода 
к ее решению – этнографический, социологический и социолингвистический – и показана значимость этой проблемы для современной лингвистической антропологии и прагматики.

Заключительная глава монографии представляет некоторые 

перспективы междисциплинарных исследований в области семиотики. Рассматривая культуру как информационную среду, в которой существуют знаковые системы, выявлены основные факторы, 
влияющие на формирование и функционирование знаковых систем, а также предложен проект «фундаментальной семиотики».

Современная философия языка охватывает чрезвычайно широ
кий спектр проблем и идей, возникших в междисциплинарном 
поле на границе философии, логики и лингвистики. Поэтому систематический анализ основных проблем философии языка и основных подходов к их решению представляет собой масштабную 
задачу, которая, безусловно, не могла быть решена в отдельной 
книге. Однако авторы надеются, что данная работа намечает некоторые перспективы исследований в этой области, заслуживающие 
обсуждения и дальнейшей разработки.

Проблемы современной философии языка

6

1. СЕМАНТИКА ЕСТЕСТВЕННОГО ЯЗЫКА 

В АНАЛИТИЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ

1.1. Жесткие десигнаторы 

и проблема следования правилу 

(В.А. Суровцев)

Проблема следования правилу и примыкающая к ней идея 

недоопределенности языковых выражений связана с критикой 
поздним Л. Витгенштейном стандартного образа овладения 
языком. Этот стандартный образ в ранней аналитической философии встречается в разных формах, крайними выражениями 
которых являются платонизированная семантика Г. Фреге и 
эмпирическая теория значения Венского кружка, а медиальными модификациями – различные теории Б. Рассела, Г. Райла, 
Дж. Остина и др. Стандартная теория сводится к тому, что значения выражений:

1) первоначально усваиваются остенсивно;
2) закрепляются индуктивно;
3) правильное закрепление подтверждается внешним или пуб
личным критерием. 

Эти пункты были подвергнуты критике со стороны многих 

философов-аналитиков. Широко известные скептические аргументы – это, например, аргумент «Гавагай» У. Куайна, критикующий 
остенсию, аргумент «Зелубое» Н. Гудмена, направленный на критику индукции, аргумент «Двойник Земли» Х. Патнэма, связанный 
с публичными критериями и ряд других. Однако наиболее сильным в ряду подобных аргументов признается скептический аргумент С. Крипке относительно следования правилу, который не 
только ставит под вопрос роль в освоении значения остенсии, ин

1. Семантика естественного языка в аналитической философии

7

дукции и публичных критериев, но и приводит к радикальному 
сомнению в доопределенности значения в рамках индивидуального сознания1. 

С. Крипке приводит следующий пример.
Предположим, к примеру, что ‘68 + 57’ – это вычисление, кото
рое я никогда не выполнял ранее. Поскольку, даже в уме, не говоря уже о внешне наблюдаемом поведении, я выполнил только 
конечное множество вычислений в прошлом, подобный пример, 
бесспорно, мог бы быть… Я выполняю вычисление, естественно,
получая ответ ‘125’. После проверки своего действия я, вероятно, 
уверен, что ‘125’ – это правильный ответ. Он корректен как в 
арифметическом смысле, поскольку 125 есть сумма 68 и 57, так и в 
металингвистическом смысле, поскольку ‘плюс’, как я намеренно 
употреблял это слово в прошлом, обозначал функцию, которая, 
будучи применена к числам, называемым мною ‘68’ и ‘57’, дает 
результат 125. 

Предположим теперь, что я сталкиваюсь с неким эксцентрич
ным скептиком. Этот скептик сомневается в моей уверенности 
в ответе относительно того, что я только что назвал ‘металингвистическим’ смыслом. Возможно, он считает, что то, как я употреблял термин ‘плюс’ в прошлом, предполагает, что подразумеваемый мною ответ относительно ‘68 + 57’ должен был быть ‘5’! 
Разумеется, 
предположение 
скептика 
воспринимается 
как 

безумное… Но кто должен сказать, что это была за функция? 
В прошлом я дал только конечное число примеров, иллюстрирующих эту функцию. Все они, как мы предположили, включали 
числа, меньшие 57. Поэтому, вероятно, в прошлом я употреблял 
‘плюс’ и ‘+’ для обозначения функции, которая будет называться 
‘квус’ и символизироваться посредством ‘’. Она определяется 
так:

1 Суровцев В.А., Ладов В.А. Витгенштейн и Крипке: следование правилу, 
скептический аргумент и точка зрения сообщества. Томск, 2008. 

Проблемы современной философии языка

8

x  у = х + у, если х и у  57, 
но
x  у = 5 в других случаях.

Кто же должен сказать, что это не та функция, которую я ранее 

подразумевал под ‘+’?1

Сомнение подобного рода основано на критике следования 

каким-либо правилам, определяющим применение металингвистических обозначений математических операций. Как считает 
Крипке, математические операции не только не усваиваются 
остенсивно, не закрепляются индуктивно, и нет никакого публичного критерия, который мог бы свидетельствовать в их пользу. 
Более того, любое применение операции может быть подвергнуто 
скептическому сомнению, поскольку даже в рамках собственного 
сознания мы не можем быть уверены, что придали операции однозначный смысл в виду недоопределенности языкового значения 
того знака, которым мы обозначили данную операцию. Лингвистическое обозначение математической операции фундаментально 
недоопределено, поскольку в нашем сознании мы не можем 
предусмотреть все возможные применения данной операции, 
а значит, в любой момент ее обозначение может приобрести 
иной, отличный от изначального смыл. Так, возможная замена 
плюса на квус или сложения на квожение имеет не математическое, но лингвистическое измерение, связанное с недоопределенностью значения того, как обозначаются эти операции. 

Обратим внимание на некоторые следствия, которые вытекают 

из радикальной скептической позиции С. Крипке в отношении 
следования правилу и фундаментальной недоопределенности значений. Рассмотрим одну из математических проблем, например 
проблему Гольдбаха. Она заключается в предположении, что 
любое четное число можно представить в качестве суммы двух 

1 Крипке С. Витгенштейн о правилах и индивидуальном языке. М., 2010. 
С. 21–22. 

1. Семантика естественного языка в аналитической философии

9

простых чисел. Эта проблема была высказана в качестве гипотезы,
и уже более 250 лет математики пытаются ее доказать. 

Но что получается, если мы принимаем радикальный скепти
цизм крипкеанской интерпретации Витгенштейна? Ситуация 
становится парадоксальной даже не в том отношении, что столь 
простая в формулировке проблема создает непреодолимые препятствия математикам. История математики много раз демонстрировала подобные ситуации. В философском отношении проблема 
становится гораздо тоньше. А можно ли вообще доказать эту гипотезу, поскольку становится неясным, что она вообще подразумевает? Действительно, так как операция сложения недоопределена в индивидуальном сознании, во-первых, мы не можем сказать, 
а действительно ли мы доказываем гипотезу Гольдбаха, ведь 
вполне возможно, что при доказательстве мы подразумеваем операцию квожения, и лишь до определенного момента эта операция 
совпадает со сложением. И значит, мы доказываем вовсе не гипотезу Гольдбаха, а лишь ее недоопределенный вариант. Во-вторых, 
абсолютно неизвестно, что подразумевал под данной гипотезой 
сам Гольдбах. Ведь, если следовать Крипке, соответствующая 
операция была недоопределена и в его собственном индивидуальном сознании. Значит вполне возможно, что он подразумевал не 
сложение, а квожение. Тогда становится непонятным, доказываем 
ли мы гипотезу Гольдбаха, является ли то, что мы доказываем, 
вообще гипотезой Гольдбаха. 

Или другой пример. В 1995 г. математическое сообщество при
знало, что Эндрю Уайлз доказал Великую теорему Ферма. Но, если использовать тезис фундаментальной неопределенности, доказал ли Уайлз Великую теорему Ферма? Опять возникает двоякая 
ситуация: 

1. Что подразумевал Ферма, когда формулировал свою теорему:

имел ли он в виду сумму степеней двух чисел или же он имел 
в виду их квумму?

2. Что имел в виду Уайлз, когда доказывал данную теорему?

Проблемы современной философии языка

10

Очевидно, что подобные вопросы обесценивают, например, ве
ликолепные книги Апостолоса Доксиадиса и Саймона Сингха, 
описавших каждый в своем жанре блистательную историю данных 
проблем1, поскольку, возможно, они писали вовсе не о том, что 
подразумевали их персонажи, и, что еще более вероятно, не о 
том, что подразумевали сами эти авторы. Если мы принимаем такой подход, настаивая на полной недоопределенности значения 
операции сложения, то математика становится совершенно невозможной. 

Подобная ситуация для математики фатальна. Однако можно 

предположить, что данные выводы не столь уж неизбежны, если 
принять дополнительные условия. Например, мы можем сказать, 
что ни гипотеза Гольдбаха, ни Великая теорема Ферма смысла не 
утрачивают хотя бы потому, что операцию сложения мы полностью определяем посредством математических гипотез, принятых 
в виде аксиом. Так, мы считаем верной аксиоматику Дж. Пеано, 
и это задает смысл данных утверждений, для которых посредством 
этой аксиоматики операция сложения задана однозначно. Тогда
математические высказывания превращаются в условные высказывания определенного вида, а именно: «Если принимается то-то 
и то-то, то доказуемо то-то и то-то». Антецедент этих утверждений 
будет иметь достаточно сложный вид, поскольку в качестве такового будет приниматься некоторая аксиоматическая система. В общем случае подобное условное утверждение можно сформулировать следующим образом: «Если операция сложения задана аксиомами Пеано, тогда гипотеза Гольдбаха имеет математический 
смысл, Великая теорема Ферма доказана и т.д.».

Такой подход позволяет обратиться к другой идее С. Крипке, 

а именно к теории жестких десигнаторов. Выражения, называемые 
Крипке жесткими десигнаторами, выполняют функцию кросиден
1 Доксиадис А. Дядя Петрос и проблема Гольдбаха. М., 2002; Сингх С. Великая теорема Ферма. М., 2000.