История. Память. Мораль: Моральная составляющая исторической рефлексии и коммеморативных практик исторической культуры

 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
В.Н. Сыров, Е.В. Беляева, А. Буллер,  
А.А. Линченко, Т.И. Врублевская-Токер  

 

ИСТОРИЯ. ПАМЯТЬ. МОРАЛЬ 
 

Моральная составляющая исторической 
рефлексии и коммеморативных практик 

исторической культуры 
 
 
 
 
 
Томск 
Издательский дом Томского государственного университета 
2020 

В.Н. Сыров, Е.В. Беляева, А. Буллер и др. История. Память. Мораль 

2 

УДК 343.8 
ББК 84 (0)4 
        С95 
 
Рецензенты: 
член-корреспондент РАН,  
доктор исторических наук, профессор Л.П. Репина; 
доктор философских наук, профессор О.А. Останина 
 
Сыров В.Н., Беляева Е.В., Буллер А., Линченко А.А.,  
С95 Врублевская-Токер Т.И. История. Память. Мораль: Моральная  
составляющая исторической рефлексии и коммеморативных  
практик исторической культуры. – Томск : Издательский Дом  
Томского государственного университета, 2020. – 344 с. 

ISBN 978-5-94621-905-1 

 
В книге рассматриваются теоретические и практические вопросы места и 
роли моральной составляющей в научно-исторической рефлексии и практиках 
коллективной памяти. Анализируются базовые ценности современной исторической культуры, определяются соотношение и способы связи исторического 
и аксиологического дискурсов. Авторы выявляют особенности моральноисторического дискурса как одного из важнейших условий достижения социального согласия, анализируют возможности применения этики исторической 
ответственности к широкому спектру практических проблем исторического 
образования. Особое внимание уделено анализу ценностных оснований исторической политики России и Беларуси как важному фактору диалога культур 
памяти двух государств.  
Для преподавателей социально-гуманитарных дисциплин вузов, аспирантов, студентов, а также тех, кто интересуется проблемами философского и исторического знания.  
 
УДК 343.8 
ББК 84 (0)4 
 
Издание опубликовано при поддержке грантов 
РФФИ № 18-511-00001 и БрФФИ № Г18Р-003 
 

© Сыров В.Н., Беляева Е.В., Буллер А., Линченко А.А.,  
ISBN 978-5-94621-905-1        Врублевская-Токер Т.И., 2020 

Введение 

3 

 
 
 
ВВЕДЕНИЕ 
 
Одним из древнейших культурных паттернов понимания истории, 
продолжающим оказывать влияние на ее современные трактовки, является интерпретация ее как «учительницы жизни». Именно на этот 
смысловой контекст, по-видимому, указывал Бертран Рассел, иронично отмечавший, что «всемирная история есть сумма всего того, чего 
можно было бы избежать». Однако оставим в стороне интересную 
полемику об уроках истории, об ее возможности чему-либо научить 
потомков и вспомним другое высказывание. «Всемирная история – 
это всемирный суд», – отмечал Фридрих Шиллер, указывая на еще 
одну сторону проблемы морального измерения исторического сознания – проблему переоценки прошлого в контексте настоящего. 
«Век расшатался – и скверней всего, что я рожден восстановить 
его!» – эти слова шекспировского Гамлета являются одними из 
наиболее цитируемых в среде современных немецких авторов, пишущих об историческом сознании. Однако можно ли рассматривать 
их исключительно пессимистически? Подводя итог многолетним дискуссиям в области интерпретации современной темпоральной ситуации, А. Ассман указывает на проявляющийся факт разрыва связи всех 
модусов времени: прошлого, настоящего и будущего. Темпоральный 
режим модерна разрушен, что связано с ростом влияния настоящего 
на будущее и прошлое. При этом она отмечает, что «разорванную 
связь прошлого, настоящего и будущего нельзя просто восстановить, 
их приходится связывать заново. Для этого необходимо заново определить содержание понятий “прошлое”, “настоящее” и “будущее”, 
что является задачей не отдельных специалистов по теории времени, а 
всего общества в целом»1. Алейда Ассман обсуждает на страницах 
своей книги хорошо известное явление презентизма как нового режима историчности современной эпохи. И здесь она опирается на рас                                                             
1 Ассман А. Распалась связь времен? Взлет и падение темпорального режима 
модерна. М. : Новое литературное обозрение, 2017. С. 255. 

В.Н. Сыров, Е.В. Беляева, А. Буллер и др. История. Память. Мораль 

4 

суждения Франсуа Артога, который, характеризуя презентизм, писал 
о том, что современное общество делает предметом культа настоящее1.  
Однако в современном мире презентизм может принимать и более 
агрессивные формы, что находит выражение в инструментализации 
прошлого и манипуляции его образами в исторической политике и 
мемориальных войнах. В этой связи возрастает потребность в развитии диалога между различными культурами памяти локальных сообществ, политиками памяти государств, научной и вненаучной средами порождения и трансляции знаний о прошлом2. Как видится, данный диалог актуализирует поиск ценностно-нормативных оснований, 
которые могли бы выступать своеобразной платформой обмена смыслами и тем самым усиливать циркуляцию образов прошлого в современной культуре.  

 Казалось бы, философия истории второй половины XX в., равно 

как и историческая наука, вытолкнули темы моральной интерпретации истории в сферу маргинальных вопросов. Распространение постмодернистских моделей историописания привело к распространению 
эстетического взгляда на историческое мышление и к известному 
скепсису в отношении собственной этической позиции и моральной 
стороны истории. Тема морального понимания и этической интерпретации исторических событий сегодня вряд ли вызовет интерес у профессиональных историков, многие из которых продолжают явно или 
неявно воспроизводить позитивистские установки и методы научного 
исследования.  
Вместе с тем вопросы моральной стороны отношения к прошлому 
получили свое развитие в рамках осмысления темы места Холокоста в 
европейской и мировой культуре, а также многочисленных исследованиях этических вопросов современных memory studies3. Достаточно 

                                                             
1 Hartog F. Regimes of Historicity. Presentism and experiences of Time. N.Y. : Columbia Univ. Press, 2015. 288 р. 
2 Репина Л.П. Историческая наука на рубеже XX–XXI вв.: социальные теории и 
историографическая практика. М. : Кругъ, 2011. С. 552. 
3 Wyschogrod E. An Ethics of Remembering. History, Heterology, and the nameless 
others. Chicago ; London : The University of Chicago Press, 1998. 281 p.; The Ethics 

Введение 

5 

распространенной является точка зрения относительно невозможности согласования моральных оценок истории в памяти различных коллективных сообществ. И действительно, перспектива выработки неких «этических стандартов» для современных размышлений об истории представляется, по меньшей мере, трудновыполнимой. Более перспективным является изучение места и роли самой морально-исторической рефлексии в системе наших представлений о прошлом. В этой связи появление и распространение в зарубежной и отечественной литературе понятия «историческая 
культура» открывает достаточно интересные перспективы в изучении интересующей нас темы. Речь идет как о традиционных исследованиях исторического сознания в философии и немецкой дидактике истории, так и в продолжающих набирать свою популярность 
междисциплинарных направлениях memory studies и public history. 
Тезис о ценностной «окрашенности» сферы исторической / коллективной / культурной / социальной памяти давно уже ни для кого не 
является секретом. В современных исследованиях также неоднократно подчеркивалась важная роль аксиологической составляющей фундаментальных операций познания и указывалось на ценности в познании как форму проявления социокультурной обусловленности научного познания1. Вместе с тем возникает вопрос о 
специфике моральной составляющей в исторической памяти, историческом сознании, исторической науке и философии истории как 
различных способах обращения к прошлому. В этой связи историческая культура оказывается своеобразным пространством коммуникации между различными моральными дискурсами прошлого, 
выступая средой и условием циркуляции образов прошлого в общественной жизни.  

                                                                                                                                      
of History / ed. by David Carr, Thomas R. Flynn, Rudolf A. Makkreel. Evanston, Illinois : Northwestern University Press, 2004. 178 p.; Marcus J.T. Sub specie historiae. 
Essays in the manifestation of historical and moral consciousness. London ; Toronto : 
Associated University Presses, 1980. 314 p. 
1 Останина О.А. Вопросы исторического познания в русской философии. М. : 
Прометей, 1997. 137 с.; Микешина Л.А. Эпистемология ценностей. М. :         
РОССПЭН, 2007. 439 с. 

В.Н. Сыров, Е.В. Беляева, А. Буллер и др. История. Память. Мораль 

6 

Несмотря на то, что современные исследования исторической памяти и порождения знаний о прошлом в непрофессиональной среде 
являются междисциплинарными, методологические основания нашей 
работы лежат в области философии. Это связано с тем, что область 
изучения моральной составляющей представлений о прошлом является в первую очередь проблемой философии истории и этики. И здесь 
нас ждет достаточно противоречивая ситуация, связанная с тем, что 
вторая половина XX в. ознаменовалась существенными трансформациями объекта, предмета, методов философии истории. По мысли 
Ю.А. Кимелева, «в настоящее время философия истории предстает 
как собрание отчасти независимых друг от друга, отчасти пересекающихся постановок вопросов, проблем, подходов, а также связанных 
с ними философских концептуализаций»1.  
Как видится, подобное положение философии истории во многом 
является производным от общей ситуации в современной «постметафизической философии», которая, по мысли Ю. Хабермаса, преодолевает тотализирующее мышление, направленное на поиск Единого. 
Вместе с тем в современных исследованиях подчеркивается, что существующие на сегодняшний день постметафизические проекты 
(преодоление объективизма, «ситуирование» философского разума, 
учет культурно-исторического смыслового фона философской аналитики, единство тематического и перформативного аспектов знания) 
позволяют говорить об осуществлении «практического поворота в 
современной философии»2. И действительно, постметафизическое 
понимание социального актуализировало идею практик как той среды, в которой происходит социальное взаимодействие и конструирование социального порядка. Более того, современные исследователи 
давно уже говорят о «практическом повороте» как наиболее перспективном горизонте исследований социальных отношений3.  

                                                             
1 Кимелев Ю.А. Западная философия истории на рубеже XX–XXI вв.: аналитический обзор. М., 2009. С. 91. 
2 Борисов Е., Инишев И., Фурс В. Практический поворот в постметафизической 
философии. Вильнюс: ЕГУ, 2008. Т. 1. C. 7. 
3 Stern J.D. The Practical Turn // The Blackwell Guide to the Philosophy of the Social 
Sciences. Oxford, 2003. P. 187. 

Введение 

7 

Методологический ракурс практического поворота указывает на 
теоретические возможности применения конструктивистской методологии, умеренные версии которой предполагают, что восприятие 
прошлого, отбор значимых свидетельств о нем и способы их конфигурации предопределяются и формируются социально-культурными 
контекстами и практиками памяти и забвения. Иначе говоря, содержание памяти и исторического сознания, формы их организации, а 
также их моральная составляющая будут обусловливаться характером 
задач, которые видятся приоритетными в культуре и в зависимости от 
способов деятельности. Они же будут детерминировать и способы 
использования прошлого для достижения тех или иных целей. Более 
того, наличие этой корреляции может забываться и восприниматься 
как некоторое естественное и само собой разумеющееся положение 
дел. Именно с этих методологических позиций мы и постараемся развернуть исследование в данной книге.  
Этическая методология данного исследования определяется приверженностью авторов к этике ответственности, которая отказывается 
от обоснования морали через апелляцию к метафизическим сущностям; 
реализует консеквенционалистскую установку на внимание к социальным результатам нравственной деятельности; понимает мораль как не 
исходящую от внешней инстанции ответственность за живое бытие 
конкретного живого, будь то сам человек, другой человек, природа или 
история человечества, ответственность не перед кем-то (авторитетом, 
инстанцией запрета), а позитивную ответственность за осуществление 
какого-то дела, за чье-то благополучие. Ответственность выступает 
здесь как способ позитивного самоопределения субъекта1. Способность 
брать на себя ответственность представляется ему не бременем, а возможностью исторической самореализации. 
Книга состоит из четырех глав, подготовленных в соавторстве с 
участниками проекта из России, Беларуси и Германии.  
В первой главе анализируются философско-методологические основания интерпретации исторической культуры и места в ней мо
                                                             
1 Разин А.В. Нравственный мир человека. М. : Академический проект, 2003. 
С. 412. 

В.Н. Сыров, Е.В. Беляева, А. Буллер и др. История. Память. Мораль 

8 

ральной составляющей. Глава открывается параграфом, посвященным 
специфике философской интерпретации исторической культуры 
(А.А. Линченко) и параграфом, посвященным непосредственно философской концептуализации моральной составляющей исторической 
культуры (В.Н. Сыров). Далее следует параграф, в котором сопоставляются исторический и моральный дискурсы, а также анализируются 
специфика и взаимосвязь моральной и исторической идентичности 
(Е.В. Беляева). Главу завершает параграф, посвященный интерпретации праксиологического понимания ценностей исторического сознания (А.А. Линченко). 
Вторая глава книги посвящена особенностям моральной составляющей в научно-исторической рефлексии. В первом параграфе анализируются сходства и различия истории и литературы (В.Н. Сыров). 
Далее внимание переносится на саму этическую нормативность в исторической науке, чему посвящен второй параграф (А. Буллер, 
А.А. Линченко). На основе сравнительного анализа ценностного отношения к прошлому в исторической науке и философии истории, в 
параграфе подробно анализируются основные этические моменты в 
работе историка, показано, что стремление к истине выступает основополагающей ценностью исторической науки, обсуждаются современные перспективы исторической этики как научной дисциплины и 
выявляется роль и место категории «ответственность» в ее дискурсе. 
Далее следует параграф, посвященный теме чувств историка (А. Буллер), в котором подробно анализируются вопросы этики чувств как 
научной дисциплины и ее значения для современной исторической 
науки, а также выявляются функции чувств в человеческой истории. 
Завершает главу параграф, посвященный этической герменевтике истории как актуальной методологии исследования нравственного отношения к прошлому (Е.В. Беляева).  
Третья глава посвящена моральной составляющей коммеморативных практик. Глава открывается параграфом, анализирующим вопросы места и роли моральной составляющей в процессе взаимодействия 
различных культур памяти (В.Н. Сыров). Обсуждаются перспективы 
интерпретации идеи достоинства как базисного морального принципа 
воспроизводства коммуникации различных участков пространства 

Введение 

9 

коллективных воспоминаний. Далее читатель найдет параграф, посвященный анализу различных стратегий моральной рефлексии в 
преодолении травмирующего исторического опыта (В.Н. Сыров). Еще 
одним контекстом исследования этического измерения исторической 
памяти в книге является проблема «своего» и «чужого» в автобиографической памяти мигрантов. Данный параграф, подготовленный 
А.А. Линченко, посвящен русским немцам. Следующий параграф 
книги посвящен вопросам философского осмысления проблем исторической вины, исторической ответственности и исторического прощения (А. Буллер, А.А. Линченко, Е.В. Беляева). Обосновывается 
мысль тем, что понятие «нация» не может служить надёжной базой 
как исторической памяти, так и исторической рефлексии. Оценивать 
прошлое мы должны исходя не из национальных интересов, а из 
нравственных критериев. Главу завершает параграф, в котором подробно анализируется моральная составляющая коммеморативных 
практик современной Беларуси (Т.И. Врублевская-Токер).  
Четвертая глава книги переключает внимание читателя с теоретических вопросов на конкретные исследования места и роли моральноисторического дискурса как фактора консолидации общества. В первом параграфе обосновывается, что морально-исторический дискурс 
оказывается важным условием процессов достижения социального 
согласия и не сводится только к этическим вопросам исторической 
науки. Социальное согласие в таком случае оказывается продуктом 
символической политики, реализуемой различными акторами в рамках общественных дискурсов. Далее читатель найдет два параграфа, 
представляющие собой применение идей этики ответственности к 
интерпретации военных побед и поражений в учебной литературе. 
Главу завершает параграф, посвященный исследованию эволюции 
исторической политики России и Беларуси, а также осмыслению этических оснований согласованной исторической политики двух государств в контексте этики исторической ответственности.  
Авторы выражают глубокую благодарность рецензентам монографии – члену-корреспонденту Института всеобщей истории РАН, доктору исторических наук, профессору Лорине Петровне Репиной, а 
также заведующему кафедрой философии Вятского государственного 

В.Н. Сыров, Е.В. Беляева, А. Буллер и др. История. Память. Мораль 

10 

университета, доктору философских наук, профессору Ольге Александровне Останиной за ценные критические замечания, существенно 
повлиявшие на корректировку работы. Авторы также благодарят 
Алексея Алексеевича Стребкова, который оказал неоценимую помощь в редактировании и корректуре книги. Наконец, особых слов 
благодарности заслуживают Российский фонд фундаментальных исследований и Белорусский республиканский фонд фундаментальных 
исследований, без поддержки которых эта книга не была бы завершена и опубликована.