Золотое сечение. Одинокие модернисты

Ю.И. Осипов

ЗОЛОТОЕ СЕЧЕНИЕ

Одинокие модернисты

Москва
Издательство «ФЛИНТА»
2021

УДК 821.161.1(081.2)
ББК 83.3(2=411.2)5-6я44
 
О-74

ISBN 978-5-9765-4538-0

В книге представлены литературные портреты замечательных 
отечественных прозаиков и поэтов, чьи судьбы по-своему исключительны и проливают дополнительный свет на их творчество. Автор 
привлекает внимание читателя к малоизвестным страницам жизни 
этих выдающихся мастеров, которые продолжают оставаться нашими неразлучными спутниками.
Для всех интересующихся русской литературой.

УДК 821.161.1(081.2)
ББК 83.3(2=411.2)5-6я44

ISBN 978-5-9765-4538-0 
© Осипов Ю.И., 2021
© Издательство «ФЛИНТА», 2021

Осипов Ю.И.
    Золотое сечение. Одинокие модернисты [Электронный ресурс] /
Ю.И. Осипов. — Москва: ФЛИНТА, 2021. — 224 с.

О-74

СОДЕРЖАНИЕ

ОТ АВТОРА  ............................................................................................4

«Вечный холостяк» доктор Чехов  ..........................................................7

Великий будетлянин Велимир Хлебников  ............................................22

Алексей Ремизов: «Живая сокровищница русской речи»  ...................37

Давид Бурлюк: «Алхимик слова и цвета»  ............................................49

Федор Сологуб: «Единой жизни торжество»  .......................................62

Саша Черный: «Посильна беда со смехом»  ........................................75

Этот очень странный Даниил Хармс  ....................................................86

Василий Каменский: «Путь энтузиаста»  ............................................106

Алексей Крученых: «Забыл повеситься, лечу к Америкам»  .............120

Вадим Шершеневич: «Певучий почерк соловья»  ..............................131

Константин Паустовский. Завидная жизнь  ........................................142

Николай Заболоцкий: «Я нашел в себе силы остаться в живых» ......155

Добрый волшебник Евгений Шварц  ..................................................167

Фазиль Искандер. Писатель с планеты Чегем  ..................................180

Миры братьев Стругацких  ..................................................................193

Иосиф Бродский: «Что сказать мне о жизни?»  .................................202

ОТ АВТОРА

Русский модерн — явление сложное и многозначное. Он пришел к нам из Европы, где в искусстве и литературе конца XIX — 
начала XX века возникло ощущение исчерпанности предшествовавших художественных форм и приемов. Причем модернизм (от 
фр. moderne — новейший, современный) объединил самые различные направления, течения и школы, которые утверждали 
новые художественные решения, новое видение мира, новые культурные коды.
Эти эстетические поиски возникли под влиянием открытий 
точных наук и стремились переосмыслить классическое наследие, 
а порой и полемически оттолкнуться от него во имя «искусства современности» или «искусства будущего». Наиболее резко и принципиально порывал с традициями левый авангард.
При этом модернизм не следует смешивать с авангардом. Модернизм является не столько его синонимом, сколько преддверием, 
ранним этапом. Точно так же не стоит путать понятие модернизм 
и стиль «модерн», возникший в Западной Европе как выражение 
протеста против антиэстетического буржуазного (мещанского) образа жизни, как отрицание позитивизма и прагматизма. Эстетика 
западного стиля «модерн» восходила к «философии жизни» Ницше и старалась преобразовать окружающую реальность по законам красоты, создать эстетически насыщенное пространство.
Вообще-то у истоков русского модернизма в прозе и особенно 
в драматургии следует поставить Чехова с его подтекстом, особым 
разомкнутым художественным миром мелкотравчатых метаний 
и переживаний «никчемных», казалось бы, героев, окрашенных 
скрытой авторской иронией с легкой примесью сострадания. У Чехова в пьесах сюжетное действие по-модернистски вторично, порой носит фарсовый характер, а то и вовсе исчезает, уступая место 
атмосфере, настроению.
Надо заметить, что в указанный период в России пышным 
цветом расцвел не только художественный стиль «модерн», но и 
появились так называемые «люди модерна». К ним известный ли

тератор Дм. Быкову относит, к примеру, Максима Горького и его 
вторую (гражданскую) жену, актрису Художественного театра и 
члена ЦК большевистской партии Марию Андрееву. «Они были 
представителями новой людской породы, теми сверхчеловеками, 
которых ждал и интуитивно предчувствовал Ницше».
«Людей модерна» по мысли Быкова характеризовали гигантские мыслительные способности и память, умение просчитывать 
многоходовые комбинации, невероятная работоспособность и 
надэмоциональность, т.е. отстранение от заемных эмоций — 
«стыда, отчаяния, фарисейского почтения к страданию».
Русский модерн стал продолжением европейского и нашел яркие проявления в различных областях литературы, театра, живописи, прикладного искусства, в архитектуре и музыке.
Внутри русского литературного модернизма эпохи Серебряного века выделились главные направления — символизм, акмеизм, футуризм (включая кубофутуризм и эгофутуризм). Хотя принадлежность крупных художников к тому или иному направлению 
весьма условна и не исключает глубоких различий их творческих 
индивидуальностей, их одинокого творческого пути. У кого-то он 
пролег затем через советскую эпоху, у кого-то — через мытарства 
эмиграции.
Ну а стопроцентный модернист и авангардист, яркий символ безграничного эксперимента в области поэтического языка 
В. Хлебников, которого сам Маяковский считал гением, остался 
одиноким деревом в степи под небом предреволюционной и постреволюционной эпох.
Эпатажные писатели-модернисты новой, советской России 
оказались в большинстве своем изгоями, как Д. Хармс и Саша 
Черный, как А. Ремизов и А. Крученых, как Ф. Сологуб и В. Каменский... Они на долгие десятилетия «выпали» из читательского 
оборота.
Отдельные «классичные модернисты», подобно К. Паустовскому и Ф. Искандеру в прозе или Н. Заболоцкому в поэзии, сумели найти свою «экологическую нишу» и завоевать право на государственное признание. А с ним — и читательскую любовь.

Полупризнанный 
советской 
властью 
добрый 
сказочник 
Е. Шварц сумел прикрыть протестный модернизм собственного 
творчества синкретичными, но достаточно прозрачными аллюзиями и аллегориями. И уж совсем не пришедшийся «ко двору» даже 
в пору относительно либеральной хрущевской «оттепели» поэтнонконформист И. Бродский дерзкими формальными поисками, а 
также сопряжением крамольных смыслов поставил себя «вне закона» и был изгнан из страны. К нашим читателям его стихи вернулись уже на исходе горбачевской «перестройки».
Увы, и на родине, и на чужбине многие из названных мастеровноваторов слова оказались ныне непонятыми. Изменчивая литературная мода, на которую зачастую ориентируется внимание читателя, пренебрегает ими. В этой книге, наряду с возвращением в 
новом контексте к культовым именам, мы отдаем дань памяти некоторым полузабытым отечественным модернистам и показываем 
их роль в современном литературном процессе.

D

«ВЕЧНЫЙ ХОЛОСТЯК» ДОКТОР ЧЕХОВ

 
О нем написано так много, 
что, кажется, и прибавить уже 
нечего. Его жизнь рассмотрена 
сотнями исследователей и мемуаристов буквально под микроскопом. Книги и пьесы этого второго по популярности в мире 
после Шекспира драматурга становятся 
нашими 
спутниками 
еще со школьной скамьи. А сам он, 
человек и художник, по-прежнему 
остается загадкой. И оттого 
еще притягательнее и интереснее. Феномен чеховской личности 
и чеховского творчества сродни 
пушкинскому в своей ошеломляющей современности. И у обоих многослойный «хрестоматийный 
глянец» искажает реальные черты характера, лица «необщье выраженье».
Чехов-драматург — модернист в высшем значении этого слова. Он показал своими сверхуспешными тогда и поныне пьесами 
(Чехов сегодня занимает второе место в мире по количеству постановок после Шекспира), что действие может не опираться на 
внешние события, а развиваться через внутренние переживания 
персонажей. И еще Чехов — первооткрыватель «подтекста», 
который стал едва ли не основным художественным приемом в 
мировой литературе XX века. В чеховских произведениях герои ча

сто говорят всякую чепуху, но думают в это время о вещах серьезных, порой трагических, и мы оттого еще глубже переживаем их драму.
Его называли голосом и совестью российской интеллигенции. 
Чехов же открещивался от нее и писал: «Я не верю в нашу интеллигенцию, лицемерную, фальшивую, истеричную, невоспитанную, 
ленивую, не верю даже тогда, когда она страдает и жалуется, 
ибо ее притеснители выходят из ее же недр». Как верно и как актуально сегодня!
Милый, добрый, застенчивый доктор Чехов — таким он переходит в наше сознание со страниц школьного учебника. Но соответствует ли подобному расхожему представлению этот жизнерадостный красавец ростом 182 см, со смеющимися глазами и 
приятным баритоном. Закрытый, сдержанный, исключительно 
гордый и принципиальный человек, Антон Павлович ни в юности, 
ни в зените славы никогда не жаловавшийся окружающим (в отличие от его литературных героев) на тяготы жизни и мучительную многолетнюю болезнь — туберкулез, которая задолго 
до срока свела великого писателя в могилу? Нет. Подлинный Чехов 
совсем непохож на свой идеализированный образ.
И даже по отношению к женщинам он совсем не тот, кем мы 
привыкли его считать. Деликатным с прекрасным полом Чехов действительно был всегда. Однако робостью, неискушенностью в вопросах любви отнюдь не отличался. «Все тайны любви я познал 
в 13 лет», — откровенно признался однажды Антон Павлович в 
журнальном интервью. А в письме без тени смущения сообщал: 
«Распутных женщин я видывал и сам грешил многократно». Кстати, и во время тяжелейшей поездки на Сахалин — с японками, и на 
Цейлоне, возвращаясь морем в Россию, — с «индусками»...
Любовные же атаки на себя жеманных светских дамочек знаменитый литератор отражал мягко, но умело, в духе милой, ни 
к чему не обязывающей игры. И только к Лике Мизиновой испытал сильное, глубокое чувство, которое прорвалось у него в словах письма: «Лика! Я люблю Вас страстно, как тигр, и предлагаю 
Вам руку». А дальше, спохватившись, подписался: «Предводитель 

дворняжек Головин-Ртищев. P.S. Ответ сообщите мимикой. Вы — 
 косая».
Спрашивается, какого «раба», по его собственным словам, 
Чехов, эталон человеческого достоинства, мужества и духовной 
культуры, «по капле выдавливал из себя всю жизнь»? Ответ он 
таил в душе. Но то, что ему, сыну таганрогского лабазника, до 
16 лет вынужденному по восемь часов в день стоять за прилавком 
в отцовской лавке и обвешивать покупателей, пришлось впоследствии изживать влияние темной, реакционной провинциальной 
среды, несомненно.
Некоторые отголоски того влияния мы находим в противоречиях сложной чеховской натуры. Намыкавшись смолоду в изнурительной литературной поденщине, взяв затем на свое попечение 
разорившегося отца, мать, сестру, Антон Павлович ценил деньги 
и собственность. И в то же время бывал на редкость бескорыстен, 
непрактичен и никогда не отличался мелочностью. Купив мелиховскую усадьбу, бесплатно принимал в ней больных со всей округи, 
выезжал на холеру. Неприязненно относился к евреям и — тесно 
дружил с Левитаном. Водил знакомство с публицистами и издателями крайне правого толка, но вежливо сторонился милостей 
царской семьи и — деятельно сочувствовал обездоленным, угнетенным...

***
Антон Павлович Чехов родился 17 (29) января 1860 года в Таганроге на Полицейской улице в небольшом доме купца третьей 
гильдии, владельца бакалейной лавки Павла Егоровича Чехова. 
«Мой отец и дед были крепостными у Черткова», — писал Антон 
Павлович литератору А. Эртелю. В 1840 году отец писателя работал на сахарном заводе этого помещика, а в 1841 году его дед выкупил на волю себя и всю свою семью.
Мать Чехова, Евгения Яковлевна (в девичестве Морозова), к 
12 годам оставшаяся без родителя, обучалась музыке и танцам в 
таганрогском «институте благородных девиц» мадам Куриловой. 
Ее роль в формировании личности и характера детей была вели

ка. Антон унаследовал от матери особую мягкость и отзывчивость, 
вспоминал, что каждого из детей она любила индивидуально и верила, что и те любят ее каждый по-своему. Мужа Евгения Яковлевна во всем поддерживала, разделяя его взгляды на воспитание 
детей. Разорение супруга и переезд в Москву переживала тяжело. 
Спокойствие обрела, лишь когда семье улыбнулось благополучие. 
Руководство всеми домашними делами в Москве и в Мелихове целиком легло на ее плечи.
Раннее детство Антоши протекало в нескончаемых церковных 
праздниках и именинах. В будние дни после школы братья должны были сторожить отцовскую лавку, а в пять утра вставали петь 
в церковном хоре. Чехов говорил: «В детстве у меня не было детства». Отдушиной для старательного мальчика стала таганрогская 
гимназия, старейшее учебное заведение на Юге России, куда он 
поступил, окончив греческую школу.
Гимназическое образование в царской России было поставлено серьезно. Недаром диплом гимназии давал право занимать государственную должность. В гимназических классах с портретами 
ученых мужей на стенах и низкими окнами, в стекла которых по 
весне стучались на ветру ветви акаций, формировалось у будущего 
писателя видение мира. Здесь зародилась любовь Антона к книгам 
и к театру. Здесь начались его первые литературные опыты. Здесь 
он получил от учителя Закона Божьего Ф. Покровского свой первый литературный псевдоним — «Антоша Чехонте»...
Стремление к творчеству пробуждали в подростке также музыка и таганрогский театр, в котором Антон побывал впервые в 
13 лет на оперетте Ж. Оффенбахе «Прекрасная Елена». После 
этого он стал страстным театралом и позднее писал в одном из писем: «Театр давал мне когда-то много хорошего... Прежде не было 
для меня большего наслаждения, как сидеть в театре». Не случайно персонажи в его первых юмористических новеллах — актеры и 
актрисы.
Чехов-гимназист — еще и самодеятельный издатель юмористических журналов с подписанными им рисунками (к чему он во 
взрослом возрасте больше руки не приложит). Он пишет в эти