Очерки по социолингвистике

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
Институт русского языка им. В. В. Виноградова

Л. П. Крысин

ОЧЕРКИ  
ПО СОЦИОЛИНГВИСТИКЕ

Москва
Издательство «ФЛИНТА»
2021

УДК 81’27
ББК  81.006.2
         К85

Утверждено к печати решением ученого совета
Института русского языка им. В. В. Виноградова РАН 24 декабря 2020 года

Р е ц е н з е н т ы:
академик Российской академии наук
В. М. Алпатов;
член-корреспондент Российской академии образования
М. Л. Каленчук

К85        

Крысин Л. П.
   Очерки по социолингвистике [Электронный ресурс] / Л. П. 
Крысин. — Москва : ФЛИНТА,  2021. — 360 с.

ISBN 978-5-9765-4524-3

В книге собраны работы автора, написанные им за последние полвека и посвященные различным понятиям, проблемам и направлениям социолингвистических 
исследований. Эти работы относятся к жанру очерков (отсюда и название книги), 
т. е. они не претендуют на полноту и тем более на исчерпывающий характер 
освещения рассматриваемых автором аспектов социолингвистики. Очерки, помещенные в начале книги — об истоках социолингвистики, о ее научном статусе 
и ее объекте, об основных социолингвистических понятиях и проблемах, —   
основаны на принадлежащих автору главах учебника «Социолингвистика», 
написанного в соавторстве с В. И. Беликовым. Остальные части книги снабжены указанием на первую публикацию статей, легших в основу каждого из 
очерков; некоторые очерки публикуются здесь впервые.
Книга адресована достаточно широкому кругу читателей — от лингвистов и социологов, занимающихся изучением отношений между языком и 
обществом, до аспирантов и студентов филологических и социологических 
факультетов вузов, — а также тем, кто, не будучи специалистом в указанной 
области языкознания, интересуется жизнью языка в человеческом обществе.

УДК 81’27
ББК  81.006.2

ISBN 978-5-9765-4524-3
  © Крысин Л. П., 2021
© Издательство «ФЛИНТА», 2021

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ: 
ЧТО ИЗУЧАЕТ СОЦИОЛИНГВИСТИКА?

Один пятилетний мальчик, сын продавщицы из магазина «Одежда», 
как-то сказал: — Я всех люблю одинаково, а мамочку на один номер 
больше. А другой, у которого отец был писатель и постоянно обсуждал 
в семье издательские дела, попросил: — Папа, скажи редактору этой 
карусели — нельзя ли мне, наконец, покататься!
Это примеры из бессмертной книги Корнея Чуковского «От двух 
до пяти». Они свидетельствуют: профессиональные занятия родителей 
и связанная с этими занятиями терминология влияют на речь детей. 
Речевые особенности других взрослых тоже могут оказывать влияние 
на речь ребенка. В одной семье нянька, нанятая для воспитания сына, 
отличалась ярким диалектным выговором: она произносила идёть, едуть, 
чаво, колидор, ейный, в пальте. После нескольких месяцев общения с 
ней и воспитанник ее стал говорить также (потом пришлось его переучивать).
Описанные ситуации — подтверждение некоей общей закономерности: среда, в которой живет человек, влияет на его речевые навыки. 
Наиболее податлив к такому влиянию ребенок. Но и взрослые усваивают, часто неосознанно, языковые особенности окружающих — членов 
семьи, друзей, сослуживцев.
Различные воздействия социальной среды на язык и на речевое 
поведение людей и изучает социолингвистика. «Чистая», или «просто» 
лингвистика, анализирует языковой знак сам по себе: его звуковую и 
письменную форму, его значение, сочетаемость с другими знаками, 
его изменения во времени. Социолингвистика делает упор на то, как 
используют языковой знак люди, — все одинаково или по-разному, в 
зависимости от своего возраста, пола, социального положения, уровня 
и характера образования, от уровня общей культуры и т. п.?
Чтобы различие в задачах, стоящих перед социо- и «просто» лингвистикой, стало наглядным, рассмотрим примеры. Возьмем хорошо 

известное каждому говорящему по-русски слово добыча. Описывая 
его с точки зрения «чистой» лингвистики, надо указать следующее: 
существительное женского рода, I склонения, неодушевленное, в форме 
множественного числа не употребляющееся, трехсложное, с ударением 
на втором слоге во всех падежных формах, обозначает действие по глаголу добывать (добыча угля) или результат действия (Добыча составила 
тысячу тонн или, в другом значении: Охотники вернулись с богатой 
добычей). Социолингвист отметит еще такие свойства этого существительного: в языке горняков оно имеет ударение на первом слоге: дóбыча 
и употребляется как в единственном, так и во множественном числе: 
несколько дóбыч.
Другой пример. В языке моряков словом конец называют канат. Социо- 
лингвист, изучающий подобные факты, не пройдет мимо такого комментария к слову конец, который приводит в воспоминаниях о Борисе 
Житкове К. И. Чуковский.
Житков и Чуковский (дело было во времена их молодости, в Одессе) 
вдвоем оказались в бушующем море на утлой лодчонке, и ветер погнал 
их лодку на волнорез. «Житков с изумительным присутствием духа 
прыгнул с лодки на мол, на его покатую, мокрую, скользкую стену и 
вскарабкался на самый гребень. Оттуда он закричал мне: — Конец! 
“Конец” — по-морскому канат. Житков требовал, чтобы я кинул ему 
веревку, что лежала свернутой в кольцо на носу, но так как в морском 
лексиконе я был еще очень нетверд, я понял слово “конец” в его общем 
значении и завопил от предсмертной тоски...» [К. И. Чуковский. Современники].
Подобные различия могут обусловливаться не только профессией, 
но и, например, характером образования: одно дело — «технарь», человек, окончивший технический институт, и другое — «гуманитарий», 
скажем, филолог или историк. У них разные языковые склонности, 
разные речевые пристрастия и навыки. В современном русском обществе, например, речь технической интеллигенции в большей степени, 
чем речь интеллигенции гуманитарной, подвержена влиянию жаргона: 
в ней не редкость слова и выражения типа клёво, доходяга, лопухнуться, 
лажа, стоять на ушах, наезжать на кого-либо, качать права и т. п.
Люди одной профессии или одного узкого круга общения нередко 
образуют довольно замкнутые группы, которые вырабатывают свой 
язык. В старину был известен жаргон офеней — бродячих торгов

цев, которые своею непонятной непосвященным манерой речи как бы 
отгораживались от остального мира, сохраняя в тайне секреты своего 
промысла.
В наше время язык программистов и всех тех, кто профессионально 
имеет дело с компьютером и Интернетом, также превратился в свое- 
образный жаргон: монитор у них именуется глазом, диски для хранения 
информации (сейчас вместо них уже используются флешки) — блинами, 
пользователь — юзером и т. п. Элементы таких жаргонов — слова, 
обороты, синтаксические конструкции, особенности произношения и 
словоизменения — играют роль не только средств, передающих информацию, но и своеобразных символов: по ним опознаётся свой для данной 
группы человек, а по их отсутствию — «чужак».
Изучение групповых языков, речевого поведения человека как члена 
определенной группы — прямое дело социолингвистики.
В каждом языке есть различные формы обращения к собеседнику.  
В русском языке две основные формы: на «ты» и на «Вы». К незнакомому 
или малознакомому взрослому надо обращаться на «Вы» (так же —  
к старшим по возрасту, даже и знакомым), а обращение на «ты» — знак 
более близких, сердечных отношений. Изучение социальных условий, 
влияющих на выбор форм личного обращения (а также приветствий, 
извинений, просьб, прощания и т. п.), — также область интересов социо- 
лингвистики.
Русский речевой этикет — лишь один, причем сравнительно простой пример из этой области. В других языках, например, в японском 
и корейском, существуют гораздо более сложные правила вежливого 
обращения к собеседнику (о некоторых из них мы расскажем в других 
очерках, помещенных в этой книге).
Разные ситуации общения требуют использования разных языковых 
средств. Это хорошо понимали задолго до рождения социолингвистики. 
А. С. Пушкин писал: «В обществе вы локтем задели соседа вашего, вы 
извиняетесь, — очень хорошо. Но, гуляя в толпе под качелями, толкнули 
лавочника — вы не скажете ему: mille pardons! Вы зовете извозчика —  
и говорите ему: пошел в Коломну, а не — сделайте одолжение, потрудитесь свезти в Коломну». По наблюдениям одного учителя, до революции 
на Дону дети в школе употребляли наречие здесь, дома же надо было 
говорить тут: наречие здесь воспринималось коренными носителями 
донского говора как городское, чужое, в отличие от «своего» тут.

Это примеры речевых различий в зависимости от условий общения. 
Но в каждой ситуации человек может занимать разную позицию: быть 
собеседником «на равных» или чувствовать свое превосходство над 
партнером по коммуникации (либо, напротив, свою подчиненность ему). 
Общаясь друг с другом, люди как бы исполняют разные роли: отца, мужа, 
сына (в семье), начальника, подчиненного, сослуживца (в служебной 
обстановке), пассажира и кондуктора, покупателя и продавца, врача 
и пациента и т. п. Тип роли обусловливает характер речи и речевого 
поведения: с отцом говорят не так, как со сверстником, с преподавателем в вузе — иначе, чем с продавцом, повелительные конструкции 
в устах врача естественны, когда он исполняет свою служебную роль 
(Дышите! Задержите дыхание! Разденьтесь!), и неуместны, когда он, 
например, едет в автобусе, и т. д.
Представление о том, в каких ситуациях, при исполнении каких 
социальных ролей каким языком надо говорить, формируется по мере 
того, как ребенок постепенно превращается во взрослого. Этот процесс 
называется языковой социализацией, т. е. языковым «вхождением» 
в данное общество. И его изучает социолингвистика.
Есть общества (государства, страны, области и территории), где 
используется не один язык, а два или несколько. Часто один из них — 
государственный и в этом смысле общеобязательный: если ты хочешь 
нормально жить в этом обществе, общаясь с другими людьми, с властью, 
продвигаясь по социальной лестнице, изволь не просто знать государственный язык, а свободно владеть им. Другие существующие в данном 
обществе языки — это обычно родные языки людей, объединенных 
в те или иные этнические группы или составляющих целые народы 
(таково положение, например, во многих странах современной Африки). 
Функционируя в тесном соседстве друг с другом, разные языки, обслуживающие то или иное сообщество, могут смешиваться, приобретать 
разного рода промежуточные формы: пиджины, креольские языки (см. 
об этом [Беликов, Крысин 2016]).
При изучении процесса образования и функционирования подобных 
языков социолингвистику интересуют социальные и ситуативные условия, в которых они используются и взаимодействуют друг с другом.
Социолингвисты ставят перед собой и такую задачу: регулировать 
развитие и функционирование языка (языков), не полагаясь целиком на 
самопроизвольное течение языковой жизни. Полезное и важное подспорье 

при выполнении этой задачи — изучение оценок, которые дают люди 
своему или чужому языку, отдельным языковым элементам. Говорящие 
оценивают одни и те же факты речи по-разному: одни люди, например, 
легко принимают новшества, другие же, напротив, отстаивают традиционные способы выражения; одним нравится строгость иностранных 
научных терминов, а их оппоненты ратуют за самобытность специальной терминологии. Изучение различий в оценках языковых фактов 
позволяет выделять социально более престижные и менее престижные 
формы речи, а это немаловажно с точки зрения перспектив развития 
языковой нормы, ее обновления.
Разработка лингвистических проблем, направленных на то, чтобы 
управлять языковыми процессами, носит название языковой политики; языковая политика — часть социолингвистики, выход этой науки 
в речевую практику.
Современная социолингвистика развивается бурно, в разных направлениях. Ее существование и развитие тесно связано с такими научными дисциплинами, как психолингвистика (наука об индивидуальных 
особенностях усвоения языка и владения им), социология, социальная 
психология, демография, этнография и ряд других. 

ИСТОКИ СОЦИОЛИНГВИСТИКИ

То, что язык далеко не единообразен в социальном отношении, известно 
давно. Но термин «социолингвистика» впервые употребил в 1952 г. американский социолог Г. Карри [Currie 1952]. Означает ли это, что и наука 
о социальной обусловленности языка зародилась в начале 1950-х годов? Нет. Корни социолингвистики глубже, и искать их нужно не в 
американской научной почве, а в европейской и, в частности, русской.
Лингвистические исследования, учитывающие обусловленность 
языковых явлений явлениями социальными, с большей или меньшей 
интенсивностью начали вестись уже в начале прошлого века во Франции, России, Чехии. Иные, чем в США, научные традиции обусловили 
то положение, при котором изучение связей языка с общественными 
институтами, с эволюцией общества никогда принципиально не отделялось в этих странах от «чистой» лингвистики. «Так как язык возможен 
только в человеческом обществе, — писал И. А. Бодуэн де Куртенэ, —   
то, кроме психической стороны, мы должны отмечать в нем всегда 
сторону социальную. Основанием языковедения должна служить не 
только индивидуальная психология, но и социология» [Бодуэн де Куртенэ 1963: 15].
Таким выдающимся ученым первой половины ХХ в., как И. А. Бодуэн 
де Куртенэ, Е. Д. Поливанов, Л. П. Якубинский, В. М. Жирмунский,   
Б. А. Ларин, А. М. Селищев, Г. О. Винокур в России, Ф. Брюно, А. Мейе, 
П. Лафарг, М. Коэн во Франции, Ш. Балли и А. Сэшеэ в Швейцарии,   
Ж. Вандриес в Бельгии, Б. Гавранек, В. Матезиус в Чехословакии   
и др.*, принадлежит ряд идей, без которых современная социолингвистика не могла бы существовать. Это, например, идея о том, что все 
средства языка распределены по сферам общения, а деление общения 
на сферы имеет в значительной мере социальную обусловленность

* Обзор исследований, отражающих ранний этап развития социолингвистики 
в разных странах, см. в работах [Орлов 1969; Гухман 1972; Краус 1976; Krysin 
1977; Слюсарева 1981].

(Ш. Балли); идея социальной дифференциации единого национального 
языка в зависимости от социального статуса его носителей (работы 
русских и чешских языковедов); положение, согласно которому темпы 
языковой эволюции зависят от темпов развития общества, а в целом 
язык всегда отстает в совершающихся в нем изменениях от изменений 
социальных (Е. Д. Поливанов); распространение методов, применявшихся при изучении сельских диалектов, на исследование языка города  
(Б. А. Ларин); обоснование необходимости социальной диалектологии, 
наряду с диалектологией территориальной (Е. Д. Поливанов); важность 
изучения жаргонов, арго и других некодифицированных сфер языка 
для понимания внутреннего устройства системы национального языка  
(Б. А. Ларин, В. М. Жирмунский, Д. С. Лихачев) и др.*

Американские исследователи в области социолингвистики подчас 
заново открывают то, на что уже обращали внимание их европейские 
предшественники. Однако, справедливости ради, надо сказать, что, 
в отличие от работ первой трети ХХ в., в значительной части умо- 
зрительных, не опиравшихся на более или менее обширный конкретный языковой материал (исключение составляют, пожалуй, работы  
А. М. Селищева — см., например [Селищев 1928], но они и слабей 
других в теоретико-лингвистическом отношении), — в современных 
социолингвистических исследованиях, в том числе американских, явно 
выражено стремление к сочетанию тщательной теоретической разработки 
и конкретного анализа социально-языковых связей и зависимостей.
Характерная черта социолингвистики второй половины ХХ столетия — переход от работ общего плана к экспериментальной проверке 
выдвигаемых гипотез, математически выверенному описанию конкретных фактов. По мнению одного из представителей американской 
социолингвистики Дж. Фишмана, на современном этапе изучение языка 
под социальным углом зрения характеризуется такими чертами, как 
системность, строгая направленность сбора данных, количественностатистический анализ фактов, тесное переплетение лингвистического 
и социологического аспектов исследования [Fishman 1971: 10]. При этом 

* При знакомстве с американскими работами по социолингвистике (да и 
по многим другим отраслям языкознания) поражает почти полное отсутствие 
ссылок на исследования «европейцев», и прежде всего русских ученых. По всей 
видимости, это результат не умышленного пренебрежения к опыту других, а 
элементарного незнания о нем.

преобладает синхронический аспект исследования, т. е. анализ связей 
между элементами структуры языка и элементами структуры общества вне зависимости от того, как развивались эти связи во времени.  
В работах предшествующего периода чаще постулировалась сопряженность эволюции языка с развитием общества, т. е. для этих работ 
был характерен диахронический аспект (о различиях синхронической и 
диахронической социолингвистики см. ниже — в очерке «Направления 
современной социолингвистики»).