Родовой синкретизм в творчестве В.В. Маяковского

О.С. Андреева

РОДОВОЙ СИНКРЕТИЗМ  

В ТВОРЧЕСТВЕ В.В. МАЯКОВСКОГО

Монография

Москва
Издательство «ФЛИНТА»
2021

УДК 821.161.1
ББК  83.3(2=411.2)5/6
         А65

А65      

Андреева О.С.
   Родовой  синкретизм  в  творчестве  В.В.  Маяковского [Электронный 
ресурс] :  монография  /   О.С. Андреева. — Москва : ФЛИНТА, 2021. — 
272 с.

ISBN 978-5-9765-4526-7

В монографии творчество В.В. Маяковского рассматривается в коммуникативно-диалогической парадигме в рамках решения проблемы 
жанровых 
номинаций 
на 
основе 
родовой 
синкретизации. 
Впервые 
осуществляется многомерный анализ лирических, лиро-эпических и 
драматических произведений В.В. Маяковского, устанавливается связь 
между явлением родового синкретизма и мифотворчеством художника. В 
работе определяются основные показатели родового синкретизма, что 
выявляет эстетическую значимость и целостность творческого наследия 
поэта, возвращает художественным текстам «самоценность», а также 
определяет границы традиции и новаторства в синхронии и диахронии. Все 
это позволяет заново переосмыслить наследие великого «Маяка», его роль в 
отечественном и мировом искусстве и дать объективную оценку творчеству.
Монография адресована филологам, студентам и преподавателям литературы, для которых творчество В.В. Маяковского даже в XXI веке звучит 
«во весь голос».

УДК 821.161.1
ББК  83.3(2=411.2)5/6

ISBN 978-5-9765-4526-7
© Андреева О.С., 2021
© Издательство «ФЛИНТА», 2021

ВВЕДЕНИЕ

В последнее десятилетие интерес к творчеству В. Маяковского возрос. 
Споры вокруг его имени не утихают. При этом на второй план отходит 
высокий гуманистический пафос произведений, который определяет 
жанровое разнообразие в осмыслении человеческой жизни. «Гуманистическому сочетанию эпоса, сатиры, лирики, драмы, антиклерикальности, всемирной отзывчивости, ненависти к войне, владению русским 
словом Маяковский учился у критика Ренессанса, и, тем не менее, у 
самого возрожденческого писателя России — Льва Толстого, писателя 
пророка» (Кантор, 2008, с. 86). Вопрос о жанровом своеобразии творчества Маяковского, по сути, — вопрос о масштабе личности самого 
поэта. Подход к произведениям с точки зрения родового синкретизма, 
с одной стороны, определяет связь с традицией и горизонты новаторства, с другой — позволяет понять систему художественного мышления поэта, а также расширяет границы читательского восприятия 
текста и позволяет в полной мере осознать выразительные возможности художественного слова. Обозначить роль В.В. Маяковского в историко-литературном процессе в плане синхронии и диахронии, увидеть 
целостность творческого наследия и тем самым «реабилитировать» на 
подлинно научной основе. Рассмотрение произведений в парадигме 
родового синкретизма раскрывает «метакод» художественных произведений, т.е. выявляет архетипическое, вневременное, что определяет 
авторскую концепцию мира. Поэтому, исследуя данную проблему, необходимо помнить высказывание М.И. Цветаевой о том, что «абсолют 
(творение) превращается для меня в относительность: вехи к Творцу... 
Искусство не самоцель: мост, а не цель» (Цветаева, 1995, т. 5, с. 148). 
Очередной миф о поэте творится на наших глазах. В связи с этим особенно актуально следующее методологическое требование при рассмотрении творческого наследия В.В. Маяковского: «...необходимо открыть 
и читать стих за стихом, как читают неизвестного поэта...» (Карабчиевский, 1990, с. 23).
Творчеству В. Маяковского посвящены фундаментальные исследования В.О. Перцова (1956), 3.С. Паперного (1957), А.И. Метченко 
(1961, 1981), Л.И. Тимофеева (1964), Н.И. Харджиева (1970, 2006),  
В.Н. Тренина (1970), Б.П. Гончарова (1977, 1983), К.Г. Петросова (1985), 

Андреева О.С. РОДОВОЙ СИНКРЕТИЗМ В ТВОРЧЕСТВЕ В.В. МАЯКОВСКОГО

Р.С. Спивак (1980, 2005), А.А. Михайлова (1988, 1990), Ф. Н. Пицкеля 
(1979), В.Н. Альфонсова (1984), А.С. Субботина (1986) и др. Появились 
книги и отдельные статьи, раскрывающие особенности того или иного 
периода творчества поэта, посвященные проблемам поэтики, языка и 
стиля. Особо выделяются работы И. Смирнова (1978, 1985), В. Сарычева, М. Пьяных, JI. Кациса (2004), Р. Спивак (1980, 2005), И. Иванюшиной (1992), Т. Соколовой, Т. Пономаревой, И. Искржицкой (1980),  
В. Смирнова (1985). Однако проблема жанрового синкретизма в творчестве В. Маяковского зачастую остается вне поля зрения литературоведов, несмотря на то что жанр — категория многоуровневая и охватывает все стороны художественного текста, поэтому позволяет наиболее объективно определить «качество» и значение литературного 
произведения и творчества в целом. В 1990—2000-е годы обострилась 
полемика вокруг имени В.В. Маяковского. Работы Ю. Карабчиевского 
(1990, 2001), А.К. Жолковского (1994), Б. Горба (2001) отличаются высокой степенью субъективности и тенденциозностью в подходе к художественному творчеству поэта и реализует псевдонаучный подход, так как 
авторы обнаруживают непонимание природы художественного слова 
и игнорируют рассмотрение категории жанра как измерителя эстетической значимости произведений.
Жанровые вопросы напрямую или опосредованно затронуты в ряде 
исследовательских работ и диссертаций, посвященных творчеству  
В.В. Маяковского (Баринова, 2009; Казарина, 2005; Комаров, 2002; Култышева, 2001, 2007; Лобанова, 2007; Маркасов, 2003; Пашков, 2006; Чернышова, 2003; Чернякова, 2008). В них исследуются проблемы традиции 
и новаторства, интертекстуальности творческого наследия поэта. Рассматриваются особенности хронотопа и концептосферы, выявляются 
доминирующие идеологемы в произведениях поэта. Внимание ученых 
направлено на изучение творчества В. Маяковского в рамках экспрессионизма, условной драмы, народного театра, карнавальной культуры. 
Исследуется историко-литературный, историко-культурный контекст 
произведений поэта.
С.В. Алферова, изучая трагедию и раннюю лирику В. Маяковского, 
драматургию Л. Андреева, А. Блока, А. Крученых, работы критиков, 
обнаруживает близость трагедии с поэтикой футуризма, символизма 
и экспрессионизма, а смешение символистской поэтики и абсурдноигрового начала определяет как один из способов видения в драматур

ВВЕДЕНИЕ

гии автора (Алферова, 2009). Особенно важным представляется замечание о том, что исповедь лирического героя неоромантического толка 
определяет жанр пьесы, близкой монодраме, так как действие разворачивается на основе изображения душевного состояния главного героя. 
Однако жанр в работе не получает четкой дефиниции, так как термин 
«монодрама» отражает особенности только композиционной организации произведения. С.В. Комаров отмечает, что обращение В. Маяковского к античной драме было естественным, так как это был языческий театр, что давало поэту возможность свободного обращения с 
христианской религиозностью (Комаров, 2002). Также это был отодвинутый во времени опыт, который давал возможность обратиться к первоистокам искусства, чтобы отразить процесс зарождения советской 
эпохи. Мистериально-буффонный синтез стал парадигмально-значимым 
для литературы первой трети ХХ в. При этом автор охватывает только 
драматические произведения В. Маяковского. Н.Г. Юрасова обнаруживает, что пространство и время Маяковского имеют сходство с архаическими моделями. Значимыми в мире Маяковского являются карнавальные категории. Революция обозначена как хронотоп порога и обнаруживает в себе разрушающе-созидательное начало, хронотоп будущего 
сходен с христианским образом Нового Иерусалима, где отсутствуют 
старость и смерть, а хронотоп старого мира выражает непродуктивность времени и его пагубное влияние на человека, реализуя антитезу 
сакрального и профанного (см.: Юрасова, 2008). Данный подход, безусловно, определен воззрениями М.М. Бахтина, что позволяет рассматривать жанровое своеобразие произведений Маяковского в диалогической парадигме в рамках родового синкретизма.
Продуктивной для нашей исследовательской концепции является 
мысль Т.В. Давыдова о том, что Маяковский многие свои произведения строил по законам греческой трагедии, хотя не был пропагандистом античной драмы. Позитивный итог данной работы — утверждение единства творчества В. Маяковского на протяжении жизни, обусловленное логикой развития его художественного мышления, но не 
сменой экзистенциальных доминант (см.: Давыдов, 2006).
Ю.Р. Попонова рассматривает поэтическую идеологию В.В. Маяковского, выявляя системы идеологем на протяжении всего творчества поэта, раскрывает специфику той или иной точки зрения героя 
через соотношение идеи-прототипа и системы идеологем (Попонова, 

Андреева О.С. РОДОВОЙ СИНКРЕТИЗМ В ТВОРЧЕСТВЕ В.В. МАЯКОВСКОГО

2009). Несмотря на схематизм в отношении к художественному тексту, 
интересен подход, основанный на положении М.М. Бахтина о том, что 
между замыслом и его реализацией нет тождества. Поэтому анализ 
художественного произведения должен осуществляться в диалогической парадигме и на основе принципов психолингвистики.
Т.В. Скрипка рассматривает Я-концепцию в дореволюционном творчестве В. Маяковского и выявляет способы ее художественного воплощения (см.: Скрипка, 2004). В исследовании доказывается связь антропологии поэта с философскими воззрениями В. Соловьева о Богочеловечестве, мессианской концепцией Н. Бердяева, индивидуалистической 
философией Ницше. Особо значимы для нашей исследовательской концепции тезисы о полисубъектности художественного мира поэта, амбивалентности лирического сознания, которое носит объективно-субъективный характер, и о соотношении авторского и лирического «Я» на 
основе принципа автобиографизма, а также тезис о том, что «в художественной системе поэта наблюдается разрушение традиционных представлений о родо-видовой системе, рождаются синтетические жанры; 
это обусловливает возможность применения к поэтическому субъекту 
В. Маяковского понятий “лирический персонаж”, “лирический характер”, “лирический герой” в соответствии с художественной формой 
произведения» (Скрипка, 2004, с. 21—22).
М.М. Полехина раскрывает проблему художественной космогонии 
М. Цветаевой и В. Маяковского (Полехина, 2001). Автор доказывает, 
что «поэтика последней строки» и композиция произведения В. Маяковского определяют лирический симфонизм структуры, в рамках которого увеличивается семантический вес финала произведения. Причем 
каждая поэма содержит в себе элементы подобной «симфонической 
структуры». Несмотря на использование художественного текста как 
доказательства философских концепций В. Соловьева, Н. Федорова,  
Г. Сковороды, В. Иванова, С. Булгакова, П. Флоренского, мысль о симфонизме и выделение значимых жанровых доминант подсказывает необходимость рассматривать произведения В. Маяковского в диалоге с признаками фольклорных и религиозно-мифологических жанров.
П.А. Климов доказывает проявление элементов архаики и мифологии на всех уровнях поэтической системы, глубинную связь любовной тематики с идеей соборности и учением о дионисизме. Метафора 
рассматривается как особенность первобытного антропоморфического 

ВВЕДЕНИЕ

мышления и средство построения новой концепции мира, что позволяет нам рассматривать в дальнейшем метафору как средство синкретизации жанров (см.: Климов, 2006).
Н.В. Сарафанова устанавливает связи литературы авангарда с народным театром: расщепление художественного произведения на первоэлементы, каждый их которых наполнятся новым смыслом (в поэзии 
это слово, буква, звук, ритм, образ), что обнаруживает связи с искусством примитива (см.: Сарафанова, 2008). Ориентация на балаганные 
амплуа, использование цирковых балаганных форм зрелищности и словесной клоунады, традиционных приемов грубой комики для актуализации новых смыслов, привлечение жанровых моделей народного 
театра (раек, театр Петрушки, рекламные прибаутка и т.д.), реализация поэтики «телесного низа» в гротеске — все это сближает авангардную драматургию Маяковского с народным театром. Такое сопоставление продуктивно при рассмотрении творчества В. Маяковского 
в парадигме карнавализации художественной литературы и определении жанрового своеобразия творчества.
О.В. Чебанова основывает свою концепцию на том, что связь творчества поэта с традициями русской драмы XVII—XVIII вв. продиктована общностью культурной ситуации (Чебанова, 2003). Драматургия 
Маяковского — пример «необарокко», о чем говорили В. Шкловский 
и С. Эйзенштейн. Определяя тенденции развития литературы первой 
трети ХХ в., автор утверждает: «На уровне сюжета прослеживаются 
следующие параллели: отсылка к средневековым театральным жанрам 
(миракль, мистерия) и жанрам ораторской прозы и “зерцал”, реконструкция библейских сюжетов; общность композиционных акцентов (значимость пролога и эпилога, связь с церковным календарем (пасхальный 
или рождественский сюжет); организация пространства, символизирующая построение космоса; обогащение основного сюжета второстепенными эпизодами, часто шутовского характера; сходные оппозиции, 
моделирующие сюжет (старый мир — новый мир, грешник-праведник, 
смерть — жизнь); мотив путешествия, место и роль интермедий в структуре драмы» (Чебанова, 2003, с. 142). Исследователь обнаруживает связь 
драматургии поэта с риторической традицией (элементы церемониала, 
представление идеи в зримой форме, эмблематический потенциал текста, разъяснительные комментарии, полемика с традиционным представлением об авторе в системе произведения и т.д.). Указанные поло

Андреева О.С. РОДОВОЙ СИНКРЕТИЗМ В ТВОРЧЕСТВЕ В.В. МАЯКОВСКОГО

жения определяют параметры, которые являются основой жанрового 
синкретизма в поэтической системе В. Маяковского.
Т.А. Купченко широко освещает особенности условной драмы, связанной с поэтикой экспрессионизма, а драматургическое наследие Маяковского соотносит с условной эпической драмой (Купченко, 2005). 
Исследователем обозначены основные черты условно-эпической драматургии: интеллектуализм, философичность, использование символических и фантастических элементов, построение условно-гротесковой 
комедии на приемах комической маски, гротескно-буффонных формах, 
использование элементов народного, фольклорного театров, моделирование мира, повышенная тропеизация и метафоризация, монтажная композиция. Относительно драматургии Маяковского переосмысляется и 
актуализируется древняя жанровая форма театра в театре. Данные явления, на наш взгляд, также являются основой жанрового синкретизма.
Д.Ю. Шалков системно исследует художественную библеистику в 
раннем творчестве В. Маяковского (Шалков, 2008) и устанавливает связь 
с мифопоэтическими реалиями и фольклорной традицией, антропологическая концепция автора определяется как «пересмотр классической 
христианской культуры на почве самого христианства»; В. Маяковский 
«воссоздает персональную христологию, эсхатологию и космогонию, 
которые связаны с переломной, травестийной рецепцией библейской, 
фольклорно-мифологической и апокрифической семиосферы» (Шалков, 2008, с. 6—7).
Разноуровневому рассмотрению пьес В. Маяковского посвящены 
монографии А. Метченко «Творчество Маяковского. 1925—1930 гг.» 
(1961) и Б. Милявского «Сатирик и время. О мастерстве Маяковскогодраматурга» (1963), статьи Б. Милявского «“Живые люди” и “оживленные тенденции”» и А. Февральского «Маяковский в борьбе за революционный театр» (обе — 1964), монографиях В. Перцова «Маяковский. 
Жизнь и творчество (1925—1930)» (1972), Ю. Смирнова-Несвицкого «Зрелище необычайнейшее. Маяковский и театр» (1975) и С. Владимирова 
«Об эстетических взглядах Маяковского» (1976). Оценка произведений В. Маяковского рассматривается в парадигме жанровой системы 
Г.Н. Поспелова.
В исследованиях Ю. Смирнова-Несвицкого (1975, 1980), Л. Шагарова 
(1990), В. Головчинер (1991, 2007), И. Иванюшиной (1992), С. Кормилова 
и И. Искржицкой (1999), Е. Смокотиной (2001) сознательно выделяются 

ВВЕДЕНИЕ

элементы карнавальной культуры, разработанные в трудах М.М. Бахтина, что в целом создает основу для рассмотрения проблемы жанрового синкретизма.
Е.С. Шевченко подчеркивает «близость первой пьесы Маяковского 
евреиновскому варианту монодрамы: истинным героем был Поэт, а 
весь остальной мир лишь предметом его рефлексии. Элементы балагана, оттеняя монодраматическое и лирическое, создавали необходимый гротескно-пародийный фон» (Шевченко, 2010, с. 13). Выстраивается данная концепция балагана на основе работ Н.Н. Евреинова, который утверждал, что театральные упрощенные формы нового времени 
(театр-зрелище, театр-воображение, театр-преображение) опираются 
на средневековые фарсы и мистерии. Данное замечание продуктивно 
для рассмотрения творчества В. Маяковского с точки зрения родового 
синкретизма и мифотворчества.
На наш взгляд, значительным исследованием в области жанрологии является диссертация А.А. Боровской «Жанровые трансформации 
в русской поэзии первой трети ХХ века» (2009). Ученым разработана 
классификация процессов обновления и видоизменения традиционных 
жанровых форм в русской лирике конца XIX — начала XX в. В качестве факторов трансформации выделяются: диалогизация, экспликация 
авторского голоса, лиризация, драматизация, разрушение традиционной лиро-эпической поэмы и становление лирической поэмы, диалогизация повествования, тенденция к циклизации, модернизация ритмического репертуара, интенсификация интертекстуальных и интермедиальных связей, жанровый синтез и т.д. определяется также важная 
роль авторского начала в формировании жанровой специфики (Боровская, 2009, с. 7). Главным в рамках нашей исследовательской концепции представляется тезис о взаимодействии в тексте лирического, эпического и драматического начал, т.е. утверждается синкретизм на родовом и видовом уровне как основа жанрообразования в русской лирике 
первой трети ХХ в.
В статье Г.А. Симоновой «К проблеме жанрового мышления  
В.В. Маяковского 1910—1920-х годов» ранние поэмы Маяковского связываются с жанром средневековой мистерии, в центре которой титаническая личность лирического героя, которая обладает «божественными атрибутами жертвенного Спасителя», Пророка, человекобога, 
учителя, предлагающего миру новый «Новый завет» (см.: Симонова, 

Андреева О.С. РОДОВОЙ СИНКРЕТИЗМ В ТВОРЧЕСТВЕ В.В. МАЯКОВСКОГО

эл. ресурс). При этом вопрос о родовом синкретизме и средствах синкретизации остается неоформленным.
Монография Л.Ф. Кациса «Владимир Маяковский: Поэт в интеллектуальном контексте эпохи» (2004) представляет собой целостное и 
системное исследование, определяющее взаимодействие В. Маяковского 
с русской классической литературой, литературой авангарда, с русской 
религиозной философией и советской идеологией. Творчество поэта оценивается в контексте культурной и философской традиции: устанавливаются интертекстуальные связи с творчеством Розанова, Анненского, 
Достоевского, Шкловского, Евреинова, Блока, Пастернака, Белого, и др.
Монография М. Вайскопфа «Во весь логос» (2003) определяет Маяковского как мифотворца, соприродного духу древних культур через 
одические жанры. Автор отмечает установку поэта на архаичные жанры 
XVIII в. Конечно, исследование интертекстуального аспекта в творчестве В. Маяковского определяют роль и место поэта в культуре первой 
трети ХХ в., устанавливают диахронические связи с русской литературной и религиозно-философской традицией, но при этом разрушается целостность художественного мира поэта. Чрезмерное увлечение 
нахождением всевозможных аллюзий, цитат и реминисценций обнаруживает высокую компетенцию исследователя, но при этом умаляет 
значение творчества поэта, развенчивает эстетическую составляющую 
художественного текста. Исследование художественного произведения 
с точки зрения единичных формально-содержательных доминант (проблематика, характер лирического героя, определения концептов, ведущих мотивов, выявление интертекстуальности сравнение с представителями русской классической и авангардной литературы и т.д.), бесспорно, решает важные литературоведческие задачи, но не дает полного 
представления об истинном масштабе дарования и значимости поэта 
и нарушает принцип целостности в подходе к творческому наследию 
В.В. Маяковского.
Отсутствие исследований, которые бы выявляли жанровое своеобразие наследия поэта, недостаточная разработанность проблемы межродового жанрового синкретизма в русской литературе, преобладание 
культурологической и философской парадигмы над собственно литературоведческой в оценке художественного своеобразия В.В. Маяковского и тенденциозность в отношении к самому поэту определяют актуальность данной монографии.