Миры и пространства художественного текста

Л.Н. Лунькова

МИРЫ И ПРОСТРАНСТВА 
ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА

Монография

Москва
Издательство «ФЛИНТА»
2020

УДК 81’42
ББК  81.0
         Л84

Н а у ч н ы й   р е д а к т о р
доктор филологических наук, профессор Е.А. Красина

Р е ц е н з е н т ы:
доктор филологических наук, доцент И.Н. Политова
кандидат филологических наук, доцент Л.В. Кривошлыкова

Л84          

Лунькова Л.Н.
Миры и пространства художественного текста [Электронный ресурс] : 
монография / Л.Н. Лунькова. — М. : ФЛИНТА, 2020. — 160 с.

ISBN 978-5-9765-4405-5

Монография посвящена вопросам интерпретации и лингвостилистического 
анализа художественного текста с точки зрения категорий текста и дискурса.  
В ней обобщаются существующие научные подходы к разработке теории дискурса 
и текста в отечественных и зарубежных источниках, выявляется природа дискурса 
и текста как лингвистических категорий, их соотношение и взаимодействие, рассматриваются принципы и приемы анализа их структуры, семантики и функций, 
анализируются вопросы, связанные с терминологической самостоятельностью 
понятия дискурс в современной филологии. Проблемы организации структуры 
художественного текста и методы его анализа обсуждаются через призму теории возможных миров в художественной литературе. Современные концепции 
текстовых пространств анализируются в сопоставлении классических теорий и 
в аспекте их применимости к конкретному тексту.
В книге отводится особое место изучению культурных и философских предпосылок теории возможных миров вообще и текстовых миров в частности как 
производному явлению, способам выражения свойств времени и пространства 
в естественных языках, категории времени и пространства в языковой картине 
мира, а также историческим аспектам развития понятий «время» и «пространство» 
применительно к анализу художественного текста.
Монография адресована преподавателям, аспирантам и студентам, обучающимся по специальностям «филология», «литературоведение», «перевод и переводоведение», а также читателям, интересующимся проблемами понимания и 
декодирования текстовых смыслов, вопросами интерпретации художественного 
текста.

УДК 81’42
ББК  81.0

ISBN 978-5-9765-4405-5
© Лунькова Л.Н., 2020
© Издательство «ФЛИНТА», 2020

ПРЕДИСЛОВИЕ

Человеческая деятельность во всем ее многообразии сопряжена 
с использованием языка. Это бесконечный процесс, в котором язык 
выступает одновременно и как объект, с которым говорящий постоянно 
работает, приспосабливая его к задачам, возникающим в его текущей 
жизнедеятельности и хранимый в опыте, и как среда, в которую этот 
опыт оказывается погруженным. Смысл использования языка — в 
манипуляции им для достижения определенных целей. Но это не тот 
материал, который очевиден и дожидается, когда из него извлекут 
необходимое или создадут нужное. Он неотделим от жизни, а значит, и от тех целей и намерений, для реализации которых он служит 
инструментом. Человек владеет языком, но в известном смысле и язык 
владеет человеком.
Согласно теории В. фон Гумбольдта, гипотезе лингвистической относительности Э. Сепира и Б.Л. Уорфа, концепции У. Эко, отечественных 
филологов Л.А. Новикова, Ю.С. Степанова и др., мир лингвистически 
структурирован, из чего следует, что индивид всегда ограничен определенными языковыми рамками: язык проговаривает нас. Но это тем 
не менее не лишает возможности использовать все доступные способы описания реальной и виртуальной действительности, поскольку  
язык — это открытая динамическая и вариативная система, и как любая 
семиотическая система способен, по А.А. Потебне, к бесконечному расширению, что в конечном счете приводит к бесчисленному количеству 
вариаций.
Постоянное стремление прояснить общие механизмы и закономерности мышления, понять, как человек перерабатывает, трансформирует 
и преобразовывает огромные объемы информации в незначительные 
промежутки времени, вызвано не только теоретическим интересом. 
Практическая значимость таких исследований неоспорима и в значительной степени стимулирует интерес к разработке вопросов логики и 
философии языка, которые в течение долгого времени считались чисто 
умозрительными областями, однако они все более ориентируются на 

естественный язык. Не менее актуальны они и в связи с разработками 
в сфере «Языки для специальных целей», с вопросами в области нейролингвистического программирования и др.
В аспекте сопоставления и постоянных контактов языков и культур, 
особенно в условиях глобализации, механизмы декодирования усложняются, так как передача информации опосредована уже не только особенностями воспринимающего индивида, но выходит далеко за рамки 
индивидуального восприятия и определяется еще и отличающимся 
языковым и культурным кодом. В этой связи актуальными становятся 
вопросы декодирования, интерпретации и перевода текстов различного типа, сохранения их функциональных, семантических и образных 
характеристик во вторичном представлении. Согласно некоторым современным эксперементальным подходам (см. Ю.Е. Прохоров), процесс 
обработки текста реципиентом предстает как реализация одного из 
видов дискурса. Очевидно, что реципиент вынужден всегда находиться 
в поиске ключа или сигнала для полноценной реконструкции дискурса, 
«полученного» от говорящего или пишущего, и всегда существует вероятность того, что реципиент воссоздаст другой дискурс, отличный от 
исходного. Процесс приобретает более сложную форму, если коммуникация становится опосредованной переводчиком. Воссозданный в 
результате текст характеризуется еще большим количеством смысловых приращений, потерь, трансформаций по отношению к исходному 
материалу. Становятся актуальными вопросы определения границ и 
смежных областей двух явлений: текста и дискурса.
С другой стороны, интерпретация и декодирование художественного 
текста оказались непосредственно связаны с другим измерением изучаемого объекта: зависимостью от когнитивных особенностей разного 
рода создающего и воссоздающего индивидов. Исследования моделей 
и механизмов концептуализации и вербализации объектов окружающей среды, психолингвистического восприятия и национально-культурного отражения в языковом сознании личности утверждают, что 
интерпретирующая деятельность сознания человека по отношению 
к действительности отражается в феномене языковой картины мира. 
Каждой национальной картине мира свойствен индивидуальный набор 
концептов, определяющих пространственно-временные понятия и наиболее точно отражающих мировосприятие и миропонимание данного 
этноса. В свою очередь, восприятие пространства и времени (таксис 

и дейксис в художественном тексте) напрямую зависит от национальных культур, которые предлагают разнообразные языковые средства, 
с помощью которых развиваются, отшлифовываются, закрепляются и 
систематизируются пространственно-временные представления о мире.
Исследования пространства и времени средствами естественного 
языка, во-первых, создали почву для изучения лингвистической репрезентации этих феноменов внутри языка как системы и внутри отдельных 
национальных языков, во-вторых, открыли огромные возможности для 
литературных творческих экспериментов по созданию и «материализации» возможных миров. Кроме того, понимание философских и метанаучных истоков современной теории возможных миров обеспечивает 
методологический и терминологический аппарат для разработки теории 
миров в лингвистике и литературе, ибо и языковая, и философская, и 
научная картины мира являются составляющими одной глобальной 
общенаучной картины мира.
Использование теории возможных миров применительно к пониманию литературы, по высказыванию У. Эко, функционально, оправдано и необходимо. Это исключительная и единственная возможность 
провести границу между возможным и реальным миром. И каждый 
раз, когда возможный мир художественного произведения временно 
становится реальным миром для читателя, эта граница сохраняется, 
позволяя идентифицировать вымысел.
Итак, вопрос о мирах и пространствах художественного текста 
оказывается шире, чем просто тип повествования, чем точка зрения, 
или чем картина мира. Миры и пространства художественного текста 
добавляют количество измерений к обычному восприятию обычной 
реальности читателя и интерпретатора.

Лариса Николаевна Лунькова 

Глава 1 
ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ КАТЕГОРИИ  
ТЕКСТА И ДИСКУРСА

1.1. Категориальная оформленность дискурса 
в ряду смежных понятий

В современной гуманитарной науке дискурс — это один из часто 
употребляемых и достаточно детально разработанных терминов в самых 
разных областях филологии: в стилистике, литературной критике, лингвокультурологии. Появление термина «дискурс» в отечественной традиции — дело недалекого прошлого. Так, в ходе анализа отечественной 
специальной литературы 70-х годов XX в. по лингвистике и стилистике 
текста, становится очевидным, что авторы говорят о тексте, о сверхфразовом единстве, о контексте, но еще нет упоминания дискурса1. Даже 
современные учебники далеко не всегда обсуждают этот феномен2 или 

1 “The term super-phrasal unit is used to denote a larger unit than a sentence. It generally 
comprises a number of sentenses independent structurally and semantically” (Galperin I.R.  
Stylistics. M.: Higher school, 1977. Р. 251); «Текст — не хаотическое нагромождение 
единиц разных языковых уровней, а упорядоченная система, в которой все взаимо- 
связано и взаимообусловлено» (Кухаренко В.А. Интерпретация текста: учеб. пособие для студентов. М.: Просвещение, 1988. С. 54); “The problem of stylistic context is 
closely connected with stylistic analysis. <...> The study of stylistic context is of utmost 
importance” (Сошальская Е.Г., Прохорова В.И. Стилистический анализ. М.: Высшая 
школа, 1974. С. 107).

2 В настоящее время существует большое количество изданий по стилистике 
языка и речи как для студентов-филологов, так и предназначенных для широкого 
круга читателей — О.Н. Григорьева (2000), Ю.М. Скребнев (2003), Г.Я. Солганик 
(2005), Т.С. Дроняева (2005), Т.А. Знаменская (2005, 2007), В.В. Гуревич (2007) и т.д.  
Отличительной их особенностью от работ зарубежных авторов является то, что текст, 
хотя и рассматривается в качестве единицы коммуникации, но никак не соотносится 
с дискурсом и дискурсивными практиками. Авторы не обсуждают это понятие и 
обходятся терминами контекст, ситуация общения, функциональный стиль, индивидуальная манера общения и пр.

предпочитают пользоваться привычным термином текст. Например, 
Ю.А. Левицкий пишет: «В целом, разделяя мнение В.И. Карасика о 
необъятности понятия “дискурс”, мы в дальнейшем будем избегать 
его использования и употреблять более простое и знакомое, на наш 
взгляд, слово “текст”»1. Совсем иначе дело обстоит с зарубежными 
публикациями, например, на английском языке. Примечательно, что 
подход к исследованию текста и его свойств во многом отличный: текст 
динамичен и определяется исключительно через категорию дискурса. 
Так, П. Симпсон определяет дискурс как процесс создания текста2, а 
П. Вердонк в работе “Stylistics” отождествляет дискурс с языком вообще3.
Для уточнения собственно понятия в популярном смысле этого слова 
мы обратились к словарю иностранных слов А.Н. Булыко4. Автор традиционно рассматривает французское происхождение термина с указанием языка изначального заимствования: «Дискурс (фр. discourse, от  
лат. discursus — рассуждение) — речь, беседа как объект лингвистического 
изучения», т.е. имеет место объяснение понятия дискурса посредством 
привлечения понятия речь.
Обратившись к справочным изданиям на английском языке, можно 
обнаружить следующие толкования: «дискурс — научное исследование, диссертация»5, «устный или письменный язык»6, в более ранних 
изданиях это просто «разговор, беседа»7, но они мало отражают многогранную суть дискурса как лингвистического феномена.

1 Левицкий Ю.А. Лингвистика текста: учеб. пособие. М.: Высшая школа, 2006.  
С. 98.

2 “Text is any piece of language which, in terms of communicative meaning, is complete 
in itself. It is the observable product of a writer’s or speaker’s discourse (курсив наш. — 
Л.Л.), which is the process that created the text” (Simpson P. Stylistycs. London; New York: 
Routledge. Taylor and Francis Group, 2006. Р. 15).

3 “Contemporary stylistics ultimately looks towards language as discourse (курсив 
наш. — Л.Л.): that is, towards a text’s status as discourse (курсив наш. — Л.Л.), a writer’s 
deployment of discourse strategies and towards the way a tеxt ‘means’ as a function of 
language in context” (Verdonk P. Stylistics. Oxford: Oxford University Press, 2003. Р. 41).

4 Булыко А.Н. Большой словарь иностранных слов. М.: Мартин, 2008. С. 203.

5 The Concise Oxford dictionary of English etymology / Ed. by T.F. Hoad. Oxford: 
Clarendon press, 1986. XIV. Р. 268.

6 Crowther J. Oxford Advanced Learner’s Dictionary of Currant English. Oxford: Oxford 
University Press., 2002. Р. 330.

7 Мюллер В.К. Англо-русский словарь. М.: Рус. яз., 1989. С. 206.

Словарь литературных терминов и теории литературы “The Penguin 
Dictionary of Literary Terms and Literary Theory” дает более развернутое 
толкование и определяет дискурс как «некую протяженность языка 
больше, чем предложение». Изначально это язык, «понимаемый как 
речевое произведение и включающий субъекта действия, т.е. говорящего или пишущего, что в свою очередь предполагает объект действия, 
т.е. слушающего или читающего. Иными словами, дискурс имеет собственный объект и направлен на некий другой, возможно внешний 
объект, таким образом теоретически дискурс охватывает все речевые 
произведения, которые являются частью социального взаимодействия 
(курсив наш. — Л.Л.). Дискурс может быть представлен и поэзией и 
прозой, например: поэма, философское эссе, политический трактат, 
речь во время избирательной кампании, полемика, диалог, критика. 
Это может быть все, что угодно»1 (перевод наш. — Л.Л.). Суть такого 
определения, полагаем, состоит в выделенной нами формулировке,  
т.е. основным свойством дискурса признается социальное взаимодействие субъекта и объекта.
Более поздний Словарь прикладной лингвистики “Dictionary of Language Teaching and Applied Linguistics” предлагает расширенный обзор 
всего тематического ряда дискурса. Во-первых, сам термин определяется как «общий термин для описания каждого отдельного случая 
использования языка, т.е. язык, который был произведен в результате 
коммуникативного акта. <...> Обычно соотносится с единицами большего 
объема, чем фраза и предложение, но с такими как параграф, разговор, 
интервью»2 (перевод наш. — Л.Л.). Кроме того, что дискурс представляет 
собой каждую отдельно взятую беседу, это еще и «включенные в нее 
фоновые знания и ценности»3.
В подтверждение тому, что термин абсолютно жизнеспособен и полностью оправдывает свое право на существование, Словарь оперирует 
целым рядом производных терминов, как то: дискурсивный акцент, 
дискурсивное сообщество, дискурсивная компетенция, тест на дискурсивную завершенность, анализ дискурса и маркеры дискурса.

1 Guddon J.A. The Penguin Dictionary of Literary Terms and Literary Theory. England: 
Penguin Books, 1999. Р. 228.

2 Richards Jack C., Schmidt R. Dictionary of Language Teaching and Applied Linguistics. England: Longman, Pearson Education, 2002. Р. 160—161.

3 Там же.

Очевидная динамика термина заключается в том, что, кроме общей 
посылки, дискурс — это языковая единица больше предложения, реализуемая в условиях взаимодействия, — в дефиницию включаются 
фоновые знания.
Словарь лингвистических терминов Ж. Марузо не содержит статьи 
дискурс, но алфавитный указатель терминов дает отсылку к речь. «Речь (I)  
(discours || Rede || speech, discourse || discorso)». При этом статья рассматривает Части речи и виды речи в синтаксисе: «Речь (II) (parole || 
Rede, das Sprechen || speech || parola». Речь рассматривается как приведение в действие членораздельного языка по сравнению с языком знаков 
и языком, зафиксированным письменно. Вслед за Ф. де Соссюром в 
противовес языку речь определяют как реализацию языка, поскольку 
она имеет индивидуальные и случайные черты, будучи проявлением: 
«1) комбинаций, при помощи которых говорящий субъект пользуется 
языковым кодексом с целью выражения своей личной мысли; 2) психофизиологического механизма, позволяющего ему объективировать 
эти комбинации»1. Таким образом, в первом случае (I) дискурс и речь 
отождествляются на основе калькирования терминов, во втором (II) —  
во многом определение речи функционально совпадает с многочисленными современными определениями дискурса.
В отечественной лингвистической традиции понимание дискурса, 
как правило, связано с речью. Словарь лингвистических терминов 
О.С. Ахмановой также не имеет словарной статьи дискурс и подобным 
же образом в алфавитном указателе делает отсылку к статье речь: «Речь 
англ. speech, discourse, фр. рarole, discourse, нем. Rede, Sprechen, Sprachgebrauch, исп. habla, discurso. 1. (говорение). Деятельность говорящего, 
применяющего язык для взаимодействия с другими членами данного 
языкового коллектива; употребление (использование) разнообразных 
средств языка для передачи сложного содержания, включающего помимо 
собственно информации, обращение (призыв, воззвание) к слушателю, 
побуждение его к действию (соотв. ответу) и т.п.»2. Далее автор предлагает рассмотреть типы, виды, формы речи и т.д. В данном случае 

1 Марузо Ж. Словарь лингвистических терминов. М.: Едиториал УРСС, 2004. 
С. 251—252.

2 Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М.: КомКнига, 2007.  
С. 386—387.

отождествление дискурса и речи происходит и терминологически, и 
функционально.
Однако авторские представления о феномене дискурса не накладывают ограничений на дискуссию. Так, «Большой энциклопедический 
словарь. Языкознание»1 предлагает обширное рассуждение на тему 
дискурса и еще более обширное на тему речи, никак не отождествляя 
их. Дискурс определяется через ситуативное понимание как «связный 
текст в совокупности с экстралингвистическими — прагматическими, 
социокультурными, психологическими и др. факторами, текст, взятый 
в событийном аспекте; речь, рассматриваемая как целенаправленное 
социальное действие <...>». Помимо этого, авторы статьи проводят четкую границу между дискурсом и текстом, прослеживают отношения 
дискурса с риторикой, психолингвистикой. Что же касается речи, то 
она определяется как «конкретное говорение, протекающее во времени 
и облеченное в звуковую или письменную форму. <...> Как сам процесс 
говорения, так и его результат»2. В статье также предлагается принять 
во внимание точку зрения Л.В. Щербы, который различал: речевую 
деятельность (процессы говорения и понимания речи), производимую 
психофизиологическими механизмами индивида; языковую систему 
(словарь и грамматику языка); языковой материал, т.е. совокупность 
всего говоримого и понимаемого в той или другой обстановке. Определение дискурса и речи предполагает идентичные процессы осмысления. 
Ср.: дискурс — «текст в совокупности с экстралингвистическими — 
прагматическими, социокультурными, психологическими и др. факто- 
рами» — и речь — «совокупность всего говоримого и понимаемого в 
той или другой обстановке». Кроме того, о масштабности и многогранности феномена может свидетельствовать и объем словарной статьи: 
определение текста в энциклопедии занимает лишь треть объема, 
посвященного дискурсу.
Дискурс, включающий в себя как формальные, так и содержательные категории, исследуется не только лингвистами, но и представителями других областей гуманитарных знаний. Современная философия 
предлагает следующее определение: «Дискурс (discours) — (речь) — в 

1 Большой энциклопедический словарь. Языкознание / гл. ред. В.Н. Ярцева. М.: 
Большая российская энциклопедия, 1998. С. 136—137.

2 Там же. С. 414—416.