Авторский феномен Г.Р. Державина в контексте культурной традиции

Д.В. Ларкович

АВТОРСКИЙ ФЕНОМЕН
Г.Р. ДЕРЖАВИНА
В КОНТЕКСТЕ
КУЛЬТУРНОЙ ТРАДИЦИИ

Учебное пособие

Москва
Издательство «ФЛИНТА»
2019

УДК 821.161.1'05(075.8)
ББК 83.3(2=411.2)5я73
Л25

Печатается по решению Редакционно-издательского совета
Сургутского государственного педагогического университета

Ре це нзе нты:
д-р филол. наук, проф. О.М. Буранок;
д-р филол. наук, проф. А.Н. Пашкуров

Ларкович Д.В.
Л25 
Авторский феномен Г.Р. Державина в контексте культурной

традиции [Электронный ресурс]: учеб. пособие / Д.В. Ларкович. 
— М. : ФЛИНТА, 2019. — 440 с.

ISBN 978-5-9765-4099-6

Данное пособие представляет собой опыт комплексного исследования творчества крупнейшего русского поэта Г.Р. Державина в 
контексте развития русской художественной и интеллектуальной 
культуры его времени. В работе выявляются истоки формирования 
авторского сознания Державина в контексте русской и европейской 
литературной традиции Нового времени; приводится характеристика 
его философских и эстетических интересов, дается оценка его культуртрегерским инициативам и определяется их значение для общего 
развития отечественной культуры на рубеже XVIII—XIX вв.
Учебное пособие адресовано студентам, аспирантам и преподавателям филологических факультетов, учителям-словесникам, а также широкому кругу читателей, интересующихся вопросами динамики русской художественной культуры.
УДК 821.161.1'05(075.8)
ББК 83.3(2=411.2)5я73

ISBN 978-5-9765-4099-6 
© Ларкович Д.В., 2019
© Издательство «ФЛИНТА», 2019

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ  .....................................................................................................4

Глава 1. АВТОРСКАЯ ПОЭТОЛОГИЯ Г.Р. ДЕРЖАВИНА
И ЛИТЕРАТУРНАЯ ТРАДИЦИЯ  ........................................................10
1.1. Становление авторского сознания в контексте русской
жанрово-поэтической традиции XVIII в.  .............................................10
1.2. Жанровый синтез как фактор авторской стратегии  ............................56
1.3. «Траурная» ода как опыт авторского жанротворчества  ......................91

Глава 2. ФИЛОСОФСКИЕ ИДЕИ НОВОГО ВРЕМЕНИ
В МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКОМ ТЕЗАУРУСЕ Г.Р. ДЕРЖАВИНА  ....113
2.1. Генезис философских интересов поэта  ..............................................113
2.2. Поэтическая рецепция «Мыслей» Б. Паскаля  ...................................158
2.3. И. Кант в поле философских интересов Державина  ........................170
2.4. Державин и Сведенборг  ......................................................................182

Глава 3. ФЕНОМЕН СИНТЕЗА ИСКУССТВ
В ПОЭТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЕ Г.Р. ДЕРЖАВИНА  .......................194
3.1. Экфрасис в державинской лирике  ......................................................194
3.2. Державин и музыкальная культура его времени  ...............................214
3.3. Драматический театр Державина  .......................................................234

Глава 4. АВТОР И ГЕРОЙ В ЭСТЕТИЧЕСКОМ ПОЛЕ
ДЕРЖАВИНСКОЙ ПОЭЗИИ  ............................................................288
4.1. Идея просвещенной монархии и ее образные персонификации  .....288
4.2. Образ героя Отечества  .........................................................................326
4.3. Авторские маски Державина  ...............................................................346

ЗАКЛЮЧЕНИЕ  ...........................................................................................399

Список цитируемой литературы  ................................................................408
Библиография сочинений Г.Р. Державина  ................................................433
Научные издания, посвященные творчеству Г.Р. Державина  .................436

ВВЕДЕНИЕ

«История русской литературы» — один из базовых курсов 
профессиональной подготовки студентов филологических факультетов. Как правило, этот курс строится по хронологическому принципу, что предполагает поэтапное освоение логики 
развития литературного процесса с учетом преемственности 
каждого его периода по отношению к предшествующему эстетическому опыту. При этом следует иметь в виду, что жизнеспособность и продуктивность культуры (в том числе и литературной) напрямую зависят от степени ее рецептивной активности и 
способности вступать во взаимодействие с традицией. Однако, 
как отмечает Д.С. Лихачев, «развитие культуры не есть только 
движение вперед, простое “перемещение в пространстве” — переход культуры на новые, вынесенные вперед позиции. Развитие культуры есть, в основном, отбор в мировом масштабе всего лучшего, что было создано человечеством» (Лихачев, 2006, 
180). Иными словами, бытие культуры обеспечивает не только 
количественное приращение принадлежащих человечеству материальных и духовных ценностей, но и качественное их совершенствование.
Исключительно важную роль в этом процессе сыграл 
XVIII в., с которого начинается отсчет отечественной культуры 
Нового времени. Именно в этот период русская художественная литература вступила в ту фазу своего развития, когда в общественном сознании все более остро и необратимо назревала 
потребность в установлении своей национальной идентичности, чему способствовала государственная политика и активная 
культуртрегерская деятельность Петра I. Грандиозный масштаб 
петровских преобразований оказал кардинальное влияние на 
процесс формирования общественного сознания и предопределил вектор общекультурного развития. Для народа, решительно 
вступившего на путь установления контактов со всем цивилизованным человечеством и начинающего осознавать свою великую историческую миссию, удовлетворение этой потребно

сти не могло замыкаться в рамках собственного опыта, поэтому 
формирование национальной культуры Нового времени в России определили два пересекающихся вектора взаимодействия: с 
отечественной и с зарубежной культурной традицией. В результате уже к середине XVIII в. сложились все необходимые условия для ситуации, которую М.М. Бахтин определяет как «диалог культур»: «Чужая культура только в глазах другой культуры 
раскрывает себя полнее и глубже... Один смысл раскрывает свои 
глубины, встретившись и соприкоснувшись с другим, чужим 
смыслом: между ними начинается как бы диалог, который преодолевает замкнутость и односторонность этих смыслов, этих 
культур... При такой диалогической встрече двух культур они не 
сливаются и не смешиваются, каждая сохраняет свое единство и 
открытую целостность, но они взаимно обогащаются» (Бахтин, 
1979, 334—335).
Особое место в ряду писателей, определивших вектор магистральных путей развития отечественной словесности XVIII в., 
принадлежит Гавриле Романовичу Державину (1743—1816), 
в творчестве которого оказались сфокусированы ключевые доминанты русской художественной культуры современной ему 
эпохи. Он не только чутко реагировал и живо откликался на художественные призывы своего времени, но и во многом предвосхитил многие из числа наиболее продуктивных направлений 
творческой динамики русского искусства данного периода.
Наиболее ярко это проявилось в отношении поэта к предшествующей и современной ему литературной традиции. К сожалению, нередко в научной и методической литературе можно 
встретить суждения о, так сказать, «разрушительной» миссии 
Державина, выразившейся в его активном и сознательном противодействии каноническим установкам метода, жанра, стиля, 
закрепившимся в художественной практике. Вот несколько характерных формулировок, достаточно далеко отстоящих друг 
от друга по времени, но удивительно схожих по сути: «Поэтическая система классицизма оказалась радикально разрушенной 
[здесь и далее курсив мой. — Д.Л.] Державиным» (Гуковский, 

1939, 414); «Обращение к реальной действительности с целью 
изобразить ее разрушало краеугольный камень риторического типа литературы. <...> Разрушение риторического понимания природы слова в поэзии неизбежно приводило к разрушению жанровых стилей и к их смешению» (Черноиваненко, 1993, 
125—126); «Г.Р. Державин.., взорвавший нормативные каноны 
классицизма...» (Полякова, 2008, 23) и т.п.
Однако вопреки образу «поэта-разрушителя», прочно и стереотипно закрепившемуся в научно-методическом тезаурусе, 
в последние десятилетия складывается иное представление о 
творческой стратегии Державина-художника. Так, по мнению 
А.А. Левицкого, «поэзию Державина плодотворнее осмыслять не как разрушение, а, напротив, завершение эстетических 
чаяний русских поэтов XVIII века» (Левицкий, 1996, 47). Эта 
мысль получила отклик, в частности, и в разработках В.И. Глухова. Наблюдая динамику эстетических приоритетов Державина в последние десятилетия XVIII в., исследователь высказывает парадоксальную, на первый взгляд, мысль о том, что своими 
«поэтическими новациями» поэт «не разрушает, а обогащает 
классицизм» (Глухов, 2007, 96), преодолевая его внутренние противоречия и выходя на качественно новый уровень художественного миромоделирования. Аргументируя и обосновывая данную 
точку зрения, В.И. Глухов приходит к исключительно актуальному, с нашей точки зрения, выводу, касающемуся природы авторского сознания Державина и его места в русском литературном 
процессе рубежа веков: «Своеобразие художественного метода и 
стиля позднего Державина во многом предопределяется тем, что 
их краеугольный камень... составляет творческий синтез поэтических начал, восходящих к уже существовавшим тогда литературным направлениям и течениям и нашедших под его пером 
оригинальное новаторское развитие» (там же, 116).
При построении вузовского курса истории русской литературы XVIII в. важно учитывать, что державинская поэтическая 
система формировалась в тот момент, когда вся мировая художественная культура переживала кардинальную перестройку самих 

категориальных принципов творческого мышления. В терминах 
исторической поэтики этот период принято квалифицировать 
как переходный от эпохи эйдетической поэтики к эпохе поэтики 
художественной модальности. Основным признаком этой новой 
эпохи является утверждение автономной личности, обладающей 
высокой степенью творческого самосознания и претендующей 
на подлинно субъектную позицию в мире. На это, в частности, 
указывает А.В. Михайлов: «На рубеже XVIII—XIX веков завершается происходивший подспудно, а теперь восторжествовавший процесс — Я завоевывает себя, т.е. осознает свою автономность, это Я превращается в такую точку в мире, с которой и 
от которой отсчитываются все мировые смыслы; для такого Я и 
все то, что заведомо не принадлежит ему, должно быть заново 
порождено изнутри его мира, пережито, для этого Я в мире нет 
ничего готового, все подлежит его личной проверке, и все душевные движения, и все слова принадлежат теперь ему и только 
ему как личное достояние» (Михайлов, 2000, 29).
Рост личностного самосознания определил и особое отношение к традиции, которое в отличие от предшествующей эпохи становится активно-творческим, преобразующим. Традиция 
уже не воспринимается как раз и навсегда утвержденная данность, а подвергается эмпирической и аналитической проверке 
на истинность и жизнеспособность, критерием которых выступает осмысленный личный жизненный опыт творческого субъекта. Характеризуя ценностную позицию личности в условиях 
новых отношений с миром, С.Н. Бройтман отмечает: «Дело не 
только в том, что человек теперь не принимает ничего на веру 
и во всем хочет убедиться сам. Проблема глубже. Тут не просто проверка личным опытом готовых идей, чтобы после к ним 
присоединиться или их отвергнуть, а убеждение в том, что 
смысл всегда личностен — он создается человеком и не существует в готовом и отвлеченном от него виде» (Бройтман, 2001, 
257). Только в этих условиях могло возникнуть явление творческой авторефлексии и полноценного художественного авторства.

Державин находится еще только на пороге этой эпохи личностно порождаемого смысла, но уже испытывает потребность в 
выработке самостоятельных подходов к его постижению и ощущает свое право как художника на собственную точку зрения. 
Эта собственная, авторская точка зрения возникает на пересечении индивидуальных творческих интенций и целенаправленного освоения наследия предшествующей культурной традиции. 
Державин оказался тем художником, о котором говорит Д.С. Лихачев: «Писатель нового времени в большей мере руководствуется своими эстетическими представлениями, которые выросли 
на многовековом опыте предшествующей литературы и которые 
в этом смысле тоже традиционны, но традиция эта лишена той 
внешней жесткости, которая существует, скажем, в литературном этикете Средневековья. Свобода выбора здесь расширена, 
но выбор не отменен, а только обогащен. Автор Нового времени 
вместо того, чтобы выбирать среди шаблонов своего времени, 
имеет перед собой весь многовековой опыт предшествующей 
литературы, который он использует не так, как наборщик использует шрифтовый материал в наборной кассе, а как скульптор, мнущий и формующий глину» (Лихачев, 2006, 83).
Вот почему изучение авторского феномена Державина в 
ракурсе диалогических отношений с предшествующей и современной ему культурной традицией дает дополнительные 
возможности в понимании общих закономерностей русского 
литературного процесса Нового времени. Такой подход, предполагающий выявление многообразных контактных и типологических связей, присущих литературе XVIII столетия, позволяет 
наглядно воссоздать живую картину литературной жизни эпохи и запечатлеть в сознании студентов-словесников отчетливые 
представления о путях развития нашего национального духовного достояния.
Материалы, представленные в настоящем учебном пособии, могут быть использованы в практике вузовского и школьного преподавания литературы, при составлении базовых курсов по истории русской литературы и русской художественной 

культуры XVIII в., при освоении специальных разделов курса 
«Теория литературы», связанных с изучением проблемы автора, а также при разработке элективных курсов, посвященных 
творчеству Г.Р. Державина, русской поэзии Нового времени 
и ее международных связей. Кроме того, в процессе знакомства с содержанием пособия читатель обнаружит богатый иллюстративный материал, который может послужить в качестве 
апробированной модели, демонстрирующей эвристические возможности сравнительно-исторического (компаративистского), 
структурно-семиотического и интермедиального видов анализа 
художественного текста. В конце пособия помещены библиографические списки основных изданий Державина и работ, посвященных его творчеству, которые помогут учащимся в их самостоятельной исследовательской деятельности.

Г л а в а  1

АВТОРСКАЯ ПОЭТОЛОГИЯ Г.Р. ДЕРЖАВИНА
И ЛИТЕРАТУРНАЯ ТРАДИЦИЯ

1.1. Становление авторского сознания
в контексте русской жанрово-поэтической традиции
XVIII в.

Как известно, власть традиции над индивидуальным сознанием наиболее сильна и очевидна в так называемую «эйдетическую» эпоху, когда определяющей категорией художественного 
мышления выступает жанр. Это связано с тем, что античная 
литература воспринималась как своего рода инвариантная модель, обладающая своей четкой и эффективно апробированной 
системой канонических жанров. В связи с этим С.Н. Бройтман 
уточняет: «Жанровый канон здесь мыслился не как абстрактная конструкция, ему был необходим ощутимый образ; такими образами, но одновременно образцами и являются первые 
греческие авторы» (Бройтман, 2001, 218). Постепенно жанровый канон все более начинает осознаваться теоретиками и 
практиками искусства как закон. Этот процесс достигает своего апогея к XVII—XVIII вв., когда окончательно складывается 
система жанров «закрытая, авторитарная, не допускающая исключений, в высокой степени наделенная самосознанием своей системности» (Аверинцев и др., 1994, 30). Так определяется 
«закон поэтической доминанты», основу которого составляет принцип жанрового мышления. В эпоху классицизма жанр 
является не просто формальным выражением идеологических 
постулатов творческого метода, но и, говоря словами Г.А. Гуковского, представляет «категорию иерархичности, в которой 
сомкнута классификация действительности как темы с класси

фикацией искусства как стиля» (Гуковский, 1962, 78). Иными 
словами, жанр выступает необходимым условием адекватного 
соответствия различных аспектов жизненного процесса их образному воплощению.
Кроме того, сложившаяся система жанров, по утверждению 
Н.Д. Тамарченко, есть показатель сформировавшихся «литературного самосознания и критической рефлексии» (Тамарченко, 2008, 71). В жанре как «конденсаторе культурной памяти» (М.М. Бахтин) оказываются сосредоточены и структурно 
зафиксированы основные идеологические и поэтологические 
приоритеты данного типа культуры на любом этапе ее стадиального развития, доставшиеся в наследство от предшественников 
и творчески преображенные современниками. Причем каждая 
литературная система, как правило, представляет собой четкую 
иерархию, основанную на сознании ценности жанра, который 
способен адекватно воплотить эти приоритеты.
Однако, как считают современные исследователи, «было 
бы неверным полагать, что, принимая “закон доминанты”, личность автора осуществляет свою творческую свободу на его периферии. Напротив, в наивысшем, наилучшем воплощении поэтической доминанты эпохи автор как раз и видит возможность 
своего самовыражения. Предел, поставленный традиционным 
жанровым сознанием, не воспринимается как насильственное 
ограничение, как фактор несвободы. Напротив, его наличие позволяет с тем большей остротой почувствовать универсальность 
эстетической деятельности как сумму творчески-личных усилий 
и свою причастность к ней как форму выражения своей субъективности» (Аверинцев и др., 1994, 28).
Г.Р. Державин вошел в отечественную литературу в тот момент, когда ее жанровая система уже в основном определилась 
и сформировалась. Эта система, восходящая к античной модели и воспринятая через посредство европейских (в первую очередь — французской и новонемецкой) литератур, знаменовала 
определенный уровень российской интеграции в сферу общеевропейской культурной традиции и указывала на сам факт приоб