Мифологическое и сказочное в художественном мире М.М. Пришвина

Г.А. Токарева 

МИФОЛОГИЧЕСКОЕ  
И СКАЗОЧНОЕ 
В ХУДОЖЕСТВЕННОМ МИРЕ 
М.М. ПРИШВИНА 

Монография 

2-е издание, стереотипное 

Москва 
Издательство «ФЛИНТА» 
2018 

УДК 821.161.1 
ББК  83.3(2) 
 Т51 

 Токарева Г.А. 
Т51      Мифологическое и сказочное в художественном мире М.М. Пришвина  [Электронный ресурс] : монография / Г.А. Токарева. — 2-е изд., 
стер. — М. : ФЛИНТА, 2018. — 167 с. 

ISBN 978-5-9765-3856-6 

В книге представлено творчество русского писателя М.М. Пришвина в 
мифопоэтическом аспекте и исследована природа понятий «сказочное», «небывалое» применительно к творчеству автора. Актуальные для Пришвина 
понятия «миф» и «сказка» объединены категорией ритма, трактуемой как понятие эстетическое и мировоззренческое. Монография дает целостное представление о творчестве Пришвина, поскольку исследуются как ранние произведения («Мирская чаша», «За волшебным колобком», «Женьшень»), так и 
поздняя проза автора («Кладовая солнца», «Корабельная чаща», «Повесть 
нашего времени»); широко привлекается материал дневников писателя.  
Исследование адресовано  специалистам-филологам, а также широкому 
кругу читателей, любителей русской словесности. 

УДК 821.161.1 
ББК  83.3(2) 

ISBN 978-5-9765-3856-6
© Токарева Г.А., 2018
© Издательство «ФЛИНТА», 2018

СОДЕРЖАНИЕ 

 
 

Мифотворец и сказочник.................................................................................. 4 

Специфика мифологизма М.М. Пришвина  
и формы его воплощения ............................................................................... 14 

Структура символического образа у  Пришвина ......................................... 41 

Слово-образ и образ слова в лирической прозе Пришвина ........................ 56 

Сказка и сказочное в эстетической системе  Пришвина ............................. 74 

Специфика повествования в произведениях Пришвина ........................... 105 

Ритм как мировоззренческая и формообразующая категория  
в творчестве  Пришвина ............................................................................... 116 

Примечания .................................................................................................... 148 

Список использованной литературы ........................................................... 153 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

МИФОТВОРЕЦ И СКАЗОЧНИК 

 

Литературная критика прошла несколько этапов заблуждения по пово
ду М.М. Пришвина, когда он трактовался последовательно как "бесчеловеч
ный писатель"(1), писатель-очеркист, пейзажист, автор произведений для де
тей. Исследования последних лет подтвердили правомерность взгляда на 

Пришвина как на писателя философской направленности. Не вызывает также 

уже сомнений и факт  приверженности молодого Пришвина идеям писате
лей-символистов. Становление эстетической системы художника происходит 

в первой трети ХХ века, в эпоху активного брожения "символист
ского хмеля", и явное влияние на писателя взглядов Вяч. Иванова, 

А. Белого, А. Ремизова, философских учений П. Флоренского, В. 

Соловьева, Н. Бердяева оказывается гораздо более глубоким, неже
ли может показаться на первый взгляд. То, что в советскую эпоху 

Пришвин долгое время находится на периферии активной литера
турной жизни – знак его позднего "вхождения" в новый мир. Такое 

положение писателя долгое время воспринималось как свидетель
ство его второстепенности. Однако скрытая оппозиция Пришвина 

на самом деле являлась следствием продолжительных поисков его 

собственного творческого "я", подчеркивала его стремление сохра
нить первоначальную установку на активизацию сказочно
мифологического начала в искусстве.  

 
То, что критикам казалось "отравой стилизованной декадент
ской прозы" [218, c.81], сейчас прочитывается как устойчивая тен
денция к мифологизации действительности – тенденция, во многом 

общая для прозаиков первой трети ХХ века. Пришвинский мифо
логизм имел глубокие корни, уходящие в романтическую филосо
фию Ф. Шеллинга и дионисийство Ф. Ницше. Нельзя недооцени
вать этого влияния не только на раннего, но и на зрелого Пришви

на, сохранившего приверженность к символизации и мифотворче
ству. 

 
Особенности творческого метода писателя, декларированные 

им в многочисленных дневниковых записях, несомненно, нашли 

отражение и в его художественной практике, хотя и претерпели 

некоторые изменения в силу определенных обстоятельств. Творче
ская индивидуальность Пришвина буквально выкристаллизовыва
ется в процессе долгой эволюции метода писателя и обретает со
вершенство уже в новую эпоху. "Многоликий и многосмысленный 

символ" Вяч. Иванов сравнивал с кристаллом (2). Путь Пришвина 

к мифу и символу – это оригинальная "кристаллография"(3) писа
теля, утверждение органического единства всего сущего в мире. В 

творчестве Пришвина мы находим и специфическую интерпрета
цию понятия "сказка", которая подразумевает не только генетиче
скую связь сказки с мифом, но и единство мировоззренческой 

установки, позволяющей по-новому увидеть взаимосвязь всего в 

мире. 

 
Одной из задач исследования творчества Пришвина на совре
менном этапе является определение специфики мифологизма 

Пришвина и характера его "мифотворчества". Существенный инте
рес для исследователя представляют особенности символизации в 

произведениях писателя и характер  рождения символического об
раза, непосредственно связанный с "мифологическим" методом 

Пришвина. Не менее интересно поразмышлять над  смыслом поня
тия "сказка"    у Пришвина и показать жанровое своеобразие ска
зочных произведений художника. Особое внимание хотелось бы 

уделить ритму как мировоззренческой и формообразующей кате
гории – направлению, которое  особенно перспективно, особенно 

если учесть  приверженность  Пришвина к органической эстетике 

неоромантического характера.  

В зону исследования попадают в основном произведения зрело
го художника: "Кладовая солнца", "Корабельная чаща", "Осударева 

дорога", "Повесть нашего времени". Выбор художественных тек
стов обусловлен  интересом к формам воплощения мифологиче
ского и сказочного начала в произведениях писателя, особенно в 

тех, которые были определены самим автором как сказочные 

(сказка-быль "Кладовая солнца", ее продолжение "Корабельная 

чаща", роман-сказка "Осударева дорога"). Прослеживая взаимо
связь эстетических идей Пришвина с поэтикой символизма, иссле
дователь неизбежно должен обратиться и к ранним повестям писа
теля – "Мирская чаша" и "Черный араб". 

Художественное наследие М. М. Пришвина кажется достаточно 

изученным. При этом пришвиноведение распадается на три нерав
ных части: немногочисленные критические статьи первых десяти
летий века, обширный литературоведческий пласт советской эпохи 

и активно пополняющийся арсенал новых исследований постпере
строечного периода. Если голоса критиков, оценивающих мифоло
гичность творчества Пришвина в первый и последний период зву
чат достаточно согласно, то официальная советская критика зани
мала иные позиции. Отбор пришвинских произведений в печать, их 

интерпретация носили характер специфический: в писателе видели, 

прежде всего, певца русской природы, что вполне укладывалось в 

рамки патриотической доктрины, разработанной государственны
ми идеологами.  Творчество оригинального художника часто вос
принималось лишь как иллюстративный или дидактический мате
риал, призванный обслуживать определенные идеологические 

установки. Философичность Пришвина, его эстетическая програм
ма, как правило, во внимание не принимались. Литературоведение 

30-50-х годов всячески подчеркивало демократизм писателя, при
знавая за ним мастерство в создании народных характеров, но иг

норировало при этом его мифологизм и враждебно оценивало его 

приверженность к идеалистической философии. 

   Впервые метод Пришвина был определен как мифотворчество Р. 

Ивановым-Разумником в статье "Великий Пан". Несколько преуве
личивая близость Пришвина к эстетике символистов, Иванов
Разумник все же дает высокую оценку своеобразной манере писа
теля, называя его "подлинным творцом-художником" [84,c. 25]. 

Однако определение Пришвина как писателя мифологического 

плана вскоре очень надолго было забыто в критике, стало немод
ным  и даже опасным. На фоне разочарованных или непримири
мых, вызывающе новых или романтически восторженных голосов 

эпохи голос Пришвина звучал негромко и слишком умиротворенно 

для некоторых "неистовых ревнителей". Послевоенное литературо
ведение подошло к творческому методу писателя более объектив
но. Многие авторы шли к мифологизму Пришвина через сказку и 

сказочное, которые не казались критике столь запретной темой. 

Соотношение сказочного и реального, особенности творческого 

метода писателя подробно рассматривались в работах Т. Хмель
ницкой, В. Мищенко, Л. Юлдашевой. Наиболее интересной и твор
ческой работой этого периода является монографический труд Т. 

Хмельницкой. Это глубокое, оригинальное исследование художе
ственного мира писателя, привлекательное  еще и тем, что автор 

уделяет существенное внимание особенностям творческого метода 

Пришвина. Отмечая философичность художника, Хмельницкая 

возвращает нас к поэтическому определению Иванова-Разумника, 

назвавшего Пришвина "Великим Паном": "Для раннего Пришвина 

характерна руссоистская поэтизация природы, первобытности" 

[215, c.41]. Несмотря на то, что исследовательница ограничивает 

философию Пришвина пантеизмом, она практически приходит к 

тому, что можно назвать мифологическими чертами в творчестве 

писателя: неразделенность человека и природы, особое внимание к 

слову, возвращение в первостихию языка – звук и  ритм. Однако 

обращение писателя к истокам – сказке, мифу трактуется как отри
цательное возвращение на круги своя, как отсутствие поступатель
ного движения в развитии личности. Такая позиция литературове
да, писавшего в эпоху нормативной идеологии, вполне объяснима  

и не умаляет достоинств тонкого исследования поэтики Пришвина, 

проведенного в работе Т. Хмельницкой. 

Исследование В. Мищенко  также представляет особый интерес в 

контексте задач нашей работы. Материалом для научного анализа 

здесь послужили произведения позднего Пришвина. Пожалуй, 

впервые в диссертации В. Мищенко  особенности творческого ме
тода Пришвина связаны с мифотворчеством. Автор говорит о "но
вом мифотворчестве" [125, c.12] Пришвина, создающего "свой 

миф, полный остро-современного, значительного содержания" 

[125, c.12]. Однако мифологизм писателя рассматривается не как 

составляющая его художественного метода, что подразумевает об
ращение к глубинным связям Пришвина с мифологическими тео
риями символистов, но скорее как прием, отражающий особенно
сти жанра произведений  "Осударева дорога" и "Корабельная ча
ща". В. Мищенко утверждает, что писатель "отвергает власть пе
режитого мертвого мифа" [125, c.17]. Мы же попытаемся доказать, 

что миф в творчестве Пришвина живет особой жизнью, оставляя за 

собой право организовывать не только форму художественного 

произведения, но и его содержание. Анализируя  сказочную основу 

названных произведений, автор высказывает ряд весьма спорных 

идей, связанных с организацией художественного времени и про
странства в сказочных произведениях, особенностями построения 

характеров. Работа все же представляет  немалый интерес, по
скольку здесь впервые прозвучала мысль о  символе, соединяющем 

времена, применительно к эстетической системе Пришвина. Свое
образно трактуется у автора и пришвинская метафора, он называет 

ее "природной" [125, c.20] и абсолютно верно утверждает, что 

"…образы "Осударевой дороги" и "Корабельной чащи" ближе к 

мифологическому мышлению, нежели к собственно-поэтическому" 

[125, c.17].  

Существенный этап в разработке проблемы мифологического и 

сказочного в творчестве Пришвина знаменуют собой работы Л. 

Юлдашевой.  Неизбежная тенденциозность, проявившаяся в работе 

автора, искупается интересным исследованием проблемы ритма. 

Размышления о ритмической организации произведений писателя 

сделаны на материале его дневниковых записей   и очерковых 

книг. Л. Юлдашева   фактически указывает на мифологизм При
швина. Так, время у писателя, отмечает автор, часто предстает ми
фологически одушевленным, антропоморфный облик имеет и Зем
ля – ключевой образ в  прозе Пришвина. Л. Юлдашева  связывает 

оптимистическое мировидение  писателя с его стремлением побе
дить время творчеством, размышляет о соотношении понятий "че
ловек  разумный " и "природа" в философии Пришвина. Эти и дру
гие интересные наблюдения могут получить новое освещение, учи
тывая несколько иной угол зрения, под которым рассматривается 

творческий метод писателя. Безусловно, работы Л. Юлдашевой 

представляют интерес для того,  кто обращается к специфике твор
ческого метода Пришвина в свете новых теорий. 

Проблему сказочно-мифологического в творчестве Пришвина 

затрагивали такие  авторитетные литературоведы, как П. Выход
цев, В. Агеносов, Т. Гринфельд-Зингурс, З. Холодова. Выходцев 

много внимания уделяет фольклоризму писателя и  замечает, что 

"фольклоризм в произведениях Пришвина оказывается абсолютно 

необходимой составной творческого метода и реализуется в доста

точно сложных формах" [39, c.50]. Работы В. Агеносова интересны 

для нас тем, что в качестве основного направления своего исследо
вания автор избирает философский характер прозы Пришвина. С 

философской направленностью творчества писателя исследователь 

связывает особенности пришвинского жанрообразования: "…у 

Пришвина понятие "сказка" носит глубоко индивидуализированное 

содержание – заимствование тех  или иных сказовых форм позво
ляет достичь общечеловеческого содержания" [4, c.78]. Автор де
лает очень важное для нас наблюдение: "Пришвинская сказка  об
ладает значительно меньшей установкой на вымысел, чем фольк
лорная" [4, c.79]. Монография В. Агеносова – одна из наиболее 

зрелых работ по творчеству Пришвина. 

Значительны и интересны работы Т. Гринфельд-Зингурс, свя
занные с жанровой структурой прозы Пришвина. Особое внимание 

в трудах исследовательницы привлекает проблема соотношения 

романтического и реалистического в методе писателя, поскольку 

это выводит нас на так называемый "физический романтизм"(4) 

Пришвина, предопределивший его трактовку понятия "сказка". 

В 1986 году в Воронежском издательстве выходит сборник мате
риалов и исследований по творчеству Пришвина. В работе А. 

Стрельцова  "Сказка" и "сказочность в мышлении Пришвина" по
нятие сказки трактуется весьма своеобразно. Сказкой, отмечает ав
тор, Пришвин называл все свое творчество, в связи с этим актуаль
ным становится рассмотрение соотношения сказки как жанра и 

сказки как синонима понятия "мечта". Стрельцов  утверждает, что 

у Пришвина "нет разрушения времени и пространства" [190, c. 91], 

как в сказке, поскольку "вдруг" и "чудо" сказки близко современ
ной писателю действительности. Пространственные образы носят 

обобщенный, собирательный характер, не противоречащий реали
стическому подходу в изображении действительности. В статье  Я.