Системные связи сложных предложений в современном русском языке (на материале модусно-пропозициональных предложений)

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ 
ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ 
УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ  
«ЕЛЕЦКИЙ ГОСУДУРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМ. И. А. БУНИНА» 

Г. Д. Фигуровская 

СИСТЕМНЫЕ СВЯЗИ 
СЛОЖНЫХ ПРЕДЛОЖЕНИЙ  
В СОВРЕМЕННОМ РУССКОМ ЯЗЫКЕ

На материале 
модусно-пропозициональных предложений

Монография

3-е издание, стереотипное

Москва
Издательство «ФЛИНТА»
2019

УДК 81.161.1′367
ББК  81.411.2-2
         Ф49              

Н а у ч н ы й   р е д а к т о р

д-р филол. наук, проф. Московского областного 

государственного университета П. А. Лекант 

Р е ц е н з е н т ы: 

д-р филол. наук, проф. Воронежского 

государственного университета З. Д. Попова;

д-р филол. наук, проф. Елецкого государственного 

университета им. И. А. Бунина В. А. Бурцев

Ф49  

Фигуровская Г. Д. 
    Системные связи сложных предложений в современном русском языке 
(на материале модусно-пропозициональных предложений)  [Электронный  
ресурс] : монография / Г. Д. Фигуровская. – 3-е изд., стер. – М. : ФЛИНТА,
2019. – 224 с. 

ISBN 978-5-9765-3967-9

Монография посвящена описанию системы сложных предложений современного русского языка в конструктивно-синтаксических полях. КСП представляет собой пересечение горизонтальной парадигмы СП несколькими 
вертикальными. КСП объединяются в классы. Членение семантического 
пространства класса показано на примере модусно-пропозициональных 
предложений.

Монография может быть полезна специалистам-филологам, бакалав
рам, магистрантам и аспирантам. 

УДК 81.161.1′367
ББК  81.411.2-2

ISBN 978-5-9765-3967-9
          © Фигуровская Г.Д., 2019

© Издательство «ФЛИНТА», 2019

ВВЕДЕНИЕ 

 

Принципы системного подхода и его применение в языкознании имеют 

давнюю традицию. Еще в 1950-60 гг., когда эти принципы получали в 
отечественном языкознании четкую формулировку, многие ученые показывали, 
что понятия системы, системности, структуры и др., связанные с ними, не 
являются новыми, введенными структуральным направлением, и отмечали 
идеи системности задолго до Ф. де Соссюра у В. Гумбольдта, К. Беккера, 
Г. Штейнталя и др. [Адмони 1956: 49; 1964: 98; Абаев 1960: 59]. 

В результате обсуждения принципов системного подхода к языку, в 

практике применения этих принципов к конкретным языковым явлениям были 
сформулированы и введены в научный обиход: понимание языковой системы и 
интегрируемых в ней частных систем [Гийом 1992: 53] как целостных 
образований, включающих элементы системы и их взаимные связи – структуру 
системы [Мельничук 1970: 26; Солнцев 1977: 29] (ср. другое понимание 
структуры – как типов отношений, «на основе которых сочетаются друг с 
другом единицы определенного уровня», т. е. структура рассматривается в 
синтагматике [Бенвенист 1974: 24]); обусловленность связей между элементами 
системы и структуры свойствами элементов, а не выводимость этих свойств из 
взаимных соотношений элементов [Звегинцев 1962: 69-74; Будагов 1978: 9]; 
тезис о разной степени системности фрагментов языка [Общее языкознание 
1972: 74] и объяснение наличия несистемных явлений в языке как результата и 
стимула развития систем [Будагов 1978: 3; Гийом 1992: 108-109; Маковский 
1980: 8], о роли переходности в организации и функционировании системы 
[Бабайцева 1967: 5]; положение о вариантности как свойстве системы и 
вытекающих из этого проблемах языковой нормы и употребления [Макаев 
1962: 48; Леонтьев А. А. 1965: 31-32; Кубрякова 1968: 115] и одновременно об 
устойчивости системы [Ярцева 1960: 41] и в целом об относительном и 
подвижном равновесии системы [Горнунг 1960: 19; Гийом 1992: 62]; 
положение 
об 
открытости 
языковых 
систем 
[Гухман 
1962: 
31], 

сосуществующей с целостностью системы [Общее языкознание 1972: 29] и ее 
дискретностью [Cолнцев 1977: 16]; положение о неизбежности множественного 
представления системы и структуры объекта, обусловленной наличием 
неисчерпаемого числа его признаков [Мельничук 1970: 32], а также целями 
описания языка [Леонтьев А. А. 1969: 162], научной концепцией, которой 
следует ученый [Черемисина, Скрибник 1988: 7], причем «систему можно 
исследовать и несистемно» [Уѐмов 1978: 20], примером чего служит изучение 
слов без анализа их внутренней связи в словарях-тезаурусах, отмеченное в 
[Долгих 1973: 89]. 

Применительно к сложным предложениям и соотносящимся с ними 

синтаксическим конструкциям, их система, в соответствии с общенаучным 
пониманием системы [Кондаков 1971: 475], представляет собой совокупность 
элементов – структурно-семантических типов предложений, – между которыми 

наблюдаются регулярные, устойчивые парадигматические и синтагматические 
связи. 

Система и ее атрибут – структура – имеют место как в парадигматике, так 

и в синтагматике [Мурясов 1980: 109], различаясь характером и видами связей, 
см., например, [Гухман 1962: 26] о системном характере речевого отрезка; 
выделение парадигматических, синтагматических и комплексных полей в 
лексике [Васильев 1971: 108-113] (ср. постулирование системы парадигматике, 
а структуры – синтагматике в Лондонской школе структурализма [Слюсарева 
1987: 128]). На современном этапе синтаксических исследований сложилось 
противопоставление внутренней парадигматики и внутренней синтагматики, с 
одной стороны, и внешней парадигматики и внешней синтагматики, с другой 
[Левицкий 1983: 58]. В настоящем исследовании нас интересует, главным 
образом, система СП в аспекте их внешней парадигматики и внешней 
синтагматики. Система во внешней парадигматике создается связями между 
конструкциями, 
основанными 
на 
сходстве/различии 
в 
их 
типовых 

категориальных 
значениях 
и 
функционировании. 
Структуру 

парадигматической системы составляет схема этих связей, абстрагированная от 
их носителей – элементов системы. Система во внешней синтагматике – это 
смысловые, 
семантические 
связи 
данной 
конструкции 
с 
другими 

конструкциями или компонентами других конструкций, при которых сама 
исследуемая конструкция становится компонентом на более высоком уровне 
членения. Структура во внешней синтагматике – это формальная модель 
семантических 
связей, 
репрезентируемая 
средствами 
связи, 
порядком 

компонентов и др. 

Основополагающее для системы и структуры понятие связи определяется 

как взаимосвязь [Уѐмов 1978: 14], причем в парадигматике связь проявляется 
как соотносительная значимость элементов, в синтагматике она реализуется 
через субстанции связи (союзы и пр. средства) [Солнцев 1977: 15]. Термин 
«связь» в первом случае употребляется параллельно термину «отношение» 
[Солнцев 1977: 15, 31; Адмони 1988: 87, 100], наряду с дифференцированным 
их употреблением (парадигматические отношения, но синтагматические связи 
[Щербак 1965: 22]; ср. понимание связей как вида отношений [Уѐмов 1978: 9]; 
такие семантические зависимости, как синонимия, антонимия, омонимия, – 
связи, а зависимости, не выходящие за пределы внутриструктурных, – 
отношения [Кононенко 1976: 27; Принципы описания языков мира 1976: 100]). 
Во втором случае термин «отношение» выступает коррелятом связи в плане 
содержания, ср. семантико-синтаксические отношения между компонентами 
конструкций. 

Мнение о том, что в лингвистической науке еще не создана типология 

системных связей, которая бы учитывала их специфику между гомогенными и 
гетерогенными языковыми единицами, высказанное М. М. Гухман в 1962 году 
[Гухман 1962: 27], в какой-то мере сохраняет силу и в настоящее время, хотя 
можно отметить и ряд общепринятых положений. Так, установлено, что нет 
полного изоморфизма между системными связями единиц разных языковых 

уровней. Попытки перенести системные связи фонологического уровня – 
различного рода оппозиции – на другие языковые уровни и использование 
оппозиций как приема исследования и описания единиц других уровней (см., 
например: [Исаченко 1963; Булыгина 1967; 1968]), хотя и показали 
определенное сходство системной организации разных уровней, вызвали и 
справедливую критику за преувеличение роли этого вида системных связей 
[Мельничук 1957: 44-46; Ярцева 1960: 42; Адмони 1964: 14-16; Щур 1974: 16; 
Бондарко 1983: 12]. На каждом уровне могут быть системные связи, не 
имеющие аналогии на других. Так, в лексике отмечаются связи, основанные на 
идентичности, близости и контрастности содержания сем, которые в 
дальнейшем еще дифференцируются [Полевые структуры 1989: 34-39]. Для 
синтаксического уровня также характерны свои системные связи, кроме того, 
специфично проявление тех связей, которые наблюдаются и у единиц других 
уровней, например, характер вариантности и синонимии. 

Системные 
связи, 
или 
системные 
отношения, 
синтаксических 

конструкций русского языка являются искомой величиной в многочисленных 
синтаксических исследованиях, ср. широкое употребление терминов «система», 
«системные отношения», «системные связи» в синтаксических трудах. 

Внимание исследователей обращено преимущественно на систему в 

парадигматике, но наличие разных подходов к представлению системы 
синтаксических конструкций современного русского языка показывает, что она 
не является еще вполне разработанной. Так, системные представления простых 
и сложных предложений в современной лингвистике распределяются между 
тремя принципами построения систем: 

1) Система предложений представлена в виде номенклатуры типов, 

построенной а) на том или ином содержательном основании (логическом, 
семантическом, 
функциональном) 
– 
ср. 
различные 
варианты 
логико
грамматической классификации СП; б) на структурном основании – ср. 
перечень структурных схем простого предложения Н. Ю. Шведовой [Г-70]; в) 
на структурно-семантических или семантико-структурных основаниях – см. 
классификации СП Н. С. Поспелова, Л. Ю. Максимова, В. А. Белошапковой, 
С. Г. Ильенко; классификации простых предложений и др. 

Отличительными чертами этих классификаций являются: классификация 

языковых фактов строго по уровням языка, дифференциация языковых фактов 
при 
незначительных 
элементах 
интеграции 
(о 
различии 
системно
интегрирующего и системно-дифференцирующего характера классификаций 
см. [Бондарко 1983: 6]). Так, например, в классификационных подразделениях 
не отражена системная связь предложений, выражающих отношения причины и 
следствия, средства и цели и др. (ср.: [Юрченко 1966: 13]); принцип 
дифференциации наглядно проявляется и в отрыве бессоюзных сложных 
предложений 
(БСП) 
от 
сложносочинѐнных 
предложений 
(ССП) 
и 

сложноподчинѐнных предложений (СПП), в проведении обязательной границы 
между сочинением и подчинением в смысле недопущения в одном 
классификационном 
подразделении 
сочинительных 
и 
подчинительных 

структур с одними и теми же отношениями. Синонимия, антонимия и другие 
системные 
связи 
рассматриваются 
в 
особом 
разделе 
синтаксиса 
– 

синтаксической синонимике. Такие «системы» явно далеки от адекватного 
представления объективной системы предложений, так как не показывают 
связи между ее элементами даже на одном синтаксическом уровне, не говоря 
уже о связях между уровнями, ср. оценку Г-70 в [Бондарко, Кодухов 1971: 33]. 

2) 
Второй 
принцип 
системных 
представлений 
является 

парадигматическим [Шведова 1967; Москальская 1974; 1978; и др.]. Этот 
вид системных представлений опирается на номенклатуру типов предложений, 
и каждый тип этой номенклатуры рассматривается как член парадигмы, 
понимаемой, по аналогии с морфологической парадигмой [Шендельс 1975: 
114], как совокупность форм одного и того же предложения или его модели 
(структурной схемы). При таком описании сохраняется одноуровневость 
классификации 
и 
строгая 
дифференциация 
моделей 
предложения. 

Межмодельные связи выносятся за пределы классификации, в особые разделы, 
в частности, в раздел синтаксической деривации [Москальская 1974; 1978], 
который, по сути дела, так же, как синтаксическая синонимика, призван 
восполнить недостаток системности в подобных описаниях. В таких 
классификациях есть лишь элементы интеграции: в пределах парадигмы 
объединяются формы предложения, отражающие разные его аспекты – 
субъективно-модальный, 
коммуникативный 
и 
др. 
Основа 
парадигмы 

оказывается формальной в том смысле, что члены этой парадигмы объединены 
одинаковым лексическим наполнением, в то время как синтаксические 
значения предложений являются различными: ср., к примеру, денотативные 
различия в семантике членов темпоральной парадигмы Сегодня идет дождь – 
Сегодня шел дождь – Сегодня будет идти дождь [Мордвинов 1979]. То же 
самое относится к модально-временной и другим парадигмам СП [Максимов 
1968; Орлов 1976]. Парадигмы предложений в таком понимании представляют 
собой свойства выделенных на другой основе (структурной или структурносемантической) 
типов, 
их 
трансформационный 
потенциал, 
выявляют 

синтаксическое поведение одной и той же модели [Костинский 1969: 114]. 
Связи между членами парадигм в большей мере задаются исследователем, чем 
обнаруживаются между ними. 

Широкое понимание термина «парадигма» в синтаксисе – как любого 

регулярного объединения синтаксических конструкций (в том числе и 
синонимического), которые противопоставлены друг другу в каком-либо 
отношении [Попова З. Д. 1962: 19-20; Головин 1969: 76; Петрова Г. В. 1970: 40; 
Адмони 1975: 49] (ср. противоположное мнение: [Москальская 1974: 14; 
Тарланов 1975: 72; Матвеева 1980: 124; Лекант 1984: 3]) позволяет 
использовать составление парадигм как универсальный прием описания 
синтаксических единиц при поаспектном описании [Фурашов 1994: 4; Монина 
1994: 41] синтаксиса, ср. различение классов парадигм конструктивного 
синтаксиса и парадигм коммуникативного синтаксиса в [Распопов 1969б: 94]; 

установление 
коммуникативной, 
деривационной, 
модификационной, 

конверсной парадигмы. 

Коммуникативная 
парадигма 
представляет 
собой 
совокупность 

высказываний, возможных на базе данного структурно-семантического типа – с 
разной актуализацией его составляющих, например, за счет порядка слов и 
логического ударения, а также совокупность высказываний, различающихся по 
линии целевого назначения [Распопов 1969б; см., например, коммуникативные 
парадигмы предложения в [Бухарин 1976; Попов 1988]. Члены этой парадигмы, 
сохраняя структурно-семантический тип предложения и тип синтаксических 
отношений между компонентами конструкции, различаются смыслом и 
синтагматикой. 

Модификационная 
парадигма, 
включающая 
в 
себя 
предложения, 

возникшие в результате осложнения основной модели фазисными и 
модальными значениями [Адамец 1966: 79; Золотова 1982: 182], является, по 
нашему мнению, одним из видов деривационных парадигм, демонстрирующих 
способности данного типа предложения к порождению других типов, имеющих 
другое категориальное значение, которое можно рассматривать как вторичное 
по отношению к категориальному значению первого или как объясненное с его 
помощью [Кубрякова 1974: 64] (ср. также: [Храковский 1969: 139; Михайлова 
1988: 28]; о другом понимании деривации см.: [Мурзин 1974: 69-70; Распопов, 
Сычева 1972]). Другими видами деривационных парадигм являются парадигмы 
предложений, представляющие осложнение исходной модели значениями 
авторизации, каузации и пр. (Ученик пишет – Ученик разрешил писать – 
Ученику 
разрешено 
писать 
и 
т. п.). 
Такие 
парадигмы 
раскрывают 

межкатегориальные взаимодействия типов предложений. 

В 
конверсной 
парадигме 
объединены 
предложения 
с 
разной 

направленностью отношений – конверсивы, или обратные трансформы 
(Фонетика интересует студента – Студент интересуется фонетикой) 
[Ломтев 1969б]. 

Однако 
в 
синтаксической 
парадигматике 
обычно 
говорится 
о 

совокупности 
перечисленных 
выше 
парадигм 
как 
единой 
парадигме 

предложения и ставится цель описать таким образом структурно-семантические 
типы предложений, недаром такая гиперпарадигма сопоставима с понятием 
поля, так как перестает быть линейной [Адмони 1988: 118]. Такая парадигма 
представляет собой «абстрактный грамматический трафарет» [Егорова 1976: 
62], в который далеко не всегда укладывается лексическое наполнение 
конкретных предложений, что уменьшает объяснительную силу описания: 
парадигма становится неуправляемой [Костинский 1969: 108]. В целом 
глобальное описание синтаксических единиц в виде комплекса разноаспектных 
парадигм потребовало бы нахождения экономного способа его воплощения. 

3) 
Третий 
вид 
построения 
системы 
языковых 
единиц 
– 

функциональный, или структурно-функциональный [Бондарко 1972: 
20], или полевый (Предложение закрепить вариант «полевый» как 

лингвистический термин см. в [Полевые структуры 1989: 8]; о различной 
терминологии, связанной с этим подходом, – [Ломов 1977: 7]). 

В науке укрепилось понимание поля как системы особого типа, ср. 

перечень системных признаков функционально-семантических полей в 
[Методологические проблемы языкознания 1988: 93-97], хотя высказывалось 
мнение о необходимости найти эмпирические и логические основания для 
введения этих и других смежных с ними понятий (класс, группа и др.) [Щур 
1974: 156]. Полевое описание языковых единиц уходит своими корнями в 
теорию универсальных грамматик и в учение о противопоставлении и 
соотношении понятийных и грамматических категорий [Есперсен 1958: 58; 
Мещанинов 1945: 196; Принципы описания языков мира 1976, 16] и является 
результатом экспансии идей и методов поля с лексического на грамматический 
уровень языка [Караулов 1976: 17], а также на другие стороны языка. Так, 
обсуждались проблемы описания грамматического поля, ядром которого 
является морфологическая категория, в [Гухман 1968: 173]; синтаксических 
полей в [Филичева 1971]). Понятие поля распространяется также в 
словообразовании [Ревзина 1969; Мурясов 1972; Беркетова 1984], в смежных 
областях лингвистического знания, ср. фоносемантическое поле – [Михалев 
1995], морфо-семантическое поле лексемы [Варбот 1995: 60-61]; Л. А. Киселева 
выделяет систему полей и микрополей, обусловленных функциями языка: 
интеллектуально-информативное 
поле, 
включающее 
номинативное, 

дейктическое поля и поле отношения, и прагматическое, в которое входят 
экспрессивное, эмоциональное, эмоционально-оценочное и волеизъявительное 
поля [1971: 77 и далее]. 

А. Г. Баранов, выделяя три вида полей в лингвистике (семантические 

поля и тематические группы в лексике, функционально-семантические поля в 
грамматике 
и 
функционально-коммуникативные 
поля 
в 
синтаксисе, 

охватывающие потенциал языкового выражения основных коммуникативных 
интенций: информативных, экспрессивных и др.), ставит вопрос об изучении 
функционально-прагматических полей текста [1990: 127]. Полевая структура 
усматривается не только в группировках языковых единиц, но и в 
семантических явлениях, таких, как семантема – совокупность значений 
многозначного слова, – и семема – отдельное значение слова [Полевые 
структуры 1989: 8]. Соответственно, в виде поля возможно представление и 
отдельной синтаксической единицы как языкового типа: выделение среди ее 
речевых реализаций ядерных и периферийных. 

В полевой модели грамматики языка наиболее распространенной 

единицей 
членения 
грамматического 
«пространства» 
языка 
является 

функционально-семантическое поле, рассматриваемое не в универсальнопонятийном, а конкретно-языковом плане [Бондарко 1983: 48]. Этот вид 
системных описаний является интегрирующим – разноуровневым и 
полисистемным [Методологические проблемы языкознания 1988: 92]: в ФСП 
объединяются: 

а) единицы разных уровней: морфологического и лексического, 

синтаксического и лексического, разных синтаксических подуровней и т.п. 
[Бондарко 1972: 20], ср., например, описание грамматико-лексических полей в 
[Гулыга, 
Шендельс 
1969; 
рассмотрение 
словообразовательных, 

интонационных, морфологических, лексических и синтаксических средств 
выражения 
категории 
оценки 
в 
[Маркелова 
1994], 
рассмотрение 

разноуровневых средств выражения сравнения [Скворецкая 1974]; 

б) единицы, имеющие специализированные средства языковых значений 

и неспециализированные (ср. изосемические / неизосемические – [Золотова 
1982: 
127-129]). 
Описания 
языка 
в 
ФСП 
являются 
семантически 

ориентированными 
в 
противоположность 
формально 
ориентированным 

[Гипотеза в соврем. лингвистике 1980: 259], причем это положение признается 
универсальным для построения всех семиотических систем [Солнцев 1977: 25, 
27-28]. Описание языковых единиц проводится в направлении от формы к 
содержанию с обратным движением от содержания к форме [Арутюнова 1968: 
105-106; ТФГ 1987, 6] («челночное» движение [Даниленко 1988: 109]); для 
изучения языковых явлений характерен многоаспектно-доминантный подход 
[Адмони 1961: 50]; сочетание статического (аналитического) и динамического 
подхода [Гипотеза в соврем. лингвистике 1980: 217-218, 229]. В ФСП, как и в 
других видах полей, например, в лексических, в фоносемантических [Михалев 
1995], выделяется центр (или ядро, сердцевина [Скворецкая 1974: 111]) и 
периферия, что обусловливает стремление дать модель исследуемого объекта. 
Обычно это та или иная графическая, пространственная картина поля и 
соответствующие термины: «топология», «конфигурация», – демонстрация 
разных видов пересечений, наложений в поле [Щур 1974: 159; Конюшкевич 
1979; Золотова 1982: 181-182; Михалев 1995: 195; [Попова З. Д. 1996]; в связи с 
этим характерно представление об аттракции поля [Щур 1974; Михалев 1995: 
141], о пространстве, образуемом полями [Михалев 1995: 231]. 

Таким образом, метод, или принцип, поля, тесно связанный с 

функциональным 
направлением 
в 
лингвистике, 
становится 
таким 
же 

универсальным методом описания языка, как парадигматический. Отмечается 
плодотворность этого подхода [Садовский, Юдин 1967: 198; Полевые 
структуры 1989: 3; Николаева 1995: 78], ср. прогноз развития лингвистики в 
ХХI веке, данный Т. М. Николаевой в докладе на международной конференции 
«Лингвистика на исходе ХХ века: итоги и перспективы»: «...будучи 
антропоцентричной, она будет иметь широко понимаемую функциональную 
ориентацию...» [Кобозева 1996: 91], так как в самую основу исследования 
закладывает принцип системности, причем, на наш взгляд, в нем органично 
сочетается системоцентричность и антропоцентричность [Алпатов 1993], и 
именно благодаря этому можно приблизиться к объективной системе языка и ее 
подсистемам. 

Однако данные принципы и метод поля реализуются в практике 

синтаксических 
исследований 
с 
разной 
степенью 
полноты 
и 

последовательности, 
в 
результате 
чего 
обнаруживаются 
существенные 

различия в принципах интеграции единиц в поле, скрытые за одним и тем же 
термином. Так, в поле простых предложений Г. А. Золотовой просматривается, 
с одной стороны, парадигма предложений – его грамматические, семантикограмматические, экспрессивно-коммуникативные модификации, с другой 
стороны, синонимические вариации с неизосемическими компонентами и, 
наконец, полипредикативные осложнения модели [Золотова 1982: 181-184]. 
Такое поле можно было бы определить как трансформационное. Другой 
принцип построения поля представлен в монографии М. И. Конюшкевич: ФСП 
сложных предложений здесь состоят из типов структурно-семантической 
классификации СПП и их синонимов в простом предложении [1989]. Полевая 
структура СПП в представлении В. В. Щеулина проявляется в наличии типов 
переходных между ССП и СПП, ПП и СП, в особенностях структурной 
организации СПП [Щеулин 1993]. Распространено представление в виде полей 
типов синтаксических единиц, выделенных в той или иной классификации, с 
включением в них единиц, в которых исследуемое значение не маркировано 
специальными средствами, иначе говоря, обнаружение в них полевой 
структуры [Михеев 1966; Теремова 1987; Колыханова 1995], в связи с чем 
А. В. Бондарко считает важным проводить различие между полем и полевой 
структурой [1972: 27]. Термин «поле» нередко употребляется как знак какоголибо объединения, теряя методологическую определенность [Бондарко 1972: 
27]. 

Эти факты позволяют сделать вывод о том, что в свете существующих в 

современной лингвистике установок на экспансионизм, антропоцентризм, 
функционализм и экспланаторность исследований [Кубрякова 1994: 5] 
проблемы системного представления объектов, изучения системных связей 
единиц синтаксического уровня, теория поля как один из методов 
представления системы языка еще далеки до теоретической завершенности. 
Таким образом, актуальность темы предлагаемого исследования определяется 
1) сохранением общенаучной и общелингвистической методологической 
значимости самого принципа системного представления объектов; 2) разрывом, 
существующим между теоретическими определениями принципов системных 
исследований 
и 
изучением 
конкретных 
синтаксических 
явлений;                 

3) разнообразием принципов построения функционально-семантических и 
синтаксических полей, 4) недостатком работ, посвященных применению 
принципов поля к описанию значительного массива синтаксических явлений, в 
частности, к корпусу сложных предложений. 

Целью настоящего исследования является представление системы 

сложных предложений современного русского языка в виде конструктивносинтаксических 
полей 
на 
материале 
модусно-пропозициональных 

предложений. 

Основные задачи работы: 1) исходя из положения, что синтаксическая 

семантика – это преимущественно семантика отношений (П. А. Лекант), 
изучить структуру и семантику отдельных типов СП «от формы к 
синтаксическим отношениям и синтаксическим значениям с обратным