Простое предложение в аспекте структурно-семантического подхода

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ

ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ 
«ЕЛЕЦКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМ. И. А. БУНИНА» 

В. И. Казарина

ПРОСТОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ
В АСПЕКТЕ
СТРУКТУРНО-СЕМАНТИЧЕСКОГО 
ПОДХОДА

Монография

2-е издание, стереотипное

Москва
Издательство «ФЛИНТА»
2019

УДК 81'367
ББК  81.411.2-22 

     К14 

Р е ц е н з е н т ы: 

З. Д. Попова, доктор филологических наук профессор, 

заслуженный деятель науки РФ,  

Воронежский государственный университет; 

С. Я. Гехтляр, доктор филологических наук профессор, 

Брянский государственный университет им. акад. И. Г. Петровского 

К14 

Казарина В. И. 
       
Простое 
предложение
в 
аспекте 
структурно
семантического 
подхода 
[Электронный 
ресурс] 
: 
монография / В. И. Казарина. — 2-е изд., стер. — М. : 
ФЛИНТА, 2019. — 184 с.

ISBN 978-5-9765-3951-8

В монографии простое предложение рассматривается как единица языка и речи, изучаются его функции, представлены 
типология 
и 
структурная 
организация 
односоставных 
предложений.

Для студентов, аспирантов и преподавателей русского языка, а также для всех интересующихся проблемами русского 
синтаксиса.

УДК 81'367 
ББК 81.411.2-22  

ISBN 978-5-9765-3951-8         
©  Казарина В. И., 2019
© Издательство «ФЛИНТА», 2019

1. НЕСКОЛЬКО СЛОВ ИЗ  ИСТОРИИ ИЗУЧЕНИЯ  

ПРОСТОГО ПРЕДЛОЖЕНИЯ 

 
Предложение является одной из основных грамматических категорий 

синтаксиса. Данное положение предложения в ряду других единиц языка 
объясняется тем, что именно в предложении находит выражение основная, 
коммуникативная функция языка. Она заключается в том, что при помощи 
языка люди оформляют свои мысли, передают их собеседникам, обмениваются мыслями, добиваются взаимопонимания. Данная функция представлена 
прежде всего в предложении, поскольку способность формировать, выражать 
и сообщать мысль, в определении В.В. Виноградова, является существенной 
чертой предложения. Данная функция не может быть выполнена ни словом, 
ни фразеологизмом, ни словосочетанием. 

Предложение это сложная, многоаспектная единица, позволившая под
ходить к предложению с различных позиций и сформировать несколько направлений в отечественной лингвистике, в частности – в синтаксисе. 

Во всех современных синтаксических концепциях предложение пони
мается как центральный объект синтаксиса. Такое положение в синтаксической теории предложение занимает со времени появления первых теоретических трудов. В России это время датируется концом ХVIII – началом ХIХ веков. Несмотря на довольно значительный отрезок времени общепризнанного 
определения, единого подхода к данному грамматическому феномену наука 
так и не выработала. В грамматике существует значительное количество дефиниций, отражающих те или иные признаки этой синтаксической единицы.  

В «классический» период русской синтаксической мысли основное 

внимание ученых было сосредоточено на формальной устроенности предложения, в рамках которой происходил поиск основных его признаков. 

Со времен Аристотеля и до середины ХIХ века предложение рассмат
ривалось в тесной связи с логическим суждением: даже сам термин «предложение» употреблялся и по отношению к предложению и по отношению к логическому суждению. Русская синтаксическая традиция этого периода в целом складывалась в рамках логического понимания природы предложения.  

В отечественном синтаксисе логическое направление представлено ра
зысканиями Н.И. Греча, И.И. Давыдова, И. Орнатовского, И.С. Рижского, 
П.М. Перевлесского, в работах Ф.И. Буслаева и В.Г. Белинского.   

Наиболее последовательно идею связи логики и грамматики, в 

частности синтаксиса, проводит акад. И.И. Давыдов. В работе «Опыт 
общесравнительной грамматики русского языка» предложение определяется 
им как выражение суждения и выделяется два конститутивных члена 
предложения. «Подлежащее и сказуемое, – пишет он, – суть два 
существенных члена предложения, соединенных между собой органически». 
Особое внимание  И.И. Давыдов первым в русском синтаксисе уделяет 
глаголу, видя его ведущую роль в структуре предложения и положив начало 
вербоцентризму в русском синтаксисе ХХ столетия. Он утверждает: «Первая 

мысль человека является в предложении; точкою отправления ко всем 
грамматическим объяснениям должно быть предложение. Оно заключается в 
глаголе, и из глагола учащийся в состоянии сам вывести части речи, члены 
предложения и все грамматические формы языка»1 (курсив наш. – В.К.).   

 В Исторической грамматике русского языка, Ф.И. Буслаев, акцентируя 

внимание на связи языка и мышления, отмечает особую значимость 
синтаксиса как раздела науки о языке и предложения как основной единицы 
синтаксиса. Он считает, что первоначальная форма, в которой выразился дар 
слова, есть уже целое предложение, что только в целом предложении мысль 
может быть выражена. 

Сосредоточив внимание на формальной устроенности предложения,                 

Ф. И. Буслаев подчеркивает связь предложения с логическим суждением, и 
даже более того, он устанавливает тождество предложения и логического 
суждения. «Предмет, о котором мы судим, называется п о д л е ж а щ и м  
(subjectum, subject). То, что мы думаем или судим о предмете (о 
подлежащем), 
именуется 
с к а з у е м ы м  
(praedicatum, 
prädicat). 

Присоединение сказуемого к подлежащему именуется суждением. Суждение, 
выраженное словами, есть п р е д л о ж е н и е » 2.    

В определение классов слов Ф.И. Буслаев учитывает не их формальные 

признаки, а способность выполнять некоторую синтаксическую функцию. 
Так, под имена существительные подводятся  им  «слова подлежащего».  

Так 
же, 
как 
и 
Давыдов, 
особое 
внимание 
он 
уделяет 

структурообразующей функции сказуемого: «Вся сила суждения содержится 
в сказуемом. Б е з  с к а з у е м о г о  н е  м о ж е т  б ы т ь  с у ж д е н и я »3 
(выделено нами. – В.К.). Это позволило ему признать наличие в языке 
предложений, «состоящих только из сказуемого, без явно обозначенного 
подлежащего»,  отнести к этому типу безличные предложения. Указал он 
также на отсутствие предложений, состоящих «только из подлежащего». 
Ф.И. Буслаев так же, как и его предшественник, абсолютизировал 
центральность глагола в языке. «Сила сказуемого, – писал он, – выражается в 
языке глаголом; другие части речи, в сказуемом содержащиеся, означают 
только то, что заключается в подлежащем, как признак» 4. Поскольку «сила 
сказуемого» выражается в языке глаголом, именной тип предложения в 
синтаксисе русского языка Ф.И. Буслаевым отрицается. 

Представители логического направления в языкознании признавали 

наличие в структуре предложения двух членов – подлежащего и сказуемого. 

 

1 Цит. по: Виноградов В.В.Из истории изучения русского синтаксиса (от Ломоносова до 
Потебни и Фортунатова. М.: МГУ, 1958. С. 204. 
2 Буслаев Ф.И. Историческая грамматика русского языка. М.: Издание братьев Салаевых, 
1875. С. 7.  
3 Буслаев. Указ. раб. С. 7 
4 Буслаев. Указ. раб. С. 8 – 9.   

Однако формальная логика5, стремясь привести всякое суждение к 
атрибутивной формуле (Собака бежит = Собака есть бегущая), 
способствовала формированию теории о трехчленности суждения, введению 
термина связка и обязательности ее наличия составе предложения-суждения. 
Взятое из логики понятие связки вошло в лингвистический обиход. Теория о 
трехчленности суждения в универсальных грамматиках6 была перенесена на 
структуру предложения, в его составе стали также выделять связку в 
качестве третьего конститутивного компонента предложения. Связка, как 
правило, отождествлялась только с глагольным элементом в структуре 
предложения. 
Например, 
И.И. 
Давыдов 
утверждал: 
«Сверх 
двух 

существенных элементов, в предложении находится с в я з ь , которою 
сказуемое с подлежащим соединяется в  о д н о  ц е л о е . Эта связь 
выражается или глаголом есмь, или окончанием сказуемого»7.  

Однако не все представители логического направления признавали в 

составе предложения наличие связки. Отрицал наличие связочного 
компонента 
в 
предложении, 
например, 
Ф.И. 
Буслаев. 
Глагол
существительный быть, в его понимании, означает лицо, время и 
наклонение. Он – глагол полновесный, и «нет причины давать ему иного 
названия, кроме сказуемого»8.    

По учению Буслаева, логический состав предложения необходимо 

отличать от грамматического состава. С логической точки зрения в 
предложении выделяются 
два члена: подлежащее и сказуемое. В 

грамматическом 
же 
отношении 
от 
главных 
членов 
предложения 

(подлежащего и сказуемого) отличаются другие слова, которые дополняют и 
объясняют главные члены предложения и называются второстепенными 
членами предложения. 

Однако уже в рамках логического направления ХIХ века указывалось 

на возможность несовпадения категорий логики с категориями грамматики. 
Так, Ф.И. Буслаев отмечал наличие некоторой противоречивости между 
языком и логикой: «с одной стороны формы языка служат тончайшим 
выражением всех действий нашего мышления, так что, думая про себя, 

 

5 Формальная логика – это наука, изучающая мыслительные акты – понятия, суждения, 
умозаключения, доказательства – со стороны их логической структуры или формы, отвлекаясь от конкретного содержания мыслей и вычленяя  лишь общий способ связи частей 
этого содержания [Философский словарь / Под ред. М.М. Розенталя и П.Ф. Юдина. М.: 
Политическая литература, 1963. С. 484]. 
6 Универсальными называются грамматики, в которых рассматривается номенклатура понятий и принципов, общих для всех людей в области восприятия и осмысления действительности, и необходимый набор грамматических категорий для выражения мысли в речи; 
грамматические категории объясняются  через категории мышления. Исторический характер отдельных языков не учитывается. За этими грамматиками закрепились термины: 
«спекулятивные», «всеобщие», «общие», «рациональные») грамматики.  
7 Давыдов Иван.  Опыт общесравнительной грамматики русского языка. СПб.: Второе отделение императорской академии, 1852. С. 266. 
8 Буслаев. Указ. раб. С. 27  

постоянно облекаем каждую мысль в слово; <….> с другой стороны <...> 
мысль развивается в голове независимо от форм языка и <…> весьма часто 
случается встречать затруднения в приискании слов для выражения мысли»9. 

Неправомерность сближения и отождествления грамматики и логики 

привела к тому, что некоторые лингвисты, отказавшись от логической точки 
зрения на предложение, стали вообще отрицать какую бы то ни было 
взаимообусловленность и взаимосвязь логических и грамматических 
категорий. По утверждению А.А. Потебни, «логика – наука гипотетическая, 
тогда как языкознание – генетическая, т.е. исследующая «процесс 
сказывания», которым логика не интересуется; логика настолько формальная 
наука, что сравнительно с ней формальность языкознания вещественна». 
«Грамматика ничуть не ближе к логике, чем какая-либо из прочих наук»10.  

На 
смену 
логическому 
направлению 
пришло 
психологическое 

направление, ярким представителем которого в русском языкознании был 
А.А. Потебня. Он первым в русском языкознании применил психологический 
подход к языку и акцентировал внимание на взаимодействии и связи 
грамматических категорий и категорий мышления. Рассматривая логику как 
науку, лишь регистрирующую результаты мышления, А.А. Потебня считал 
более правомерным подходить к явлениям языка и, в частности к таким 
категориям, как предложение, с точки зрения науки о самом процессе 
мышления – психологии. О утверждает факт отражения мышления только с 
помощью языка и на его базе, чем во многом предвосхитил развитие 
мирового языкознания. Утверждая взаимосвязь языка и мышления, он 
подчеркивает, что «язык есть необходимое условие мысли отдельного лица, 
даже в полном уединении».  

А.А. Потебня считает предложение основной языковой ячейкой, 

которая «заключает в себе форму»11, представленную глаголом, и, как и 
Буслаев, указывает на основной признак предложения – сказуемость и на 
«собственную и первоначальную этимологическую форму сказуемого» – 
глагол,  утверждая, что личный глагол сам по себе составляет предложение. 
«Пока же о современном предложении в индоевропейских языках можно 
сказать, что оно невозможно без verbum finitum (т.е. глагола в тесном смысле, 
без причисления к нему причастных форм), что сам по себе verbum finitum 
составляет предложение. Поэтому, определивши такой глагол, тем самым 
определим minimum того, что должно заключаться в предложении этих 
языков» 12. Этот взгляд на сказуемое позволил языковеду охарактеризовать 

 

9 Буслаев. Указ. раб. С. 13 – 14. 
10 Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. Ч. 1 – 2.  Харьков: Издание кн. 
магазина Д.Н. Полуехтова, 1888. С. 68. 
11 А.А. Потебней введено в науку  положение о наличии оформленности в языке, признание языка формой мысли, имеющей место только в языке, не зависимо от наличия/отсутствия в нем грамматических форм. 
12  Потебня 1888. С. 104.  

сказуемое как «наиболее самостоятельный член предложения, которое одно 
может обойтись без всяких прочих членов».   

По мнению Потебни, в предложении происходят сдвиги, возникают и 

формируются 
все 
грамматические 
категории 
языка. 
Первообразное 

нерасчлененное слово-предложение, обнимающее собою всю речь, было 
универсальной, но бесформенной единицей языка, еще не выработавшего 
грамматических категорий. Это было, в сущности, не предложение, а 
«п с и х о л о г и ч е с к о е  (не логическое) суждение при помощи слова». 
«Между тем простейшее предложение наших языков заключает уже в себе 
грамматическую форму; оно появляется в языке вместе с нею». 
Грамматические формы и категории не только возникают и изменяются в 
предложении, но организуют и изменяют само предложение.   

Ученый отмечал, что «грамматическое предложение вовсе не 

тождественно и не параллельно с логическим суждением <…>  предложение 
может соответствовать не логическому суждению, а только одному понятию, 
содержание коего, конечно, разложимо в суждение». Общим для логики и 
грамматики, по мнению исследователя, является название двух из членов 
«логического суждения (подлежащего и сказуемого), но значение этих 
названий в грамматике и логике различны. «Термины ―подлежащее―, 
―сказуемое‖ добыты из наблюдений над словесным предложением и в нем 
друг другом незаменимы. Между тем для логики в суждении, – акцентирует 
внимание 
А.А. Потебня, – 
существенна 
только сочетаемость 
или 

несочетаемость двух понятий, а которое из них будет названо субъектом, 
которое предикатом, это для нее, вопреки существующему мнению, должно 
быть безразлично, ибо в формально-логическом отношении, независимо от 
способа возникновения и словесного выражения, все равно, скажем ли 
―лошадь – животное‖, ―лошадь не собака‖ <…> Категории предмета и его 
признака не нужны логике, для которой и то, и другое – только понятия, 
совокупности признаков»13.  

Однако своего определения предложения Потебня не дает, ибо считает, 

«и с т о р и я  
< … >  
д о л ж н а  
д а в а т ь  
р я д  
о п р е д е л е н и й  

п р е д л о ж е н и й » 14 

Психологическое понимание предложения, отражающее результат 

мыслительной деятельности, было распространено в лингвистике конца ХIХ 
– начала ХХ вв. Психологическое направление в подходе к изучению предложения, так же как логический подход, игнорировало собственно языковые 
признаки предложения. По этому оба эти подхода к предложению не могли 
удовлетворить русских грамматистов. Уже в конце ХIХ, в 1880 г., после выхода в свет работы А.А. Потебни «Из записок по русской грамматике», проф. 
И.А. Бодуэн де-Куртенэ сделал такое признание: «до сих пор никто еще не 
пробовал делать синтаксические исследования без схоластической подкладки, состоящей в смешении грамматики с логикой и в навязывании языку то
 

13 Потебня 1888. С. 61. 
14 Там же. С. 71. 

го, что в нем не в состоянии открыть даже самый строгий анализ и что, стало 
быть, в нем вовсе не полагается»15. 

Однако авторитет Ф.И. Буслаева был настолько значительным, что ло
гический подход к изучению предложения, «отголоски смешения предложения с суждением, грамматических подлежащего и сказуемого с логическим 
субъектом и предикатом» (В.В. Виноградов) имели место и в середине ХХ 
века.  

В 60-е годы ХХ столетия в отечественном синтаксисе особую исследо
вательскую активность приобрело семантическое направление, известное как 
синтаксическая семантика. В лингвистической литературе об этом писали 
как о «штурме семантики» (Н.Д. Арутюнова), а с середины 70-х годов – как о 
ее «настоящей осаде» (Т.В. Шмелева). Однако нельзя не признать, что проблема соотношения языка и мышления, волновавшая лучших классиков отечественного языкознания не утратила своей актуальности и в современный 
период развития синтаксической науки. Многие ученые отмечают двучленный характер мысли, представленной в любом предложении. В лингвистику 
пришли из логики такие термины, как субъект, предикат, пропозиция, хотя 
понятия, подводимые под эти термины, толкуются неоднозначно. 

В центре внимания современных исследователей оказалась семантика 

предложения, стала разрабатываться концепция предложения как языкового 
знака, имеющего свое означаемое и свое означающее, заговорили о семантических типах предложения.  

Актуальными явились исследования, посвященные предикату как ком
поненту, формирующему семантическую структуру предложения, исследовались семантические разновидности предиката и семантические разновидности предицируемого компонента – субъекта.    

Исследовательский интерес к содержательной структуре актуализиро
ванного предложения (= высказывания), к его смысловой стороне, позволил 
увидеть в семантической организации этой синтаксической единицы сложное 
многослойное образование, представленное двумя компонентами, информативным и модальным.   

Вычленение информативного компонента в семантике предложения 

обусловило появление на синтаксической арене понятия синтаксического 
знака. Природа же любого знака двусторонняя: с одной стороны, знак есть 
нечто означающее, с другой – у означающего есть означаемое, то, что находится  за пределами знака 16 и о чем знак «сообщает», информирует. 

В синтаксисе этот знак стали видеть в предложении, определив его  не 

только как единицу речи, но и как единицу языка, или синтаксический знак.  

Разработка проблем синтаксической семантики в отечественном языко
знании связана с именами Н.Д. Арутюновой, В.А. Белошапковой, А.В. Бондарко, В.В. Богданова, Т.В. Булыгиной, В.Г. Гака, В.Б. Касевича, С.Д. Кац
 

15 Грамматика русского языка. Т., П. Синтаксис. Ч. 1. М.: АН СССР, 1954. С. 67. 
16 Богданов В.В. Семантико-синтаксическая организация предложения. Л.: ЛГУ, 1977.                 
С. 5. 

нельсона, Г.В. Колшанского, Т.П. Ломтева, О.И. Москальской, Г.Г. Почепцова, И.П. Распопова, Н.А. Слюсаревой, И.П. Сусов. Н.Ю. Шведовой и мн. др.  
 

2. ПРЕДЛОЖЕНИЕ КАК ЕДИНИЦА ЯЗЫКА 

И КАК ЕДИНИЦА РЕЧИ 

 
Вопросы, связанные со структурной организацией предложения, его 

компонентным составом, всегда были объектом пристального внимания языковедов как эпохи классического языкознания, так и современного синтаксиса.  

С самого начала формирования синтаксиса как отдела языкознания пе
ред учеными стоял вопрос о той функции, которую выполняют образующие 
предложение словоформы, названные членами предложения. В зависимости 
от структурной значимости в составе предложения традиционно их дифференцируют на главные и второстепенные члены предложения. К главным 
членам предложения отнесены подлежащее и сказуемое, которые образуют 
грамматическую основу предложения, то есть ту его часть, которая формирует «ядро» предложения, без которой предложение не может состояться. Второстепенные члены предложения не входят в грамматическую основу предложения, они являются лишь распространителями главных членов. Это так 
называемый абстрактно-грамматический, или формально-грамматический, 
анализ членов предложения, опирающийся на их грамматическую форму.  

Начиная с 60-х годов ХХ столетия в русском синтаксисе, как указано 

выше,  исследование проблем, касающихся структурной и семантической организации предложения, значительно активизировалось. В научных кругах 
разгорелась дискуссия о синтаксических знаках. Был поставлен вопрос о том, 
имеет ли знаковую природу предложение? Если это знак, то чем, какими 
компонентами он представлен? Что выступает в качестве означаемого этого 
знака?   

Решение этих вопросов тесно связано с определением статуса предло
жения: какой единицей является предложение: единицей языка или единицей 
речи? Первым на эти вопросы попытался ответить чешский ученый Вилем 
Матезиус: в статье «О системном грамматическом анализе»17 он первым  
признал за предложением статус единица языка и единицы речи. Значительный вклад в разработку вопросов, определяющих грамматическую природу и 
структурную организацию предложения внесли и другие чешские исследователи: П. Адамец, Ф. Данеш и М. Кубик, а также такие представители немецкой лингвистики, как К. Гаузенблас, В. Грабе, Р. Зимек. В отечественной 
лингвистике разработка проблем языкового знака, в частности структурной 
схемы простого предложения, представлена в исследованиях широко известных в науке имен: В.Г. Адмони, Н.Д. Арутюновой, В.А. Белошапковой,             

 

17 Матезиус В. О системном грамматическом анализе // Пражский лингвистический кружок. М.: Прогресс, 1967. С. 226 – 229.  

Г.А. Золотовой, Т.П. Ломтева, З.Д. Поповой, И.П. Распопова, Ю.С. Степанова, Н.Ю. Шведовой, Т.В. Шмелевой и мн. др.  

Результатом многочисленных дискуссий в отечественной лингвистике 

явилось признание за предложением статуса как конкретной речевой единицы, так и единицы, существующей в синтаксической системе языка, т. е. единицы языка.  

Закрепление за предложением статуса единицы языка «подводит» к 

признанию предложения как знака, не создаваемого в процессе речи, а лишь 
воспроизводимого, используемого в ней. Таким знаком была признана структурная схема простого предложения. Именно структурную схему (по Золотовой, модель) предложения, лежащую в основе конкретного высказывания, 
стали понимать в качестве синтаксического знака, единицы языка, которая 
характеризуется лингвистами как построение, не зависящее от вербального 
контекста и коммуникативной ситуации, т.е. фактически оно «ничье», не 
имеет автора и никому не адресовано18. Понятие структурной схемы не только получило права гражданства, оно стало рассматриваться как основная черта предложения19, превратившись центральное понятие всей синтаксической 
системы20.  

Как единица речи предложение представляет собой конкретное, лекси
чески определенное, актуализированное высказывание, непосредственно используемое в процессе общения, предполагающее говорящего (адресанта) и 
собеседника (адресата). Оно имеет непосредственное отношение к действительности и к живому говорящему человеку (субъекту). Высказывание – это 
употребление языковых средств в определенных условиях для определенных 
целей21. Предложение и высказывание не отрицают друг друга, они взаимопредполагают друг друга, сосуществуют и друг без друга не могут существовать22, являясь объектом одной науки.  

Признавая тесную взаимосвязь и взаимозависимость между предложе
нием (структурной схемой) и высказыванием (конкретной речевой единицей), Т.П. Ломтев отмечал: «Синтаксис представляет единую науку, в которой изучение структурных схем предложения служит для употребления познания реальных предложений, а изучение реальных предложений – для уг
 

18 Иванова В. И. Предложение, высказывание: системно-функциональный аспект: Автореф. дис. … д-ра филол. наук. Тверь, 2001. С. 24. 
19 Грамматика современного русского литературного языка. М.: Наука, 1970. С. 524. 
20 Золотова Г. А. Очерк функционального синтаксиса русского языка. М.: Наука, 1973.                
С. 124; Распопов И.П. Что же такое структурная схема предложения? (По поводу ст.                
С.И. Кокориной «О реализации структурной схемы предложения») // Вопр. языкознания. 
1976. N 2. С. 65.  
21 Иванова. Указ. раб. С. 19; Плоткин В.А. Семантика и синтаксис предложения и высказывания // Синтаксическая и лексическая семантика / на материале разных языков. Новосибирск: Наука, 1986. С. 33 – 35.  
22 Звегинцев В.А. Предложение и его отношение к языку и речи. М.: МГУ, 1976. С. 19.