Синтаксис сложноподчинённого предложения в деловой письменности XVIII века

А.П. Чередниченко

СИНТАКСИС  
СЛОЖНОПОДЧИНЁННОГО 
ПРЕДЛОЖЕНИЯ  
В ДЕЛОВОЙ ПИСЬМЕННОСТИ 
XVIII века 

Монография 

Москва
Издательство «ФЛИНТА»
2018

2-е издание, стереотипное

УДК 811.161.1’367
ББК  81.411.2-2

    Ч-46

Ч-46       

Р е ц е н з е н т ы: 
д-р филол. наук, проф. Магнитогорского 
университета С.Г. Шулежкова;
д-р филол. наук, проф. Южно-Уральского государственного 
гуманитарно-педагогического университета Л.А. Глинкина

Чередниченко А.П.
Синтаксис сложноподчинённого предложения в деловой 
письменности XVIII века [Электронный ресурс]: монография / 
А.П. Чередниченко. — 2-е изд., стер. — М. : ФЛИНТА, 
2018. — 180 с.

ISBN 978-5-9765-3533-6 

В монографии на новом историко-лингвистическом мате
риале рассматривается сложноподчинённое предложение с
позиций его развития как коммуникативного и структурносемантического единства. В работе последовательно реализуется синхронно-диахронный сопоставительный анализ 
выявленной типологии сложных синтаксических единиц в 
рукописных местных и печатных столичных документах
XVIII века. Новый подход в аспекте исторической стилистики 
и текстообразования углубляет понимание развития делового 
языка и его роли в формировании литературных норм на 
уровне синтаксиса. 

Книга может быть использована в научной и учебной 
работе филологов.

УДК 811.161.1’367
ББК  81.411.2-2

ISBN 978-5-9765-3533-6 
 © Чередниченко А.П., 2018
 © Издательство «ФЛИНТА», 2018

ВВЕДЕНИЕ 

Настоящая монография посвящена синтаксису сложноподчинённого предложения в 3000 сложных целых (объём каждого 
такого «микротекста» в среднем 50–70 словоформ), извлечённых из рукописных деловых документов 1733–1800 гг. (исторический архив Челябинской области), в сопоставлении с равным 
по объёму языковым материалом текстов кодифицированного 
делового языка – царских указов, указов Сената и его коллегий, 
департаментов и экспедиций, собранных в «Полном собрании 
законов Российской империи» и относящихся ко II половине 
XVIII в. (тома XV–XXIII). Каждая группа материала включает 
около 6 тыс. сложноподчинённых предложений. 
В основу классификации сложноподчинённых предложений, извлечённых из деловой письменности XVIII в., положен 
с т р у к т у р н о - с е м а н т и ч е с к и й  п р и н ц и п , позволяющий 
относительно непротиворечиво описать весь собранный материал с учётом семантики и формальных связей предикативных 
синтаксических единиц. 
Наша схема отличается от принятой в современном синтаксисе [43; 44; 96; 102] меньшей дробностью выделенных типовых 
структур, большей степенью обобщённости. 
Основные принципы анализа материала: 
1. Изучение широкого контекста, на основании которого
определяется общий смысл предложения. 
2. Выяснение общего и частных значений сложноподчинённой конструкции, анализ её структуры и всех формальнограмматических показателей связи. 
3. Сравнение семантики, структуры и употребительности
всех типов сложноподчинённых предложений в местных рукописных и печатных (столичных) деловых документах. 

Основным материалом для исследования синтаксиса слож
ноподчинённого предложения в деловой речи II половины 
XVIII в. послужили рукописные документы, хранящиеся в Государственном архиве Челябинской области. Особенно широко 
использованы: 

– документы Исетской провинциальной канцелярии (фонд 

63, 1742–1762 гг.);  

– указы начальникам, старшинам, комиссарам и казакам 

Миасской крепости (близ г. Челябинска), рукописные донесения, приказы, промемории, сообщения, ордера, «рапорты», жалобы и прошения казаков, крестьян и младших командиров, 
направляемые в Исетскую провинциальную канцелярию, находившуюся в то время в г.Челябинске; 

– документальные материалы, связанные с деятельностью 

судебных органов – Челябинского уездного суда (фонд 121, 
1775–1800 гг.) и Челябинской нижней расправы1 (фонд 115, 
1776–1796 гг.); 

– основной вид документов этих фондов – судебные дела о 

взыскании штрафов, кражах денег, лошадей, «имений», о продаже хуторов, земельных участков, об уплате недоимок, оброчных денег, долгов, о «лихоимстве», убийствах, оскорблениях, о 
розыске бежавших крестьян и колодников, о взятках, о спорах 
по рекрутским наборам, а также протоколы допросов и судебных заседаний, книги поручных записей, закладных документов, 
отказные книги, указы из вышестоящих судебных органов, казённых палат2, алфавиты3, списки и реестры «лицам и предметам, кои заключены есть в Челябинском уездном суде». 

 

1  Нижняя земская расправа – один из низших уездных судебных орга
нов, ведавший делами крестьян. 

2 Казённая палата – губернское чиновничье учреждение в России 

II половины XVIII в., ведавшее хозяйственными и финансовыми делами губернии. 

3  Алфавит – список, реестр имён. 

При цитировании текстов для удобства в работу введено 
сокращение: 
ПСЗ – Полное собрание законов Российской империи. Последующие цифры указывают номер тома и страницу. 
Материалы из разных фондов государственного архива Челябинской области условно обозначены римскими цифрами: 
I – фонд 121 – Челябинский уездный суд. 
II – фонд 63 – Миасская крепость Исетской провинциальной канцелярии. 
III – фонд 6 – Челябинский городовой староста. 
IV – фонд 74 – Селенгинская земская изба. 
V – фонд 172 – Кыштымские заводы Н.Н. Демидова.
VI – фонд 115 – Челябинская нижняя расправа. 
За римской цифрой при паспортизации примеров следуют 
обозначения номера описи, единицы хранения и порядковый 
номер листа. 

ИЗЪЯСНИТЕЛЬНЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ 

Предложения изъяснительного типа широко распростране
ны в деловом языке второй половины XVIII в. Они относятся к 
нерасчленённым сложноподчинённым предложениям с присловной связью, предназначенной распространить слово как носителя лексического значения. Как показал наш материал, изъяснительные отношения могут оформляться: а) союзами и 
б) относительными словами – относительными местоимениями 
и наречиями. Союзная связь является преобладающей: из 2629 
изъяснительных придаточных союзами присоединяются 1884 
(~72%). Наиболее употреблен союз что (985 конструкций). 

Изъяснительные предложения с союзом что в нашем мате
риале делятся на 3 функционально-семантические группы. 

1. Изъяснительные конструкции с союзом что используют
ся для передачи чужой речи, записанной со слов допрашиваемого – свидетеля, ответчика, истца – и переданной средствами косвенной речи в текстах судебных дел, допросов, доношений, жалоб, рапортов, ордеров, заключений, решений, резолюций в основном судебных или земских органов. 

…Салдатова женка Марфа сказывает что де по возможности была у ней Ховроньи какая болесть (1, 3, 313). Живущеи в крепости Крутоярской капитанши Мезенцевой крепостная девка Палагея Матвеевна… показывала что денги 
не собственныя ее а госпожи капитанши Мезенцевой а тогда ж она Матвеева у салдата Семена Ильина купила на их 
красные штаны (1, 2, 305). 

Такие конструкции передают не только смысл ответов до
прашиваемых, но сохраняют и особенности речи говорящего. 
Если документы царских канцелярий и столичных коллегий и 
приказов гораздо менее точно фиксируют речь допрошенных и 
воспроизводят только её содержание [82, c. 30, 32], то областная 

письменность в этом плане отличается меньшей обработанностью и литературностью. Тот же вывод относительно языка 
московских рукописных документов XVII в. сделан С.И. Котковым и З.Д. Поповой [75, 76, 95], относительно воронежских текстов XVII – начала XVIII в. – В.И. Собинниковой [107, c. 205–
218]. Кроме того, при записи допросов точная передача показаний диктовалась требованиями сыска. 

Лексическим показателем достаточно полного воспроизве
дения чужой речи в исследуемых текстах является чрезвычайно 
широкое использование в придаточных изъяснительных модальных частиц де, якобы, будто, реже – мол. 

А Гаврила Демин как пришел тут же сказывал что де и у 
ево таковая ж шляпа была но выменял якоб у какова-то бугулминского жителя (1, 2, 317). Полухин Степаном Щелкуновым оговаривается что у крестьянина Чмутова будто 
лошадей крал он Полухин… (1, 1, 399). Лаптев Перфили 
допрашиван и показал что он Лаптев якобы заседателя 
Степана Голдобеева не бранил и кушака и плата не снимал 
но толко то напрасно (II, 14, 32). 

Употребление модальных частиц в составе придаточного 

изъяснительного с союзом что вызвано потребностью передать 
чужую речь со слов другого, непосредственно не бывшего свидетелем описываемых событий, и необходимостью подчеркнуть, 
что за их достоверность передающее лицо не несёт ответственности. В конструкциях с модальными частицами отражено, что 
именно так, и не иначе была произнесена, услышана передаваемая речь в плане и содержания, и формы. То же значение свойственно модальным частицам де, мол в составе сложноподчинённого предложения с придаточным изъяснительным в древнерусском и современном русском языке. Однако в современном языке 
их использование ограничивается разговорной речью [68, 87]. 

Не менее ярко значение мнимости, недостоверности чужой 

речи, с точки зрения автора высказывания, выражается частица

ми якобы и будто, значение которых развилось на базе ирреально-сравнительных союзов. Наш материал подтверждает вывод Б.Н. Павлова о том, что в XVIII веке в использовании слова 
якобы наблюдается известный сдвиг, позволяющий говорить о 
формировании в русском языке модально-изъяснительного союза, а также модальной частицы с оттенком недостоверности. Во 
II половине XVIII в. большая часть употреблений якобы наблюдается в языке деловой письменности и близких ей по стилю источниках. Несущее на себе печать традиционной книжности, 
слово якобы, видимо, в начале воспринималось канцеляристами 
как декоративный элемент слога, но потом закрепилось в их 
словаре благодаря функционально-семантической специфике, 
позволяющей фиксировать условность, недостоверность или 
мнимость излагаемых в документах фактов. Подобные изменения в стилистической окраске якобы, несомненно, способствовали усвоению этого слова разговорно-бытовой речью, что в конечном счете и определило его жизнеспособность. В языке 
XIX в. слово якобы постепенно преодолевает рамки делового 
стиля. Приведём несколько примеров употребления слов якобы, 
будто в функции частиц. 

А он Лугинин с прикащики на ту землю башкирцов с стадом не допущает сказывает, что де все одно та земля не 
иха а что де крепость будто уже креплена (II, 23, 2). А Голубчиков… уехал, поставляя себе во оправдание, что де 
Зяблов якоб сказал ему что неважные мол колодники и вести можно бес караулу (1, 1, 401). А Степан проговаривал 
что де бутто научил ево Щелкунова Нагаев зговорить с 
малолетка Зяблова (кражу) уверяя что ничево никому за 
то не будет (1, 3, 307).  
Использование сразу двух модальных частиц в одной изъ
яснительной конструкции, оформляющей чужую речь, очевидно, связано с новизной функции частицы у слов якобы, будто и 
разделением между частицей де, с одной стороны, и якобы, 

будто с другой, двух значений: 1) показателя передачи чужой 
речи (де); 2) значения сомнения, недостоверности излагаемого 
(будто, якобы). В нашем материале слова будто, якобы как частицы употребляются гораздо чаще, чем в роли изъяснительных 
союзов. В языке художественной прозы и публицистики XVIII–
XIX вв. построение изъяснительных конструкций с союзом что 
будто не было продуктивным (сочетание что якобы вообще не 
фиксируется) и не привело к созданию устойчивой структурной 
модели [68, с. 65], в отличие от языка местной деловой письменности, где высокая частотность таких образований, как и с 
частицей де, была связана с передачей чужой речи и необходимостью оценки её достоверности. 

Союзные изъяснительные конструкции, передающие чу
жую речь, развились как результат размежевания с конструкциями прямой речи, с которыми они находились в синонимическом соответствии. В местной деловой письменности, как и в 
языке художественной литературы XVII–XVIII вв., косвенная 
речь оформляется в основном в соответствии с нормами, продолжающими действовать в современном русском литературном языке [68, с. 104]. Нами отмечено всего 6 конструкций, где 
категориальные признаки прямой речи (1-е лицо местоимения 
или глагола в придаточной части, сказуемое в форме императива) объединяются с формальными признаками косвенной речи 
(изъявительный союз что, нерасчленённая структура сложноподчинённого предложения). 

А Смолин отошед от Бородиной лавки крычал что за что де 
меня Александр Терентьич изволил бить а еще проговаривал что де сие битье противу закону (1, 2, 396). …Купец Боровинский показывает про себя что де склоняю я Опяса а 
потом и Беляева буду… чтоб ссоры у их опосля того разделу не было (1, 4, 319). А оная жонка Гулюмжана таковых 
слов де знай ево Беляева и почитай за атамана также не 
слыхала и ничево не видала (1, 4, 310). 

В нашем материале в группе изъяснительных конструкций 

с союзом что, передающих чужую речь, главная часть является 
коммуникативно значимой и весомой в общей семантике предложения. В главной части содержатся данные о лице говорящем 
(кто он, откуда) или указывается на условия, в которых была 
произнесена чужая речь. Пишущий стремится точно зафиксировать не только сами показания допрашиваемого, но и то, от кого 
они исходят, старается как можно более подробно воспроизвести ситуацию, в которой они были даны. При этом личные глаголы–сказуемые – опорные слова главного предложения – могут 
иметь самые разнообразные видо-временные значения. 

А казак отставной деревни Пески Таловской слободы а 
ныне крестьянин Евдоким Кетузов сказывал что прошлаго 
де году в ысходе декабря мца казак Федор Попов в деревню иху за сиделцом Иваном Подкорытовым приезжал и в 
питейном доме с ним он, Попов вино пил… (II, 18, 102). По 
приходе ж моем в дом к ему Федке Литуеву в гости в подворье шопнул я ему что де может быть оной Колотовкин 
вор и крал у него Литуева железной сундук с денгами этот 
самой Колотовкин а тот про то ранше не слыхал (II, 32, 4). 
Он мне Гнат в поле… и отвечает что де куды ты идешь коли я тут сеить буду (1, IV, 126). 

Конструкции с косвенной речью, вводимой союзом что (с 

модальной частицей или без неё), являются семантической разновидностью сложноподчинённых предложений с изъяснительным придаточным. Представляется, что нет достаточных оснований выделять их в особую группу придаточных косвенной речи, как полагают В.И. Кодухов [68] и А.И. Молотков [87]. Косвенная речь (придаточная часть) вводится союзом что и, являясь объектным определителем главной части, соотносится со 
словами речи, мысли, чувства, как и в других семантических 
разновидностях изъяснительных предложений. Модальные частицы де, мол, якобы, будто вносят лишь дополнительные зна