Лингвистическое краеведение на Южном Урале. Ч.II. Очерки по языку деловой письменности XVIII века

ЛИНГВИСТИЧЕСКОЕ КРАЕВЕДЕНИЕ 

НА ЮЖНОМ УРАЛЕ

Часть III

Очерки по языку деловой письменности XVIII века

2-е издание, стереотипное

Москва

Издательство «ФЛИНТА»

2018

УДК 811.161.1
ББК 81.411.2

Л59

Авторы-составители:

Л.А. Глинкина, Н.В. Глухих, Н.А. Новосёлова, 

Е.А. Сивкова, С.Т. Шулежкова

Под общей редакцией Л.А. Глинкиной

Рецензенты: 

кафедра русского языка Курганского государственного университета;

старший научный сотрудник кафедры русского языка 

Челябинского госуниверситета Е.И. Голованова

Л59
Лингвистическое краеведение на Южном Урале. Ч.III. [Электронный ресурс] :

Очерки по языку деловой письменности XVIII века / под общ. ред. 
Л.А. Глинкиной. — 2-е изд., стер. — М. : ФЛИНТА, 2018. — 278 с.

ISBN 978-5-9765-3772-9 (Общий)
ISBN 978-5-9765-3728-6 (Ч. 3)

Третья часть книги "Лингвистическое краеведение на Южном Урале" 

представляет собою очерки по языку региональной документации XVIII века, 
хранящейся в Государственном архиве Челябинской области. Посвященные 
разным аспектам функционирования делового стиля русского языка в период 
формирования 
его 
национальных 
норм, 
они 
в 
совокупности 
создают 

представление о специфике текстообразования и нормирования на разных 
уровнях делового языка XVIII века.

Очерки адресованы ученым, студентам, а также широкому кругу читателей, 

интересующихся историей языка.

УДК 811.161.1
ББК 81.411.2

ISBN 978-5-9765-3772-9 (Общий)
© Коллектив авторов, 2018

ISBN 978-5-9765-3728-6 (Ч. 3)
© Издательство «ФЛИНТА», 2018

ГЛАВА I. ИСТОРИЧЕСКОЕ ЛИНГВОКРАЕВЕДЕНИЕ

НА ЮЖНОМ УРАЛЕ: ПРОБЛЕМЫ, ПОИСКИ,      

ПЕРСПЕКТИВЫ

Теоретические аспекты исторического лингвокраеведения

Лингвокраеведение как особая сфера научной и научно
педагогической деятельности интегрирует ряд разноаспектных 
направлений изучения языка определенной территории: синхронное и диахроническое, теоретическое и прикладное. Каждое 
из них имеет свою предметную специфику и сегодня характеризуется неодинаковой степенью изученности в масштабах страны 
в целом, а также в отдельных регионах, и в частности на Южном 
Урале.

С и н х р о н н ы й
аспект предполагает изучение со
временного состояния живой речи сельских жителей и горожан 
в больших и малых городах с учетом социолингвистических параметров, а также изучение функционирования литературного 
языка в его устной и письменной форме в местных условиях.

Предметом
д и а х р о н и ч е с к о г о, или историче
ского, лингвокраеведения является язык локальной, чаще всего 
документальной письменности, начиная с самой ранней ее фиксации, с привлечением культурно-исторических сведений о 
времени, месте и обстоятельствах создания текстов. Историческое лингвокраеведение в России в целом не имеет таких глубоких корней, как синхронное. Это относительно новое направление в языкознании второй половины ХХ в., в котором синтезируется проблематика лингвистического источниковедения, исторической диалектологии, филологического краеведения, исторической стилистики.

Лингвокраеведение соединяет в единое целое теоретиче
ские и практические  изыскания о прошлом и настоящем языка в 
регионе. Это согласуется с возникшей на пороге XXI в. задачей 
синтезировать наблюдения и обобщения в области синхронного 
и диахронного языкознания в единое цельное научное знание о 
русском языке как о феномене культуры нашего народа. Идея 
создания синхронно-диахронического описания отдельных язы

ковых уровней и сфер функционирования языка прозвучала на 
X, XI, XII Международных съездах славистов как актуальная 
задача относительно словообразования [26, с.238-250; 27, с.190206], фразеологии [27, с.302-314], разговорного языка, или коллоквиалистики [26, с.181-184], и всего языкознания в целом [27]. 
Знаменательны слова академика О.Н.Трубачёва, которыми заканчивалось его программное выступление на XII съезде славистов: "Кто знает, не сочтут ли ... наши потомки великой ересью 
нашего ХХ века эту обременительную дихотомию синхрониидиахронии? Филология и в ней сравнительность останутся и в 
следующем веке навсегда" [28, с.28].

Т е о р е т и ч е с к о е осмысление современного и ис
торического регионального лингвистического материала по существу связано со всеми глобальными проблемами русского 
языкознания конца ХХ в.:

– с осмыслением функциональной дифференциации и

тенденций развития стилей и жанров общенародного языка соответствующего периода,

– с определением параметров и границ литературного

языка, просторечия и диалектов в настоящем и прошлом,

– с антропоцентрическим подходом к установленным

системно-структурным парадигмам,

– с поиском коммуникативно значимой формальной

основы в каждом речевом жанре (по М.М.Бахтину),

– с выявлением текстообразующих вербальных средств

всех стилистических разновидностей общенародного языка,

– с идеей создания синхронно-диахронического описа
ния отдельных языковых уровней и сфер функционирования 
языка.

Русский национальный язык конца XVIII в. – это много
ярусная функциональная система, в которой, помимо обиходноразговорного, диалектного, письменного литературного и формирующегося устного литературного языка, исключительно 
значимой составляющей была деловая письменность. Она представлена поистине неисчерпаемыми фондами разноструктурных 
деловых бумаг, касавшихся глобальных и частных вопросов по

литической, хозяйственной жизни, административного устройства, церковного строения, юридических, государственных и 
межличностных отношений и т.д.

В многотомном собрании документов центральных кан
целярий XVIII века, опубликованных в Полном собрании законов Российской империи (ПСЗРИ), отложилась вся внешняя и 
внутренняя история России во времена царствования Петра I, 
Анны Иоанновны, Елизаветы  Петровны, Петра III и  Екатерины II. Отношения с соседями отражены в декларациях, трактатах, конвенциях, контрактах, договорах, артикулах, регулах и 
других актах. Не менее широко представлены жанры внутреннего регулирования: это прежде всего сенатские указы, санкционированные коротким императорским резюме: "Быть по сему". 
Они касаются регулирования "обращающих" капиталов, подушных окладов, солеварения и соляной продажи, винокурения и 
винной продажи, градостроительства и военной службы, вновь 
образованных Кадетского корпуса и Института благородных девиц, безопасности границ, "выходцев" и первопоселенцев, сохранности лесов и мер предосторожности в случае пожаров, морового поветрия и др. Тематика их почти безгранична. Но нельзя не выделить особо р о с т к и  з а р о ж д е н и я  у п о р я д о ч е н н о г о  д е л о п р о и з в о д с т в а  и  д о к у м е н т о в е д е н и я  в  а к т а х, которые предписывали, скажем, 
заведение "настольныхъ реэстровъ, входящихъ и исходящихъ 
книгъ, настольной записки о колодникахъ и списковъ о канцелярскихъ служителяхъ", "о подписывании квитанций в приеме 
рекрутъ...", "о сохраненiи канцелярского порядка и порядка теченiя дhлъ в присутственныхъ местахъ", "о штрафовании за 
вырhзыванiе изъ книгъ листовъ" и "о чиненiи публикаций", 
"о запечатыванiи пакетовъ и писемъ в разные куверты" и даже 
"о неподачh и неприниманiи челобитенъ и къ дhлу не принадлежащими словами", "о доставленiи указовъ Сената въ надлежащiя мhеста по адресамъ, съ росписками въ прiемh и о приниманiи оныхъ дежурнымъ" и др. В середине века появляются 
специальные ф о р м ы предписаний, записок, докладов, отве

тов, представления дел, разрешений, свидетельств, журналов, 
просьб и т.д. Вот образец одного из них:

По указу Его Императорского Величества из такого-то
присутственного места дано такому-то в томъ, что 
дhло его спорное с таким-то, о том-то, решено тогдато решительное определение подписать было назначено 
и подписано такого-то месяца и числа [ПСЗРИ, XXVI, 
с.527].
Стандартизация в официальной документации XVIII ве
ка сосуществовала с именными указами и предписаниями высокой императорской особы или приближенных высокого ранга 
по самым частным обыденным вопросам, например, "о запрhщенiи в Санктъ-Петербургh hздить на бhгункахъ и тройками" или "о запрhщенiи hздить подъ бhлыми простынками...":

"Ея Императорское Величество высочайше указом соизволила:
1) чтобъ въ городh на бhгункахъ никто не hздилъ, а
hздили бы за городомъ въ пространныхъ мhстахъ;
2) тройкою потому жъ не hздить, кромh токмо тhхъ, кто
вонъ изъ города hдетъ" [ПСЗРИ, XV, с.315].
"Ея Императорское Величество высочайше указать соизволила: въ саняхъ какъ подъ бhлыми, такъ и полосатыми
простынками, на которыхъ бhлыя полосы бываютъ, отнюдь никому не hздить... И во исполненiе онаго ЕiВ
указа главная полицмейстерская канцелярiя благоволитъ
объ ономъ всhмъ обывателямъ объявить подпискою,
дабы никто послh сего подъ бhлыми и полосатыми простынками не hздилъ, а ежели кто усмотрhнъ будетъ, съ
тhми поступать, какъ прежнiе указы повелhваютъ ...
оныхъ въ полицiю брать подъ караулъ" [ПСЗРИ, XV,
с.367].
Удивительное сочетание высокой и обыденной темати
ки, формализованных и относительно "вольных" текстов в еще 
большей степени было свойственно неисчислимой документации провинциальных канцелярий XVIII века, где копировались 
столичные документы и создавались свои. Под влиянием сенат

ских, синодских и именных царских указов на местах творчески 
создавались документы-сплавы. В них повторялись и многократно варьировались цитатные блоки из столичных оригиналов 
и обработанных в губернских канцеляриях "экстрактов". В ответных доношениях и репортах уездных дьячков, старост, десятников, старшин по существу отражен длительный деловой
п и с ь м е н н ы й  д и с к у р с. Его скрепляла воедино прежде 
всего одна и та же информация в запросах от высокого адресанта "сверху" и в ответах множественного российского адресата 
"снизу". Это и было глобальное общегосударственное документотворчество. В актах провинциальных канцелярий XVIII века 
особенно ощутим разрыв между жестко формализованными  и 
стилистически "вольными" документами, так как к их созданию 
оказались причастны десятки, а то и сотни тысяч людей в 
огромной Российской империи, а это не могло не сказаться на 
характере делового языка. Глубоко ошибочно и поверхностно 
расхожее представление о его консервативности в XVIII веке. 
Это было живое развивающееся звено формирующегося национального языка в условиях парадоксальной русской языковой 
ситуации, которая состояла в стремительной демократизации 
литературного языка во всех его стилях, кроме "высокого слога", и столь же наступательной формализации деловой письменности.

В целом специфику д е л о в о г о  я з ы к а послепет
ровской эпохи определяли: 

1) его нарастающая полифункциональность в соответ
ствии с усложнением коммуникативных задач общения;

2) формирование новых жанров и типов документов

(наказы, промемории, ордера, седмичные и четырехнедельные 
рапорта, топографические карты, геометрические планы, регистры, контракты, доверенности и т.д.);

3) колоссальный общегосударственный масштаб цирку
ляции актов и массовое приобщение к этому представителей 
среднего и низшего сословия;

4) высокий уровень узуальной нормализации и сокраще
ние в языке деловых бумаг регионального компонента в пользу 

общерусского начала, что формировало
н а д д и а л е к т 
н о с т ь делового языка этого периода;

5) контрастное соединение разговорности в "свободной"

части текстов с традиционным или новым шаблоном, стандартизацией деловой речи, которая на всех этапах своей истории в 
максимальной степени отражала народно-разговорную стихию. 
Она не утратила этой способности и в последней четверти XVIII
века, но соединила разговорность с обязательными штампами 
форм и формуляров. Жанрово-стилистическое расслоение деловой письменности в послепетровскую эпоху предопределило 
разную "меру" отбора и сочетаемости языковых шаблонов, элементов разговорности, книжно-славянского и "нейтрального" 
слоя в определенных типах деловых текстов.

Усилившиеся демократизация и формализация деловой 

письменности предопределили реформу делопроизводства в 
начале XIX в. (М.Н.Сперанский).

Отмеченные особенности делового языка конца XVIII в. 

позволяют считать его уникальным объектом исторической стилистики.

Введение в научный оборот этого богатейшего источни
ка и объекта имеет большое значение для объективного решения 
ряда названных выше ключевых проблем развития отечественной духовной культуры. Особую роль играют эти материалы в 
научном споре о статусе деловой письменности в истории русского языка, о его отношении к литературному и живому разговорному языку.

В последние три десятилетия в исторической русистике 

много внимания было уделено литературному языку предпушкинской поры, однако деловая речь этого времени остается попрежнему малоизученной, хотя декларативно чаще всего и признается частью литературного языка. Между тем круг принципиальных вопросов истории языка, связанных с этим объектом и 
предметом языкового анализа, достаточно широк. Он касается:

– удельного веса узуальных норм делового языка по

уровням их влияния на процесс становления и кодификации 
норм литературного национального языка [1];

– соотношения общенациональных тенденций и ло
кальных различий на разных языковых уровнях;

– исторической глубины и перспективы развития от
дельных языковых особенностей делового языка центральных и 
провинциальных канцелярий;

– отражения в текстах деловой письменности разговор
ной речи, в том числе диалектизмов;

– степени варьирования грамматических норм, вари
антности в лексике и фразеологии;

– поиска критериев текстообразования.
Указанная проблематика исторического лингвокраеве
дения накладывается на глобальные вопросы общего языкознания и истории языка.

Многие из названных аспектов анализа реализуются и 

могут быть реализованы впредь в рамках исторической диалектологии и
л и н г в и с т и ч е с к о г о  и с т о ч н и к о в е 
д е н и я, активно развивающегося в России с конца XIX века. 
Серьезной базой для углубления проблем, связанных со статусом деловой письменности в разные эпохи на разных территориях, 
стали 
известные 
исследования 
в 
этой 
области 

А.А.Шахматова, В.В.Виноградова, С.И.Коткова, В.И.Борковского,
П.Я.Черных, М.А.Соколовой, Л.П.Жуковской, С.С.Волкова, 
О.А.Князевской, В.В.Иванова, В.Я.Дерягина, Е.Н.Поляковой, 
З.Д.Поповой, Г.А.Хабургаева, А.В.Качалкина, А.М.Молдована  
и других. Нельзя не согласиться с А.С.Гердом, определившим 
параметры исторической диалектологии на современном этапе 
развития русистики, "... как история внутриареального членения 
диалекта, так и его связей с другими диалектами может быть 
вскрыта только путем постоянного поэтапного, параллельного 
сочетания и сопряжения данных языкознания  и смежных исторических наук... Естественно, что для говоров ареалов позднего 
заселения внешние исторические факторы проявляются еще более явственно и ощутимо..." [9, с.64-65]. К вторичным говорам 
территории позднего заселения относятся и южноуральские 
диалекты, однако их отражение в деловой письменности второй 

половины XVIII века минимально, т.к. она к этому времени повсеместно унифицируется и становится наддиалектной.

Язык провинциальных канцелярий, пользуясь образцами 

столичного делопроизводства, постепенно обретает статус достаточно цельного стилистического единства в рамках общенародного письменного языка. Этот сложный период в развитии 
русского делового языка остается пока недостаточно изученным.

По замечанию В.В.Виноградова, исследователи истории 

делового языка в лучшем случае останавливаются перед последней четвертью XVIII века [7]. Сказанное более полувека 
назад в полной мере относится и к современной русистике. Поэтому обращение к материалам XVIII в. в местных архивах 
представляется вполне своевременным и необходимым.

Многие т е к с т о л о г и ч е с к и е параметры делово
го языка XVII-XVIII вв. по существу уже выделены в русском 
историческом языкознании, хотя комплексно еще не описаны. 
Достаточно сослаться на исследования по синтаксису деловой 
письменности С.И.Коткова и З.Д.Поповой [17], А.И.Сумкиной 
[29], А.П.Чередниченко [20, ч.IV], по грамматическому варьированию имен – Н.И.Тарабасовой [30], И.А.Шушариной [32], по 
пассивным страдательным конструкциям – Н.А.Новоселовой 
[23], по отвлеченным существительным – Л.А.Беловой [3].

Вместе с тем, в 80-90-е годы ХХ века появились темати
чески смежные историко-лингвистические исследования нового 
типа, касающиеся и делового языка XVIII в., в которых теоретические постулаты о развитии русского литературного языка сочетаются с анализом комплекса эмпирических данных. Так, в 
монографии М.Л.Ремневой [26] речь идет о некоторых особенностях предстандартной "средней" языковой нормы. Автор выделяет шесть дистинктивных признаков – объектов грамматического варьирования и нормирования: 1) систему грамматических времен, 2) двойственное число, 3) повелительное наклонение, 4) dativus absolutus, 5) причинные конструкции, 6) условные 
конструкции.