Гуманитарное познание и образование

В.И. Каравкин

ГУМАНИТАРНОЕ ПОЗНАНИЕ 

И ОБРАЗОВАНИЕ

Москва

Издательство «ФЛИНТА»

2019

УДК 37
ББК  74

К21

Каравкин В.И.

К21
Гуманитарное познание и образование [Электронный ресурс] / 

В.И. Каравкин. — М. : ФЛИНТА, 2019. — 82 с.

ISBN 978-5-9765-4155-9

Книга предназначена для преподавателей высшего и среднего звена 
учреждений образования, а также для всех участвующих в деле 
воспитания и образования.    
В работе анализируются вопросы сущности образования и 
гуманности, которые автор исследует с философской точки зрения, 
предлагая 
движение 
мысли 
от 
исследования 
традиционного 
гуманитарного познания как интенции смысла и цели – к единственно 
возможной 
с 
точки 
зрения 
общечеловеческих 
гуманистических 
ценностей «антропологической мере» экзистенциального бытия в 
процессе образования. 
В качестве Приложения к основной работе, в аспекте практической 
реализации теоретических принципов – диалога между православной и 
светской философией образования, столь актуального в современном 
мире, – предлагается критико-аналитическое исследование «Василий 
Васильевич Зеньковский и современная педагогика».  

УДК 37 
ББК 74

ISBN 978-5-9765-4155-9     
       © Каравкин В.И., 2019 
   © Издательство «ФЛИНТА», 2019 

ОГЛАВЛЕНИЕ

I. Традиционное гуманитарное познание
как интенция смысла и цели ..........................................................................4
1. Два направления современного гуманитарного познания:
гносеологический конфликт...............................................................................4
2. От истоков философской гносеологии – к научной парадигме .................8
II. Диалог и ориентирующие на него принципы ......................................16
1. Диалоговедение .............................................................................................16
2. Открытость и ответственность ....................................................................22
III. «Антропологическая мера» экзистенциального бытия
в процессе образования ..................................................................................27
1. Аксиологические ориентиры и онтологическая данность........................27
2. Качественная определенность «антропологической меры».....................31
2.1. «Ordo amoris» Макса Шелера....................................................................31
2.2. Душевно-сердечный потенциал человека ...............................................39
3. Одухотворение душевно-сердечного..........................................................53
Список использованной литературы..........................................................58
Приложение: 
Василий Васильевич Зеньковский и современная педагогика.....................62

Кто не горит душой,
Тому не раскрою ничего;
Кто не скорбит,
Того не разовью.
И ничего не отвечу тому,
Кто не скажет ни слова
о трех углах квадрата,
когда ему объясню один угол.

Конфуций

I. Традиционное гуманитарное познание

как интенция смысла и цели

1. Два направления современного гуманитарного познания:

гносеологический конфликт

В Древней Греции говорили: Пифагор создал арифметику, отказавшись 

от дела купцов. Современный век цифровых технологий, с одной стороны, 
утверждает величие пифагорейского предвидения значимости числовых соотношений; с другой – как бы взывает к тому, чтобы отвернуться от мыслителя, 
возвращаясь, условно, «к делу купцов»: даже гуманитарное познание направляя 
по пути прагматизма и утилитаризма – поиска закономерностей, а не смысла; 
полезной для достижения сиюминутных результатов информации, а не духовной насыщенности; социальной, экономической, политической событийной 
значимости, а не четкой расстановки акцентов в категориях добра и зла.

Аксиомой является формула: гуманитарное образование должно быть 

гуманным. Этический критерий доброты выдвигается на передний план. Но 
критерий этот в реальной социальной и личностно-индивидуальной жизни имеет столько исторических, мировоззренческих, социально- и геополитических, 
экономических и утилитарно-прагматических напластований, что утрачивает 
очевидность. Его границы размываются, растекаются, в его духовный ареал 
проникают прямо противоположные ингредиенты и, что превращает его в нечто бесформенное и прямо-таки непредсказуемо хаотичное, за ним уже не остается ничего содержательного, ничего жизненного. Этический критерий доброты, в конечном итоге, вытесняется из интеллигибельной сферы, оказывается в 
духовном пространстве не смыслов, а интуиций, не рациональных потенций, а 
иррациональных интенций. Все чаще и чаще звучит безнадежное: «мы не знаем, что такое хорошо, а что такое плохо».

Можно выделить, как минимум, не претендуя на полноту, три основные 

причины этого: 1) прагматизм, который, начиная со времени становления капитализма, распространяется в качестве ведущей жизненной установки; 2) научно-технический прогресс, коренным образом преобразующий условия жизни 
людей; 3) тотальные изменения в области самого гуманитарного познания. 

Бегло остановимся на том, как в настоящее время первое и второе ска
зывается на процессе гуманитарного образования, и обратим основное внимание на третье 

Во-первых, в погоне за высокими практическими результатами в обла
сти хозяйственно-экономической деятельности отказывают образованию в гуманистической составляющей; декларируют, что сущность его сводится к приобретению навыков и умений успешной деятельности в заданном социальном 
окружении, со всеми вытекающими последствиями практики обучения и воспитания. Результат такого отношения – «это дегуманизация образования, примитивизация общественного воспитания, самоизоляция национальных общин с 
гипертрофией этнической и религиозной идентификации как последних «якорей спасения» локальных популяций», как пишет Г.Ю. Беляев, создавая эскиз 
пессимистического сценария будущего [1. с. 48-49].

Во-вторых, научно-технический прогресс с его востребованностью в 

специалистах, ему же и соответствующих, креативных в направлении им же заданном, привел к тотальному сомнению в том, что на гуманитарное познание и 
образование вообще стоит затрачивать усилия, не говоря уже о средствах. 

Результатом первого и второго оказывается то, что на наших глазах 

сфера целенаправленного воздействия на поколение будущего – воспитание и 
обучение – лишается полнокровной гуманной насыщенности. Без уроков доброты, красоты и справедливости остаются школьники и студенты. Уроки достижения прагматических целей в самых разных областях действительности 
преподаются им. 

Качественные изменения в недрах самого гуманитарного познания, и 

соответственно, в системе образования в целом, начинаются с середины XIX в. 
Гуманитарное познание дифференцируется и в каждом своем новом статусе
набирает весомость и объем. В конечном итоге, осознав собственную значимость, ориентируясь на методологические принципы естественных наук,
обособившиеся, обретшие самостоятельность, целые ряды гуманитарных дисциплин фактически вышли за русло традиционной гуманитарной мысли, вступили в интенсивный конфликт с ней, доходя до обвинений в научной несостоятельности последней. Данное направление вписывается в широкий гносеологический дискурс, заданный естественными науками уже в семнадцатомвосемнадцатом столетиях. Он основывается на принципе объяснения и использует методологию естественных наук, предельно формализованную математическим аппаратом исследования. Он предполагает эмпирические исследования, 
которые, в случае их корректной интерпретации либо верификации, становятся 
формулами и прогностическими моделями. В настоящее время все чаще возникают междисциплинарные исследования либо новые области познания, аккумулирующие в себя несколько прежде самостоятельных направлений исследований. К данному виду познания можно отнести, например, психологию, социологию, искусствоведение, культурологию, историю, психоисторию (перечисленные для примера дисциплины не представляют и минимума из существующего множества). Субъективный фактор в данном виде гуманитарного 
познания, а если говорить более конкретно и корректно, аксиологический, свя

занный с субъективной оценкой полученных данных, декларативно отрицается 
и, если не вмешиваются побочные силы, прежде всего, связанные с политическим давлением и карьерным ростом, сводится к пределам допустимых погрешностей. Примером может служить отношение к философии представителей этнографии, этнологии, социальной и культурной антропологии. Так, основоположник культурологии, как новой отрасли познания, обобщающей данные 
полевых этнографических и этнологических исследований, Л. Уайт писал: 
«Однако, вероятно, важнее всего то, что культурология отвергает и упраздняет 
философию, которая веками оставалась дорога сердцу людей и которая попрежнему вдохновляет и питает многих представителей общественных наук и 
дилетантов». [2, с.154] Формирование новых междисциплинарных гуманитарных исследований зачастую сопровождается выпадом против традиционных.
Например, один из создателей психоистории Л. де Моз подчеркивает: «Психоистория – наука, а не повествовательное искусство, как история». [3, с.174] 

Данное направление гуманитарных исследований, в котором использу
ются методы естествознания или точных наук, можно назвать сциентистским. 
Нет сомнений в том, что сциентистское направление в гуманитарии доказало 
свою гносеологическую состоятельность и является социально востребованным. Нет сомнений в том, что оно будет приносить плоды во многих областях 
знания, таких как социология, политология, лингвокультурология и многих 
других, особенно междисциплинарных, скажем, в искусствометрии, где используются теории информации, теории знаковых систем, математической статистики, кибернетического моделирования для изучения закономерностей художественного творчества и эстетического восприятия. Не может быть и речи о 
том, чтобы ограничивать эвристический потенциал сциентистской гуманитарии 
какими-либо схемами, чтобы навязывать общетеоретические методологические 
принципы, скажем, эволюционизма или теории катастроф, экономической целесообразности или синергетики. Нет сомнений в том, что данный вид гуманитарии необходимо широко популяризировать, а в сфере образования отводить 
необходимое количество часов для их изучения, находить требуемые для этого 
средства. Широта кругозора, а следовательно, объем интеллектуальной культуры, определяется данным видом гуманитарного познания. Более того, только 
через его изучение возможно находить пути взаимодействия, взаимосотрудничества и взаимоучастия представителей разнообразных регионов современного 
мира. Только знание способно формировать, по крайней мере, не разрушительную геополитику и терпимое отношение ко всем инакомыслящим.

Но как быть с проблемами счастья, смысла жизни, цели человеческого 

бытия, добра и зла, прекрасного и безобразного, душевно-сердечной насыщенности и духовной пустоты?! Традиционное гуманитарное познание было и 
остается, в целом, интенцией смысла и цели. Его представители продолжают 
скрупулезную работу по познанию сакраментальных и сокровенных сфер исконного бытия человека. По определению, по сути, их работа не может быть 
невостребованной. В конечном итоге, даже знание таблицы умножения необходимо для того, чтобы человек был счастлив. Отношение к традиционной гуманитарной мысли является показателем духовного состояния, прежде всего тех, 

кто несет ответственность за информационно-образовательные и воспитательные стратегии. Глобальные и подлинно человеческие проблемы не перешли в 
разряд исключительно индивидуального мировидения. Они не обрели статуса 
сакральных, не считаются сугубо теологическими, а тем более конфессиональными. Гуманитарная мысль, в лице, прежде всего, философов, продолжает мучительный поиск ответов на основные вопросы жизни человека. Представители 
традиционного направления гуманитарной мысли продолжают скрупулезную 
работу по познанию сакраментальных и сокровенных сфер исконного бытия 
человека. 

Возникают проблемы соотношения двух видов гуманитарного позна
ния, а соответственно введения их в процесс образования в целом. Действительно, чему отдавать предпочтение: с естественнонаучной педантичностью 
выверенным направлениям познания или традиционным, но абстрактным построениям, затрагивающим предельные вопросы, в целом, соотношения Универсума и человека, которые, притом, были и остаются составной частью сакрального видения мира, по-разному решаются авторитетными и очень влиятельными в мире конфессиями? Можно ли по отношению к традиционному гуманитарному познанию говорить о теоретико-методологических основаниях и 
логической обоснованности? В конечном счете, что имеют в виду, когда используют по отношению к познанию и образованию всем известные слова, образованные от латинского – «Homo»?

Прежде, чем из контекста предлагаемых рассуждений прозвучат ответы, 

обратим внимание на то, что три близких по звучанию слова – гуманизм, гуманный, гуманитарный – имеют разные значения, различаются друг от друга по 
смыслу, который в разные исторические эпохи придавался им. 

Понятие «гуманизм» распространяется в эпоху Ренессанса и относится к 

светской направленности идеям о воспитании, обучении и творческих дерзаниях человека. В настоящее время под гуманизмом понимают духовные установки общечеловеческой направленности во всех сферах жизнедеятельности. Гуманизм напрямую связывается с тем, что означает понятие гуманный в самом 
широком смысле слова. 

«Гуманный» оказывается в поле, прежде всего, этического сознания. 

Гуманный означает, в целом, добросердечный по отношению ко всему сущему, 
прежде всего, другим людям. 

Гуманизм был, как бы парадоксально это ни звучало, далеко не всегда и 

не во всем гуманным. Это касается таких его исторических форм, как возрожденческий гуманизм, гуманизм Нового времени, социалистический или коммунистический гуманизм. В первом случае речь идет о крайних проявлениях индивидуализма; во втором, – о реалиях революционных преобразований; в третьем, – о диктатуре пролетариата и тоталитаризме.

Понятие «гуманитарный» в настоящее время, как правило, прилагается 

к сферам познания, образования и социальной деятельности по оказанию помощи пострадавшим. Что касается образования, имеют в виду разграничение 
всего комплекса знаний на естественнонаучное, техническое и гуманитарное. 

2. От истоков философской гносеологии – к научной парадигме

Возвратимся к истокам, к гносеологии древнегреческих мыслителей, 

которые, как известно, не видели принципиальной разницы в том, что познается, природа, человек или общество.

Еще Гераклит считал: «Для бога все прекрасно, хорошо и справедливо, 

а люди одно приняли за справедливое, а другое – за несправедливое» [4, с.276].
Общий логос присущ всем, без исключения, однако, «большинство живет так, 
словно [каждый] имеет свое особое разумение» [4, с.280].

Парменид, признавая критерием истины разум, убежденный в том, что 

мысль и то, о чем мыслят, одно и то же, так как без бытия, в котором мысль выражается, ее вовсе не найти, утверждал, что и философии единой не существует, их две: «одна – сообразно истине, другая – сообразно мнению…» [4, с.293].

Относительно объективного хода вещей и законов, устанавливаемых 

человеческим разумом, софист Антифонт был категоричен: «Ибо предписания 
законов произвольны (искусственны), [веления же] природы необходимы. И 
[сверх того], предписания законов суть результат соглашения (договора людей), 
а не возникшие сами собой [порождения природы]; веления же природы суть 
самовозникшие (врожденные начала), а не продукт соглашения [людей между 
собой]» [4, с. 320].

Вопрос, как в таком случае можно судить о какой-либо необходимости, 

Горгий счел риторическим и провозгласил: «Одно [положение] – именно первое – [гласит], что ничто не существует; второе – что если [что-либо] и существует, то оно непознаваемо для человека; третье – что если оно и познаваемо, 
то все же по крайней мере оно непередаваемо и необъяснимо для ближнего» [4, 
с. 318-319].

Протагор сделал вывод, который, фигурально, можно признать девизом 

гуманитарного познания: «Человек есть мера всех вещей: существующих, что 
они существуют, и несуществующих, что они не существуют» [4, с.316].

Демокрит в учении о познании, в принципе, согласился с Протагором, 

когда утверждал, что «в общем мнении существует цвет, в мнении – сладкое, в 
мнении – горькое, в действительности же [существуют только] атомы и пустота» [4, с.330]. Он делил познание на «темное», к которому отнес чувственные 
восприятия, и «истинное», достигаемое «посредством логического рассуждения» [4, с. 332], т.е. мышления. Однако достаточно задать вопрос, почему, рассуждая логически придерживаются разных мнений, чтобы осознать теоретическую ограниченность простой констатации отличия чувственного познания от 
рационального. 

Ответить на этот вопрос не помогает ни гений Платона, ни гений Ари
стотеля. 

Платон говорит о том, что те, кто является незнающим, непросвещен
ным, невежественным, подобны жителям пещеры с оковами на шее и ногах. Изза этого они не могут повернуть головы и способны видеть только собственные 
тени и тени от предметов, отбрасываемых огнем на стену пещеры. Тот, кому 
удалось выбраться из пещеры и увидеть свет, увидеть не тени предметов, а са

ми предметы, никогда не может быть понят жителями пещеры. Знание, ликвидирующее убожество невежества, согласно Платону, является умопостигаемым. Его содержание задается самой высшей идеей – идеей Блага. «В области 
видимого, – пишет мыслитель, – она порождает свет и его владыку, а в области 
умопостигаемого она сама – владычица, от которой зависят истина и разумение, и на нее должен взирать тот, кто хочет сознательно действовать как в частной, так и в общественной жизни» [5, с.325]. Но как удостовериться в реальном 
существовании высшей идеи? То, что постигается умом, согласно Платону, 
оказывается его, постигнутого, содержимым. Круг замыкается: высшая идея 
дана уму – ум содержит высшую идею. Платон отличает истинное знание от 
чувственного восприятия, от мнения, от правильного мнения «со смыслом». 
Философ выделяет два рода знания: чувственное и интеллектуальное. Каждый 
из этих родов он делит на два вида. Чувственное знание делится на «веру» и 
«подобие». Интеллектуальное – на «мышление» и «рассудок». Но ответа на вопрос, является или нет содержание знания объективной истиной, гносеология 
Платона не дает. 

Обращаясь к Аристотелю, в контексте наших рассуждений, целесооб
разно остановиться на его систематизации знаний. Мыслитель делит их на три 
большие группы: теоретические, практические и творческие. К теоретической 
группе относятся философия, физика и математика. Они имеют цель постигнуть знание как таковое, само знание. Целью практических знаний является руководство человеческим поведением. В их число входят этика, экономика и политика. Группа творческих знаний включает в себя поэтику, риторику и искусство, которое понимается сугубо в греческом духе, как непосредственно применимое опытное знание (techne). Назначением данной группы знаний является 
достижение пользы и осуществление прекрасного. Таким образом, подлинное 
знание называется теоретическим и дает его, наряду с физикой и математикой, 
философия. Теоретическое знание, по Аристотелю, выше других форм знания. 
Оно представляет собой «науку об умозрительном», науку «об определенных 
причинах и началах» [6, с.67]. Только подлинный мудрец способен развивать 
такого рода умозрение. «Итак, – делает вывод философ, – ясно, что мудрость –
это самая точная из наук. А значит, должно быть так, что мудрец не только знает [следствия] из принципов, но и обладает истинным [знанием самих] принципов (peri tas arkhas aletheyein). Мудрость, следовательно, будет умом и наукой, 
словно бы заглавной наукой о том, что всего ценнее» [7, с.179]. Вновь возникает замкнутый круг: результатом мудрости является истинное знание – истинное 
знание является содержанием мудрости. Истина оказывается мнением, данным 
сознанию, выводящему «мнение» из собственного арсенала мудрости. 

Нет необходимости останавливаться на гносеологии средневековья и 

Нового времени. В рассматриваемом нами аспекте, к проблематике «истина» и 
«мнение» чего-либо существенного добавлено не было. 

Однако параллельно с философской гносеологией и подчас сливаясь с 

ней, например, в форме христианской экзегетики, издревле существовала герменевтика. Результатом ее длительного генезиса стало зарождение философ