Священное в мирском: конфессиональное прочтение международных отношений

СВЯЩЕННОЕ В МИРСКОМ

КОНФЕССИОНАЛЬНОЕ ПРОЧТЕНИЕ 
МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ

Л.О. ТЕРНОВАЯ

Москва 
ИНФРА-М 

2022

МОНОГРАФИЯ

УДК 316.74(075.4)
ББК 71.1
 
Т35

Терновая Л.О.

Т35 
 
Священное в мирском: конфессиональное прочтение международ
ных отношений : монография / Л.О. Терновая. — Москва : ИНФРА-М, 
2022. — 300 с. — (Научная мысль). — DOI 10.12737/1817282.

ISBN 978-5-16-017168-5 (print)
ISBN 978-5-16-102579-6 (online)
В монографии отдельные области международного общения представ
лены через спектр влияния на них самых разных проявлений религии: 
от религиозных особенностей картины мира — до устойчивых моделей 
поведения участников международных отношений, которые диктуются их 
религиозными установками. Многие процессы международной жизни под 
воздействием конфессионального фактора могут приобретать противоположные характеристики, в частности развиваться в духе согласия, понимания и сотрудничества или, наоборот, демонстрировать напряженность, 
перерастающую в крупномасштабный конфликт. Для того чтобы поддерживалось стабильное состояние международных отношений, необходимо 
чутко прислушиваться к мудрости, которая была заложена в древних священных текстах и сохранилась во многих проявлениях отношений человека к природе, в культуре и общественных институтах благотворительности 
и милосердия, помогающих приблизить священное к мирскому.

Адресована специалистам в области истории, геополитики, культу
рологии, религиоведения. Может быть интересна широкому кругу читателей, которых привлекают сюжеты, связывающие разные пространства 
и  времена.

УДК 316.74(075.4) 

ББК 71.1

Р е ц е н з е н т ы:

Вражнова М.Н., доктор педагогических наук, доцент;
Рябова Е.Л., доктор политических наук

ISBN 978-5-16-017168-5 (print)
ISBN 978-5-16-102579-6 (online)
© Терновая Л.О., 2021

Введение

Во все времена соотношение духовного и светского начал в орга
низации жизни человека вызывало бурные споры. Еще острее они 
становились, когда речь шла о том, как данная пропорция должна 
проявляться в государственном управлении. Неудивительно, что 
сюжет, касающийся порядка взимания налогов с жителей покоренной римлянами провинции Иудеи в казну Римской империи, 
описан сразу тремя евангелистами. На вопрос об этом, заданный 
фарисеями, Иисус ответил: «Кесарю кесарево, а Божие Богу» 
(Матф. 22:21).

Это очень простое объяснение в течение двух тысяч лет неодно
кратно пытались интерпретировать в свою пользу представители 
как церковной, так и светской власти. Иногда к таким трактовкам 
их подталкивали реальные обстоятельства, вынуждающие искать 
пути урегулирования сложных проблем за счет увеличения веса, 
силы, авторитета одной из этих властей. Чаще же к этому вели 
не объективные причины, а субъективные амбиции. Также когда 
слабела светская власть, церковь была готова ее заменить у управленческого штурвала, привнеся собственные методы и стили государственного руководства.

Время раннего Средневековья было периодом упадка государ
ственности. Церковь, наоборот, сконцентрировала в своих руках 
все управленческие средства. Для того чтобы обоснованно пускать 
их в действие, требовалось весомое теоретическое обоснование, 
с которым слабеющая императорская власть не могла бы поспорить. Таким обоснованием становится учение папы Геласия I (понтификат 492–496), разработанное в духе августиновской традиции 
и основанное на аллегорическом толковании Евангелия от Луки 
(Лк 22:36–39). Согласно новозаветной максиме Христос перед 
Страстями повелел, чтобы в церкви было два меча, две власти. 
По учению «О двух мечах», Христос как царь и первосвященник 
обладает одновременно двумя мечами: первым — духовным, вручаемым церкви, вторым — светским, вручаемым монарху. В религиозных вопросах правители должны быть послушны епископам, 
а в светских делах епископы должны слушаться правителей1. 
При этом церковная власть признавалась выше светской, поскольку 
пастыри отвечают за спасение душ мирских правителей.

О гибкости этого учения можно судить по тому, что короно
ванный в 800 г. императором Карл Великий, проникнутый соб
1 
Ковальский Я.В. Период III. В орбите ранневизантийской империи // Папы 
и папство. М.: Изд-во политической лит., 1991. С. 483–492.

ственной божественной миссией, представлялся единым лидером 
христианского мира и заступником Церкви и Святого Престола. 
Уже в тот период эти представления распространяются не только 
на народ своего государства и его земли, но и на все христианское 
пространство. Согласно легенде приблизительно тогда же патриарх 
Иерусалима передает франкскому государю ключи от Гроба Господня с призывом защитить «святые места»1. При этом трактовка 
понятия «святое место» постоянно расширялась, у каждой религии 
складывалась собственная карта святых мест.

Известно огромное число карт мира. Это — карты географи
ческие, политические, климатические, геологические, морские 
навигационные, почвенные, растительности, тектонические, зоогеографические, звездного неба и пр. С большинством подобных 
схематических изображений пространства человек знакомится еще 
в школе. С годами число карт, к которым обращаются люди, расширяется. Чем шире круг общения, тем важнее понимать других 
людей. Здесь на помощь приходят карты народов мира, рас, языков 
и др. Чем старше человек становится, тем глубже он старается понять не только то, что его непосредственно окружает, но и то, что 
отдалено от него пространством и временем. Поэтому важнее для 
профессионального роста и саморазвития становятся тематические 
карты. Из таких источников можно узнать многое, что помогает 
понять, почему отношения между государствами и народами сложились в ту или иную историю, откуда берутся причины близости 
даже очень далеких друг от друга культур или же, наоборот, чем 
объясняется непонимание, перерастающее во враждебность родственных традиций.

К числу карт, с помощью которых можно попытаться найти от
веты на эти вопросы, относится карта религий мира. Одна из самых 
ранних известных карт такого типа приходится на 1607 г. Она хранится в библиотеке Йельского университета (англ. Yale University) 
в Соединенных Штатах Америки. Можно увидеть закономерность 
в том, что именно в тот далекий год в самом начале XVII столетия 
на восточном побережье Северной Америки было основано первое 
поселение англичан Джеймстаун (англ. Jamestown). В Европе это 
было время продолжающихся религиозных конфликтов, когда конфессиональные разногласия с соседями вынуждали людей искать 
спасения в далеких землях.

И даже в середине века, в 1648 г., при заключении Вестфаль
ского мира, завершившего одновременно Тридцатилетнюю (1618–
1648) и Восьмидесятилетнюю войны (Война за независимость Нидерландов, 1558–1648, нидерл. Tachtigjarige Oorlog), организаторы 

1 
Лучицкая С.И. Крестовые походы. Идея и реальность / ред. А.Ю. Карачинский. М.: Наука, 2019. С. 13.

мирной конференции не смогли посадить католических и протестантских князей за один стол переговоров1. Несмотря на это, 
именно рождение первой системы международных отношений 
стало знаком выведения религиозных разногласий за рамки межгосударственного общения.

Разумеется, мы имеем достаточный объем и разнообразие ин
формации о времени, когда закладывались основы Вестфальской 
системы международных отношений2. С высокой степенью достоверности можем судить о том, какие причины лежали в основе конфессиональных разногласий ее участников. Однако и сама история 
международных отношений намного длительнее истории их систем, 
и воздействие конфессионального фактора на их характер проявлялось уже в более древние периоды. Первым, дошедшим до нас 
исторически документированным мирным договором, является 
Египетско-Хеттский мирный договор (Вечное, или Серебряное соглашение, также Кадешское соглашение). Он был заключен между 
Хеттским царством и Древним Египтом в 1259 г. до н.э.3 Боги, присутствующие на клинописной табличке в виде изображений, придавали соглашению правителей сакральный смысл. На передней стороне был помещен рельеф с изображением бога грозы Тархунта, который обнимал правителя хеттов Хаттусили III. На другой стороне 
таблички великая богиня хеттов Иштар обнимала царицу хеттов. 
Именно Тархунт, по представлениям хеттов, наделял хеттского 
царя правом «управления» страной Хатти от имени богов. Это же 
божество покровительствовало государственным институтам, 
а также имело в своем ведении границы и дороги4.

Помимо таких косвенных данных о влиянии религии на свет
ские проблемы международных отношений, об этом прямо повествуют Священные книги: зороастризма — Авеста, индуизма — Веды, 
буддизма — Трипитака (Палийский канон), конфуцианства —  

1 
Веджвуд С.В. Тридцатилетняя война. Величайшие битвы за господство 
в средневековой Европе. 1618–1648. М.: Центрполиграф, 2021; Пирен А. Нидерландская революция / пер. Ф.А. Коган-Бернштейн; ред. и вводная ст. 
Е.А. Косминского. М.: Соцэкгиз, 1937.

2 
Фельдман Д.М., Барабанов О.Н. Если Вестфаль и болен, то этот больной 
скорее жив, чем мертв… // Международные процессы. 2007. Т. 5. № 3. 
С. 104–113.

3 
Мирный договор между Рамсесом II и хеттским царём Хаттусили III / 
пер. Н.С. Петровского // Хрестоматия по истории Древнего Востока / 
Акад. наук. Ин-т народов Азии; под ред. акад. В.В. Струве, Д.Г. Редера; 
предисл. И.С. Кацнельсона. М.: Изд-во вост. лит., 1963. С. 126–130.

4 
Haas V., Koch H. Religionen des Alten Orients. Band 1: Hethiter und Iran 
(Grundrisse zum Alten Testament). Göttingen: Vandenhoeck & Ruprecht 
GmbH & Co. KG, 2011. S. 211.

У-Цзин, даосизма — Дао цзан и Чжуан-цзы, иудаизма — Танах, 
христианства — Библия, ислама — Коран. Историческая глубина 
картин, воссоздаваемых посредством их текстов, может быть 
осознана по тому факту, что зороастризм, древнейшая из сохранившихся монотеистических религий, насчитывает более трех 
тысяч лет. На протяжении всего этого времени конфессиональный 
фактор оказывал заметное влияние не только на то, как складывались взаимоотношения людей в их повседневной жизни, но и на характер государственного управления, включая особенности организации международных связей1.

Религиозные позиции как властителей, так и социальных низов 

могли стать возбудителями конфликтов с соседними странами. 
Эти же конфессиональные взгляды помогали заключать союзы 
и устанавливать мир. Именно религиозная картина мира формировала такие его рамки, в которых концентрировались представления 
людей о добре и зле, о ценностях и смыслах жизни, унаследованных 
от предков, о сакральном пространстве родины, о готовности его 
защищать до последней капли крови. Все эти идеи определяли 
характер международных взаимодействий. В отдельные эпохи 
такое влияние могло подниматься до решающего, в другие периоды — было почти незаметным. Это воздействие способно было 
приобретать вдохновляющий характер. Оно же могло выражать 
абсолютно противоположные качества, например, быть отталкивающим, внушающим отвращение, страх и ужас. Но присутствие 
религиозного фактора в международной жизни никогда не исчезало. Меняясь, приспосабливаясь к реальности, религиозные 
смыслы, с одной стороны, помогали сохранить беспрерывность 
нити истории международных отношений, с другой стороны, они 
пытались направить ход событий в то русло, где эти идеи являлись 
определяющими.

1 
Вершинина В.Ю. Религиозный фактор международных отношений 
в XXI веке //Актуальные проблемы современных международных отношений. 2013. № 1. С. 6–11; Гутарева Н.Ю., Виноградов Н.В. Роль религии 
в международных отношениях // Молодой ученый. 2015. № 10 (90). 
С. 1487–1489. URL: https://moluch.ru/archive/90/19046; Еленский В.Е. Религия в глобальной политике: конец XX — начало XXI веков // Центр 
религиоведческих исследований. URL: http://www.religiopolis.org/
documents/3292-ve-elenskij-religija-v-globalnoj-politike-konets-hh-nachalohhi-vekov.html#_edn18; Касаткин П.И. О роли религиозных акторов в современных мировых политических процессах // Вестник МГИМО-Университета. 2020. № 1 (10). С. 257–261; Митрофанова А.В. Религиозный фактор 
в мировой политике и проблема «цивилизаций» // Век глобализации. 2008. 
№ 1. С. 109–119; Религия и политика на рубеже двух тысячелетий / Институт Европы РАН. Центр социально-религиозных исследований. М.: 
Экслибрис-Пресс, 2000.

В этом русле религиозные воззрения и практики всегда ужива
лись с мифами и сказками, что позволяло жестким, по сути, международным политическим и экономическим контактам, придавать 
ореол святости. В прошлом столетии философ, этнограф и религиовед Мирча Элиаде, прославившийся своими трудами по мифологии, писал, что именно сакральная модель истории, которую 
люди бесчисленное количество раз повторяли в своих ритуалах, 
позволяла приблизиться к такому идеалу, в котором их ожидало 
сказочное благополучие, напоминающее рай1.

Такое стремление не исчезло и тогда, когда мир под влиянием 

процессов модернизации впал в увлечение секуляризацией сознания и морали. С наступлением периода постсекуляризма, 
ставшего ответом на разочарование в идеях и институтах секуляризации, религиозные смыслы заняли заметное место в большинстве проявлений общественной жизни, включая международные 
отношения2. Как утверждает испанский и американский социолог 
религии Хосе Казанова, «становиться постсекулярными — совсем 
не значит обязательно становиться снова религиозными»3. Суть 
этого действия состоит в пересмотре упрощающего стадиального 
противопоставления религиозного и секулярного как до-рационального и рационального.

Применительно к международной жизни это означает воз
можность понять ее сложность с помощью еще одного источника, 
сколь древнего, столь и современного, сколь личного, столь и всеобщего. Конфессиональное прочтение международных отношений 
позволяет увидеть возможность сделать их стабильнее и более 
предсказуемыми, разглядеть общие устремления их участников, 
которые связаны с миром и благополучием государств и народов, 
наличествующие в целом в глобальных и региональных взаимодействиях, а также частные мотивы действий этих акторов, объясняющие отличия путей, ведущих к этой общей цели таким образом, 
чтобы священное находило свое проявление в мирском.

1 
Элиаде М. Священное и мирское / пер. с фр., предисл. и коммент. Н.К. Гарбовского. М.: Изд-во МГУ, 1994.

2 
Узланер Д.А. Постсекулярный поворот. Как мыслить о религии в XXI веке. 
М.: Изд-во Института Гайдара, 2020; Хоружий С.С. Постсекуляризм 
и ситуация человека // Светское и религиозное. Этика взаимодействия 
в условиях социального многообразия / ред. М.О. Орлов. Саратов: ИЦ 
«Наука», 2014. С. 3–9.

3 
Казанова Х. Размышляя о постсекулярном: три значения «секулярного» 
и три возможности выхода за его пределы // Государство, религия, церковь 
в России и за рубежом. 2018. № 4. С. 171–172.

Глава 1. 

ГОСУДАРСТВО И РЕЛИГИЯ В КОНТЕКСТЕ 

МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ

1.1. СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛИ НА ВЕРШИНЕ ГОСУДАРСТВЕННОЙ 

ВЛАСТИ: ВРЕМЯ, МЕСТО, МИССИЯ

Несколько лет назад на одной из российских радиостанций со
стоялась своеобразная дуэль, в которой участвовали политик, депутат Государственной думы РФ от КПРФ Валерий Рашкин и журналист Владимир Познер1. Тема дискуссии была обозначена следующим образом: «Могут ли религиозные лидеры успешно править 
государством?» Рашкин заявил, что государственным управлением 
должны заниматься специально избранные люди. Познер отметил, 
то не знает ни одного примера, показавшего успешное руководство 
государством духовного лидера, но при этом некоторые президенты 
были глубоко верующими. И заключил, что успех государственного 
управления зависит скорее от конкретных обстоятельств и самого 
человека, чем от его вероисповедания.

С этими утверждениями можно спорить, поскольку история 

доказывает, во-первых, что специально избранные на высокий 
государственный пост люди отражают представления социума 
не только об их способностях управлять, но и выражают определенный нравственный стандарт. Посланник Сардинского королевства при российском императорском дворе граф Жозеф де Местр 
в 1811 г. в письме своему правительству характеризуя новые законы, установленные Александром I, высказался, что каждый народ 
имеет то правительство, которое он заслуживает. Власть выступает 
в роли зеркала нравов общества. Когда оно осознает, что с ними 
не все в порядке, то стремится исправить моральный климат за счет 
выдвижения лидера, отвечающего представлениям о той нравственной картине, которую хотелось бы установить и удержать. 
В этом наборе требований к лидеру часто присутствуют конфессио нальные факторы.

Во-вторых, нравственность исторически связана с религией2. 

Она всегда подпитывалась религией. Потому верующий человек 

1 
Могут ли религиозные лидеры успешно править государством? URL: 
https://diletant.media/duels/28700162.

2 
Бобков А.И. Нравственность и религия // Высшее образование в России. 
2005. № 5. С. 127–130.

во власти обязательно стремился к реализации того, что отвечало 
нравственным запросам общества, исходя из видения общности 
морали и религии, а часто еще и опираясь на авторитет церкви. 
Например, в средневековой Японии влияние буддизма в обществе 
поддерживало власть императоров, осуществляемую в рамках института инсэй, возникшего в 1086 г. и просуществовавшего до реставрации Мейдзи (1868–1889). Суть данной практики была 
в том, что фактически страной управлял дайдзё тэнно — император 
на покое, называвшийся императором-монахом из-за принятия пострига.

В-третьих, институт государственной власти формировался 

с помощью лиц, посвятивших себя религии. Они обладали 
не только большим, чем многие их современники, запасом знаний, 
но и большей ответственностью. Многие государства испытали 
в своей истории период теократии (от др.-греч. θεός — Бог и κράτος — 
власть), когда и гражданская, и духовная власти сосредотачивались 
в одном лице1. Теократия могла приобретать широкий имперский 
размах (халифат Омейядов, ранний халифат Аббасидов). Она же 
могла реализовываться в местном масштабе (правление Джироламо 
Савонаролы во Флоренции, 1494–1498, годы наибольшего влияния 
Жана Кальвина, в Женеве, период существования колонии Массачусетского залива).

Распространенность теократических форм вызвала к жизни 

необходимость их обобщения в моделях папоцезаризма (от лат. 
papa — папа и caesar — цезарь), когда высшее духовное лицо обладает и высшей светской властью, и цезаропапизма, при котором 
светский глава выступает также первым церковным иерархом2.

Теократии имеются и в наши дни. Это — Святейший Престол, 

согласно Латеранским соглашениям (1929) являющийся независимым государством во главе с папой, который обладает всей 
полнотой законодательной, исполнительной и судебной власти. 
Самоуправляемое сообщество 20 православных монастырей — 
Автономное монашеское государство Святой Горы Афон — представляет собой особую административно-территориальную и правовую единицу Греции. Исламскими государствами считаются те, 
что имеют ислам в качестве политико-правовой основы государственного управления, прежде всего, Саудовская Аравия и Иран. 

1 
Герье В.И. Расцвет западной теократии. М.: Т-во «Печатня С.П. Яковлева», 
1916; Тюрин Е.А. Теократический фактор в политике. Орел: ОРАГС, 2009; 
Roshwald M. Theocracy in Israel in antiquity and today // Jewish Journal of 
Sociology. 1972. 14. P. 5–42.

2 
Дагрон Ж. Восточный цезаропапизм: История и критика одной концепции / 
пер. С.А. Иванова // ГЕNNADΙΟΣ. М.: Индрик, 2000. С. 80–99.

Одним из двух глав «парламентского княжества» Андорра является епископ Урхельский.

Эти факты подтверждают жизнеспособность теократической 

модели. Однако гораздо поучительнее разобраться в причинах того, 
почему на государственный управленческий Олимп поднимаются 
непосредственно священнослужители, причем имеющие весьма солидный духовный сан. Примеров таких очень мало. Но даже имеющиеся позволяют выделить несколько закономерностей, касающихся времени, когда священник оказывается на государственной 
службе, личности этого человека, а также особенностей не только 
внутриполитического положения страны, но и ее внешнеполитического окружения. Любопытно, что подобные выводы можно извлечь из биографии всего трех человек: кардиналов Ришелье и Мазарини, архиепископа Макариоса III.

Имена кардиналов Ришелье и Мазарини связаны с формиро
ванием в XVII в. во Франции национального государства. Благодаря их усердиям произошло закрепление принципа суверенитета 
в качестве основы государственности и создание после завершения 
Тридцатилетней войны первой системы международных отношений — Вестфальской. Этой системой были установлены правила 
взаимодействия государств, сохраняющие актуальность в XXI в.

Арман Жан дю Плесси, герцог де Ришелье (1585–1642) вошел 

в историю как государственный секретарь по военным и иностранным делам (1616–1617) и первый министр короля (1624–
1642). Вынужденный отказаться от военной карьеры для поддержки благосостояния своей семьи, в 22 года он был посвящен 
в сан епископа Люсонского. Ришелье являлся депутатом от духовенства Генеральных штатов (фр. États généraux), высшего совещательного органа сословного представительства в средневековой 
Франции. Еще до занятия высоких государственных постов, будучи 
в ссылке из-за доверительных отношений с опальной королевойматерью Марией Медичи, он начал задумываться над порядком 
управления государством, излагая свои мысли в «Политическом завещании» (фр. Testament politique). Положение в стране в то время, 
по его мнению, было плачевным. Это состояние Ришелье характеризовал так: «Когда Вы, Ваше Величество, соблаговолили призвать 
меня в Ваш Совет и оказать значительное доверие в ведении Ваших 
дел, то могу удостоверить, что гугеноты разделяли с Вами власть 
в государстве, вельможи вели себя так, словно не были Вашими 
подданными, а губернаторы провинций чувствовали себя суверенами своих земель… Союзы с иностранными государствами были