Источники изучения международных отношений: проекция во времени и вечности

ИСТОЧНИКИ ИЗУЧЕНИЯ 

МЕЖДУНАРОДНЫХ 

ОТНОШЕНИЙ

ПРОЕКЦИЯ ВО ВРЕМЕНИ И ВЕЧНОСТИ

Л.О. ТЕРНОВАЯ

Москва
ИНФРА-М

2022

МОНОГРАФИЯ

УДК [93/94+327](075.4)
ББК 63.3:66.4
 
Т35

Терновая Л.О.

Т35 
 
Источники изучения международных отношений: проекция во вре
мени и вечности : монография / Л.О. Терновая. — Москва : ИНФРА-М, 
2022. — 341 с. — (Научная мысль). — DOI 10.12737/988818.

ISBN 978-5-16-014519-8 (print)
ISBN 978-5-16-108226-3 (online)
Международные отношения развиваются на пересечении политиче
ского времени в истории и исторического — в политике. Одновременно 
они раскрываются как специфический текст, в котором правда соединяется с вымыслом. Понять, где в изложении событий международной жизни содержится правда, а где — скрывается ложь, помогают разнообразные 
источники. В монографии рассказывается как о традиционных источниках изучения внешней политики государств и политики мировой, так 
и об источниках, которые могут быть отнесены к нетрадиционным, позволяющим приблизить реалии международной жизни в их повседневном 
смысле.

Предназначена специалистам по международным отношениям. Может 

также представлять интерес для всех, кто интересуется историей и современными реалиями международной жизни.

УДК [93/94+327](075.4)

ББК 63.3:66.4

ISBN 978-5-16-014519-8 (print)
ISBN 978-5-16-108226-3 (online)
© Терновая. Л.О., 2020

Р е ц е н з е н т ы:

Г.Г. Гольдин, доктор политических наук, профессор;
Е.Л. Рябова, доктор политических наук

Введение

Один из первых годов нового тысячелетия — 2012-й — обоснованно был назван Годом российской истории, поскольку он был
ознаменован многими памятными датами. В июне того года было 
возрождено Российское историческое общество. Обращение 
к опыту прошлого, его образам, его героям продиктовано необходимостью восстановить разорванную во многих местах цепь знаковых 
событий из жизни государства, без чего невозможно в полной картине представить историческую память народа. А без этого крайне 
затруднительно использовать одну из важнейших функций исторической памяти — функцию мобилизационную — для решения 
задач дальнейшего развития страны. Другая функция исторической 
памяти — идентификационная — помогает социуму не просто осознать, кто он сейчас, а понять, что и кто сделали его таковым, чем 
он похож и чем отличается от других национальных общностей.
Для того чтобы эти функции работали, нужно, как минимум, 
избавиться от спора настоящего с прошлым. Когда сэр Уинстон 
Черчилль утверждал, что, «затеяв спор настоящего с прошлым, мы 
обнаружим, что потеряли будущее», он вовсе не подразумевал то 
настоящее, длительность которого, согласно исследованиям психологов, не превышает нескольких секунд. Естественно, Черчилль 
говорил о комплексе событий близкого друг другу времени, объединенных общей судьбой, идеей. Именно такое настоящее мы 
воспринимаем в сравнении с прошлым и в надеждах с будущим, 
однако, порой груз прошлого оказывается настолько тяжелым, что 
не позволяет ни наслаждаться настоящим, ни мечтать о будущем, 
ни замечать будущее в настоящем. Это заключение можно применить не к одному лишь индивидуальному времени, а ко времени 
коллективному, в котором тот или иной социум жил, боролся, 
страдал, радовался…
Избавиться от груза прошлого невозможно. А вот сделать так, 
чтобы груз превратился в опыт, наследство и даже богатство (чувств, 
переживаний, попыток) не очень сложно. Во-первых, решить эту 
задачу можно путем изменения ума (метанойи), но не через покаяние (как часто переводится на русский язык это греческое слово), 
а взглянув на прошлое под другим углом. Во-вторых, ракурс можно 
не просто переменить, но и расширить, или, наоборот, сузить. И вот 
здесь на помощь приходят источники наших знаний о прошлом.
Понятие «источник» происходит от старославянского слова 
«исток», а оно в свою очередь есть производное от «истеку». Его 
происхождение очевидно, прозрачно. Ведь точно так же, как течет 
вода, течет и время. Один из виднейших мыслителей нашего вре

мени, шведский писатель и общественный деятель Рольф Эдберг 
назвал свою книгу «Капли воды — капли времени»1. Название 
этого произведения Эдберга ясное, понятное: вода — не только 
источник жизни, но и измеритель времени. Ведь мы постоянно говорим, о быстротечности времени: «Сколько воды утекло», «Не лей 
воду», «Уплыли годы, как вешние воды», «Решетом воду мерить — 
потерять время».
Лауреат Нобелевской премии, этолог Конрад Лоренц в «Оборотной стороне зеркала» пишет: «Все живые системы устроены 
таким образом, что способны захватывать и накапливать энергию. 
Отто Рёсслеру принадлежит прекрасное сравнение жизни, дей-
ствующей в потоке диссипирующей мировой энергии, с песчаной 
отмелью в реке, отложившейся поперек течения и способной задержать тем больше песка, чем больше она уже успела его набрать. Очевидно, что живые системы могут поглощать тем больше энергии, 
чем больше они уже поглотили ее: в благоприятных условиях 
живое существо растет и размножается»2.
Поток времени несет с собой частички знаний о том, откуда 
это время течет и складывается в историю. А что такое история? 
«История» — одно из самых распространенных слов в русском 
языке. Мы употребляем его, когда хотим рассказать о чем-то, произошедшим с нами, или, о чем-то нас живо затронувшем. Мы понимаем, что история — это не просто школьный предмет, а процесс 
развития общества и природы. Удивительно, но такое восприятие 
предмета истории как науки, почти полностью совпадает с его 
определениями, имеющимися почти во всех известных словарях 
и энциклопедиях. В русский язык это слово пришло еще в древнерусскую эпоху из греческого, где под historia понималось «знание», 
а производными от этого слова были historeō — «стараюсь узнать» 
и histōr — «знаток, свидетель». Это же понятие из древнегреческого 
языка вошло почти во все европейские языки для указания на то, 
что действительно осуществилось, было в противоположность 
сказке или басне, означая не представление мифического, сказочного, нереального мира, а описание бытия, реальности.
Хотя история как наука возникла давно, историзм как образ 
мышления появился всего два-три столетия назад. «Современный 
человек жаждет постоянно ощущать историю. Он буквально 
не в состоянии вынести, чтобы на протяжении десятилетия в его 
жизни не произошло никаких изменений, на протяжении двух 
лет не изменилась мода или характер и форма предметов обихода. 
Нынешний человек живет в эпоху сверхисторизма; так и кажется: 

1 
Эдберг Р. Капли воды — капли времени. М.: Олимп, 1992. 
2 
Лоренц К. Оборотная сторона зеркала // URL: http://lib.rus.ec/b/161350/
read.

он столь сильно жаждет видеть себя в истории, что сама история 
за ним не поспевает. Предки же наши жили иначе, их моды и утварь почти не претерпевали изменений не только за годы, но даже 
за тысячелетия. Естественно, что при таких обстоятельствах в их 
памяти отец, дед, прадед, прапрадед не существовали отдельно, 
были только отец и предок или оба они в одном лице. И, желая сказать о событии, случившемся очень давно, они говорили: тому тысяча лет. Или — со священной цифрою «три»: три тысячи лет. Если 
же речь заходила о совсем уж давних — давних-предавних делах, то 
говорилось: это было тридцать тысяч лет тому назад. Вот и все!»1
Появлению историзма способствовали различные предпосылки, 
в том числе и связанные с накоплением исторических источников. 
Благодаря многочисленности и разнообразию таких источников 
описание прошедшего становится если и не полностью соответствующим действительности, то заметно приближенным к ней. 
Комплекс источников вбирает в себя предметы материальной культуры и документы, отражающие как общее течение времени, так 
и отдельные фрагменты прошлого, факты свершившихся событий. 
С помощью таких свидетельств можно воссоздать картину исторической эпохи, а можно выдвинуть гипотезу, почему эта эпоха так 
именно — славно или бесславно — завершилась, попытаться разобраться в том, что пришло ей на смену. При этом даже столь широкие возможности, открываемые при изучении источника, не позволяют говорить, что источник ценен сам по себе, т.е. без того контекста, в который он был погружен. Мы не можем анализировать 
его и только его, не задаваясь вопросами, например, как получали 
в прошлом тот материал, из которого и сделан данный артефакт, 
для чего использовался тот или иной тип письма, почему мы нашли 
этот источник именно в том самом месте, как он туда попал и каковы причины, что данный источник не был найден кем-то до нас. 
В общем, «пять тысяч Где, семь тысяч Как, сто тысяч Почему!»2.
Чтобы было легче отвечать на эти «где», «как» и «почему» существуют различные классификации источников. Среди них есть 
простые, а есть сложные. Но если пойти по самому простому пути 
и разделить источники на продукты материальной культуры и продукты мира идей, то как же тогда оценивать те из них, которые являются и тем, и другим? Можно ли говорить о любом письменном 
источнике, как только о таком, что отражает характер взаимоотношений людей, их интересы, ментальность, если мы не сконцентри
1 
Мештерхази Л. Загадка Прометея / Мештерхази Л. Избранное. Пер. с венгерского Е.И. Малыхиной. М.: Прогресс, 1977 // URL: http://www.lib.ru/
INPROZ/MESHTERHAZI/prometej.txt.
2 
Киплинг Р. Есть у меня шестерка слуг. Перевод С.Я. Маршака / Киплинг Р. 
Стихотворения. Роман. Рассказы. М.: РИПОЛ классик, 1998. С. 341.

руемся и на том, благодаря чему до нас дошла такая информация. 
Вариантов здесь множество: благодаря сохранности глиняной таблички или свинцового листа, специально обработанной шкуре 
животных или бумаге и пр., и пр. В потоке истории информация 
не только накапливалась, но и терялась, например, еще в Древнем 
Китае отмечали огромные потери данных при их переносе с черепашьего панциря на бумагу.
Упрощенная классификация источников вряд ли может устроить 
не только исследователя, но и учителя, перед которым стоит задача, обучая детей истории, научить их ее любить1. Любить любую 
историю, просто потому, что она была и благодаря ей есть мы. В то 
же время более сложная классификация источников трудна также 
в силу того, что никогда невозможно продвигаться с одинаковым 
успехом по всем направлениям изучения источников. Критика 
источников берет начало в древнейшие времена. Уже в эпоху античности такие великие авторы, как Геродот, Фукидид, Тит Ливий, 
Полибий и Тацит понимали, что не всякий источник заслуживает 
безоговорочного доверия.
Чем больше становилось исторических источников, тем сложнее 
решалась задача их критики. И появление новых источников никак 
нельзя сравнить с плавным течением реки. Периодически происходят вспышки, вбросы в научный мир разноплановой информации 
из областей археологии или этнографии, новые данные появляются 
благодаря более точным методам датировки. При этом часто остается открытым вопрос атрибуции источника, т.е. того, кому всетаки принадлежит авторство. Важно не просто назвать того, чья 
рука водила пером по бумаге, а понять этот факт в обстоятельствах 
места и времени. Ни подписи (даже подлинной), ни личной печати 
недостаточно, чтобы понять, под влиянием каких обстоятельств 
появился данный документ. Не легче становится и при появлении 
электронной цифровой подписи.
Порой, в случаях, когда источник по происхождению, авторству, 
подлинности вызывает сомнение, его можно считать не просто 
мутным, а фальсифицированным. Сфальсифицировать источник 
необходимо для того, чтобы на его основе исказить историю, пустить ее поток по другому руслу. Многие фальсификации долгое 
время принимались за подлинные открытия. Например, одной 
из крупнейших научных фальсификаций в антропологии считается 
«пилтдаунский человек» (Piltdown): в течение почти сорока лет 
останки человека, сфабрикованные сторонниками эволюционистской теории путем соединения двух совершенно разных частей, вводили в заблуждение научный мир, на самом деле являясь научной 

1 
Ферро М. Как рассказывают историю детям в разных странах мира. М.: 
Книжный клуб, 2004.

фальсификацией. В перечень признанных фальсификаций входят 
индейцы тасадай и Hesperopithecus («человек из Небраски»)1.
В российской истории ярким примером фальсификации 
истории многими специалистами считается «Велесова книга». Она 
представляет собой сборник древних поверий, обычаев и летописных фрагментов по истории славянских племен с VII в. до н.э. 
до последней четверти IX в. Интерес к этому источнику обусловлен 
тем, что период, описываемый в нем, плохо отражен в письменных 
источниках. Кроме того, что сама история «обретения» «Велесовой 
книги» связана с трагическими периодами в жизни нашей страны — 
Первой и Второй мировыми войнами, когда книга была сначала 
найдена, а затем безвозвратно потеряна. Осталось лишь несколько 
копий. А так как в «Велесовой книге» рассказывается о борьбе восточных славян с эллинами, римлянами, готами, гуннами, то ее информация укрепляла представление об изначальном становлении 
восточнославянских племен в борьбе с соседними (и не только 
соседними) племенами. И хотя подлинность «Велесовой книги» 
вызывала и вызывает сомнения, интерес к ней у российской читательской аудитории по-прежнему очень высок.
Подложность другого документа уже ни у кого сомнений не вызывает. Например, Константинов дар (лат. Donatio Constantini) — 
фальсифицированный дарственный акт Константина Великого 
римскому папе Сильвестру. Этот документ с середины IX в. был 
в числе главных оснований для папских притязаний на верховную 
власть как в Церкви, так и на высший сюзеренитет в Европе, поскольку говорил о передаче Константином верховной власти 
над Западной Римской империей главе римской церкви. Вероятно, фальсификация стала частью сделки между майордомом 
Пиппином III (Коротким), стремящимся получить официальный 
статус короля франков, и папским двором. Для этого в аббатстве 
Корби во Франции и был изготовлен соответствующий данным потребностям текст. А то, что документ подложный еще в 1440 г. в сочинении «О даре Константина» доказал гуманист Лоренцо делла 
Валла. И постепенно, к XIX в., с этим фактом вынуждены были согласиться даже заинтересованные в доказательстве обратного лица.
В оценке другой фальсификации единодушия нет, и вряд ли 
оно появится в ближайшее время. Это — сборник текстов, представлявшийся публикаторами как документы всемирного еврейского заговора, представленного в докладах участников Сионистского конгресса в Базеле (1897), известные как «Протоколы сионских мудрецов». В текстах излагаются планы завоевания евреями 
мирового господства, внедрения в структуры управления государ
1 
Бергман Дж. Почему в современной науке свирепствует эпидемия лжи // 
TJ. 2004. № 3 (18). (По материалам сайта «Известия науки»). С. 104—109.

ствами, взятия неевреев под контроль, искоренения прочих религий. За свою историю существования «Протоколы» переиздавались многомиллионными тиражами и были переведены на многие 
языки мира. В печати, в суде, независимыми исследованиями 
многократно доказывалось, что «Протоколы» являются результатом плагиата и мистификации. Художественное доказательство 
фальсификации предложил Умберто Эко в романе «Пражское 
кладбище»1. Однако остаются люди, а среди них есть и политики, 
общественные и государственные деятели, уверенные в том, что содержание «Протоколов» соответствует действительности. В Палестинской автономии до 2006 г. изучение «Протоколов» было включено в школьную программу.
Проблемы введения новых источников в историческое исследование существуют даже, когда события отделены от нас всего 
несколькими годами. Есть сложности введения новых источников 
в связи с переходом письменных источников в электронные (материалы G7, G20 и др.). Также возникают вопросы в связи с усложнением атрибуции источника и изменением жизненного цикла 
электронного документооборота. Быстротечность времени, отражаемая и в характере современного источника, вызывает стремление 
компенсировать создаваемую источником из нашего настоящего 
пустоту от отсутствия тактильного общения, вглядывания в его детали и даже любования им.
Отсюда вполне естественным становится усиленное внимание 
к источникам «вечным», появившимся в той далекой истории, 
когда камень был идеальным носителем информации — законам 
Хаммурапи, Розетскому камню, камням с надписями царя Ашоки, 
рисункам, нанесенным в незапамятные времена на поверхность пустыни и на плоские вершины холмов в районе перуанского городка 
Наска2.
Не менее заметна тяга к пополнению рядов источников личного 
происхождения. Мы почти ушли от писем, но гигантски расширили 
багаж фото- и кинодокументов, рассказывающих далеко не только 
о событиях частной жизни. Массовое коллекционирование давно 
уже вышло за рамки филателии и охватывает практически все 
предметы материального мира и особенно те, которые хоть как-то 
напоминают о времени.
Чем больше времени между нами и интересуемым событием, 
тем важнее роль художественной литературы как источника. И этот 
источник пополняют те, кто еще совсем недавно определял лицо 

1 
Эко У. Пражское кладбище: роман / пер. с итал. и предисловие Е. Костюкович. М.: Астрель: CORPUS, 2012.
2 
Алексеев И. Рисунки Наска — компьютерная графика? // Независимая газета. 2011. 28 сентября.

мировой политики, кто-то пишет мемуары (Джордж Буш-старший, 
Билл Клинтон, Герхард Шрёдер, Мадлен Олбрайт)1, а кому-то удаются романы (Валери Жискар д’Эстен), но тоже о жизни в мировой 
политике2.
Одновременно с источниками личного происхождения идет активное пополнение источников, рождаемых массами. Такие источники возникают в ходе акций протеста в виде лозунгов, символов, 
жестов, а затем закрепляются в печати или документах. Появление 
в 1971 г. в Канаде энвайронменталистского (англ. environmentalism 
от environment — окружающая среда, природа) движения Green 
Peace («Зеленый мир») привело к отождествлению экологических 
инициатив и партий с зеленым цветом. Чем выше активность общественных движений, чем они более массовые, тем актуальнее 
становится их изучение, а для этого привлекаются статистические 
источники, прилагаются усилия по созданию методологии многомерного статистического анализа, а также активно задействуются 
материалы социологических опросов.
Расширение круга источников отнюдь не снижает значимости 
проблемы их достоверности. Особенно остро этот вопрос встает, 
когда на поверхность политической и исследовательской жизни 
выплескивается поток теневой, а порой просто темной информации 
из ранее закрытых, приватных источников. Так, на сайте Wikileaks.org
неожиданно для многих появились тонны дипломатической переписки. Но это лишь одна сторона процесса. Есть и другая, обратная. 
Чем доступнее становится информация, тем явственнее стремление 
пользователей информации вырваться из потока, отгородится 
от нее фильтрами, подписками RSS, списками друзей.
Проблема на самом деле в другом. Отгораживаясь от информации, можно упустить шанс найти тот единственный, ценный, 
живой источник, приобщение к которому откроет то новое, важное 
и ценное, без чего не складывалась картина ни личной жизни, ни 
социального успеха, ни восприятия мира.
Мудрость древних греков проявлялась и в том, что для определения времени и, соответственно, его богов-покровителей, у них 
было два слова. Понятие «хронос» определяло хронологическую 
последовательность, календарное время, последовательно отсчитывающее годы, часы и минуты, события прошедшего, и имело количественный характер. А понятие «кайрос» означало неуловимый 

1 
Буш Дж. Ключевые решения. М.: Олма Медиа Групп, 2011; Клинтон Б. Моя 
жизнь. М.: Альпина Паблишер, 2005; Шрёдер Г. Решения. Моя жизнь в политике. Когда рухнул железный занавес. М.: Европа, 2009; Олбрайт М. Госпожа госсекретарь. Мемуары Мадлен Олбрайт. М.: Альпина Паблишер, 
2004.
2 
Жискар д’Эстен В. Принцесса и президент. М.: РИПОЛ классик, 2010.

миг удачи, всегда наступающий неожиданно, которым поэтому 
исключительно трудно воспользоваться, и имело качественный характер. Кайрос — это еще и древнегреческий бог счастливого мгновения, того, когда необходимо действовать, чтобы достичь успеха. 
Этого почитаемого бога древние греки изображали с прядью волос 
на голове, ибо лишь за эту прядь и можно ухватить неуловимого 
крылатого Кайроса. В руках он обычно держит весы, что символизирует справедливость судьбы, посылающей удачу тем, кто это 
заслужил.
И если Кронос ассоциируется с историей, то Кайрос — с источником, потому что не только для историка, но и для каждого человека источник — это тот глоток информации, которая способна 
направить его жизнь по дороге долголетия, успеха, славы, свободы. И в этом смысле Кайрос близок к такому же почти неуловимому богу — титану Прометею. Если верить Лайошу Мештерхази, то Прометей утверждал: «Боги и сами не ведают, чего пожелают завтра, пути же Ананки неисповедимы. Мое имя «Провидец» 
не означает, будто я предсказатель. Оно говорит лишь о том, что 
я способен рассчитать последствия моих поступков. Я умею взвешивать шансы, а не прорицать»1. Так и исторический источник, положенный на весы истории, может помочь рассчитать последствия 
поступков человека, группы, нации или всего мирового сообщества 
в критические моменты его истории.

1 
Мештерхази Л. Загадка Прометея.