Душа русской культуры

ДУША РУССКОЙ 
КУЛЬТУРЫ

Е.Ф. КАЗАКОВ

Москва
ИНФРА-М
2021

МОНОГРАФИЯ

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение 
высшего образования 
«Кемеровский государственный университет»

УДК 130.2(075.4)
ББК 71.1
 
К14

Казаков Е.Ф.
К14  
Душа русской культуры : монография / Е.Ф. Казаков. — Москва : 
ИНФРА-М, 2021. — 167 с. — (Научная мысль). — DOI 10.12737/1223289.

ISBN 978-5-16-016729-9 (print)
ISBN 978-5-16-109312-2 (online)
Монография посвящена изучению одной из «вечных» философских проблем: души как метафизической сущности русской культуры, 
ее структуре, функционированию и генезису. Особый акцент делается 
на анализе переломного для новейшей отечественной истории Серебряного века, задавшего направленность событий вплоть до настоящего времени. Исследование является итогом многолетней работы 
автора, нашедшей отражение в книгах «Генезис душевной жизни», 
«Душа: метафизика самоопределения», «Homo nudes», «Сердцеанин».
Адресована преподавателям, аспирантам, студентам и всем интересующимся метафизикой бытия русской культуры.
УДК 130.2(075.4)
ББК 71.1

ISBN 978-5-16-016729-9 (print)
ISBN 978-5-16-109312-2 (online)
© Казаков Е.Ф., 2021

Р е ц е н з е н т ы:
Золотухин В.М., доктор философских наук, профессор кафедры 
истории, философии и социальных наук Кузбасского государственного технического университета имени Т.Ф. Горбачева;
Бикметов Р.С., доктор исторических наук, доцент кафедры истории, философии и социальных наук Кузбасского государственного 
технического университета имени Т.Ф. Горбачева

Да это ведь
что русская душа
без надрыва

Введение

Исследование русской культуры на рубеже XIX–XX веков 
актуально, так как во многом события именно этого периода задали направленность процессов, произошедших в России в XX–
XXI веках. Как «вся русская литература вышла из гоголевской шинели», так история современной России вышла, в той или иной степени, из желтой блузы В. Маяковского, «новояза» В. Хлебникова 
и «Черного квадрата» К. Малевича. Революционный, переломный 
характер, переплетение старого и нового в русской культуре того 
времени, при всех различиях, имеет несомненные аналогии с современной духовной ситуацией. И на рубеже XIX–XX веков проявляется стремление выработать некий комплексный подход к познанию жизни, соединить данные науки с художественными интуициями и духовно-религиозными прозрениями. По необычайному 
расцвету всех жанров искусства, богатству идей и образов, многообразию и оригинальности течений живописи, музыки и поэзии 
именно начало XX века можно назвать «золотым веком» русской 
культуры. В значительной степени мы до настоящего времени питаемся этими «живительными соками».
Еще Н.В. Гоголь, призывая к серьезному изучению своей 
страны, постижению души народа со всеми светлыми и темными 
ее свойствами, приходил к невеселому выводу: «Велико незнанье 
России посреди России». Актуальнейшая задача, обсуждаемая уже 
150–200 лет — понять, что такое Россия, какова ее роль и судьба. 
Важнейшей задачей остается осмысление многосложного опыта 
России рубежа XIX–XX веков, опыта человечности и бесчеловечности. Как стало возможным такое соединение-столкновение 
«полюсов»? Этот вопрос «до конца, по-настоящему, не осмыслен 
не только в философии, но и в нашей культуре в целом» [78, c. 14].
Одним из насущных является «вопрос о том, что такое российская идентичность» [78, c. 15]. Противоречивость души русской 
культуры, ее многоликость и даже разнополюсность не разрушили 
ее единство. До сих пор проблема единства многополюсности русской культуры осмыслена недостаточно, «не выработан теоретический язык для его описания… В этом — наша дальнозоркость. 
Мы видим хорошо то, что далеко, но невнимательны к тому, что 

у нас “под рукой”. Нас должно интересовать это и с теоретической 
и с практической точки зрения» [78, c. 15].
Практически не разработанное в литературе понятие «душа 
русской культуры», вполне вероятно, и может явиться тем понятийно-методологическим инструментарием (обладающим достаточной степенью эвристичности и продуктивности), который позволит сделать важный шаг в определении идентичности русской 
культуры. Исследование своеобразия души русской культуры есть 
поиск самоидентификации России, «моей» идентичности. То есть 
написать «портрет» души русской культуры — означает написать 
свой портрет. «Запад, — пишет В. Шубарт, — подарил человечеству 
наиболее совершенные формы техники, государственности и связи, 
но он лишил его души. Задачей России является вернуть ее людям» 
[172, c. 86].
«Душа, в концентрированном виде, несет в себе своеобразие человеческой жизни. Ей свойственны целостность, внутренняя различенность, процессуальность, открытость, творческая интенция» 
[66, c. 477]. «Познание души много способствует познанию всякой 
истины», — писал Аристотель. Особое значение имеет категория 
«душа» для постижения историко-культурного процесса, позволяя 
сформировать содержательный подход к изучению его внутренней 
стороны. «Великая задача — перекинуть мост от “учения о душе” 
к воззрению исторического мира», — подчеркивал В. Дильтей. Актуально развертывание взгляда на историко-культурный процесс 
как на становление внутренней жизни человека, его душевной 
жизни. История культуры в данном случае предстает как выражение пробуждения, актуализации, оформления «души культуры» 
(О. Шпенглер).
«Одушевление» культуры позволит не просто выявить те или 
иные душевные переживания, а понятийно отрефлексировать их. 
«Одушевленная» история культуры не постигается только рациональным путем (позволяющим исследователю занять позицию 
стороннего созерцания). Объективированная в истории культуры 
душевная жизнь в решающей степени постигается посредством 
душевного «вчувствования» исследователя. Душевная жизнь 
культуры, таким образом, становится «моей» историей, историей 
«моей» души; позволяет и делает необходимым превращение душевного опыта истории культуры в «мой» опыт.
Важнейшей объективацией душевной жизни культуры являются образы литературы и искусства. Произведения искусства выражают душевную жизнь культуры в ее целостности, от самых глубинных процессов до самых поверхностных; от адекватных ее сущности переживаний до отчужденных от нее. Всеохватный характер 
искусства позволяет адекватно, в полноте выразить душевную 

жизнь культуры; что дает возможность сформировать целостное 
представление об историко-культурном процессе.
Проблема душевной жизни культуры принадлежит к числу 
приоритетных тем европейской и отечественной культурологии. 
Ее осмысление сопряжено с конституированием самого качества 
человеческого бытия, его активности, эволюции основных форм 
отношения человека к миру. Особо следует выделить исследования 
О. Шпенглера и Г. Зиммеля, в которых определяется содержание 
понятия «душа культуры». Культура понимается ими как символически выраженная смысловая целостность, в которой реализует 
себя душевная жизнь; как форма, объективация, «тело» души. Душа 
лежит в основе культуры, выступая ее «первообразом».
Важнейшее значение для настоящего исследования имеет понимание О. Шпенглером и Г. Зиммелем культуры как становления душевной жизни, порождающей культуру. Развитие культуры представлено ими как постоянно меняющийся «образ души», «картина души». 
Культура пролагает «путь души к себе самой», от менее к более совершенным и непосредственно выраженным своим состояниям. Данными авторами были исследованы и конкретно-исторические формы 
культурного процесса (так, Г. Зиммель изучал душевные процессы 
ренессансной культуры, а О. Шпенглер — «аполлоновскую душу» античной культуры и «фаустовскую душу» европейской культуры).
Развитие душевных процессов развертывается во взаимосвязи 
с трансцендентным планом бытия, частица которого (дух, разум) 
имеется и в душе. Душевная эволюция предстает как взаимообратное движение от «земного» к «небесному» и от «небесного» 
к «земному». Эта тема стала предметом исследования у Платона, 
Плотина, Августина, М. Пселла, И. Дамаскина, Максима Исповедника, Немезия Эмесского, Псевдо-Пселла, Г. Паламы, Эриугены, 
Альберта Великого, Фомы Аквинского, Эразма Роттердамского, 
Г. Гегеля, Ж. Маритена. Особое место в данном ряду занимают произведения русской философии и культурологии ХIХ–ХХ веков, 
подводящие своеобразный итог развитию данного подхода к исследованию души культуры (как в плане ее генезиса, так и в структурно-функциональном аспекте). Сюда относятся исследования 
В. Соловьева, С. Франка, С. Булгакова, П. Флоренского, Н. Бердяева, В. Зеньковского.
Превращение культуры в цивилизацию приводит к редукции души 
в психику. Культура души превращается в психику цивилизации. 
Душа лишается метафизичности, предстает не самодостаточным 
образованием, а объектом воздействия внешних и внутренних сил. 
Это нашло выражение в произошедшем в истории мысли отождествлении души с психикой. Данный аспект наличествует в работах 
Ф. Бэкона, Д. Локка, Т. Гоббса, Ж. Ламетри, Д. Дидро, З. Фрейда, 

Э. Фромма, К. Юнга, а также в марксистской и позитивистской 
мысли.
В «философии жизни» проблема души считается важнейшей 
для постижения культуры. Предметом исследования является 
здесь «общность душ», «работа общего духа» в культурном процессе. Душа представляется как дифференцированное на «напряженности» единство, высшая из которых открыта трансцендентному. Целью развития души культуры считается ее восхождение 
от своего несовершенного состояния к совершенному. Данный 
подход развертывается, прежде всего, в цикле работ Г. Зиммеля, 
объединенных названием «Философия культуры», в «Закате Европы» О. Шпенглера, в произведениях А. Бергсона, В. Дильтея, 
Ф. Ницше, Г. Риккерта, Х. Ортеги-и-Гассета.
В настоящем исследовании мы исходим из концептуального подхода, сформулированного в авторских публикациях («Европейская 
история: блуждание души»; «Генезис душевной жизни», «Душа 
европейского человека»): душа культуры — это ее внутренняя 
не(сверх)материальная жизнь, в своей целостности и многообразии, 
непрерывной динамике и противоречивости, выражаемая во всей ее 
сложности и полноте в образах литературы и искусства.
Духовные поиски в культуре России рубежа XIX–XX веков стали 
предметом изучения в работах В. Белева, В. Васиной-Гросс ман, 
Ю.В. Келдыша, Л.Л. Сабанеева, Г. Савосскиной, Л. Серебряковой, 
Ю.В. Манна, М.М. Новиковой, В.И. Полищука, Л.Л. Рапоцкой, 
В.В. Рубцовой, Е. Ручьевской, Е.Н. Трубецкого, Н.Ф. Федорова, 
П.Л. Флоренского, Б.Ф. Шлецера, Б.Л. Яворского. Образы русской 
литературы и искусства рубежа XIX–XX веков исследовались в работах Б.В. Асафьева, В.А. Апрелевой, М.Ф. Гнесина, Д.В. Житомирского, П. Сувчинского, В.Л. Марченкова, Б.В. Левика, Т.Н. Левой, 
И.О. Мыльниковой, А. Парика, В.В. Рубцовой, Д. Сабарьянова, 
Т.Б. Сидневой, Н.Ю. Катоновой.
При наличии многообразия подходов в изучении различных аспектов жизни души и жизни культуры, синтезирующее их понятие 
«душа культуры», имеющее далеко не исчерпанный культурологический потенциал, используется редко, а понятие «душа русской культуры» почти не становилось еще предметом отдельного научного исследования [85]. Выбор рубежа XIX–XX веков обусловлен тем, что 
именно в это время русская культура достигает пика в своем развитии. «Серебряный век» стал поистине «золотым веком» в истории 
русской культуры. Наряду с расцветом литературы и искусства, выражением этого стал расцвет философской мысли. Философия как 
«квинтэссенция эпохи» достигает в это время кристаллизации своих 
дискурсов. И одной из важнейших тем для этих размышлений становится судьба России, русская душа, русская идея.

Именно в это время Россия не просто продолжает поиски своей 
идентичности, а формулирует ряд важных выводов на этом пути. Как 
будто бы устами поэтов, художников, музыкантов и философов Россия 
в это время произносит «Аз есмь». Самоидентификация достигается 
только на стадии зрелости культуры. Зрелость обретается тогда, когда 
оформляется душа русской культуры. Достижение душой русской 
культуры стадии актуализации и дает основание с достаточной определенностью говорить о своеобразии ее структуры и динамики.
В произведениях «философов жизни» (Г. Зиммеля, В. Дильтея, 
О. Шпенглера, Г. Риккерта, Ф. Ницше, А. Бергсона) обосновываются и применяются такие способы постижения душевной жизни 
культуры, как «выражение», «понимание» («вчувствование», «переживание»), «воспоминание»; вырабатывается ряд категорий для 
описания характера жизни души, ее развития («текучая живость» 
души, «объективации» («формы») душевной жизни, «объективирование» («оформление»), «противоречие между текучей живостью 
души и ее объективациями»); выявляются общая линия и важнейшие ступени познания души (от «непосредственного переживания» к представлению души культуры как развернутого целого); 
обосновывается применение исторического подхода к исследованию души культуры; раскрываются способы понимания жизни 
души культуры через ее объективацию в литературе и искусстве.
На основе данных идей в культурологии XX в. сформировалась «духовно-историческая школа» (В. Дильтей, Р. Унгер, 
Э. Шпрангер), использующая метод непосредственного постижения культурной (художественной) цельности путем «сопереживания», интуитивного проникновения в предмет и его интерпретации («герменевтики»). Жизнь души культуры понимается 
данной школой как духовно-историческая реальность, являющаяся 
с наибольшей полнотой в художественном творчестве.
Непосредственными источниками исследования, в которых душевная жизнь русской культуры представлена в «чистом» виде, 
послужили произведения русского искусства и литературы рубежа XIX–XX вв. Использованы в работе и исследования, осуществляющие первую рефлексию над произведениями искусства 
(труды З.А. Абрамовой, М. Андрониковой, В.В. Бычкова, А.И. Вонзилиной, И. Голомштока, Н.А. Дмитриевой, А.М. Кантора, Л. Любимова, К.М. Муратовой, И.Е. Прусса, А. Перрюшо, В.М. Полевого, А.Д. Столяра, И.К. Языковой). Использовались также произведения русских философов ХIХ — первой половины ХХ века 
(в первую очередь работа С. Франка «Предмет знания. Душа человека», подводящая определенный итог разработке «проблемы 
души»; а также произведения В. Соловьева, Е. Трубецкого, П. Флоренского, С. Булгакова, В. Зеньковского).

Глава 1
КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ 
ИССЛЕДОВАНИЯ ДУШИ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ

1.1. МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПОДХОДЫ К ИССЛЕДОВАНИЮ ДУШИ 
КУЛЬТУРЫ

В наиболее развернутом виде методология познания души 
культуры изложена в работах «философов жизни» Г. Зиммеля, 
В. Дильтея, О. Шпенглера, рассматривающих душу как свой «центральный пункт». Для постижения жизни культуры «вся мощная действительность человеческой души» должна быть проявлена целиком, 
«от своих низших до своих высочайших возможностей» [49, c. 36]. 
Содержа в концентрированном виде своеобразие жизни культуры, 
душа характеризуется целостностью, процессуальностью, внутренне 
различенной однородностью, творческой интенцией, взаимодействуя 
как с внешними обстоятельствами, так и с трансцендентным.
Предметом исследования «философии жизни» является «общность душ» [59, c. 483]. В. Дильтей отмечает «внутреннее сходство 
всей человеческой душевной жизни», что позволяет говорить о «работе общего духа» [49, c. 71]. О. Шпенглер развивает мысль, что 
единичная душа несет в себе общее, свойственное какому-то народу 
[169, c. 167]. Это позволяет включить эволюцию отдельной души 
в историю их «общностей», поставив вопрос об «истории развития 
душевной жизни» культуры [49, c. 138].
Одной из важнейших дифференциаций жизни души является 
различение на изменение и сохранение (обозначаемые у Г. Зиммеля 
понятиями «текучая живость» и «форма культуры»). «Текучая живость» и «форма культуры» связаны друг с другом процессами «объективирования» («оформления») и «переживания» («понимания») 
[49, c. 16]. В «философии жизни» цель жизни культуры определяется 
как «стремление полностью проявить себя в своей непосредственности, вне всяких форм» [68, c. 518]. Культура стремится к «достижению полноты жизни»; каждая ее часть стремится наиболее адекватно и полно выразить, реализовать себя, раскрыться [49, c. 110]. 
В силу внутренней дифференцированности на различные, в том 
числе и противоположные, стороны душа культуры предстает совокупностью разнонаправленных (в том числе и полярных) устремлений. Поэтому адекватная той или иной целеустремленности форма 
культуры достигается далеко не сразу (встречая сопротивление или 
даже противоборство со стороны других оформляющихся актов). 

Душа культуры, исходя из этого, имеет развивающийся, динамичный 
характер. Содержанием данного развития будет стремление перейти 
к более адекватной форме культуры, для чего необходимы самооценивание оформленного и «самоизживание».
«Пучок» устремлений души культуры имеет разнонаправленный 
до полярности характер, порождающий конфликт между свободой 
плотских побуждений человека и «его включенностью в божественный порядок» [61, c. 535]. Душа культуры (как свернутое 
целое, себетождественное единство) стремится через отрицающую 
(и в то же время развертывающую) ее внутреннюю дифференциацию (когда множественность «перевешивает» единство) обрести 
состояние «связного комплекса» (как единства многообразного, как 
развернутого органического целого). «Философия жизни» видит 
свою важнейшую цель в «описании», «переживании пейзажа» душевной жизни в его развернутой целостности [61, c. 536].
Существует совокупность предметов, являющихся культурными формами (объективациями, отчужденностями) жизни души, 
порождением тех или иных ее «текучестей», несущими в себе отпечаток, образ соответствующих устремлений и «переживаний». Исходя из этого, анализ данных предметов предстает путем определения тех душевных процессов (их характера, структуры, генезиса), 
результатом функционирования которых они являются. Процессы 
оформления и понимания культуры имеют не только онтологический, но и гносеологический статус, представая важнейшими познавательными процедурами.
Если целью развития души культуры является стремление к адекватному выражению себя, имеющему как можно более непосредственный характер, то целью познания выступает как можно более 
адекватное «вчувствование» в предмет исследования, также стремящееся к возможно более непосредственному переживанию. Категории 
не способны абсолютно адекватно выразить «поток» душевной жизни 
культуры. Это прежде всего относится к «формальным категориям», 
задаваемым a priori и накладываемым (извне) на предмет. Этим понятиям «философия жизни» противопоставляет «реальные категории», 
«укорененные в сущности самой жизни» [50, c. 112].
Таким образом, категории должны быть выводимы из самой 
жизни культуры, представая понятийной фиксацией тех или иных 
ее оформившихся проявлений. Данные категории выступают 
не только как фиксация, но и как оценка «форм жизни» культуры 
с точки зрения «нравственного закона» (ведь «живая жизнь — 
всегда оценивающая жизнь») [130, c. 59]. В силу того что душа культуры представляет собой «связный комплекс» различных уровней 
и состояний, выводимые из нее «реальные категории», будучи 
фиксацией не только отдельных связей, но и их общего взаимо

отношения, необходимо должны представлять собой понятийный 
«связный комплекс», создание которого — одна из важнейших задач 
исследования жизни души. Тем самым «реальные категории» сами 
предстают одной из форм душевной жизни культуры, обозначая 
те или иные аспекты протекающих в ней процессов. К таким категориям относятся «культура», «цивилизация», «душа культуры», 
«текучая живость», «форма», «объективирование», «переживание», 
«вчувствование», «воспоминание».
Такое представление можно сформировать, лишь исследуя 
жизнь души культуры, достигшую достаточно зрелого состояния, 
одним из признаков которого является переход от преимущественно гомогенного к гетерогенному состоянию. Далее необходимо выделить «единообразно проявляющиеся» элементы и связи 
души культуры, соотнести их друг с другом по степени значимости, 
выделяя существенное и доминирующее; давая объяснение причин 
их возникновения и характера развития.
«Абсолютным субъектом», «только субъектом» души культуры 
(ни в каком отношении не являющемся носителем объектности) 
предстает дух. Духовная жизнь находит свое наиболее полное 
и глубокое выражение в религиозности. Контрсубъектом духа является плоть, находящая выражение в бездуховности и антидуховных устремлениях.
В отличие от «наук о природе», которые «объясняют» данные 
внешнего опыта как единичные феномены, согласуя их со схемами 
рассудка; в «науках о духе» «факты проступают изнутри» как реальность и как связь. Если природу мы объясняем, то душевную 
жизнь культуры описываем, «понимаем», переживаем [49, c. 16]. 
Здесь важно не остаться на уровне восприятия культурных объективаций самих по себе, а использовать их лишь как «окно» для погружения в существо внутренней жизни души культуры.
«Пережить» можно лишь то, что стало «моим», живой составляющей «моей» душевной жизни. В конечном счете исследователь 
(стремясь познать объект культуры) познает тот отклик в собственной душе, то переживание, которое возникает при вчувствовании в душевную объективацию. Познание в «науках о духе» осуществляется как бы «изнутри», через «слияние» познающего и познаваемого. В результате — «душа душу зрит», в конечном счете 
вглядываясь в самое себя.
«Живая жизнь» всегда иррациональна, поэтому она может постигаться лишь иррациональными методами: «вчувствованием (пониманием, переживанием)» (по В. Дильтею), «интеллектуальной 
интуицией» (по Г. Зиммелю), «созерцанием» (по О. Шпенглеру). 
Вчувствование — это путь движения познания от объективации 
душевной жизни в формах культуры к самим душевным интен