Журналистика сталинской эпохи: 1928—1950-е годы

Г.В. Жирков

ЖУРНАЛИСТИКА
СТАЛИНСКОЙ ЭПОХИ

1928—1950-е годы

3-е издание, стереотипное

Москва
Издательство «ФЛИНТА»  
2017

УДК 070
ББК 76.0(2Рос)6

Ж73

Ре це нзе нты:

д-р филол. наук, проф. кафедры теории журналистики СПбГУ Н.Л. 
Волковский; д-р филол. наук, проф., зав. кафедрой филологии и

журналистики Северо-Западного Института управления Российской

академии народного хозяйства и гос. службы

при Президенте РФ М.Н. Ким 

Жирков Г.В.
   Журналистика сталинской эпохи: 1928—1950-е годы [Электронный 
ресурс] / Г.В. Жирков. — 3-е изд., стер. — М. : ФЛИНТА, 2017. — 
504 с.

ISBN 978-5-9765-2538-2 

Книга посвящена сложному, впервые исследуемому периоду

истории журналистики СССР 1928—1950-х годов. Журналистика
рассматривается в контексте протекавших тогда процессов
массовизации, политизации и секуляризации общества, в ходе
становления системы массовых коммуникаций, включавшей печать, 
радиовещание, кинематограф, фотографию. Раскрываются позитивные
и негативные особенности развития советской журналистики
сталинского периода с его системой манипулирования общественным
мнением (принцип бдительности журналистики, мифологизация
контента, политический театр Сталина и др.). Особое место в книге
занимает период Великой Отечественной войны, когда проявились
лучшие качества советских публицистов, ковавших боевым словом
Победу над фашизмом.

Для всех интересующихся историей России, русской культуры и

журналистики, особо — для студентов факультетов, отделений и
кафедр журналистики университетов.

УДК 070

ББК 76.0(2Рос)6

ISBN 978-5-9765-2538-2              

© Жирков Г.В., 2016
© Издательство «ФЛИНТА», 2016

Ж73

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение  ..........................................................................................................5

Глава 1. Журналистика в системе управления государством

1.1. Становление тотальной партийной цензуры  .......................................22
1.2. Бдительность как основополагающий принцип журналистики
1930-х годов  ............................................................................................35
1.3. Сталинская школа мифологизации  .......................................................46
1.4. Политический театр сталинской эпохи  ................................................62
1.5. Сопротивление сталинскому режиму и журналистика  ......................86
Примечания  ..................................................................................................103

Глава 2. Система партийно-советской журналистики: 1928—1939 гг.

2.1. Массовая газета — основное звено информационной службы
советского общества  ............................................................................113
2.2. Становление национальной журналистики  .......................................128
2.3. Рабселькоровское движение на массовом этапе развития:
мираж оппозиционной партии  ............................................................137
2.4. Судьба теории газетоведения в условиях административнокомандной системы  ..............................................................................150
2.5. Новый этап в эволюции системы СМИ  .............................................175
Примечания  ..................................................................................................211

Глава 3. Проблемно-тематический комплекс журналистики:
1928—1939 гг.

3.1. Строительство нового общества — «почти геологический
переворот»  ............................................................................................220
3.2. Международная жизнь страны в отражении советской
журналистики  .......................................................................................228
3.3. Курс на индустриализацию экономики: производственная
пропаганда и оргмассовая работа журналистики  .............................233
3.4. Тюремно-лагерная печать в системе советской журналистики  .......247
3.5. Коллективизация – «коренной поворот деревни к социализму»  .....251
3.6. Советская журналистика в тотальном наступлении на Церковь  .....267
3.7. Журналистика и культурная революция  ............................................277
Примечания  ..................................................................................................296

Глава 4. Журналистика периода Второй мировой
и Великой Отечественной войн: 1939—1945 гг.
4.1. Накануне Великой Отечественной  .....................................................305
4.2. Журналистика периода Великой Отечественной войны  ..................322
 
4.2.1. Вставай, страна, на смертный бой  ............................................322
 
4.2.2. Управление журналистикой военного периода  .......................329
 
4.2.3. Перестройка журналистики на военный лад  ...........................340
 
4.2.4. Система контрпропаганды в годы войны  .................................361
 
4.2.5. Слово за колючей проволокой  ...................................................372
Примечания  ..................................................................................................378

Глава 5. Боевое слово публициста
в годы Великой Отечественной войны
5.1. Славные и поучительные уроки истории России  ..............................388
5.2. Боевая публицистическая летопись войны  ........................................393
5.3. Наука ненависти  ...................................................................................408
5.4. Человек на войне в изображении советской публицистики  .............418
5.5. Письма товарищу  .................................................................................429
Примечания  ..................................................................................................448

Глава 6. Итоги и последствия Второй мировой войны:
1946—1950 гг.
6.1. Страна в условиях «холодной войны»  ...............................................455
6.2. Процесс идеологизации общества  ......................................................466
6.3. Развитие системы СМИ в условиях полного партийного
контроля  ................................................................................................473
Примечания  ..................................................................................................491

Заключение  ..................................................................................................495

Введение

Эпоха И.В. Сталина охватывает существенный отрезок времени — четверть века — 1928—1953 гг. В 1929 г. Сталину исполнилось 50 лет — период мужской зрелости и силы. В своей политике он опирался на идеалы, сформулированные как 
марксизм-ленинизм с акцентом на последний, поскольку Сталин 
презентовал себя как ученик и наследник В.И. Ленина. Это была 
первая мифологема, внедренная в общество им и его сподвижниками. Уже в 1924 г. выходит в свет книга Сталина «О Ленине 
и ленинизме», получившая поддержку журнала «Большевик»1. 
Практическим воплощением идеалов должно было стать построение особого социалистического, а затем коммунистического общества, и Сталин строил его в отдельно взятой стране, считая обоснование возможности такого его создания собственным 
теоретическим достижением.
Эта теоретическая иллюзия настолько прочно осела в головах партийной бюрократии, что даже после смерти вождя и его 
развенчания Н.С. Хрущев посчитал, что страна достигла коммунизма в отдельно взятом государстве — в СССР. Учебник по 
истории журналистики тех лет назывался «Партийно-советская 
печать в борьбе за построение социализма и коммунизма» (М., 
1961 г., 1968 г.). Мало того, в постперестроечное время некоторые теоретики-политики нашли, что если в Советском Союзе 
социализм не получился, то в отдельно взятой стране — такой, 
например, как Швеция, — он якобы уже реализован. 
Привлекательность идей коммунизма, соединивших в себе 
идеалы, мечты, иллюзии, мифы и вполне обоснованные, теоретические положения, практические предложения, обеспечивала 
руководителям государства поддержку народа. Она же служила 
оправданием подавления инакомыслия и проведения репрессивной внутренней политики, нацеленной на создание в трудных 
условиях, с помощью нечеловеческих усилий трудящихся и, поСталину, бешеных темпов строительства общества всеобщего 
счастья.

Одновременно на внешнеполитической арене приверженность СССР марксизму-ленинизму и строительство в нем невиданного еще нового социалистического общества питали надеждами оппозиционные силы во многих странах мира. После 
победы над фашизмом во Второй мировой войне происходит 
образование так называемого социалистического лагеря государств народной демократии, развертывание революционноосвободительного движения и крушение грубого типа колониализма — той почвы, на которой взрастала капиталистическая 
демократия. 
Пример особого государства с привлекательными идеями и 
новым развивающимся обществом, построенным на справедливости, равенстве, трудовом начале и т.д., оправдывал идею 
мировой революции2. Еще Л.Д. Троцкий, полемизируя с У. Черчиллем, заявил 24 сентября 1920 г. в интервью английскому корреспонденту Фарбман: «Мы отнюдь не думаем, что история возложила на рабоче-крестьянскую Россию обязанность совершить 
революцию во всех странах... Мы можем дать честное обязательство о невмешательстве во внутренние дела других стран, 
в случае если нас оставят в покое, ибо мы слишком доверяем 
логике исторического развития, с одной стороны, и своей внутренней хозяйственной работе, с другой стороны»3. 
И хотя идея мировой революции со временем несколько померкла, ее жупел всегда был перед глазами идеологов капиталистической демократии, которая, кстати, тоже пропитана смесью 
идеалов, иллюзий и мифов. Однако, поскольку у нее был длительный период развития и огромные за это время материальные накопления, эта демократия имела более реалистическую и 
практическую, отработанную во времени основу, но уже не имела устремленности в будущее, неких перспектив, присущих социалистической идеологии.
Исходя из этого, капиталистический мир и строил свои отношения с Советским Союзом, стремясь уничтожить это особое 
государство. Тень такого отношения легла на советское общество и позволила Сталину использовать силу и репрессии во 

внутренней политике, так как враг, говоря языком того времени, 
окружал страну, засылал лазутчиков, вербовал шпионов, строил 
козни, опираясь при этом на поверженного врага красных — белогвардейцев. Во всем этом была и значительная доля правды. 
Так, большую часть русской эмиграции составляли военные и 
монархисты, действительно настроенные враждебно по отношению к Совдепии, как называли СССР в русской зарубежной 
печати. Н.А. Бердяев в 1929 г. в «Дневнике философа» редактируемого им журнала «Путь» (Париж, 1925—1940) отмечал 
«вредную роль» этой части эмиграции в том, что она превратилась в «военный лагерь», живущий военными задачами, а эта 
ситуация только укрепляет большевиков4. 
Тридцать первого октября 1931 г. в газете «Rote Fahne» была 
опубликована статья, в которой рассказывалось о том, что Общевойсковой союз создал в Европе сеть руководимых генералами В.Г. Хоршевским и А.В. Туркулом боевых, террористических 
организаций, одной из задач которых было убийство видных советских руководителей. М. Горький, находившийся тогда за рубежом, предупреждал И.В. Сталина в конце 1931 г. об активизации там «монархистов и их террористических организаций»: 
«За Вами вообще усиленно охотятся, надо думать, что теперь 
усилия возрастут»5.
Теория социализма и попытки его строительства в СССР, 
отражавшие мечты об обществе благоденствия для всех, братстве, товариществе; коллективное хозяйство; общая идеология, 
подменявшая православие; общие ритуалы, подменявшие церковные обряды, праздники и т.д., нашли опору в традиционном 
русском коллективизме, имевшим в основе такие проявления, 
как община, вече, народные гулянья, обожествление народа 
(народ-Богоносец), русское православие с его общими обрядами. В этом смысле в России ранее уже складывалась определенная традиция. С 1840-х годов, по выводам священника Г. Ореханова, идея социализма становится «секулярным эквивалентом 
религиозного мировоззрения»6. Большевики фактически старались довести эту тенденцию до ее логического конца.

С приходом к власти не сразу, а постепенно, особенно активно в 1930-е годы партия большевиков стала прибирать к рукам функции РПЦ. В этом смысле методологическим ключом 
к пониманию того, как это происходило, является рассуждение Сталина из его письма от 2 февраля 1929 г. к драматургу 
В.Н. Биль-Белоцерковскому о том, что требовать, как тот предлагал, запрета непролетарской литературы легко, однако «дело 
не в запрете, а в том, чтобы шаг за шагом выживать со сцены старую новую непролетарскую макулатуру в порядке соревнования, путем создания могущих ее заменить настоящих, 
интересных художественных пьес советского характера» (выделено мной. — Г.Ж.)7.
Замещение функций Церкви происходило и на глубинном, 
морально-нравственном уровне, что проявилось в форсировании 
объективно идущего в цивилизации процесса секуляризации. 
В примитивном же виде это выглядело так: вместо храма — очаг 
культуры, клуб; вместо церковных праздников — революционные, советские, социалистические (в увеличенном количестве); 
вместо венчания в церкви — дворец бракосочетания и т.д. Как 
это ни кощунственно звучит, большевизм не только использовал 
традиции православия, но и способствовал их сохранению. Шаг 
Сталина навстречу РПЦ в годы Великой Отечественной войны 
был признанием с его точки зрения тождества в этот период деятельности Церкви и партии8. 
Разговор об эпохе Сталина в современных условиях чаще 
всего сводят к рассказу о репрессиях, подавлении инакомыслия, преследованиям церковников и т.д. Эпоха не рассматривается в контексте общецивилизационных процеcсов. Получается 
в итоге непонятно, откуда взялись фабрики и заводы, Днепрогэс, Магнитка, хлебные житницы, здравницы, пионерские лагеря, курорты для народа, достижения советской культуры в повышении грамотности населения и т.д. Наконец, наши предки, 
названные в определенный период совками, в действительности 
были людьми труда, который был для них, как поется в песне, 
«делом чести, доблести и геройства». Ставшая ходячей формула 

о том, что советский строй был испытан на прочность в годы 
Великой Отечественной войны, действительно отражает реалии 
жизни. Другое дело, в постсталинский период партийная бюрократия не нашла достойного пути для развития общества, топталась на месте и позволила осуществить давнее желание идеологов капиталистической демократии.
Предлагаемая читателю книга охватывает историю журналистики такого сложного периода, как 1930-е — начало 1950-х 
годов, названного нами сталинской эпохой, имеющей свои особенности, недостатки и достижения. Это время вмещает в себя 
немало противоречивых и трагических событий, которые не все 
получили достаточно полное освещение в советской журналистике тех лет. Некоторые из них вообще не попали на ее страницы, что было следствием партийной опеки, цензуры, официального характера самой печати, общественного сознания, 
сложившегося к тому времени. 
На протекавшие в государстве процессы влияли не только 
субъективные факторы, на что чаще всего делается упор при 
разговоре об этой эпохе, когда речь идет о руководстве страной единственной партией во главе с И.В. Сталиным или им 
единолично; о тех репрессиях, которыми сопровождалось это 
управление. «Самое же страшное в сталинизме — не восхваление диктатора, — пришел к выводу Роберт Конквест, — а террор и фальсификация, что является существом его политики»9. 
Р. Конквест — один из видных западных исследователей сталинской эпохи, представляющий сторонний, с его достоинствами и 
недостатками, взгляд на нее. Его аналитические книги «Большой террор» и «Жатва скорби», так или иначе, все-таки дают 
одностороннее понимание истории того времени. Взгляд литератора и фантаста Р. Конквеста на СССР как общество, основанное на фантастических идеях, на том, что «много лживых 
сведений и фактов вбивалось в человеческие головы; что казалось, народ оболванен на века»; что в стране были «тотальная 
фальсификация всей общественной жизни» и «длительный период всеобъемлющей лжи» и т.д. — это взгляд человека другой 

цивилизации, которая якобы обладает основными позитивными 
ценностями и является якобы моделью жизни человека везде и 
на все времена.
Если обратиться к фактам мировой истории, то можно увидеть, что скорее США, оплот современной капиталистической 
демократии, открывали эру массового манипулирования общественным мнением и массовой политической фальсификации 
XX столетия, с чем столкнулись как европейские страны, так 
и Россия уже в ходе Первой мировой войны и ее последствий, 
когда основополагающей доктриной политики США становится программа «14 пунктов Вильсона». Она была, как говорится в послании президента В. Вильсона Конгрессу США 8 января 1918 г., «единственно возможной программой мирного 
урегулирования»10. Уже на другой день — 9 января «Нью-Йорк 
трибюн» назвала ее «великолепным орудием пропаганды», 
«одним из великих документов американской истории и одним из неизменных приношений Америки на алтарь мировой 
свободы»11. Алтарь мировой свободы обязан этой «атлантической» цивилизации многими фантастическими идеями, охраняющими ее основу и идола — собственность. Наиболее ярко 
их сущность раскрылась в начале XXI в., когда США, используя 
новейшие информационные технологии, стали открыто проводить политику инфоколониализма12.
Естественно, сталинская фальсификация общественной жизни проистекала из других причин. Она обслуживала его вхождение во власть. Идеи, на которых она в совокупности с партийной бюрократией паразитировала, она опорочила. При этом, как 
писал в горькой статье «Образованщина» (1974) самый известный обличитель сталинизма А.И. Солженицын, «народ в массе 
своей не участвует в казенной лжи, — и это сегодня — главный признак его, позволяющий надеяться, что он не совершенно пуст от Бога, как упрекают его»13. Дело касалось миллионов, 
но миллионы не касались его. Они жили во имя светлого будущего, как и многие века назад. Они вдохновлялись теми ценностями, которые составляют суть самого человеческого бытия, 

какими бы идеями они ни обрастали. Они пытались построить 
новую жизнь по сравнению с той, которой жили их предки и 
они сами, — жизнь, обогащенную новыми человеческими ценностями. 
Кроме того, по мнению историка А.Н. Сахарова, «ставший 
уже привычным взгляд, согласно которому только партия и Сталин манипулировали народом, не вполне верен. Ибо одновременно и народ, и общество руководили партией того периода, 
состоявшей, кстати, в основном из «лучших» в поднявшейся к 
новой жизни среде, «подталкивали» своих вождей. Низы, разнородные людские пласты, напор снизу определяли во многом 
фигуры вождей и их мышление. Происходила, если можно так 
сказать, взаимная манипуляция. И не в последнюю очередь благодаря тому, что, как писал Ленин, «в народной массе мы все 
же капля в море и мы можем управлять только тогда, когда правильно выражаем то, что народ сознает»14. 
Конквест забывает, что Россия в облике СССР не только возродилась как мощная держава, но и победила фашизм, спасла от 
него человечество, способствовала созданию в мире равновесия, 
двуполярного мира, на разрушение которого после Второй мировой войны и обеспечение собственной гегемонии в мире было 
столько потрачено энергетики США. 
Но, говоря о субъективных факторах, надо иметь в виду и 
объективные условия, существенно повлиявшие на характер 
ушедшей в прошлое эпохи. Здесь следует вспомнить традиции 
сложившейся к тому периоду русской евроазиатской цивилизации — единой России, тяготеющей к централизации, что тесно 
связано с географическим и этнографическим факторами — 
огромной по пространству и протяженностью территорией с 
разноплеменным, многочисленным населением. Пока человеческий опыт не дал адекватных гуманным представлениям форм 
управления такого рода обществом.
Несмотря на так называемый железный занавес, СССР испытывал на себе влияние общецивилизационных процессов — 
таких как политизация жизни общества в связи с выходом в 

XX столетии на социально-политическую арену широких масс 
населения (толпы); нарастание роли в жизни общества массовых 
коммуникаций; развитие новых информационных технологий, 
обеспечивших создание системы средств массовой информации 
(СМИ). При этом произошло осознание властью манипулятивной функции журналистики, которую уже в ходе Первой мировой войны власти разных стран стали эксплуатировать, а впоследствии интенсивно развивать15.
Наконец, противостояние Запада и России, имевшее давние 
исторические корни. Территория и народ России воспринимались Западом как предназначенные колонизации. Строительство 
в Советском Союзе какого-то особого общества несло угрозу 
идеалам западной цивилизации. Эти два постулата положил в 
основу захватнических устремлений в восточной политике Гитлер, что не вызывало, естественно, тревоги у руководителей западных стран и обеспечивало их молчаливую поддержку фюреру.
В книге «Цивилизация перед судом истории» А.Дж. Тойнби 
сравнивает урок истории с навигационной картой, противопоставляя ее гороскопу астролога. Эта карта «дает мореходу, умеющему ею пользоваться, большие возможности избежать кораблекрушения, чем если бы он плыл вслепую, ибо дает средство, 
употребив свое умение и мужество, проложить путь между указанными на карте скалами и рифами»16. 
Вероятно, мореходу легче, чем историку, имеющему перед 
собой море субъективных мнений, убеждений, искаженных документов и фантастических воспоминаний, а не выверенный 
учеными маршрут. Даже тогда, когда мы говорим о Второй мировой войне, включающую в себя для нас Великую Отечественную войну, казалось бы, о документированной, открытой фактографически части истории современной цивилизации, то мы 
имеем дело с такими мифами, которые густо замешаны на достоверных и лживых фактах, подтасовках событий, их значений. 
Нам порой даже отказывают называть эту войну Отечественной. 
В книге «Психологическая война» Пол Лайнбарджер пишет: