Художественный перевод и сравнительное литературоведение. VII

ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ПЕРЕВОД 
И СРАВНИТЕЛЬНОЕ 
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

VII

Москва
Издательство «ФЛИНТА»  
2018

2-е издание, стереотипное

УДК 821.161.1.0
ББК 83.03(2=411.2)6
Х98

Редакционная коллегия
Д.Н. Жаткин (ответственный редактор),
Т.С. Круглова (ответственный секретарь),
О.С. Милотаева, А.А. Рябова, В.К. Чернин

Художественный перевод и сравнительное литературоведение. VII : сборник научных трудов  / отв. ред. Д.Н.  Жаткин.  — 
2-е изд., стер. — М. : ФЛИНТА, 2018.  — 472 с.

ISBN 978-5-9765-3408-7 

Седьмой сборник научных трудов «Художественный перевод и сравнительное литературоведение» включает в себя статьи, посвященные специфике русского восприятия 
отдельных произведений Кристофера Марло, Томаса Кэмпбелла, Альфреда Теннисона, 
Кристины Россетти, а также судьбе первого украинского переводчика Роберта Бернса 
Василия Кулика. Значительную часть сборника занимает антология избранных переводов произведений Роберта Сервиса, впервые столь полно знакомящая русского читателя 
с творчеством канадского поэта шотландского происхождения. В книге также представлены переводы стихотворений Томаса Мура, Томаса Гуда, Редьярда Кип линга, Эмили 
Дикинсон, Анатоля Франса, Кларенса Денниса, Сары Тисдейл, Джанни Родари, Гэри 
Снайдера, фрагментов из поэтической книги Теофиля Готье «Эмали и камеи» и др., осуществленные Е.Д. Фельдманом, С.А. Александровским, Т.В. Берфорд, А.В. Кротковым. 
Предназначен для лингвистов и литературоведов, может использоваться студентами филологических факультетов в качестве учебного пособия по курсам «Введение в литературоведение», «История русской литературы», «История зарубежной литературы».

УДК 821.161.1.0
ББК 83.03(2=411.2)6

© Коллектив авторов, 2017

Х98

ISBN 978-5-9765-3408-7 

ÑÒÀÒÜÈ

ПАСТОРАЛЬНОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ 
КРИСТОФЕРА МАРЛО «СТРАСТНЫЙ ПАСТУХ – 
СВОЕЙ ВОЗЛЮБЛЕННОЙ»: ОПЫТ АНАЛИЗА
Д.Н. Жаткин, А.А. Рябова

История русских прочтений пасторального стихотворения Кристофера Марло «Страстный пастух – своей возлюбленной» («The Passionate 
Shepherd to His Love», не позднее 1593) ведет свое начало от анонимного подстрочного перевода, опубликованного в 1914 г. в «Полном ключе 
к историко-литературной хрестоматии», приложении к книге «Историко-литературная хрестоматия», сопровождавшей издание курса английского языка Академии иностранных языков. В виду практически полной неизвестности и труднодоступности этого перевода приводим его 
полностью: «Приходи жить со мною и будь моей любовью; / И мы все 
удовольствия испытаем, / Которые холмы и долины, долинки и поля, / 
Леса или крутая гора предоставляет. / И мы будем сидеть на утесах, / 
Глядя на пастухов, пасущих их стада / У мелких речек, падениям которых / Мелодичные птицы поют мадригалы. / И я сделаю тебе постели 
из роз / И тысячи душистых букетов; / Шляпу из цветов и юбочку, / 
Окаймленную всю листьями мирты; / Платье, сделанное из лучшей 
шерсти, / Которую из наших хорошеньких овец мы вырываем; / Прекрасные подбитые туфли от холода / С пряжками из чистейшего золота; / Пояс из соломы и молодых побегов плюща / С коралловыми застежками и янтарными пуговицами. / И если эти удовольствия могут 
тебя тронуть, / Приходи жить со мною и будь моей любовью. / Юные 
пастухи будут танцовать и петь / Для твоего восхищения каждое майское утро; / Если эти удовольствия твой ум могут тронуть, / Ты живи со 
мной и будь моей любовью» [1, с. 18]. В комментарии к переводу отмечалось, что под падением мелких речек подразумевается водопад, и что 
слова об удовольствиях, способных тронуть, были бы более точными 
при использовании глагола прельстить. 
Следующим событием в русской рецепции марловского произведения стала вольная интерпретация Т.Л. Щепкиной-Куперник «Любовная 
песня пастушки (на тему из Марлоу)», которую можно предположительно 

Статьи

датировать 1930–1940-ми гг.; это произведение, оставшись неопубликованным, сохранилось в двух редакциях, отличающихся разночтениями 
в трех стихах, в фонде Т.Л. Щепкиной-Куперник (ф. 571) в Российском 
государственном архиве литературы и искусства [ранняя редакция: 
2, л. 24; окончательная редакция: 3, л. 23об.]: «Уйди со мной и будь 
моим! / И жизнь мы в счастье превратим. / Все радости познаем мы, / 
Что дарят лес, луга, холмы. / Мы не устанем никогда / Смотреть как 
резвятся стада, / У тихих рек, где птички малы / Струям слагают мадригалы. / Из роз мы ложе возведем / В цветах душистых все кругом, / Ты 
вечно будешь мной любим: / Уйди со мной – и будь моим! / Тебе с овечки тонкорунной <в ранней редакции – Тебе из пряжи тонкорунной> / На 
платье соберу я пух. / Игрой свирельной ночью лунной <в ранней редакции – Игрой свирельною и струнной> / Я буду услаждать твой слух. / Налью 
я молока и меда / Тебе в серебряный бокал: / Плодов румяных даст природа, / Когда бы, милый, ты взалкал! / Из мирт устроим мы чертоги / И будем счастливы как боги: / Всю жизнь любви мы посвятим – <в ранней 
редакции – Всю жизнь любви мы отдадим> / Уйди со мной и будь моим!». 
Первые поэтические переводы марловского стихотворения принадлежат И.Н. Жданову и В.В. Рогову, причем в сборнике Марло 1961 г. 
первоначально планировалась публикация перевода В.В. Рогова, о чем 
свидетельствует сохранившийся в авторском деле в РГАЛИ план издания однотомника [см.: 4, л. 42], однако напечатан был все же перевод 
И.Н. Жданова [см.: 5, с. 610–611]. Перевод В.В. Рогова оказался востребован только в 1974 г., когда он вошел в том «Европейские поэты 
Возрождения» «Библиотеки всемирной литературы» [см.: 6, с. 501]. Вероятно, к 1970-м – началу 1980-х гг. относится перевод пасторального 
стихотворения, выполненный В.В. Новожиловым – известным ученым 
в области механики, академиком АН СССР, Героем Социалистического 
Труда; этот перевод увидел свет в сборнике поэтических опытов ученого, 
выпущенном в 1995 г. Центральным научно-исследовательским институтом им. академика А.Н. Крылова [см.: 7, с. 53]. В постсоветскую эпоху 
произведение Марло было переведено Г.М. Кружковым и А.В. Лукьяновым, причем первый из названных переводов был включен в том 
«Поэты английского Возрождения» серии «Библиотека зарубежного 
поэта» [см.: 8, с. 182–183], второй – размещен в сети Интернет [см.: 9]. 
Авторский зачин «Come live with mee, and be my love, / And we will all 
the pleasures prove» [10, vol. 2, p. 537], повторенный в конце пятой строфы 
(«And if these pleasures may thee move, / Come live with mee, and be my love» 
[10, vol. 2, p. 537]) и преобразованный в вывод в финале («If these delights 
thy minde may move, / Then live with mee, and be my love» [10, vol. 2, p. 537]), 

Д.Н. Жаткин, А.А. Рябова

был передан И.Н. Ждановым однообразно: «Приди, любимая моя! / 
С тобой вкушу блаженство я. / <…> / С тобой познаю счастье я, / 
Приди, любимая моя! / <…> / Волненье сердца не тая, / Приди, любимая 
моя!» [5, с. 610–611]. Подобный же подход характерен для перевода А.В. Лукьянова: «Приди ко мне, и стань моей! / Так насладимся мы 
полней / <…> / Коль жаждешь неги, поскорей / Приди ко мне и стань 
моей / <…> / Услады хочешь/жаждешь? Так смелей / Приди ко мне 
и стань моей» [9].
В.В. Рогов, как и Марло, счел необходимым внести минимальные 
отличия в текст первого и последнего стихов, однако заключительный 
стих пятой строфы оказался у него идентичен не первому (как у Марло), 
а заключительному стиху пасторали: «О, стань возлюбленной моей, / Живи 
со мной среди полей! / <…> / Коль мило то душе твоей, / То стань возлюбленной моей. / <…> / Коль есть отрада в жизни сей, / То стань возлюбленной моей» [6, с. 501]. В прочтении В.В. Новожилова усилен элемент 
нетерпения («Приди ко мне <…> Приди скорей <…> Приди ж скорей»), 
подчеркивающий одновременно и страсть, и отчаяние пастушка, переживающего любовные страдания: «Приди ко мне и будь моей, / Счастливей станем всех людей / <…> / Коль мил тебе подобный рай, / Приди скорей и будь моя. / <…> / Приди ж скорей и будь моя» [7, с. 53]. Г.М. Кружков 
сделал акцент на идеализации как одной из особенностей пасторального текста, в результате чего было внесено сравнение как / словно голубь 
с голубком, позволившее стихам зазвучать особенно трепетно и нежно: 
«Пойдем со мной и заживем, / Любясь, как голубь с голубком, / <…> / Согласна ль ты в раю таком / Жить, словно голубь с голубком? / <…> / Чтоб 
нам с тобой в раю таком / Жить, словно голубь с голубком» [8, с. 183]. Самое необычное из прочтений принадлежит Т.Л. Щепкиной-Куперник, 
в чьем стихотворении «на тему из Марлоу» монолог звучит из уст девушки: «Уйди со мной и будь моим! / И жизнь мы в счастье превратим. / <…> / 
Ты вечно будешь мной любим: / Уйди со мной – и будь моим! / <…> / Всю 
жизнь любви мы посвятим – / Уйди со мной и будь моим!» [3, л. 23об.].
При 
помощи 
нагнетания 
предлога 
среди 
В.В. Новожилов 
и Г.М. Кружков подчеркнули значимые для пасторали красоты сельской природы, ср.: «And we will all the pleasures prove, / That Vallies, groves, 
hills and fieldes, / Woods, or steepie mountaine yeeldes» [10, vol. 2, p. 537] – 
«Счастливей станем всех людей / Среди полей, холмов, долин, / Среди лесов, 
среди вершин» (В.В. Новожилов; [7, с. 53]) – «Любясь, как голубь с голубком, / Среди лугов, среди дубрав, / Среди цветов и горных трав» (Г.М. Кружков; [8, с. 182]). В других переводах и в стихотворении Т.Л. Щепкиной-Куперник данный мотив несколько ослаблен: «Все радости познаем мы, / 

Статьи

Что дарят лес, луга, холмы» (Т.Л. Щепкина-Куперник; [3, л. 23об.]); 
«Открыты нам полей простор, / Леса, долины, кручи гор» (И.Н. Жданов; [5, с. 610]); «Всем наслаждаться будем мы, / Чем славны долы и холмы» (В.В. Рогов; [6, с. 501]); «Так насладимся мы полней / Красой долин, 
полей, лугов, / Крутыми склонами холмов» (А.В. Лукьянов; [9]). 
Г.М. Кружковым, пользовавшимся, вероятно, иной редакцией марловской пасторали, переведена дополнительная строфа, находящаяся 
между пятой и шестой строфами: «В обед мы будем каждый день / На 
мраморный садиться пень / И пить нектар, как боги пьют, / И есть из 
золоченых блюд» [8, с. 183]. Тот же мотив можно видеть в произведении 
Т.Л. Щепкиной-Куперник, не разделенном на строфы: «Налью я молока и меда / Тебе в серебряный бокал: / Плодов румяных даст природа, / 
Когда бы, милый, ты взалкал! / Из мирт устроим мы чертоги / И будем 
счастливы как боги» [3, л. 23об.]. Т.Л. Щепкиной-Куперник дополнительно 
внесены строки о музыке, никак не соотносимые с текстом Марло: «Игрой 
свирельной ночью лунной / Я буду услаждать твой слух» [3, л. 23об.].
Как видим, пасторальное стихотворение «Страстный пастух – своей 
возлюбленной», не относящееся к числу существенных творческих достижений Марло, вызвало значительный интерес у русских переводчиков, каждый из которых имел свои причины и основания, чтобы обратиться к его интерпретации. В содержательном плане пастораль Марло 
могла привлекать тем, что явилась ярким отражением литературного 
и культурного процесса своей эпохи, ушла в народ, где распространялась 
в многочисленных списках, была неоднократно положена на музыку, 
вызвала «поэтический разговор», в котором приняли участие Шекспир 
и Донн, Уолтор Рэли и неизвестный автор [см. об этом: 11, с. 106–125]. 
Пастораль была насквозь пронизана живой экспрессией, характеризовалась языковой незатейливостью, придававшей ощущение искренности, 
чистоты, первозданности, что не могло не привлечь пристального внимания. Наконец, успешному решению переводческих задач способствовал и скромный по размерам текст пасторали, не идущий в сравнение 
с прочими объемными сочинениями Марло.

Список использованных источников и литературы

1. Марло К. Страстный пастух к своей возлюбленной / <Анонимный перевод> // Полный ключ к историко-литературной хрестоматии. 
Курс английского языка Академии иностранных языков. – СПб.: Книгоиздательское товарищество «Благо», [1914]. – C. 18. Местом издания 
«Историко-литературной хрестоматии», к которой прилагался указанный 

Д.Н. Жаткин, А.А. Рябова

«Полный ключ…», означен Петроград. Датировка книги, в которой год 
выхода не указан, осуществлена по картотеке Российской национальной 
библиотеки.
2. Щепкина-Куперник Т.Л. Любовная песня пастушки (на 
тему из Марлоу) [ранняя редакция] // РГАЛИ. – Ф. 571. – Оп. 1. – 
Ед. хр. 100. – Л. 24.
3. Щепкина-Куперник Т.Л. Любовная песня пастушки (на тему из 
Марлоу) // РГАЛИ. – Ф. 571. – Оп. 1. – Ед. хр. 100. – Л. 23об.
4. План <издания «Сочинений» К. Марло> // РГАЛИ. – Ф. 613. – 
Оп. 9. – Ед. хр. 1193. – Л. 42.
5. Марло К. Страстный пастух – своей возлюбленной / Пер. 
И.Н. Жданова // Марло К. Сочинения. – М.: Государственное издательство художественной литературы, 1961. – С. 610–611.
6. Марло К. Влюбленный пастух – своей возлюбленной / Пер. 
В.В. Рогова // Европейские поэты Возрождения. – М.: Художественная 
литература, 1974. – С. 501.
7. Марло К. 
Страстный 
пастух 
своей 
возлюбленной / 
Пер. 
В.В. Новожилова // Новожилов В.В. Историко-биографические этюды. Переводы английских поэтов XVI–XVII вв. – СПб.: тип. ЦНИИ 
им. акад. А.Н. Крылова, 1995. – С. 53.
8. Марло К. Влюбленный пастух – своей нимфе / Пер. Г.М. Кружкова // Поэты английского Возрождения / Пер. с англ., сост., статья, комментарии Г.М. Кружкова. – СПб.: Наука, 2006. – С. 182–183.
9. Марло К. Влюбленный пастушок – своей возлюбленной / Пер. 
А.В. Лукьянова // http://www.poezia.ru/article.php?sid=30476
10. The Complete Works of Christopher Marlowe: In 2 vol. / Ed. by 
F. Bowers. – Cambridge: Cambridge University Press, 1973. – Vol. 1 – 2.
11. Макуренкова С.А. Поэтический разговор английских поэтов 
по мотивам пасторали: (К внутренней перекличке творчества Марло, 
Рэли, Шекспира, Донна) // Шекспировские чтения. 1985 / Под ред. 
А.А. Аникста. – М.: Наука, 1987. – С. 106–125.

КАК ВПЕРВЫЕ ПРОЗВУЧАЛ РОБЕРТ БЕРНС 
НА УКРАИНСКОМ ЯЗЫКЕ
Ганна Дика

Каждая национальная культура проходит сложный и воистину уникальный процесс формирования, где очень многое зависит не только от 
объективных причин, но и от субъективных, от личностей, причастных 
к этому многовековому пути. Одним из важных факторов, определяющих лицо каждой национальной культуры, является перевод литературы, 
в частности, художественной. При этом восприятие автора и его произведений в его родной литературе не тождественно его восприятию в иноязычной среде, где его произведения начинают жить новой жизнью, обогащая литературу и язык того народа, на который они были переведены.
В 2014 году исполнилось 140 лет со времени публикации первого 
украинского перевода поэзии Роберта Бернса. Символично, что первым 
произведением великого шотландского поэта, которое прозвучало поукраински, стала баллада «John Barleycorn», утверждающая бессмертие 
народного духа. Перевод Василия Кулика под названием «Иван Ячмінь» 
был опубликован в 1874 г. во Львове, который в то время принадлежал 
Австро-Венгерской монархии, на страницах журнала «Правда» [1, с. 329].
Это был очень сложный период для украинской культуры. Как известно, после вступления в 1855 году на престол Александра ІІ в Российской империи начался период великих реформ и послаблений, однако 
уже в 1862 году последовала политическая реакция – закрывались бесплатные воскресные школы, в 1863 году согласно Валуевскому циркуляру было запрещено печатание книг духовного и образовательного характера на украинском языке, в 1864 году вступил в действие новый Статут 
о начальном образовании, регламентировавший его исключительно 
на русском языке, а в 1876 году вышел Эмский указ о запрете печатания и ввоза из-за границы украиноязычной литературы. В это же время 
(1869 г.) в Западной Украине, Восточной Галичине, польский язык становится официальным языком образования и администрации.
Однако передовые люди, осознавая свои обязательства перед народом, действовали вопреки внешнему давлению, подвергая опасности 
свое благополучие. «Во второй половине XIX – начале XX в. украинская 
интеллигенция приобрела особенные социальные, профессиональные, 
социально-психологические черты, что позволяет охарактеризовать ее 

как специфическое, самостоятельное социальное сословие. Изменилась 
социальная роль интеллигенции, которая взяла на себя роль политического лидера. Сложился определенный социально-психологический тип 
интеллигента: в массовом сознании с этим понятием связывался человек 
вполне определенного стиля жизни, поведения, манеры одеваться, материально-культурных потребностей. Сформировались и определенные 
черты стереотипа «интеллигентного человека» – своеобразный кодекс 
социального поведения и приоритет духовно-этических ценностей перед 
материальными. Исследование украинской интеллигенции немыслимо без понимания ее исторических корней, глубинной привязанности 
к роду и прадедовской земле. Это были основные побуждения и символы, влиявшие на формирование мировоззрения и национального сознания в ранние годы и на дальнейшую деятельность и творчество» [2, с. 87]. 
Воспитанные на семейных преданиях о славном казацком прошлом их 
дедов, на идеалах беззаветного служения Отчизне, они с горечью воспринимали деградацию общества, введение крепостного права, потерю 
Киевом роли европейского образовательного центра. Многие из них 
внесли свою лепту в развитие и русской и украинской культуры.
Удивительным образом это связано и с переводами произведений Роберта Бернса. Петр Драгоманов, один из первых переводчиков шотландского барда на русский язык, происходил из казацкой старшины. Василий Кулик, первый переводчик Роберта Бернса на украинский язык, также был из 
казацкого сословия. Он родился в 1830 году возле Полтавы в селе Ковалевка 
в семье небогатых помещиков. «В старосветских архивных записях Полтавского полка можно встретить не единожды Куликов на разных полковых 
должностях прошлого и позапрошлого века, но все же, кажется, они никогда не принадлежали к так называемому знатному казачеству Гетманщины, 
достигнув лишь звания сотников – не более» [3, с. 456].
«Отца Василия Степановича застаем уже потомственным дворянином, мелким дворянчиком или, как их тут именуют, полупанком Полтавского уезда, владеющим несколькими сотнями десятин с хутором над Ворсклой в селе Ковалевке, за несколько верст от Полтавы» [3, с. 457]. После 
окончания первой мужской Полтавской гимназии Василий Кулик учился 
на медицинском факультете Харьковского университета, где на очень высоком уровне было и преподавание словесности (студент-медик испытал 
большое влияние Петра Гулака-Артемовского, украинского литератора, 
ученого и переводчика, и Амвросия Метлинского, украинского поэта, этнографа, фольклориста, переводчика, издателя, профессора Харьковского и Киев ского университетов), но после смерти отца не смог закончить 
университет за неимением средств и сдал экзамен на провизора.

Статьи

«С дворянским образом жизни было покончено: молодой дворянин 
того времени мог быть либо офицером, либо чиновником, для офицерства требовались средства, а дохода оно не приносило, чиновничество 
с его поборами было не по душе Василию. Пойти по пути буржуа – 
в торговлю или ремесло – считалось постыдным для барского сына, 
и следует отметить, к чести Кулика, что он не промахнулся, может и не 
без моральной борьбы с самим собой. Это было новшеством среди барства того времени: в силу обстоятельств стать предпринимателем. Разделяя идеи гуманизма, он выбрал своей профессией аптекарство, хотя его 
натура, более склонная к поэтическим мечтаниям, совершенно не соответствовала этому роду занятий. В те времена аптекарствовали на Полтавщине и Слободской Украине только немцы или приезжие шляхтичи 
из-за Днепра, местному барину, хоть и самому бедному, эта профессия 
была постыдной. Не глядя на это, ретиво взялся он за химию и фармацию, наскоро сдал экзамен на провизора, продав часть земли и кое-что 
из хозяйства, арендовал небольшую аптеку, и доход должен был отдавать 
матери на воспитание братьев и сестер. Так прошло лет пять или шесть, 
когда ошибка, вольная или невольная, в выборе деятельности приводит 
к тому, что вся жизнь идет кувырком. Как только семейные околичности 
кое-как уладились, аптекарство ему опротивело, а начинать заново готовиться к другому делу было уже поздно. Поэтический склад фантазии 
тянул его на Юг. Днепровские пороги, черноморское побережье, Крым, 
Тамань, населенные его фантазией образами старины – запорожцами 
и гиреями, влекли его к себе. Передав кому-то свою аптеку, с кое-какими наличными, без какого-либо определенного замысла отправился 
он в дорогу теми путями, которые степной быт наших чумаков окрасил 
поэтическими красками» [3, с. 458].
После возвращения домой Василий Кулик занимается хозяйством 
в своем хуторе, продолжает аптекарское дело, а вскоре вступает в брак 
с Марией Исенкивной, образованной барышней, родители которой происходили из крепостных.
С 1855 г., начала правления Александра ІІ, в российской истории 
начался период реформ. Первой эти реформы почувствовала на себе 
Украина. В первый год царствования были амнистированы участники Кирилло-Мефодиевского братства. Его члены – историк Н. Костомаров, редактор журнала «Основа» (1861–1862) 1, историк, литератор 

1 «Основа» – украинский общественно-политический и литературно-художественный журнал, который выходил в Петербурге в 1861–1862 гг. Основателями журнала были 
В.М. Белозерский, П.А. Кулиш, Н.И. Костомаров. В журнале публиковались научные 
статьи, художественные произведения, фольклорные записи, этнографические материалы.