Художественность чеховского рассказа

В. И. Тюпа

ХУДОЖЕСТВЕННОСТЬ 
ЧЕХОВСКОГО РАССКАЗА

Учебное пособие

Москва
Издательство «ФЛИНТА»
2018

3-е издание, стереотипное

УДК 821.161.1(075.8)
ББК 83.3(2=411.2)5я73
Т98

Т98

Тюпа В. И.
Художественность чеховского рассказа : учеб. пособие

[Электронный ресурс] / В. И. Тюпа. — 3-е изд., стер. — М. :
ФЛИНТА, 2018. — 196 с.
ISBN 978-5-9765-3490-2

Начальная глава работы, трактующая вопросы жанрового
своеобразия рассказов А. П. Чехова, призвана «подобрать ключи»
к последующему анализу их художественности. Ядро книги
составляют главы о драматизме (четвертая) и сарказме (третья)
как эстетических доминантах зрелого чеховского творчества, а также
вторая глава, где анализируется общий исток и того и другого
строя художественности. В заключительной главе рассматривается
соотношение художественности чеховской картины жизни и ее
нравственной «нормы», уточняется духовная основа самобытной
философичности творческого наследия Чехова. Книга снабжена
списком рекомендуемой литературы, в который включены работы
о Чехове, представляющие наибольший интерес именно в аспекте
интересующей нас теоретической проблематики.
Для студентов, аспирантов и преподавателей филологических

факультетов вузов, а также для учителей-словесников.

УДК 821.161.1(075.8)
ББК 83.3(2=411.2)5я73

ISBN 978-5-9765-3490-2
© Тюпа В. И., 2018
© Издательство «ФЛИНТА», 2018

ПРЕДИСЛОВИЕ

Произведения А. П. Чехова — исключительно сложный объект анализа и интерпретации. Для начинающего литературоведа 
анализ чеховского рассказа становится подлинной школой овладения профессиональной культурой исследовательского подхода 
к художественному тексту. Поэтому преподаватели филологических факультетов столь часто обращаются к художественному наследию Чехова в специальных теоретических курсах и на 
практических занятиях по овладению принципами и навыками 
литературоведческого анализа.
Предлагаемая вниманию читателя книга ориентирована не 
только на программы высшей школы по теории литературы 
и по истории русской литературы XIX в., но в первую очередь 
на работу с чеховскими рассказами в рамках вузовских дисциплин литературоведческой специализации (а также в школьных 
факультативах по литературе). В связи с этим автор избрал не 
«экстенсивный», а «интенсивный» путь освоения материала: не 
претендуя на полноту его охвата и поэтому не связывая себя хронологической последовательностью, он стремился постановку и 
обсуждение теоретических проблем непосредственно сочетать 
с анализом отдельных чеховских творений зрелого периода — в 
аспекте их эстетической целостности (художественности).
При этом ограничение угла зрения рассказами малого или 
среднего объема не имеет принципиального значения: оно продиктовано лишь методическими соображениями. По нашему 
убеждению, повести Чехова — это своего рода «большие рассказы» все той же новаторски разработанной писателем жанровой модификации, которая исследуется в первой главе этой книги. «Моя жизнь», например, или «Три года», несмотря на свой 
значительный объем, совершенно обоснованно были названы их 
создателем «рассказами». Во всяком случае, эстетическая природа художественности так называемых повестей Чехова вполне 
однородна с художественностью его рассказов, что уже отмечалось исследователями.

Ядро книги составляют главы о драматизме (четвертая) и 
сарказме (третья) как эстетических доминантах зрелого чеховского творчества, а также вторая глава, где анализируется общий 
исток и того и другого строя художественности.
Начальная глава работы, трактующая вопросы жанрового 
своеобразия рассказов писателя, призвана «подобрать ключи» к 
последующему анализу их художественности. В заключительной главе рассматривается соотношение художественности чеховской картины жизни и ее нравственной «нормы», уточняется 
духовная основа самобытной философичности творческого наследия Чехова. Постановка теоретических проблем книги предложена во введении.
Поразительная внутренняя цельность и конструктивная 
упорядоченность текста, вынуждающая говорить о «музыкальности» его построения, напряженная интеллектуальная и эмоциональная сложность при внешней простоте выразительных 
средств, изощренность и содержательная глубина реалистической символики, сопрягающей повседневность быта с фундаментальными вопросами бытия и личностного самоопределения, все это делает специальное изучение чеховской прозы в 
аспекте ее художественности эффективным средством не только формирования навыков литературоведческого анализа, но и 
постановки литературного вкуса, воспитания культуры художественного восприятия.
Последнее имеет для подготовки будущего учителясловесника особое значение, поскольку именно формирование 
читательской культуры художественного восприятия представляется автору этой книги первостепенной и основополагающей 
задачей школьного литературоведения. Усвоение такой культуры — необходимое условие эмоционально-нравственного развития личности, ее подлинного, а не мнимого приобщения к 
сфере духовных ценностей. Развитая эстетическая восприимчивость, которую Д. С. Лихачев называет «громадной важности 
общественным чувством», превращает читателя из среднестатистического «потребителя» культуры в самостоятельного, ответ

ственного участника национальной и всемирной духовной жизни общества и человечества.
С этой точки зрения творческое наследие Антона Павловича 
Чехова, проникнутое установкой именно на такого читателя, непреходяще значимо, а его изучение всегда актуально.
Книга снабжена списком рекомендуемой литературы, не претендующим на библиографическую полноту; в него включены 
работы о Чехове, представляющие наибольший интерес именно в аспекте интересующей нас теоретической проблематики. 
В целях возможно большего упрощения изложения и достижения цельности восприятия характеристика актуальной для нас 
научно-критической литературы сконцентрирована во введении, 
а главы основной части снабжены примечаниями комментирующего характера.
Фрагменты чеховских текстов приводятся по изданию — 
Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем: в 30 т. Соч.: в 18 т. М., 
1974—1980. (Курсив в цитатах из художественных текстов принадлежит автору настоящего пособия.)

* * *
Данное учебное пособие было опубликовано издательством 
«Высшая школа» в далеком 1989 г. Насколько мне известно, оно 
было встречено весьма заинтересованно и доброжелательно не 
только специалистами, но также студентами и школьниками. 
Теоретические положения этой работы легли в основание соответствующих разделов вузовских учебников по теории литературы (Теория литературы: в 2 т. / под ред. Н. Д. Тамарченко. М.: 
Academia, 2004. 5-е изд. 2014; Теория литературных жанров / 
под ред. Н. Д. Тамарченко. М.: Академия, 2011, 2012). Однако в 
среде чеховедов, как показала недавно выпущенная «Чеховская 
энциклопедия»1, моя книга известна лишь очень узкому кругу. 
Одновременно она остается, как показала та же энциклопедия, 
весьма актуальной — особенно в аспекте эстетических характе
1 См.: Тюпа В. И. Чеховская энциклопедия // Вопросы литературы. 2013. 
№ 1. С. 252—262.

ристик чеховского художественного письма. Это побудило предпринять второе ее издание.
Несмотря на то, что я впоследствии еще не раз обращался 
к творчеству Чехова, я не стал перерабатывать книгу 30-летней 
давности. Она в свое время состоялась, несет на себе отметины породившей ее эпохи и имеет право оставаться собой. Мною 
произведены лишь незначительные сокращения, пересмотрен 
список рекомендуемой литературы и введено несколько наиболее актуальных примечаний, касающихся современного состояния литературоведческой, в особенности чеховедческой, науки.
В. Т.

ВВЕДЕНИЕ

За последние десятилетия в отечественном чеховедении сделано немало. Прежде всего это касается изучения проблематики, метода, идейной и творческой эволюции писателя, его биографии, творческой истории его произведений. Значительный 
вклад в изучение поэтики чеховской прозы внесли новаторские 
для своего времени работы А. П. Чудакова, Л. М. Цилевича, 
Н. М. Фортунатова. Глубокие исследования посвящены интерпретации «художественного мира» Чехова, авторского видения 
человека и действительности (книги И. А. Гурвича, В. Б. Катаева, В. Я. Линкова, И. Н. Сухих и др.)1. Существенный интерес к 
творчеству русского писателя не ослабевает и за рубежом. Однако аспект, избираемый нами, по-прежнему еще недостаточно 
освещен.
Вопрос художественности — это вопрос специфического 
единства формы и содержания, автора, героя и читателя в литературном произведении, т.е. вопрос целостности произведения, 
ее эстетической природы.
Если поэтика или проблематика творчества могут быть отвлечены от конкретных текстов и рассмотрены в надтекстовом 
единстве мастерства или миросозерцания писателя, то художественность неотъемлема от единичных феноменов искусства. Это 
непосредственный способ существования отдельных художественных произведений как самостоятельных ценностей культуры.
Реконструируемое исследователем единство контекста всех 
или многих произведений писателя и сотворенная автором целостность единичной художественной реальности суть явления не одного порядка. Не умаляя научной значимости первого, следует помнить и о том, что эстетической актуальностью, 

1 Спустя почти три десятилетия это перечисление может быть значительно 
пополнено целым рядом ярких и весомых работ (см. Список рекомендуемой 
литературы).

действенностью для читательского восприятия обладает именно 
второе.
А. П. Чудакова в его новаторской для своего времени 
книге «Поэтика Чехова» можно понять и так, что системное 
изучение поэтики снимает «прежний» интерес к «органическому единству», к «живой целостности» произведения2. 
С этим нельзя согласиться, поскольку никакая поэтика, никакой «общий, единый конструкт под названием “повествование 
Чехова”»3, как и никакое миросозерцание, сами по себе художественностью обладать не могут, эстетически не переживаются. Только причастность к художественности того или иного конкретного творения в его индивидуальности делает их 
явлениями ис кусства.
Сказанное не означает, что художественность может быть 
только эстетически созерцаема в своей единичности, что она не 
может быть изучаема. Научное постижение художественного и 
предполагает «эстетический» анализ текста, т.е. анализ «совокупности факторов художественного впечатления» (Бахтин) в 
эстетической определенности и обоснованности этого впечатления4.
Произведение литературы может воздействовать на сознание 
читателя многими факторами: темой, характерами, ситуациями, 
проблематикой, публицистичностью идейных утверждений или 
отрицаний, жанрово-стилевыми особенностями организации 
текста и т.д. Однако художественным многосоставное впечатление читателя становится только в том случае, если оно властью 
сформированного автором целого организуется вокруг эстетической доминанты смехового переживания или умиления, вооду шевления или сострадания и т.п. Фридрих Шиллер называл 
это «господствующим строем чувств» данного произведения, 
вовлекающим, добавим мы, автора, героя и читателя в особое 

2 Чудаков А. П. Поэтика Чехова. М., 1971. С. 3.

3 Там же. С. 8.

4 Подробнее см.: Тюпа В. И. Анализ художественного текста: учеб. пособие для вузов. М.: Academia, 2006, 2009.

«духовное общение» (Л. Н. Толстой) — эстетическое по своей 
природе.
Эстетический анализ художественного целого неосуществим 
в отрыве как от изучения поэтики, так и от понимания проблематики, постижения исторически конкретного миросозерцания 
художника. Однако если исследование поэтики предполагает 
вполне традиционные операции вычленения и фиксации различных элементов и приемов построения текста, то направленность 
эстетического анализа типологическая. В литературоведении это 
прежде всего связано с тем, что произведение — комическое или 
трагическое, героическое или сентиментальное — требует для 
себя и внутренне предполагает соответствующий тип читателя: 
ту или иную эстетическую модификацию адресата художественной деятельности5. Чеховская художественность адекватно реализуется лишь в восприятии истинно чеховского читателя, каковым является субъект целостного духовного самоопределения6, 
актуализирующего чеховскую концепцию  личности.
В отношении творчества Чехова можно считать выясненным, что «чеховская объективность изображения действительности предполагает активное сотворчество читателя»7, что 
новаторство чеховской поэтики порождалось новаторством 
нравст венно-эстетической позиции писателя. Чехов отталкивался как от романтической ориентации на автономное жизне
5 Ср.: «Собственно литературоведческий подход к читателю предполагает 
соотнесенность читателя с автором как носителем концепции произведения, 
некоего взгляда на действительность, выражением которого является все произведение. Такой автор предполагает и соответствующего читателя не эмпирического, а конципированного. [...] Этот читатель есть элемент не эмпирической, а особой, эстетической реальности. Он формируется произведением»; 
«процесс восприятия есть процесс превращения реального читателя в читателя конципированного» (Корман Б. О. Практикум по изучению художественного произведения. Ижевск, 1977. С. 65, 67).
6 Ср.: Искусство «дает личности каждого человека [...] ее целостное духовное самоопределение» (Поспелов Г. Н. Эстетическое и художественное. М., 
1965. С. 256).
7 Цилевич Л. М. Сюжет чеховского рассказа. Рига, 1976. С. 5.

творчество с позиции уединенного сознания, так и «от другой, 
наиболее влиятельной в русской литературе позиции писателя как учителя жизни, мудреца, пророка, знающего истину и 
ведущего за собой. Его (Чехова. — В. Т.) позиция — это позиция со-искателя [...] до конца проведенная позиция диалогической активности по отношению к читателю»8. В читателе Чехов 
предполагает самостоятельного субъекта личностной самоактуализации (целостного духовного самоопределения). Отсюда 
и проистекает такое общее свойство чеховской поэтики — сюжетосложения, детализации, композиции, речевого строя, — как 
«особая включенность читателя в мир произведения, особая 
личностно-актуальная форма восприятия»9.
Однако, выявляя и объясняя акцентированную вовлеченность адресата чеховского творчества в художественную ситуацию произведения, чеховедение затрудняется в определении эстетической доминанты этой вовлеченности, констатируя 
сложность, эмоциональную неоднозначность чеховской художественности. Чехов еще в спорах современной ему критики 
представал то «поэтом интеллигентской тоски и жизненного 
одиночества»10, то писателем, «далеким от грусти и печали»11. 
З. С. Паперный отмечает «сложный — при внешней простоте — 
сплав смеха и серьезности»12 в творениях Чехова. «Фарс наполняется у него патетикой, — писал Джон Пристли, — комическое 
переходит в трагическое, в трагедии обнаруживаются отблески 
иронии»13. Ингрид Длугош усматривает оригинальность чеховской художественности в «одновременности элементов комических и трагических»14. Однако эстетический эклектизм едва ли 

8 Сухих И. Н. Проблемы поэтики А. П. Чехова. Л., 1987. C. 168.

9 Там же. С. 170.

10 Андреевич. Очерки текущей русской литературы // Жизнь. 1901. Кн. 2. 
С. 15.

11 Качерец Г. А. П. Чехов. М., 1902. С. 8.
12 Краткая литературная энциклопедия. М., 1975. Т. 8. С. 490.
13 Pristley J. В. Anton Chekhov. L., 1970. P. 74.

14 Dlugosch I. Anton Pavlovic Cechov und das Theater des Absurden. Miindien, 
1977. S. 215.