Фразеологический словарь старославянского языка: свыше 500 ед.

ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИЙ
СЛОВАРЬ

СТАРОСЛАВЯНСКОГО 
ЯЗЫКА

Свыше 500 единиц

3-е издание, стереотипное

Москва
Èздатеëüство «ФЛИНТА»
2021

УÄÊ  811.161.1(038)
ÁÁÊ  81.2Рус-4
          Ф82

Издано при финансовой поддержке Федерального агентства по 
печати и массовым коммуникациям в рамках  

Федеральной целевой программы «Культура России»

А в т о р ы - с о с т а в и т е ë и 

сотрудники Íаучно-иссëедоватеëüской сëоварной ëаборатории и пре
подаватеëи кафедры общего языкознания и истории языка МаГУ: 
д-р фиëоë. наук, проф.  С.Г. Шулежкова (225 ед.), канд.  фиëоë.

 наук 

М. А. Коротенко (69 ед.), канд.  фиëоë.  наук, доц.  Л. Н. Мишина (58 ед.), 
канд.  фиëоë.  наук, доц. И.В. Петрова (39 ед.), В.Ф. Хайдарова (36 ед.),
канд.  фиëоë.  наук, доц. А.А. Осипова (26 ед.), канд.  фиëоë.  наук, доц. 
А.Н. Михин (25 ед.), канд.  фиëоë.  наук, доц. О.В. Франчук (24 ед.), 
канд.  фиëоë.  наук, доц. И.С. Клинкова (именной указатеëü), канд.  
фиëоë.  наук, доц. Д.З. Сулейманова (4 ед.), О.С. Климова (2 ед.),
д-р пед.  наук, проф. О.В. Гневэк (1 ед.). 

ISBN 978-5-9765-0883-5

Êнига представëяет собой первый опыт фразеографического описания 
собственно старосëавянских сверхсëовных языковых единиц. Èсточниками 
дëя него посëужиëи древнейшие памятники сëавянской писüменности,
датируемые X–XI вв.  Помимо семантической и иëëюстративной зон,
каждая сëоварная статüя содержит сведения источниковедческого характера,
при необходимости вкëючает этимоëогическую иëи куëüтуроведческую 
справку, обнаруженные в иссëедованных текстах синонимы иëи антонимы 
и завершается отсыëками к разëичным сëоварям, позвоëяющим просëедитü
судüбу анаëизируемой единицы.

Äëя студентов-фиëоëогов, преподаватеëей историко-ëингвистических   
дисципëин,  специаëистов в обëасти сëавянской фиëоëогии,  а также всех,
кого интересует история сëавян и их первый ëитературный язык.

УÄÊ  811.161.1(038)
ÁÁÊ  81.2Рус-4

ISBN 978-5-9765-0883-5
© Êоëë.  авторов-составитеëей, 2016
© Èздатеëüство «ФЛИНТА», 2016

Ф82 

Фразеологический словарь старославянского языка : свыше 500 ед. 
[Электронный ресурс] / Научно-исследовательская словарная лаборатория 
МаГУ ; отв. ред. С.Г. Шулежкова, члены редколлегии : М.А. Коротенко, 
Л.Н. Мишина, А.А. Осипова. — 3-е изд., стер. — М. : ФЛИНТА, 2021. — 
424 с.

Фразеологический словарь старославянского языка 
3

ОТ РЕДАКТОРА 

Системное описание фразеологического состава старославянского 
языка – сложная и до сих пор не решённая задача славистики. 
Объясняется это не только сравнительной «молодостью» фразеологии, 
сформировавшейся лишь в конце 40-х гг. прошлого столетия и решавшей 
поначалу сугубо теоретические проблемы, связанные с сущностью 
объекта своего исследования. Были и другие обстоятельства, которые не 
способствовали появлению фразеологических словарей старославянского 
языка в России. Древнейшие славянские рукописи, как и их издания XIX 
и первой половины XX в., относятся к числу малодоступных источников: 
сами памятники и их копии содержатся в библиотеках и хранилищах 
разных стран. Ни одна отечественная библиотека не может предоставить 
исследователю 
издания 
всех 
известных 
современной 
науке 
старославянских 
текстов. 
Такое 
положение 
во 
многом 
было 
предопределено трагическими событиями 1920-х – 1940-х гг., когда 
советская лингвистика понесла тяжёлые потери. Многие специалисты, 
занимавшиеся 
сравнительно-историческим 
изучением 
славянских 
языков, либо эмигрировали, либо подверглись репрессиям; в высших 
учебных 
заведениях 
под 
нажимом 
марристов 
были 
закрыты 
славистические 
кафедры; 
из 
учебных 
программ 
университетов 
изымались историко-лингвистические дисциплины, и прежде всего – 
старославянский язык как проводник чуждой для атеистической страны 
идеологии. Традиции сравнительно-исторического изучения славянских 
языков, научного комментирования и издания древнейших славянских 
рукописей, заложенные российскими учёными в XIX – начале XX в., 
были прерваны. Всё это привело к резкому снижению уровня подготовки 
молодых исследователей-славистов (см. об этом подробнее: [Алпатов 
1991], [Бернштейн 2001], [Крысько 2007]).  
Огромную 
роль 
в 
возрождении 
сравнительно-исторической 
славистики в нашей стране сыграли международные съезды славистов. 
«Именно съезды славистов повернули стрелку славистического компаса в 
сторону словаря и слова» [Трубачёв 1998: 7]. Но когда вопрос о 
необходимости создания подлинно старославянского словаря и словарей 
церковнославянских изводов был поставлен на I Международном съезде 
славистов в Праге (1929), а затем на III Международном съезде славистов 
в Белграде (1939), обстановка в СССР никак не способствовала 
теоретическим и практическим изысканиям в области сравнительноисторической славистики в целом и в области славянских древностей в 
частности. И центры таких исследований переместились за рубеж (в 
Чехословакию, Австрию, Германию, Болгарию и другие страны). Лишь в 

Фразеологический словарь старославянского языка 
4

1970-е гг. в 
нашей 
стране 
возрождаются 
историко-славистические 
традиции, в том числе в словарной сфере. Советские учёные первыми 
вторглись в неисследованную область праязыковой лексикографии, 
разработали масштабные проекты исторических словарей русского 
языка. В 1974 г. под редакцией О. Н. Трубачёва в Институте русского 
языка РАН им. В. В. Виноградова начал издаваться «Этимологический 
словарь славянских языков» (Праславянский лексический фонд); с 1975 г. 
в том же Институте регулярно публикуются части толково-переводного 
диахронического «Словаря русского языка XI–XVII вв.»; с 1984 г. 
Институт лингвистических исследований РАН издаёт выпусками 
«Словарь русского языка XVIII в.»; в 1988 г. был выпущен 1-й из 
задуманных 10-ти томов «Словаря древнерусского языка XI–XIV вв.» 
(сегодня их уже 8). 
Однако даже в условиях словарного бума последней трети 
XX столетия 
попытки 
создать 
фразеологический 
словарь 
старославянского языка ни в России, ни в странах Европы не 
предпринимались. Вероятно, это связано со сложившейся практикой 
публикации старославянских рукописей и описания старославянских 
фразеологизмов в различного типа словарях. Далеко не все издания 
древних славянских памятников сопровождались индексами языковых 
единиц, и даже тогда, когда эти индексы печатались, ни в одном из них 
не предусматривалось отражение идиом и устойчивых словесных 
комплексов (УСК) неидиоматического характера. Кроме того, в 
лексикографической практике сложилось своеобразное отношение не 
только к старославянским УСК, но и к старославянским языковым 
единицам вообще. Отметим характерные особенности, касающиеся 
описания старославянских лексем в трудах XIX–XXI вв., выделив из 
массы словарей лишь те, которые уже по своему назначению должны 
были быть «заинтересованы» в старославянском языковом материале.  
Во-первых, это описание, как и в средние века, происходило, в 
абсолютном большинстве случаев, не в собственно старославянских, а в 
церковнославянских словарях. Во-вторых, создатели таких словарей, как 
правило, игнорировали хронологический фактор, приводя примеры 
употребления тех или иных языковых единиц. В-третьих, языковые 
единицы разных церковнославянских изводов объединялись в общий 
лексико-фразеологический фонд. Это вовсе не значит, что составители 
церковнославянских словарей не имели представления о времени 
возникновения привлекаемых для иллюстрирования памятников и месте 
их происхождения. Речь идёт о другом: объединяя в одном словаре 
данные церковнославянских текстов разных веков и разных изводов, 
слависты создавали своеобразные тезаурусы, в которых собственно 

Фразеологический словарь старославянского языка 
5

старославянские слова и обороты «тонули» в массе позднейших 
наслоений. К числу подобного рода трудов следует отнести «Lexikon 
linguae slovenicae veteris dialeсti», изданный в 1850 г. австрийскословенским учёным Ф. Миклошичем, который описал 15 000 слов, 
извлечённых из 69 (по преимуществу поздних) церковнославянских 
рукописей и печатных книг, сравнив эти слова с древнегреческими и 
латинскими эквивалентами. В России аналогичный труд вышел в СанктПетербурге 
в 
1858–1861 гг. 
Это 
был 
двухтомный 
«Словарь 
церковнославянского языка» А. Х. Востокова, материалы для которого 
составитель почерпнул из 130 рукописей и памятников славянской 
письменности XI–XVIII вв. Опубликованный Ф. Миклошичем в Вене 
«Lexicon palaeoslovenico-graeco-latinum» (1862–1865) был значительно 
обогащён по сравнению с изданием 1850 г. за счёт лексем из словаря 
А. Х. Востокова и единиц из ранее не привлекавшихся памятников XI–
XVII вв. 
Однако эти словари «имели только косвенное отношение к 
старославянскому языку в современном понимании этого термина», – 
пишут составители «Старославянского словаря (по рукописям X–
XI веков)», объясняя данный феномен тем, что «их авторы не 
располагали достаточным количеством собственно старославянских 
рукописей» [Предисловие 1994: 6]. Когда число этих рукописей 
приблизилось к двадцати, появились словари, в чьи заглавия уже 
включались 
термины 
древнецерковнославянский, 
старославянский, 
староболгарский, которые можно признать синонимичными. Так, в 
1955 г. Л. Садник и Р. Айтцетмюллером в Гейдельберге был опубликован 
«Краткий 
словарь 
к 
древнецерковнославянским 
текстам» 
[Handwörterbuch 
1955], 
опиравшийся 
на 
данные 
20 древнейших 
славянских 
памятников 
(16 классических 
старославянских, 
2 – 
восточнославянских XI в. и 2 – чешского извода X и XI вв.). Словарь 
рассчитан на студентов, обучающихся старославянскому языку, и 
состоит из 3-х частей: в 1-й части на немецком языке толкуются 
старославянские слова, данные в латинской транскрипции; 2-я часть 
представляет собой обратный словарь старославянских лексем, 3-я – 
этимологический справочник, в котором содержится 1180 статей, 
построенных по гнездовому принципу. К сожалению, авторы не стали 
иллюстрировать описываемые старославянские слова примерами их 
употребления в старославянских памятниках.  
С начала 1940-х до конца 1990-х гг. в Праге шла работа над 
созданием фундаментального «Словаря старославянского языка» вначале 
при Чешской Академии наук, с 1952 г. – при Чехословацкой Академии 
наук, затем – при Чешской Академии наук [SJS 1958–1997]. В качестве 

Фразеологический словарь старославянского языка 
6

источников для словаря использовался не только «материал древнейшего 
периода старославянской письменности, т. е. памятников, сохранившихся 
от этой эпохи, или памятников, в эту эпоху возникших», но и памятники, 
принадлежащие к так называемому «канону классических текстов», 
библейские, литургические, агиографические, гомилитические, правовые 
и т. п. тексты, возникшие «в первый период переводческой деятельности 
славянских апостолов и их учеников (даже если они не дошли до нас 
непосредственно от найстаршего (sic!) периода», так называемые 
чешскоцерковнославянские тексты» [SJS 2, 1959: XI]. Таким образом, 
источниками для двухмиллионной картотеки этого словаря послужили 
памятники, датируемые X–XVI вв. Словарь был задуман и реализован не 
как чисто старославянский (причём термин старославянский использован 
в нём в широком значении – ‘церковнославянский язык X–XVI вв.’), а 
как многоязычный. Значения в нём передаются по-чешски, по-русски, понемецки и отчасти по-латыни. Помимо этого, в Словаре приводятся 
параллели из оригиналов греческих, латинских и староверхненемецких 
памятников. 
В 
отборе 
источников 
позиции 
составителей 
«Этимологического словаря старославянского языка» [ESJS 1989–], 
который издаётся при Чешской Академии наук, близки к позиции 
авторов «Словаря старославянского языка» [SJS 1958–1997].  
На базе картотеки «Словаря старославянского языка» учёными 
Славянского института Академии наук Чешской республики и Института 
славяноведения и балканистики Российской Академии наук был создан 
«Старославянский словарь (по рукописям X–XI веков» [Цейтлин 1994]. 
Как и справочник Л. Садник и Р. Айтцетмюллера, «Старославянский 
словарь» строится на синхронных основаниях: авторы (Э. Благова, 
Р. М. Цейтлин, С. Геродес, Л. Пацнерова и М. Бауэрова) привлекли в 
качестве источников 18 классических старославянских рукописей X–
XI вв. Наконец, с перерывом в 10 лет, коллектив сотрудников Болгарской 
Академии наук выпустил два тома уникального по представленности 
лексического 
фонда 
и 
по 
лексикографическому 
исполнению 
«Старобългарск(ого) речник(а)» [СБР 1999–2009], в котором нашли 
отражение не только рукописные старославянские тексты X–XI вв., но и 
многочисленные древнеболгарские надписи того же периода.  
К сожалению, ни в одном из старославянских словарей не
ставилась задача систематического описания фразеологического состава 
первого литературного языка славян. Во введениях к «Словарю 
старославянского языка» [SJS 1956–1997] и к «Краткому словарю…» 
Л. Садник 
и 
Айтцетмюллера 
[Handwörterbuch 
1955] 
вопрос 
о 
старославянских устойчивых словесных комплексах (УСК) вообще не 
поднимается. Р. М. Цейтлин во вступлении к «Старославянскому 

Фразеологический словарь старославянского языка 
7

словарю» не без основания ссылается на сложности разграничения 
свободных и устойчивых словосочетаний в старославянском языке и 
говорит о необходимости принимать во внимание данные косвенных 
источников, 
когда 
решается 
вопрос 
об 
устойчивости 
большого 
количества словосочетаний, употреблённых в рукописях только по 
одному разу [Цейтлин 1994: 52]. И всё же немало УСК отмечено в конце 
словарных статей этого словаря, где заглавным словом является 
семантический центр оборота. Так, например, в статье ðåmè под знаком 
♦ находим: âëàñâèìè\ ðåmè <…> богохульствовать [Цейтлин 1994: 
581]; в статье òð@äú под знаком ♦ читаем: âîäüírè òð@äú <…> 
водянка 
vodnatelnost 
[Цейтлин 
1994: 
707]. 
Гораздо 
более 
последовательно отражаются УСК в «Старобългарск(ом) речник(е)» [СБР 
1999–2009]. 
См., 
например, 
словарные 
статьи 
äàòè, 
îáðàçú, 
ïðhñò@ïàòè, ïðhñò@ïèòè, òâîðèòè, ñúòâîðèòè, ÷èíèòè, îó÷èíèòè и 
пр. 
И 
всё 
же 
необходимость 
в 
создании 
специального 
фразеологического словаря старославянского языка давно назрела. Корни 
множества идиом, образных выражений современного русского языка 
кроются в старославянских текстах. Вряд ли можно согласиться с 
автором статьи «О путях проникновения библейских фразеологизмов в 
русский язык» А. В. Григорьевым, который пишет: «Подтверждением 
того, что библейское выражение становится фактом языка, на практике 
является фиксация данных устойчивых сочетаний не в старославянских 
текстах (выделено нами. – С. Ш.), где они могли быть механически 
переведены с языка оригинала, а в текстах отцов Церкви и греческих 
лексиконах IV–XII вв., среди которых следует в первую очередь назвать 
словари Гезихия (Исихия), Свиды (Суды) и Псевдо-Зонары» [Григорьев 
2007: 75]. Если говорить о том, каким путём библейские фразеологизмы 
становились фактами языка наших предков, древних русичей, а не 
греков, то вряд ли корректно утверждать, что это происходило через 
посредство указанных автором лексиконов. Старославянские, а позднее – 
церковнославянские тексты восточнославянского извода (евангелия, 
псалмы, жития, молитвы и пр.) через церковные службы, через систему 
обучения грамоте, через ритуалы венчания, крещения, отпевания, через 
христианские праздники создавали гораздо более естественные условия 
для 
освоения 
христианской 
символики 
и 
библейских 
УСК. 
Старославянские 
памятники 
отражают 
древнейшее 
состояние 
славянского лексико-фразеологического фонда, и описание системы УСК 
X–XI вв. даёт важные сведения для историко-этимологического изучения 
фразеологического состава современных славянских языков, в том числе 
и русского. 

Фразеологический словарь старославянского языка 
8

Предлагаемый вниманию читателей «Фразеологический словарь 
старославянского 
языка» 
может 
быть 
назван 
толковоэнциклопедическим. 
Он 
продолжает 
традицию 
создания 
лексикографических работ, которые «совмещают в себе сведения из трёх 
сфер социальной жизни человека – языка, культуры и религии» [Крысин 
2001: 63]. Одновременно Словарь вписывается в историческую 
лексикографию, начало которой положил И. И. Срезневский в 1849 г., 
когда в своей речи «Мысли об истории русского языка» в числе других 
задач исторической русистики назвал создание словарей отдельных 
памятников (см. об этом [Крысько 2007: 103]).  
В Словарь включена только пятая часть фразеологического 
корпуса старославянского языка, выявленного в памятниках X–XI вв., но 
и она даёт возможность услышать голос средневекового человека, 
познающего и осваивающего мир, живущего «не только в реальном, 
предметном мире, но и в идеальном, который сам же и создавал в 
процессе своей языкотворческой деятельности» [Вендина 2002: 12-13].  
Статьи 
Словаря, 
помимо 
лингвистических 
сведений, 
характеризующих УСК с точки зрения их значения, привычной 
сочетаемости, ситуаций использования, происхождения, их места в 
языковой системе как единиц, находящихся в парадигматических, 
синтагматических, гиперо-гипонимических отношениях с другими 
элементами 
фразеологического 
корпуса 
старославянского 
языка, 
примеров употребления, содержат (там, где это необходимо) и 
энциклопедическую информацию. Составители сочли необходимым 
включить сведения о событиях, 
легших 
в основу содержания 
старославянских 
текстов, 
о 
реалиях 
социально-экономической, 
политической, юридической, культурной и – прежде всего – религиозной 
жизни того времени, когда создавались эти тексты, а также факты из 
истории иудаизма и христианской церкви, имеющие прямое отношение к 
формированию семантики описываемых в словаре УСК.  
Фразеологический материал, описанный в данном Словаре, как и 
лексика 
старославянского 
языка, 
изученная 
Р. М. Цейтлин 
и 
Т. И. Вендиной, обнаруживает, что, с точки зрения средневекового 
христианина, мир «организован вокруг человека»; человек сквозь 
фразеологическую призму, как и сквозь лексическую, видится в 
старославянских текстах «центром мироздания» [Вендина 2002: 22]. 
Идиоматичные 
и 
неидиоматичные 
УСК 
дают 
определённое 
представление о менталитете средневекового славянина, осваивающего 
христианскую веру. Они позволяют судить о морально-этических 
ценностях наших предков, об их отношении к Богу и к власти, к жизни и 
смерти, к законам светским и заповедям Божьим. В них содержатся 

Фразеологический словарь старославянского языка 
9

дидактические установки, позволяющие христианину ориентироваться в 
вопросах брака, семьи, церковных традиций; во взаимоотношениях с 
власть имущими и теми, кто стоит на самых низких ступенях социальной 
лестницы; с людьми иного вероисповедания и братьями по вере, с 
больными и нищими, чужеземцами и соседями.  
Большинство УСК, включённых в данный словарь, имеет 
ветхозаветные корни. Старославянские памятники X–XI вв. отразили 
один из важнейших этапов в жизни библеизмов, когда ветхозаветная 
образная система начинает вписываться в христианскую картину мира, и 
«большинство библейских слов и выражений сохраняют уже имеющиеся 
переносные смыслы и приобретают новые, христианские» [Григорьев 
2006: 16]. Огромную роль в процессе освоения христианской церковью 
арсенала УСК, восходящих к текстам Ветхого Завета, сыграли 
богословские трактаты Отцов Церкви (Григория Нисского, Василия 
Богослова, Ефрема Сирина и др.), пропагандировавших учение Иисуса 
Христа. Применительно к старославянским текстам следует особо 
подчеркнуть роль сочинений Иоанна Златоуста, значительная часть 
которых вошла в Супрасльскую рукопись. Как пишет Е. Т. Казенина, 
Иоанн Златоуст был одним из самых популярных христианских авторов у 
славян. Его слова и поучения были восприняты славянами «в качестве 
наиболее созвучного и благодатного материала для развития собственной 
культуры и духовного совершенствования человека в целом. Духовное 
наследие святителя обеспечивало оптимальные возможности для 
развития этических, догматических, семейно-бытовых, общественнополитических взаимоотношений, жизни древнерусской культуры в 
целом» [Казенина 2002: 7]. Можно согласиться с исследователем 
библейской фразеологии А. В. Григорьевым в том, что это произошло во 
многом благодаря тому, что Златоуст использовал большое количество 
«библейских выражений, в сжатом виде представляющих для верующего 
основные идеи Писания» [Григорьев 2006: 27]. 
На подготовительном этапе составителями Словаря был очерчен 
определённый круг источников. К ним мы отнесли древнейшие 
славянские рукописи X–XI вв., не подключаясь к извечным спорам о том, 
какие же из них следует признать подлинно старославянскими. 
Памятники «старославянского “канона” отражают хронологически и 
территориально неоднородный языковой материал, поскольку они 
фиксируют, строго говоря, не столько язык переводов Кирилла и 
Мефодия, сколько результаты его исторического развития в разных 
землях (выделено нами. – С. Ш.) на протяжении последующих 
полутора-двух веков» [Молдован 1997: 63]. В число источников вошло 
19 рукописей. 17 из них традиционно причисляют к старославянским. 

Фразеологический словарь старославянского языка 
10

Подробную их характеристику читатель может найти во вступительной 
статье к «Старославянскому словарю (по рукописям X–XI вв.)» 
Р. Вечерки [Вечерка 1994: 13-25]. Поэтому ограничимся здесь лишь 
краткими сведениями о памятниках, на базе которых была сформирована 
наша фразеологическая картотека. 
Зографское четвероевангелие – неполная глаголическая рукопись 
со вставками и надписями, сделанными кириллицей. Содержит 
304 пергаментных листа, из них 288 − евангельский текст. Не все листы 
рукописи одинаковой древности. Так, 17 из них (с 41 по 57) вставлены 
позднее. Евангелие хранилось в Зографском монастыре на горе Афон, 
отсюда и его название. По палеографическим и языковым данным оно 
относится к памятникам, написанным в Македонии или в смежных с ней 
областях Болгарии. В 1860 г. Зографское евангелие было подарено 
императору 
Александру II, 
который 
передал 
его 
в 
Публичную 
библиотеку (ныне – Российская национальная библиотека, г. СанктПетербург), где оно хранится до сих пор. На основании анализа языка, 
орфографии и палеографических данных учёные пришли к выводу, что 
Зографское евангелие написано в XI в. При подготовке картотеки 
составители Словаря опирались на научное издание, осуществлённое 
И. В. Ягичем (Берлин 1879; 2-е изд.: Грац 1954).  
Мариинское 
четвероевангелие 
– 
неполная 
глаголическая 
рукопись. Хранилась на горе Афон в монастыре Св. Богородицы 
(Марии), с чем связано её название. В 1842 г. Мариинское евангелие 
было обнаружено акад. В. И. Григоровичем. По палеографическим и 
языковым данным учёные относят памятник к XI в. В его тексте 
наблюдаются некоторые явления, свойственные болгаро-македонским 
говорам XI в. и свидетельствующие о близости его с соседним сербским 
языком. Полное научное издание Мариинского евангелия было 
подготовлено акад. И. В. Ягичем (Санкт-Петербург 1883). Два первых 
листа рукописи хранятся в Народной библиотеке в Вене, а основная часть 
(171 лист) − в Российской государственной библиотеке в Москве.  
Ассеманиево евангелие (или Ватиканское), евангелие-апракос 
(евангельские чтения на субботу и воскресенье в календарном порядке и 
с календарными заметками о христианских праздниках), – глаголическая 
рукопись XI в. на 158 пергаментных листах, созданная в Македонии. 
Названо по имени директора Папской библиотеки Дж. Ассемани, 
который в XVIII в. обнаружил рукопись в Иерусалиме и вывез её в Рим, и 
она доныне хранится в Ватиканской библиотеке. Предполагается, что 
язык 
этой 
рукописи 
ближе 
всего 
к 
кирилло-мефодиевскому, 
древнейшему варианту старославянского языка. Лучшее издание 
памятника (глаголическим шрифтом) было подготовлено И. Вайсом и