Русский традиционализм: история, идеология, поэтика, литературная рефлексия. Серия «Универсалии культуры». Вып. VII

РУССКИЙ 
ТРАДИЦИОНАЛИЗМ

История, идеология, поэтика, 
литературная рефлексия

Монография

Ответственный редактор Н.В. Ковтун

Москва

Издательство «ФЛИНТА»

2021

3-е издание, стереотипное

УДК 821.161.1
ББК 83.3(2Рос=Рус)1/6

Р89

Р е д а к ц и о н н а я
к о л л е г и я:

д-р филол. наук, проф. Университета Friedrich-Schiller-University

Andrea Meyer-Frantz (Германия);

д-р филол. наук, проф. Сайтамского государственного университета

Nonaka Susumu (Япония);

д-р филол. наук, проф. Ирина Плеханова (Россия);

д-р филол. наук, проф. Наталья Ковтун (отв. ред., Россия)

Р е ц е н з е н т ы:

д-р филол. наук, доцент РГГУ, ведущий научный сотрудник МГУ им. М.В. Ломоносова

Александр Марков (Россия);

д-р филол. наук, профессор, заведующий кафедрой славистики Фрибургского университета

Йенс Херльт (Швейцария)

Р89
Русский традиционализм: история, идеология, поэтика, литературная рефлексия. 
Серия «Универсалии культуры». Вып. VII [Электронный ресурс] : монография /
отв. ред. Н.В. Ковтун. — 3-е изд., стер.— М. : ФЛИНТА, 2021. — 454 с.

ISBN 978-5-9765-2754-6

Коллективная монография содержит системное описание литературного 
традиционализма как социокультурного явления. Анализируется преемственность 
аксиологии и идеологии, метафизики и натурфилософии, авторефлексии и 
коммуникативных установок, утопической проективности и поведенческих моделей. 
Традиционалистский тип художественного мышления раскрывается в его типологических 
характеристиках и индивидуальном своеобразии. Доминанты образной системы 
рассматриваются как опорные конструкты авторской картины мира. Предлагается и 
реализуется разнообразная методология исследования общих тенденций и феноменов, 
рецепция традиционализма остаётся предметом научной дискуссии.
Для 
филологов, 
культурологов 
и 
всех, 
кто 
интересуется 
историей, 
актуальными проблемами и перспективами развития русской литературы.

УДК 821.161.1
ББК 83.3(2Рос=Рус)1/6

ISBN 978-5-9765-2754-6
© Коллектив авторов, 2016
© Издательство «ФЛИНТА», 2016

СОДЕРЖАНИЕ

СОВРЕМЕННЫЙ ТРАДИЦИОНАЛИЗМ:  
ПОМИНКИ ПО УТОПИИ VS ВОЗРОЖДЕНИЕ РЕАЛИЗМА 
(вместо предисловия) ...................................................................................7

Раздел 1.  
Аксиология традиционализма  
в контексте литературы ХIХ — середины ХХ века

Екатерина Шевчугова (Красноярск). Две деревни: на материале 
романа И.А. Гончарова «Обломов» и книги В.П. Астафьева  
«Последний поклон».................................................................................. 17

Нина Хрящева (Екатеринбург). «Неразлучное место»: мотив жизни 
при могиле у А. Платонова и В. Распутина.............................................25

Александр Горбенко (Красноярск). «Белые пятна» на карте  
русского традиционализма: Георгий Гребенщиков в перспективе 
«деревенской прозы» (к постановке проблемы)......................................44

Александр Казаркин (Томск). Поздний Н. Клюев: между 
традиционализмом и модернизмом..........................................................60

Янина Солдаткина (Москва). Эволюция социально-утопических 
и гуманистических идеалов в романе М. Шолохова «Тихий Дон»...... 71

Татьяна Круглова (Екатеринбург). Особенности художественного 
консерватизма и проявления традиционализма в искусстве 
сталинского периода ..................................................................................79

Борис Егоров (Санкт-Петербург). «Советский» традиционализм  
в творчестве Б. Чичибабина ......................................................................96

Наталья Пращерук (Екатеринбург). «Воздыхания окованных»  
Е. Домбровской: возможности современного традиционализма  
и классический контекст.......................................................................... 107

Раздел 2.  
Типология и феноменология 
творчества художников-традиционалистов

Наталья Ковтун (Красноярск). «Слепящее солнце»  
и «зловещая тьма» В. Распутина: сфера визуального  
(на материале прозы 1970-х годов).......................................................... 119

Василина Степанова (Красноярск). Хронотоп прозы  
В. Распутина .............................................................................................. 160

Мика Перкиёмяки (Тампере, Финляндия). Образ реки  
в повести-очерке В. Распутина «Вниз и вверх по течению»  
в контексте темы экологической справедливости ................................ 178

Александр Дырдин (Ульяновск). Художественная аксиология  
В. Распутина в повести-трагедии «Живи и помни» .............................190

Галина Михайлова (Вильнюс). Творчество В. Распутина  
в свете транскультурных и транснациональных универсалий ...........206

Ирина Плеханова (Иркутск). Вечная женственность  
в природо-социальной концепции В. Астафьева  
(на материале повестей «Пастух и пастушка» и «Обертон») .............. 218

Тамара Климова (Иркутск). «Весёлый солдат» В. Астафьева  
в парадигме «человекомерности» и «человекомирности» ..................242

Александр Куляпин (Барнаул). Космическая тема в творчестве  
писателей-традиционалистов (В. Шукшин, Е. Носов,  
В. Астафьев)............................................................................................... 255

Раздел 3.  
Идеология и поэтика современного традиционализма

Елена Крикливец (Витебск, Белоруссия). Неомифологизм  
в русской и белорусской прозе второй половины ХХ века: 
национальное своеобразие ......................................................................267

Моника Сидор (Люблин, Польша). Необычный традиционализм  
А. Солженицына: размышления над жанровыми уточнениями  
в произведении «Красное колесо» .......................................................... 281

Татьяна Тернова (Воронеж). Интертекстуальный пласт повести  
А. Варламова «Дом в деревне» ................................................................293

Ирина Багратион-Мухранели (Москва). Мотивная структура  
как один из способов трансляции традиции .........................................299

Мария Черняк (Санкт-Петербург). «Новый реализм»  
современной прозы в контексте русского традиционализма ...............317

Лилия Немченко (Екатеринбург). Активность традиции  
(на материале освоения русской классики в театре-лаборатории  
Д. Крымова) ............................................................................................... 330

Анна Разувалова (Санкт-Петербург). Консерваторы, реакционеры, 
консервативные революционеры: к проблеме самонаименования 
неотрадиционалистских сил (1990—2010 годы) ................................... 338

Раздел 4.  
Писатели-традиционалисты  
в зеркале литературной критики и компаративистики

Тамара Никонова (Воронеж). Писательская и критическая  
рефлексия в историко-литературном контексте ................................... 371

Елена Галимова (Архангельск). Литературный процесс  
последней трети ХХ века в диалоге писателя и критика  
(переписка В. Астафьева и А. Михайлова) ............................................380

Ольга Турышева (Екатеринбург). Традиционалистский порядок  
чтения в литературной рефлексии ХХI века .........................................396

Вероника Разумовская (Красноярск). Тексты русского 
традиционализма в переводах: случай В. Астафьева ...........................406

Ирина Алексеева (Санкт-Петербург). Творчество В. Астафьева  
в немецких переводах .............................................................................. 421

Валентина Никитенко (Красноярск). Русская литература  
в зеркале китайского перевода (на материале астафьевских  
текстов) ...................................................................................................... 433

Вера Горшкова (Иркутск). Современный русский  
традиционализм во французском переводе ...........................................445

СОВРЕМЕННЫЙ ТРАДИЦИОНАЛИЗМ:  
ПОМИНКИ ПО УТОПИИ  
VS ВОЗРОЖДЕНИЕ РЕАЛИЗМА 
(вместо предисловия)

Монография, которую вы держите в руках, результат работы целого 
коллектива авторов, разных по идеологическим пристрастиям и эстетическим предпочтениям, но сходящихся на интересе к теме русского традиционализма в его литературном проявлении. Возможность собрать 
работы ведущих специалистов в одной книге не случайна, в ноябре  
2015 года в Сибирском федеральном университете прошел международный научный семинар «Русский традиционализм: история, идеология, 
поэтика, литературная рефлексия», организованный при поддержке 
гранта общества «Знание» России, позволивший пригласить к разговору авторов монографий, учебников, знаковых статей, посвященных 
названному направлению отечественной словесности. Актуальность 
заданной проблематики очевидна, подтверждена как интересом писательского, литературоведческого сообществ, так и официальной риторикой власти. Одновременно вопрос о статусе традиционализма в 
культуре последних лет, об эволюционных возможностях традиции, о 
перспективах преемственности соответствующей идеологии и эстетики 
решается предельно дискуссионно.
Еще несколько лет назад мы говорили о традиционализме как скорее периферийном направлении нашей литературы, авторов этого ряда 
все менее читали, публиковали, но завершение эпохи постмодернизма вновь актуализирует реалистические принципы письма. При этом 
нельзя сказать, что поколение нынешних читателей массово обратилось к книгам В. Белова, В. Астафьева, В. Распутина, В. Личутина или  
Б. Екимова. Этого не происходит, но темы, мотивы, образы, разработанные этими писателями, сохраняют общенациональную значимость. 
К традиционным ценностям апеллируют художники прямо противоположных взглядов (А. Проханов и В. Распутин, М. Тарковский и Э. Лимонов). К системе узнаваемых образов-типов обращаются, обыгрывая 
идею преемственности, представители «нового реализма»: З. Прилепин,  
М. Тарковский, Р. Сенчин, С. Шаргунов, Д. Гуцко, А. Бабченко...

«Деревенская проза», давшая основание литературному традиционализму, с момента своего оформления вызывает жесткие идеологические 
споры. В ней видят то представителей патриархальной этики, то защитников утраченного «лада» народной жизни, ратующих за возвращение 
к истокам национальной культуры, миру природы, заветам пращуров. 
ХХ век в целом означен столкновением двух полярных направлений: 
естественной, природной, цикличной культуры и цивилизации рациональной, интеллектуальной, которые разнятся моделью онтологии, 
пониманием времени (циклическое и время ускорения), отношением к 
личности, перспективе самостояния. В зависимости от актуализации 
той или иной модели в официальной идеологии меняется отношение к 
«деревенщикам». В конце 1950-х они — представители независимого 
от государственной идеологии направления, чья популярность растёт 
по мере разочарования в утопическом проекте социалистического реализма. «Долгие 70-е» стали временем признания. «Эпоха социальнополитического “застоя”, — утверждает современный автор, — была в 
этом смысле эпохой глубокой обеспокоенности истоками»1. В. Распутин убежден, что «деревенская проза», как она есть сейчас, «не могла в 
1970-х годах не появиться и не сказать свое скорбное слово. Пожалуй, не 
писатели создали эту прозу, а литература, как процесс живой и чуткий, 
волей своей создала писателей для этой прозы», «способной точно находить нервные окончания на том огромном теле, который мы называем 
“народ”»2.

Ценности «мужицкой» Руси предстояло заново открыть собственному народу, сохранив архетипы крестьянской культуры в романах и повестях, в принципах эстетики, что собственно и обусловило ретроспективный характер их творчества. В западной русистике складывается 
мнение, что «деревенская литература» отстояла культурный престиж 
страны. В монографических работах конца 1990—2000-х годов, посвященных идейно-тематическому и эстетическому своеобразию прозы о 
деревне, поставлены вопросы ее связей с традициями русской классики, 
изучается создание положительного народного характера, архетипика, 

1 Аверьянов В.В. Традиция и традиционализм в научной и общественной 
мысли России (60—90-е годы ХХ века) // Общественные науки и современность. 2000. № 1. URL: http://articles.excelion.ru/science/filosofy/ 51405186.html
2 См.: Распутин В. В поисках берега: Повесть, очерки, статьи, выступления, 
эссе. Иркутск, 2007. С. 481—482.

специфика наррации, религиозные, утопические и идеологические контексты1.
Основу программы «неопочвенничества» составляют морально-религиозные искания, диссонирующие с идеей умозрительного, техникоэстетического будущего, культивируемого частью русского авангарда 
(современное западничество). Подчеркнем, означенный пафос коррелировал с риторикой власти, отказывающейся в «долгие 70-е» от стратегии модернизации, строительства коммунизма, мотивирующей переход 
на консервативные позиции2. Характер подобного сближения формален, 
ограничивается ситуативным интересом к ряду ценностей (народ, традиция, национальная классика, культурные истоки и т.д.) при заметных 
различиях в его интерпретации и функциональном использовании. Это 
выяснится уже в период перестройки, когда власть в очередной раз поменяет риторику и тактику, представители традиционализма окажутся 
в жесткой оппозиции по отношению к либерально-космополитическим 
силам, с 1990-х годов претендующих на роль модернизаторов страны.
Художественный проект традиционалистов направлен на восстановление единства нации, цельности национального самоосознания, 
культурной памяти; его сверхзадача — актуализировать генетические 
основы национальной культуры, религиозно-природное миропонимание, определить подлинное место крестьянской культуры в общенациональном наследии. Творчество, публицистика, личное поведение писа- 
теля — всё направлено на демонстрацию жизненной необходимости 

1 Из новейших исследований см.: Большакова А. Нация и менталитет: феномен «деревенской прозы» ХХ века. М., 2000; Parthe K. Russian village prose 
in paraliterary space // Reconstracting the canon: Russian writing in the 1980-s. 
Amsterdam, 2000; она же: Русская деревенская проза: Светлое прошлое. Томск, 
2004 (на англ. в 1989); Большев А. Деревенская проза 1960—1980-х годов  
(В. Белов, В. Распутин, В. Шукшин). СПб., 2005; Мартазанов А. Идеология и 
художественный мир «деревенской прозы». СПб., 2006; Цветова Н. Эсхатологическая топика русской традиционной прозы второй половины ХХ века. СПб., 
2008; Ковтун Н. «Деревенская проза» в зеркале Утопии. Новосибирск, 2009; 
Плеханова И.И. Константы переходного времени. Литературный процесс рубежа ХХ—XXI вв. Иркутск, 2010; Разувалова А. Писатели-«деревенщики»: литература и консервативная идеология 1970-х годов. М., 2015. 
2 Разувалова А. К проблеме традиционалистской рецепции классики в 
«долгие 70-е» // Универсалии культуры. Вып. IV. Эстетическая и массовая коммуникация: вопросы теории и практики: монография / под ред. Н.В. Ковтун,  
Е.Е. Анисимовой. Красноярск, 2012. С. 178—204.

восстановления исторической, культурной памяти как условия преемственного развития, тексты «деревенщиков» есть исполнение социальной миссии — обеспечение коммуникации, воспитание бытийного 
сознания наперекор превратности сиюминутных интересов. И в этом 
контексте очевидно: «неопочвенническая» литература отстаивает проективные установки жизнеустроительства, ею движет «страстное желание “дотянуть” жизнь до идеала через ее перестройку»1. Произведения 
классиков традиционализма и называют прозой «социального моделирования» (Т. Рыбальченко), литературой национальной самоидентификации, чья интонация всегда узнаваема. Литература функционально сопоставляется с церковью: «Посредством искусства иногда посылаются 
нам, смутно, коротко, такие откровения, каких не выработать рассудочному мышлению», — убежден А. Солженицын2. Идею сакрализации 
творчества отстаивает В. Астафьев: «И коль выпало на долю родной литературы заменить собой разрушенную церковь, стать духовной опорой 
народа, она должна была возвыситься до этой своей святой миссии»3. 
«Страдающей учительницей совести», кафедрой осознает словесность 
В. Распутин.
Слово писателя-пророка монологично и дидактично, что идёт вразрез с доминирующей эстетикой постмодернизма, нацеленной на диалог, 
на сотворчество автора и читателя, с безусловным приоритетом последнего. Авторитет «новых реалистов» построен во многом на умении 
учитывать вкусы массового читателя, конструировать авторские мифы, 
просчитывать коммерческое будущее произведений, ориентироваться в 
идеологической конъюнктуре. Это спорное поколение зачастую апеллирует к идеям, текстам, именам предшественников-традиционалистов, 
обыгрывая их в собственном творчестве. Так выстраиваются параллели 
между «Прощанием с Матерой» и «Зоной затопления» Р. Сенчина, лагерными текстами А. Солженицына и «Обителью» З. Прилепина.
Собственно филологические интерпретации традиционализма достаточно устойчивы. У писателей очерченного круга есть свои почитатели и критики, давшие истолкование аксиологии и стилистики прозы национального самосознания как достойной наследницы русской 
классики. Ее противники обвиняют традиционалистов в идеализации 
старины, эксплуатации лубочной эстетики, примитивизации внутрен
1 Цветов Г. Тема деревни в современной советской прозе. Л., 1985. С. 6.
2 Солженицын А. Избранное. М., 1991. С. 43.
3 Астафьев А.П. Собр. соч.: в 15 т. Красноярск, 1997. Т. 8. С. 308.

него мира личности. Предельно обобщая разнообразный аналитический материал, наметим несколько состоявшихся исследовательских 
стратегий: линия, утвердившаяся в рефлексии «долгих 70-х», связана 
с трудами В. Бондаренко, В. Кожинова, А. Ланщикова, Ю. Селезнева, 
видевших в традиционализме триумф «простонародья», случившийся 
на пересечении высокой дворянской традиции и народнопоэтической. 
Аналитики либерального круга, напротив, резко высказываются о нарочитых просторечиях традиционализма, идеологической зависимости от власти, консерватизме, пророческих амбициях авторов (М. Берг,  
Д. Быков, Д. Драгунский).
Литературоведение еще в 1970-е противопоставило «деревенщиков» иным направлениям «исповедальной прозы» на основе внимания 
к вечным темам русской литературы (судьба человека на земле, «любовь к отеческим гробам», соборность и др.), что и давало возможность 
говорить о преемственности в культуре, подчеркивая эстетический, а 
не идеологический контекст. Интерес к «деревенщикам» позволил сосредоточиться на художественно значительных текстах, уйти от клише 
ортодоксальной советской литературы. Попытки развести идеологию и 
собственно поэтику при анализе традиционализма предпринимают и 
европейские авторы, прежде всего Y. Brudny в книге «Reinventing Russia, Russian Nationalism and the Soviet State, 1953—1991» и К. Парте в 
монографии «Русская деревенская проза: Светлое прошлое». Не отрицая резких высказываний авторов-традиционалистов по поводу «еврейского вопроса», европоцентризма в целом, исследователи отдают дань и 
эстетическим достоинствам названной литературы.
Кризисная ситуация 1990-х, разочарование в проекте глобализма и 
художественных перспективах постмодернизма породили ностальгию 
по ценностям национального, желание устойчивости, сильного героя, 
способного указать выход из исторического тупика, предотвратить экологическую катастрофу. Обращение к «неопочвенничеству» с его вниманием к категориям «национального мира», «души России», «русского 
характера» в этой ситуации стало неизбежным, однако концептосфера 
направления получает иные акценты. Разочарование авторов в истории, 
настоящем, уход в метафизику обостряет исследовательский интерес к 
«художественному мифологизму», мифемам и архетипам, актуализированным в этой прозе. В 1990-е методика мифопоэтического анализа 
традиционализма стала одной из самых востребованных, она позволила 
продемонстрировать воспроизводимость традиции, богатство художе

ственных нюансов ее воплощения. К 2000-м на первый план выдвигается «онтологически ориентированное» литературоведение, принципиально дистанцировавшееся от идеологической и социологической 
проблематики, подчеркивающее интерес к «голому человеку», человеку 
как частице природного бытия, призванного стать не хозяином, но «голосом» окрестного мира. Постепенно «онтологический» подход сочетается с анализом религиозных установок в текстах писателей, важные 
наблюдения сделаны в плане влияния на историософию, эстетику традиционализма идеологии и мифологии старообрядчества1.
К новейшим исследовательским стратегиям можно отнести «исповеднический автобиографизм», в рамках которого разворачиваются штудии А. Большева, А. Мартазанова2, отчасти Р. Темпеста. Они 
стремятся объяснить ряд художественных особенностей традиционалистской литературы (риторические приемы, специфику гендерных 
отношений, особенности героя), прибегая к принципу переноса, апробированному в работах А. Жолковского. Литературоведы пользуются 
психологическим инструментарием, чтобы пролить свет на «подвод- 
ную часть айсберга личности автора», рассматривая тексты, в которых 
представлен «внутренний человек», а установка на исповедь становится 
доминирующей. Актуальность избранного подхода доказывается трагизмом исторической ситуации, в которой происходило становление 
«деревенской прозы», когда личность испытывала невиданное давление 
бесчеловечных обстоятельств, попытка уйти в мир прекрасного «лада» 
была вариантом самоспасения.
Наконец, из последних работ стоит отметить монографию А. Разуваловой «Писатели-“деревенщики”: литература и консервативная идеология 1970-х годов», где рассматриваются социальные и культурные обстоятельства, повлиявшие на особенности самопрезентации и риторики 
позднесоветских «неопочвенников». Само же «неопочвенничество» 
предстает здесь как случай «разрешенной фронды», что позволило «деревенщикам», с одной стороны, встроиться в советский культурный по
1 См.: Ковтун Н. «Деревенская проза» в зеркале Утопии. Новосибирск, 2009, 
она же: Современная традиционалистская проза: Идеология и мифопоэтика. 
Красноярск, 2013.
2 См.: Большев А. Исповедально-автобиографическое начало в русской прозе второй половины ХХ века. СПб., 2002; Мартазанов А. Идеология и художественный мир «деревенской прозы» (В. Распутин, В. Белов, В. Астафьев,  
Б. Можаев). СПб., 2006.

рядок, а с другой стороны, полемизировать с некоторыми его базовыми 
принципами, как, впрочем, и с умонастроениями либерально-прогрессистского крыла интеллигенции.
Особым образом упомянем масштабные научные проекты, посвященные изучению творчества отдельных авторов-традиционалистов, 
реализуемые в рамках анализа локальных текстов: сибирского (в Томском научно-исследовательском и Сибирском федеральном университетах1), северного (в Северном (Арктическом) федеральном университете). 
В том числе исследования творчества художников, осуществленные на 
их родине (конференции в Иркутске, посвященные творчеству В. Распутина, в Красноярске, посвященные наследию В. Астафьева, в Бийске 
и Сростках, посвященные прозе В. Шукшина и т.д.).
Учитывая современную палитру разнообразных подходов, методик, 
суждений, высказанных о литературе традиционализма, мы отнюдь не 
претендуем на создание итоговой картины, однако сам факт появления 
настоящей монографии — свидетельство актуализации интереса к мифологии, поэтике и социологии направления. Книга включает 4 раздела, они соотносятся друг с другом хронологически и идеологически.  
В первом «Аксиология традиционализма в контексте литературы  
ХIХ — середины ХХ в.» рассматриваются связи традиционалистской 
прозы с классической русской и советской литературой. Второй раздел «Типология и феноменология творчества художников-традиционалистов» акцентирует мифопоэтический подход, особенно значимы 
работы, позволяющие рассматривать произведения знаковых авторов 
через призму транскультурных и транснациональных универсалий. 
Третий раздел «Идеология и поэтика современного традиционализма» 
интересен вниманием к «новым реалистам» как преемникам классического традиционализма, обращением к опыту работы с традицией на 
подмостках современного театра. Завершает монографию четвертый 
раздел «Писатели-традиционалисты в зеркале литературной критики 
и компаративистики», в котором показан процесс смены читательских 
ожиданий, когда авторитетному слову художника-пророка предпочита
1 См., например: Сибирь в контексте мировой культуры. Опыт самоописания: монография / отв. ред. А. Казаркин. Томск, 2003; Сибирский текст в национальном сюжетном пространстве: монография / отв. ред. К. Анисимов. Красноярск, 2010; Сибирская идентичность в зеркале литературного текста: тропы, 
топосы, жанровые формы XIX—ХХ веков: монография / отв. ред. Н. Ковтун. 
2015.

ют стратегию диалога, рассматривается специфика восприятия традиционализма на Востоке и Западе.
Своим рождением монография обязана не только состоявшемуся авторскому коллективу, но сообществу критиков, рекомендовавших статьи к публикации. Особая благодарность членам редколлегии — профессорам Andrea Meyer-Frantz (Германия), Nonaka Susumu (Япония) и 
Ирине Плехановой (Россия). С искренней теплотой назовем имена рецензентов книги — доктора филологических наук Александра Маркова 
(Россия) и доктора филологических наук Йенса Херльта (Швейцария), 
доброжелательность и требовательность которых обязывали и стимулировали одновременно.
Авторский коллектив благодарит Правительство Красноярского 
края, общество «Знание» России, Исполком Ассоциации преподавателей русского языка и литературы высшей школы за всемерную поддержку данного научного проекта.