Г. Ф. Жуков. Письма солдата (1943-1945)

Г. Ф. ЖУКОВ
Письма солдата  
(1943–1945)

 

Составитель  

ВАЛЕРИЙ АНАШВИЛИ

| Издательский дом ДЕЛО |

Москва | 2020

УДК 82-6

ББК 83.3

        Г11

© В. Гор, О. Никонова (статьи), 2020
© ФГБОУ ВО «Российская академия народного  
хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации», 2020

ISBN 978-5-85006-216-3

Г. Ф. Жуков. Письма солдата (1943–1945) / Составление и вступительная статья В. В. Анашвили. —  
Москва : Издательский дом «Дело» РАНХиГС, 
2020. — 288 с. : илл. — ISBN 978-5-85006-216-3

В центре книги — собрание фронтовых писем лейтенанта Г. Ф. Жукова (1908–1971), командира минометного взвода. Письма дополнены фрагментами 
дневника военных лет, подборкой документов, фотографиями и иными свидетельствами, связанными 
с автором и его семьей. Биографические подробности 
охватывают также довоенное и послевоенное время, 
позволяя сформировать представление о конкретной 
судьбе советского школьного учителя и — более широко — переживаниях, страхах, надеждах и вере советского человека, ушедшего на войну и ставшего солдатом, как и о близких, ожидавших его возвращения. 
Данная эпистолярная коллекция, редкая с точки зрения целостности и полноты, может выступить предметом исторического и социолингвистического анализа, 
отражая особенности языка и реалий советской эпохи.
Публикация сопровождается исследовательскими 
материалами специалистов в области изучения эпистолярного наследия военного времени.
Для всех интересующихся предвоенной и военной 
историей СССР, языковой и материальной культурой 
советского периода.

Г11

Письма и вся жизнь  
Георгия Федоровича Жукова  
были посвящены его дочери

Люсе

СОДЕРЖАНИЕ

 

От составителя  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . 9

Слова благодарности  . . . . . . . . . . . . . . .  21

Валерий Анашвили. Г. Ф. Жуков:  
биографический очерк  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  25

Валерий Гор. Одинокий голос солдата . . . . . . 63

Ольга Никонова. Фронтовой «треугольник». 
Приглашение к антропологизации войны  . . . . 87

 
Г. Ф. Жуков

ПИСЬМА  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 101

ДНЕВНИК   .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  . 177

Приложение 1. Письма разных лет,  
адресованные Г. Ф. Жукову . . . . . . . . . . .  193

Приложение 2. Документы Г. Ф. Жукова  .  .   205

Приложение 3. Фотоматериалы  .  .  .  .  .  .  .   225

Приложение 4. Тетрадь дежурств родителей 
в детском саду при детском доме № 1  
(1957–1958)  . . . . . . . . . . . . . . . . . .  263

Т

ри десятка писем советского учителя, в тридцать три года ушедшего на войну. Ничего 
особенного.
Эти письма не отмечены какой-то особенной 
изысканностью стиля, в них нет никаких необычайно проницательных сентенций или уникальных 
откровений, нет пикантных тем, никакой особенной экзальтации по отношению к смерти, к врагу, 
к Родине. Простой школьный учитель с фронта 
пишет жене, оставшейся в тылу. Мир, сотканный из множества нитей, что вели их друг к другу и связали между собой, был разъят, брешь между ними росла, заполнялась десятками, сотнями 
и тысячами километров войны и неизвестности. 
Как и миры миллионов других людей. Война так 
устроена. Ничего особенного.
Но особенное все-таки есть.
Чувство, что столкнулся с чем-то особенным, 
возникает при чтении этих писем незаметно, возникает из их обыденности, искренности и немыслимого синтеза — «письма, которое может стать 
последним» (или даже недописанным — оборваться на полуслове) и «письма, которое пронизано 
мечтами о будущем», — невыразимых на нашем со
ОТ СОСТАВИТЕЛЯ

В А Л Е Р И Й  А Н А Ш В И Л И

временном языке, языке людей, доживших, казалось бы, до этого будущего. Это чувство прикосновения к подлинности. К абсолютной подлинности 
эмоций, слов, мыслей и поступков.
Безыскусность и в то же время точность речи 
Жукова, эта странная смесь словарного багажа 
крестьянского самоучки из провинциальной бедноты, повидавшего в своей жизни виды (хватило бы 
на несколько блокбастеров, снятых по реальным 
событиям, — семейную мелодраму, истерн про басмачей, роуд-муви и военную драму), лексического запаса школьного учителя — жадного читателя 
русской классической литературы, закончившего 
московский вуз, — и вокабуляра советского человека, сформированного мощным потоком пропаганды, громыхающей словами, которыми разрывают пласты истории, строят гидроэлектростанции 
и вбивают в землю бетонные сваи социализма1; бе
 
1 В том числе и этими огромными, громоздкими, нечеловеческими (или надчеловеческими) словами Жуков пытался выразить что-то щемящее и конечное, касающееся только индивидуальной судьбы жены, дочери и его 
самого. Ср.: «Внимание к человеку на письме требует 
определенного понимания того, как формируется сам 
человек письма. Авторская позиция, авторский замысел — это не только отражение индивидуальных целей 
и мотиваций. Человек письма должен был облечь свое 
„Я“ в те формы, которые были доступны ему и его адресатам, но которые создавались не ими. Таким образом, проблема авторства, выведенная за пределы биографии, в данном случае переносится в иной контекст: