Парадигма государственно-конфессиональных отношений. Теоретико-правовое исследование

Р.М. Ахмедов 
 
 
 
 

Парадигма  

государственно
конфессиональных отношений 

Теоретико-правовое исследование 
 
 
Рекомендовано Научно-исследовательским институтом 
образования и науки в качестве монографии 
 
Рекомендовано Международным учебно-методическим центром 
«Профессиональный учебник» в качестве монографии 
 
 
 
Электронные версии книг  
издательства «ЮНИТИ-ДАНА» на сайте  
Международной электронной библиотеки 
«Образование. Наука. Научные кадры» 
www.niion.org 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

 
 
 
Москва  2020 

УДК [340.15:2-67] (37) 
ББК 67.3(0)323 
          А95 
 
 
Ð å ö å í ç å í ò û: 
Заслуженный работник образования Республики Башкортостан, 
кандидат юридических наук, доктор экономических наук, профессор С.Г. Аксенов; 
доктор юридических наук, профессор С.М. Емелин 
 
 
Главный редактор издательства Н.Д. Эриашвили, 
кандидат юридических наук, доктор экономических наук, профессор, 
лауреат премии Правительства РФ в области науки и техники 
 
 
 
 
Àõìåäîâ, Ðóñëàí Ìàðàòîâè÷. 
À95     Парадигма государственно-конфессиональных отношений. 
Теоретико-правовое исследование: ìîíîãðàôèÿ / Ð.Ì. Àõìåäîâ. — Ì.: ÞÍÈÒÈ-ÄÀÍÀ, 2020. — 183 ñ. — 
(Ñåðèÿ «Íàó÷íûå èçäàíèÿ äëÿ þðèñòîâ»). 

 

 
ISBN 978-5-238-03376-1 

 
Àãåíòñòâî CIP ÐÃÁ 
 
 
Монография посвящена одному из существенных вопросов жизнедеятельности общества — государственно-конфессиональным отношениям. 
Приводится сущностно-содержательная компаративная характеристика категориальных элементов государственно-конфессиональных отношений. Анализируется классификация государственно-конфессиональных отношений с 
учетом влияния культурно-идеологических, социально-политических и правовых факторов. Рассматриваются современная конфессиональная ситуация 
в Российской Федерации, ее юридические формы выражения и механизм 
реализации взаимоотношений между институтами государственной власти, 
гражданского общества и конфессиональных объединений. 
Для специалистов и научных работников в области государственного и 
муниципального управления, правоведов, религиоведов, а также служащих 
религиозных организаций. 
 
ÁÁÊ 67.3(0)323 
 
ISBN 978-5-238-03376-1  
 
© ÈÇÄÀÒÅËÜÑÒÂÎ ÞÍÈÒÈ-ÄÀÍÀ, 2020 
Ïðèíàäëåæèò èñêëþ÷èòåëüíîå ïðàâî íà èñïîëüçîâàíèå è ðàñïðîñòðàíåíèå èçäàíèÿ (Ôåäåðàëüíûé çàêîí îò 5 àïðåëÿ 2013 ã. ¹ 44-ÔÇ). 
Âîñïðîèçâåäåíèå âñåé êíèãè èëè ëþáîé åå ÷àñòè ëþáûìè ñðåäñòâàìè èëè 
â êàêîé-ëèáî ôîðìå, â òîì ÷èñëå â èíòåðíåò-ñåòè, çàïðåùàåòñÿ áåç ïèñüìåííîãî ðàçðåøåíèÿ èçäàòåëüñòâà. 

ВВЕДЕНИЕ 

 
 
 
По результатам Второй мировой войны международное сообщество избрало курс на установление межнационального мира, 
которое возможно лишь в том случае, если в национальных государствах присутствует гражданское соглашение. Главным категориальным условием такого согласия и мира являются юридически 
выраженные и оформленные в межгосударственных соглашениях 
и договорах руководящие принципы, права и свободы человека и 
гражданина, определяющие равенство всех наций, народов, этнографических групп, проживающих на территории любого национального государства, перед законом. При этом им гарантируются равные и реальные возможности развития их истории, культуры, традиций, обычаев, в том числе в вопросах реализации свободы совести и свободы вероисповедания. 
В современном мире юридическое равенство перед законом 
конфессии и деноминации на международном уровне формальноюридически оформлено и отображено в содержательной части 
Декларации Генеральной Ассамблеи ООН (1981), которая опирается на принципы Всеобщей декларации прав человека, принятой 
в декабре 1948 г. Резолюцией 217 А (III) Генеральной Ассамблеи 
ООН, Международного пакта о гражданских и политических правах (1966), Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (1950). В данных международных актах говорится 
об исключении всех форм дискриминации и нетерпимости по религиозным или вероисповедальным причинам для всех государств — членов международного сообщества. 
Большинство стран мира придерживается рекомендованных 
международным сообществом юридических императивов, корректируя при этом свое законодательство в соответствии с провозглашенными принципами Всеобщей декларации прав человека. Те же публично-правовые образования, которые в своей деятельности руководствуются иными принципами, по выражению 
А.Ю. Григоренко, «пожинают на практике плоды своей неразум

ной политики в области межконфессиональных отношений»1. 
Достаточно привести здесь лишь некоторые примеры сложной 
региональной конфессиональной ситуации, приведшей к человеческим жертвам: кровавый конфликт христиан и мусульман в Ливане; борьба католиков, мусульман и православных в Югославии; 
конфликты католиков и протестантов в Северной Ирландии; противостояние суннитов и шиитов в Афганистане, Ираке; исламское 
государство в Сирии. Не исключением в данном вопросе стала и 
Россия периода 90-х годов конца ХХ столетия. 
В то же время демократические права и свободы человека, 
возведенные в категорию абсолюта и провозглашенные в качестве высшей ценности вне его юридической и морально-нравственной основы, учета культурно-идеологической самобытности и 
традиций конкретных народностей, наций, на практике оборачиваются «свободой произвола и беззакония, а свобода совести выступает как свобода от совести»2. В связи с этим, как отмечает 
А.И. Солженицын, «в самые последние десятилетия этот юридический эгоизм западного мироощущения окончательно достигнут — 
и мир оказался в жестком духовном кризисе и политическом тупике»3. Данный тезис стал как никогда актуальным для нашего 
Отечества на рубеже ХХ—ХХI вв., так как с момента образования основ древнерусской государственности современное российское общество неразрывно связано с западным, его культурноидеологическими и правовыми ценностями. При поиске своей 
социокультурной, политико-идеологической, правовой самоидентификации, в реализации перспективного национального механизма самоидентификации, отечественные исследователи все чаще обращают свое внимание на историческое прошлое нашей 
страны, которое неразрывно связано с византийским (римским) 
политико-правовым наследием, в том числе в вопросах взаимоот
                                                 
1 См.: Григоренко А.Ю. Религия, общество, государство в современной России 
(некоторые аспекты проблемы) // Религиозные организации и государство: перспективы взаимодействия: материалы конф. Москва, 22—23 февраля 1999 г. М.: 
Рудомино, 1999. С. 26. 
2 См.: Петюкова О.Н. Правовые формы отношений советского государства и 
Русской православной церкви в 1917—1945 гг.: автореф. дис. … д-ра юрид. 
наук. М., 2011. С. 4. 
3 См.: Солженицын А.И. Публицистика: в 3 т. Ярославль, 1995. Т. 1. С. 324—325. 

Введение 
 
5

ношений институтов государства, общества с религиозными объединениями. 
В современной Российской Федерации юридически утвержден в категории императива принцип равенства всех религий 
перед законом, который, по выражению С.А. Бурьянова, формировался «в драматических коллизиях и противоборствах, зачастую жестоких и даже кровавых»1. Поэтому не случайно, практическая реализация провозглашенных принципов свободы совести 
и свободы вероисповедания на деле потребовала от государства 
создания основ механизма государственно-правовой реализации 
соответствующих прав и свобод, существенной корректировки 
текущих социально-политических условий, формирование и привитие новых культурно-идеологических традиций, правовых ценностей. Поэтому политические и социально-экономические преобразования, произошедшие в демократизирующемся российском 
обществе конца ХХ столетия, обусловили необходимость дальнейшей модернизации складывающихся в новых политикоправовых условиях государственно-конфессиональных отношений, контуры которой были очерчены в Федеральном законе от 
26 сентября 1997 г. № 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях». 
Однако известные противоречивость и «пробельность» в российском религиозном законодательстве конца ХХ столетия, в том 
числе по отношению к ранее исторически сложившимся государственно-конфессиональным отношениям, без учета практического опыта их реализации, негативно первоначально отразились на 
состоянии правоприменительной практики. Это породило факты 
административного давления на религиозные объединения в целом ряде субъектов Российской Федерации, способствуя расширению базы религиозных организаций, не желающих функционировать в рамках действующего законодательства2. В свою очередь, возникшая административно-юридическая коллизия породила правовой нигилизм в юридической регламентации рассмат                                                 
1 См.: Бурьянов С.А. Правовые основания, сущностное содержание и гарантии 
свободы совести // Государство и право. 2001. № 2. С. 21—26. 
2 См.: Сафонов А.А. Правовое регулирование функционирования религиозных 
объединений в России в начале ХХ в.: автореф. дис. … д-ра юрид. наук. М., 
2008. С. 4. 

риваемых взаимоотношений каждой из сторон данных отношений, способствовала всплеску религиозной активности нетрадиционных религиозных движений, проявлению религиозной нетерпимости с очагами проявления религиозного экстремизма, тем 
самым усугубив конфессиональную ситуацию в стране в целом, с 
очевидными отрицательными ее проявлениями в том числе и в 
региональной политике. Государство вынуждено было в очередной раз пересмотреть свое отношение к деятельности конфессиональных объединений, движений в обществе и механизму государственного воздействия на них в процессе регламентации отношений и совместного взаимодействия. 
В современном российском многоконфессиональном обществе у многих его членов, особенно на региональном уровне, наблюдаются совпадение национальной и конфессиональной самоидентификации, совпадение религиозного и национального самосознания. При этом исторически сложившаяся распространенность религиозных организаций в субъектах Российской Федерации разная. Поэтому не только верующие в бога, но и колеблющиеся и неверующие при ответе на вопрос об их этнокультурной 
ориентации относят себя к приверженцам той или иной религиозной традиции: русские — к православию, татары и башкиры — к 
исламу, калмыки и буряты — к буддизму и т.п. В результате совпадения их национальной и религиозной самоидентификации представители многих народов России, по выражению М.П. Мчедлова, 
«крайне негативно относятся к фактам усиления роли православия в общественной жизни страны, видя в них ущемление своих 
прав»1. Так претензии одних на исключительное положение в государстве на правах «религии большинства», «господствующей в 
данном регионе религии», отчетливо проявляют тенденции к 
конфронтации в обществе2. 
Соответственно, подобного рода оценки для российских политиков должны быть, по выражению А.Ю. Григоренко, «своеобразным семафором, красный свет которого указывает на постоян                                                 
1 См.: Мчедлов М.П. Взаимосвязь религиозного и национального. Национального и религиозное. М., 1996. С. 8. 
2 См.: Пущанский В.В. Правовое регулирование функционирования Русской 
Православной Церкви в России в ХХ веке: историко-правовой аспект: автореф. 
дис. … канд. юрид. наук. СПб., 2006. С. 6. 

Введение 
 
7

ный источник этноконфессиональной нетерпимости, связанный с 
нарушением принципа равенства религий и конфессий в нашем 
государстве»1. В противном случае обратным процессом, создающим препятствие к осуществлению «равновесной» государственно-конфессиональной политики, будет клерикальная идеологизация государства, использующая вероучение одной из конфессий в качестве государственной идеологии и, соответственно, нарушающая мировоззренческий нейтралитет, поддерживая принцип иерархии религиозных объединений2. Нарушение данного 
принципа одновременно является препятствием к достижению в 
российском обществе гражданского мира и межконфессионального согласия, несмотря на то, что исторически сложившимся 
считается, что русичи как этнос являются государствообразующим и самым многочисленным в России. Следовательно, перспективное моделирование государственно-конфессиональных 
отношений в поликонфессиональном, многонациональном обществе с учетом культурно-идеологических традиций, обычаев, 
сложившихся в основе формирования каждой народности под 
воздействием определенного конфессионального предпочтения 
на территории Российской Федерации, в дальнейшем позволит 
сохранить стабильные межконфессиональные отношения, усилит 
национальные культурно-идеологические традиции российского 
самосознания, поддержит в социальной среде мир и стабильность, выраженные в концептуальной категории «национальная 
безопасность». 
На то, что актуальность рассматриваемого предмета отношений не утрачена для текущей общественно-политической ситуации в стране, указывает запрос Президента РФ в Конституционный Суд Российской Федерации о даче заключения по ряду представленных конституционных поправок. В частности, глава государства акцентировал внимание судей КС РФ в том числе на возможности внесения в Конституцию РФ понятия «бог»3. 
                                                 
1 См.: Григоренко А.Ю. Указ. соч. С. 27. 
2 См.: Минченко Т.П. Проблема свободы совести в эпоху постсекулярности: истоки и перспективы: автореф. дис. … д-ра филос. наук. Томск, 2011. С. 32. 
3 См.: Путин внес поправки про бога, русский народ и союз мужчины и женщины. 
Как выглядит проект Конституции после финальных предложений главы государства // URL: https://www.rbc.ru/politics/02/03/2020/5e5d010e9a794718c0f57783 

Характерным в связи с этим является заключение Конституционного Суда РФ по указанной части запроса Президента РФ, 
который считает допустимым и совместимым представленное 
главой государства предложение о внесении поправок в Конституцию РФ как «призванными отразить содержательную направленность и конституционно-правовые условия деятельности органов государственной власти Российской Федерации, предлагаемые нормы носят неполитический, надпартийный и внеконфессиональный характер и не могут расцениваться, толковаться и 
применяться как устанавливающие государственную или обязательную идеологию, изменяющие принципы плюралистической 
демократии и светского характера Российского государства, вводящие какие-либо недопустимые с точки зрения глав 1 и 2 Конституции Российской Федерации ограничения прав и свобод человека и гражданина и вмешательства в них». 
Более того, «включение в текст Конституции Российской̆ Федерации указания на веру в Бога, переданную народу России 
предками (статья 671, часть 2), не означает отказа от светского 
характера Российского государства, провозглашенного в ее статье 
14, и от свободы совести, гарантируемой ее статьей 28, поскольку 
по своей формулировке не сопряжено с конфессиональной принадлежностью, не объявляет наличие тех или иных религиозных 
убеждений обязательным в Российской Федерации, не ставит вопреки статье 19 (часть 2) Конституции Российской Федерации 
граждан России в неравное положение в зависимости от наличия 
такой веры и ее конкретной направленности и призвано лишь 
подчеркнуть необходимость учета при осуществлении государственной политики той исторически значимой социально-культур- 
ной роли, которую религиозная составляющая сыграла в становлении и развитии российской государственности»1. 

                                                 
1 См.: Заключение Конституционного Суда Российской Федерации о соответствии положениям глав 1, 2 и 9 Конституции не вступивших в силу положений 
Закона Российской Федерации о поправке к Конституции Российской Федерации «О совершенствовании регулирования отдельных вопросов организации и 
функционирования публичной власти», а также о соответствии Конституции 
Российской Федерации порядка вступления в силу статьи 1 данного Закона в 
связи с запросом Президента Российской̆ Федерации от 16 марта 2020 г. // URL: 
http://doc.ksrf.ru/decision/KSRFDecision459904.pdf 

Введение 
 
9

Возникает объективная необходимость исследования истоков 
природы сущностной взаимосвязи юридической природы взаимоотношений институтов государства, общества и религиозных 
объединений на основе анализа исторически сложившихся политико-правовых фактов, событий, определения ключевых правовых критериев взаимодействия институтов государства, общества 
с конфессиями. Необходимо выявить роль и влияние, а также 
проблемы содержания юридической конструкции государственно-конфессиональных отношений на общественное и государственное устройство, разобраться в сущностно-содержательной 
классификации типов, моделей, форм, видов государственноконфессиональных взаимоотношений, их влияний на национальную правовую систему. 
В представленном исследовании автор предлагает рассмотреть указанный перечень проблемных вопросов с учетом опыта 
формирования и развития государственно-конфессиональных отношений не только на национальном уровне, но и в рамках региональных, мировых взаимоотношений, конкретизировать особенности классификации отдельных категорий государственноконфессиональных отношений, реализуемых в общественном 
устройстве национального государства либо региона. 
Данная работа учитывает позиции ведущих отечественных и 
зарубежных ученых-исследователей прошлого и современности 
по вопросу о влиянии конфессионального фактора на общественно-государственное и политическое устройство. Так, проработкой 
вопроса об определении терминологически-содержательной конструкции понятия государственно-конфессиональных отношений 
занимались Ю.А. Бабинов, Н.С. Волков, Т.В. Володина, А.А. Дорская, Т.В. Епифанова, М.Ю. Зеленков, А.В. Исаев, В.В. Клочков, 
М.А. Куцая, А.А. Маковский, И.И. Маслова, А.И Овчинников, 
О.Н. Петюкова, А.В. Пчелинцев, Н.А. Трофимчук, свящ. В. Чаплин.  
Теоретико-методологические основы исследования отдельных 
типов, моделей, форм, видов государственно-конфессиональных 
отношений в конкретно-исторических реалиях анализировали 
Д.К. Безднюк, Е.А. Беляева, С.Н. Бокарев, А.Ю. Григоренко, 
С.В. Джораева, П.Н. Дозорцев, С.П. Донцев, С.П. Кашкаров, 
Е.Г. Коробова, А.В. Логинов, Л.А. Морозова, Т.П. Минченко, 
М.В. Новиков, М.И. Одинцов, А.М. Осавелюк, И.В. Понкин, 
А.А. Сафонов, Ж.П. Таранюк, С.О. Шаляпин, А.И. Шустева, 
О.С. Шутова.