Западноевропейская литература ХХ века

Шервашидзе В.В.





                Западноевропейская литература ХХ века




Учебное пособие

3-е издание, стереотипное







Москва Издательство ФЛИНТА 2021

УДК 82(l-87).0(075.8)
ББК 83.3(4)
       Ш49



         Шервашидзе В.В.
   Ш49 Западноевропейская литература ХХ века [Электронный ресурс] : учеб. пособие / В.В. Шервашидзе. — 3-е изд., стер. — М. : ФЛИНТА, 2021. — 269 с.

         ISBN 978-5-9765-0884-2

           В учебном пособии освещаются ключевые явления в западноевропейской литературе ХХ века — радикальное обновление художественного языка, новая концепция реальности, скептическое отношение к рационалистическим формам познания. Разрушается позитивистская картина мира, свойственная как классическому реализму Х1Х в., так и реализму ХХ столетия. «Эпистемологическая неуверенность» порождает изображения мира как хаоса и абсурда. Отчуждение, одиночество приобретают в модернизме статус субъективности, а итогом философской рефлексии становится ницшеанская модель вечного возвращения. В постмодернизме «эпистемологическая неуверенность», обусловленная новой мировоззренческой и эстетической парадигмой, отвергает статус субъективности, иерархию смыслов, «власть интерпретаций».
             Новые стратегии постмодернизма — литературные игры с читателями, изменение функции автора-демиурга, создающего предметно-смысловой мир, — открыто демонстрируют условность литературного текста. Художественное новаторство постмодернистской прозы — от И. Кальвино до М. Павича — определило новые перспективы в развитии искусства рубежа веков. Новая художественная практика французского романа 1980— 1990-х годов обусловлена сменой эстетической парадигмы — от радикального разрыва с традицией к ее реконструкции.
             Учебное пособие, созданное на основе авторского курса лекций, предназначено для студентов и аспирантов филологических факультетов. Оно может быть использовано при подготовке курсовых, дипломных, а также диссертационных работ.
УДК 82(1-87).0(075.8)
                                                     ББК 83.3(4)



ISBN 978-5-9765-0884-2

                 © Шервашидзе В.В., 2016
                 © Издательство «Флинта», 2016

ОГЛАВЛЕНИЕ


Предисловие...........................................5

ФРАНЦУЗСКИЙ символизм
   Шарль Бодлер.......................................8
   Поль Верлен...................................... 17
   Артюр Рембо.......................................24
   Стефан Малларме...................................33

АНГЛИЙСКИЙ ЭСТЕТИЗМ
   Оскар Уайлд.......................................40

АВАНГАРД НАЧАЛА XX века
Экспрессионизм.......................................49
   Георг Тракль......................................51
   Георг Гейм........................................55
Сюрреализм...........................................61
Модернизм............................................70
   Марсель Пруст.....................................71
   Франц Кафка.......................................81
   Джеймс Джойс......................................89
«Интеллектуальный роман» ........................... 102
   Томас Манн....................................... 104
   Герман Гессе..................................... 112
   Роберт Музиль.................................... 120
Драматургия......................................... 130
   Бертольт Брехт................................... 130

3

Экзистенциализм..................................... 139
   Андре Жид........................................ 141
   Андре Мальро..................................... 147
   Альбер Камю...................................... 157
   Жан-Поль Сартр................................... 170

АВАНГАРД 1950-1970-х годов ВО ФРАНЦУЗСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
Новый роман......................................... 178
   Алан Роб-Грийе................................... 180
   Натали Саррот.................................... 183
   Мишель Бютор..................................... 184
   Клод Симон....................................... 187
Новейший роман...................................... 190
   Филипп Соллерс................................... 190
Театр абсурда....................................... 192
   Эжен Ионеско..................................... 194
   Сэмюэл Беккет.................................... 197

ЛИТЕРАТУРА 1970-1990-х годов
Постструктурализм и постмодернизм....................205
Постмодернизм как художественное направление.........211
   Итало Кальвино....................................215
   Умберто Эко.......................................222
   Патрик Зюскинд....................................228

ФРАНЦУЗСКАЯ ЛИТЕРАТУРА 1980-1990-х годов
Основные тенденции развития французского романа......235
   Жан Эшноз.........................................240
   Жан-Филипп Туссен.................................245
   Антуан Володин....................................256

4

ПРЕДИСЛОВИЕ


   В учебном пособии освещаются ключевые явления в западноевропейской литературе XX века, изучение которых, вопреки традиционному историческому подходу, начинается с французского символизма. Художественные открытия французских символистов, явившихся переходным мостиком от XIX к XX веку, оказали непосредственное влияние на формирование исторического авангарда, а также предопределили магистральные тенденции в развитии литературного процесса всего XX столетия. Авангард начала века не представлял четко выстроенной теории, а характеризовался эклектикой и антидогматизмом. Исключительным явлением был сюрреализм, создавший философско-эстетическую систему. Продуктивность сюрреалистической эстетики преобразовала художественный язык эпохи во всех жанрах искусства.
   В учебном пособии выделяются общие тенденции развития модернистской прозы, разрушившей бальзаковскую модель романа и утвердившей новую концепцию реальности, автора, персонажа. М. Пруст, Ф. Кафка, Д. Джойс — создатели трех основных моделей разрыва с классическим реализмом. Прустовский цикл романов «В поисках утраченного времени» представляет новый подход к теме возрождения прошлого. Эксперимент Д. Джойса в «Улиссе» увенчался новой формой романа, предвосхитившей постмодернистский эксперимент. В прозе Ф. Кафки выстраивается типология повседневности, в которой писатель видит черты чудовищного абсурда.
   Еще один феномен в литературе первой половины XX века — «интеллектуальный роман», родовым признаком которого является постижение универсальных законов бытия (Т. Манн, Г. Гессе, Р. Музиль). Французский экзистенциализм, определивший на долгие годы философско-эстетические ориентиры литерату

5

ры и искусства, создал новую форму философского романа -драмы (А. Камю, Ж.-П. Сартр), дав мощный импульс развитию неоавангарда 1950-х годов — «нового» романа и «новой» драмы (А. Роб-Грийе, Н. Саррот, М. Бютор, К. Симон, Э. Ионеско, С. Беккет). Радикальный разрыв с традицией как в авангарде начала века, так и в неоавангарде выражается кризисом миметического персонажа, «гибелью» автора, разрывом означаемого и означающего.
   Формальный эксперимент авангарда «второй волны» наметил перспективы движения к постмодернизму. Постмодернизм — это, с одной стороны, художественное направление в литературе и искусстве, а с другой — теоретическая рефлексия на явления искусства. Французский постмодернизм создал особую модель «литературы для писателей» — «новейший» роман, построенный на радикальном разрыве означаемого и смысла («Драма», Ф. Соллерс). Но «несмотря на универсальность постмодернистских характеристик существуют национальные условия восприятия и переработки французских образцов». Для американского и европейского постмодернистского романа характерна внешняя развлекательность как средство привлечения читательского интереса к культурологическим, экзистенциальным и онтологическим проблемам.
   В качестве «высоких» образцов постмодернистской литературы в учебном пособии рассматриваются романы Д. Фаулза, И. Кальвино, У. Эко, П. Зюскинда и М. Павича, худжественное новаторство которых, отражая основные тенденции литературы, намечает новые перспективы в развитии искусства рубежа веков. В последней главе пособия определяются ориентиры и знаковые имена в мозаичном поле французского романа 1980 — 1990-х годов: Ж. Эшноз, Ж.-Ф. Туссен, А. Володин, П. Киньяр. В их произведениях на новой мировоззренческой и эстетической основе возрождается «метаповествование», создается модель мира переходных времен от XX к XXI веку.

            ФРАНЦУЗСКИЙ СИМВОЛИЗМ







   Эстетика французского символизма обусловлена использованием символа как основного средства приближения к тайне «неизреченного». Символ во французском символизме, являясь образным воплощением платоновских идеальных сущностей, подразумевает глубинное единство мира, его смысловых первоначал. Но в отличие от абстрактного мира платоновских эйдосов символ во французской поэзии движется от конкретного к абстрактному, «от вещи видимой, слышимой, осязаемой, пробуемой на вкус, к тому, чтобы породить впечатление об идее» (Метерлинк). В отличие от аллегории, которая является «застывшим символом, носительницей единственного значения» (Гегель), символ, в котором сливаются предмет и его смысл, порождает неисчерпаемость значений и толкований. «Символ не только образ или знак идей, но действительная жизнь идей... в нем все чувственно и действительно» (И. Зольгер).
   Двойственная природа символа (предмет и его смысл) обусловливает бесчисленные аналогии и соответствия, создавая «бесконечные цепочки вещей, непрестанно окликающих друг друга» (М. Фуко «Слова и вещи»).
   Непосредственным предшественником французского символизма был романтизм, в природе которого коренится символическое мироощущение. Для Колриджа поэзия — это «способность открыть тайну вещей». Для Новалиса «поэзия имеет много точек соприкосновения с мистическим. Это чувство особенного, таинственного, данного в откровении». Природа воспринимается немецкими романтиками как символ, сквозь который проступают лики Бесконечного; функция поэта истолковывается в орфической традиции: поэт — пророк, медиум, «устами которого говорит Бог». Французский поэт Ж. де Нерваль ощу

7

щал себя сновидцем и магом, которому доступна «тайнопись мироздания». В романтизме закладываются первоосновы символистской литературной практики. После публикации «Манифеста символизма» Ж. Мореасом в 1886 году термин «символизм» закрепился за целым пластом поэзии конца XIX века.
   Эта поэзия, резко порывающая со всеми правилами и канонами, с романтической риторикой, утверждавшая «Алхимию Слова» и власть Духа над материей, знаменует искусство переходного периода от века XIX к веку XX. Поэты, называющие себя символистами, — Рене Гиль, Т. Корбьер, Л. Тайад, Г. Кан, Ж. Лафорг и др. — закрепляли на практике опыт своих предшественников — Ш. Бодлера, П. Верлена, А. Рембо и С. Малларме, составивших славу французского символизма.


    Шарль Бодлер (1821-1867)

   Творчество Ш. Бодлера охватывает 40 — 50-е годы XIX века: это и статьи об искусстве (1845 — 1846), и «Маленькие поэмы в прозе» (1869), изданные посмертно, дневники («Мое обнаженное сердце»), и эссе «Искусственный рай» (1859) (переложение книги английского писателя Томаса де Квинси «Признания английского курильщика опиума»); и художественные переводы Э. По, «тайное сродство» с которым он ощутил сразу же. Но самым главным поэтическим произведением Бодлера является единственный созданный им поэтический сборник «Цветы зла» (1857). Книга была признана непристойной, оскорбляющей общественную мораль. Часть тиража была арестована. Шесть наиболее шокирующих произведений («Лесбос»; «Проклятые женщины»; «Лета»; «Слишком веселой»; «Украшения»; «Метаморфозы вампира») были запрещены, а поэт и издатель приговорены к штрафу. Бодлер испытал «унижение из-за непонимания», из-за тягот судебного процесса, остракизма литературной общественности.
   После скандальной публикации «Цветов зла» Бодлер так и не смог оправиться от тяжелого духовного кризиса. Одиноче

8

ство усугублялось нуждой, все большей зависимостью от наркотиков. В 1867 году поэт скончался от тяжелого инсульта.
   «Цветы зла» — это лирическая исповедь поэта, трагически переживающего свое «изгнанничество», двойственность своей души, «страстную борьбу духа и плоти», «Бога и сатаны». «В эту жестокую книгу я вложил все мое сердце, всю мою нежность, всю мою веру, всю мою ненависть».
   Композиция сборника, состоящего из шести частей, обусловлена стремлением Бодлера к преодолению бездны раздвоенности. В этих упорных поисках лирическое «я» поэта проходит через испытания искусством и любовью («Сплин и идеал»), жизнью большого города («Парижские картины»), наркотическим блаженством («Вино»), зловещей извращенностью («Цветы зла»), бунтом против законов мироздания («Бунт») и, наконец, — смертью, дающей название заключительной части сборника («Смерть»).
   Знакомый с идеями платонизма и неоплатонизма Бодлер считал мир видимый отражением мира подлинного. Ему близка мысль Плотина: «Мы привязываемся к внешней стороне вещей, не зная, что нас волнует как раз то, что скрыто внутри нас». Бодлера влечет тайна того, что «стоит за пределами материального мира» (в его терминологии «сверхнатурализм»). Он пытается проникнуть в мир откровений, тайна которого раскрывается в «блеске капельки росы», «в стоне ветра», в «цвете былинки» («Мое обнаженное сердце»). Чувственные формы материального мира воспринимаются Бодлером как отблески подлинной реальности, сущности вещей:

             Идея, Форма, Существо, Слетев с лазури к жизни новой, Вдруг упадают в Стикс свинцовый, Где все и слепо и мертво.
«Неисцелимое». Пер. И. Лихачева
   Только искусство, утверждает Бодлер, способно прозреть за «внешностью вещей» «новые созвездия». Поэт называет искусство «возвышенным деформированием природы», создающим «сад истинной красоты» при помощи безграничного полета


9

фантазии и воображения. «Нет воображения, нет и движения» («Искусственный рай»). «Воображение — почти божественная способность, которая с самого начала, вне философских методов, улавливает интимные и тайные связи вещей, соответствия и аналогии» (Бодлер). Неудержимое влечение к «тайне жизни», к Бесконечному, стремление вырваться к «мирам иным» заставляли Бодлера искать искусственные средства (алкоголь, наркотики), расширяющие границы воображения, «обостряющие необыкновенную утонченность, удивительную остроту) всех чувств, когда первый попавшийся предмет становится красноречивым символом» («Искусственный рай»):

             Как сверкает небесный простор! Без узды, без кнута и без шпор. Конь — вино мчит нас в царство чудес. В феерическом блеске небес!
«Вино любовников». Пер. В. Левика

   Наркотическая эйфория обнажала «тайный язык мироздания»: «глаза созерцают бесконечное; ухо различает неуловимые звуки; все предметы медленно теряют прежние формы и принимают новые. Звуки облекаются в краски; в красках слышится музыка» («Искусственный рай»). Вся вселенная предстает перед Бодлером как «кладовая образов и знаков, связанных тайным родством аналогий и соответствий». «Соответствия передают сумеречное и глубинное единство древа, — подчеркивал поэт, — которое растет повсюду, в любом климате, под любым солнцем, не из семечка, а самозарождаясь». Смысл аллегорий разрастается. Бодлер считал «аллегорию в высшей степени одухотворенным видом искусства»:

        Природа — строгий храм, где строй живых колонн Порой чуть внятный звук украдкою уронит;
        Лесами символов бредет, в их чащах тонет Смущенный человек, их взглядом умилен.

        Как эхо отзвуков в один аккорд неясный, Где все едино, свет и ночи темнота,


10

             Благоухания, и звуки, и цвета
             В ней сочетаются в гармонии согласной.
«Соответствия». Пер. Б. Лившица
   Бодлер ощущает себя одновременно «объектом и субъектом», «магнетизером и ясновидящим». «Весь мир ему открыт, и внятен тот язык // Которым говорит, цвет и вещь немая» («Парение». Пер. Шора).
   Поэзия Бодлера приобретает визионерский характер, превращаясь в «чародейство и колдовство»: «...слова оживают, облекаются плотью и кровью: существительное во всем своем субстанциональном величии, прилагательное — цветное, прозрачное облачение его... и глагол — это ангел движения, сообщающий фразе язык» («Искусственный рай»). Сама сущность мира говорит языком искусства, становится зримой, слышимой, доступной, «таинственные соответствия проявляются в многообразии, многоцветности мира, бушующего в неисчислимых спиралях жизни»:
             Я — зодчий сказочного мира —
             Тот океан порабощал
             И море в арки из сапфира
             Упорством воли возвращал.
                    Вокруг все искрилось, блистало, Переливался черный цвет, И льды оправою кристалла Удвоили свой пышный свет.
«Парижский сон». Пер. В. Левика
   Бодлер развивает романтическую традицию музыкальности, пытаясь в стихе передать ритм Вселенной. В подходе к слову Бодлер, как и романтики, исходил из музыкальной интуиции, так как «выражением бесконечного может быть язык, который не ставит духу границ, язык музыки, музыкальная речь, слово, ставшее музыкой... Музыка углубляет небо, каждое движение ритма отмечает определенное движение души, каждая нота превращается в слово» («Искусственный рай»):

11

                  Душа исполнена влиянья Таинственных метаморфоз: В ней стало музыкой дыханье, А голос — ароматом роз.
«Вся нераздельна». Пер. М. Миримской

   «Колдовская» поэзия Бодлера, подчиненная ритму «небесных сфер», создает атмосферу навеивания и внушения, активизируя эмоциональное воздействие слова. Но, в отличие от романтиков, бодлеровское «чародейство» основано на «математически точных словесных жестах». Бодлер интерпретирует музыку в рамках неоплатонической философии как «науку пропорций, выражающую гармонию мироздания» (Боэций).
   Понятие числа как прямого соответствия музыке восходит к философии Пифагора, утверждавшего, что «все вещи суть числа, а числа обладают формой». Бодлер определяет число как «истолкование пространства». «Музыкальные ноты становятся числами; мелодия и гармония, сохраняя свой страстный, чувственный характер, превращаются в сложную математическую операцию» («Искусственный рай»). Возникает новая поэтическая образность, построенная на «таинственных соответствиях», которые делают возможным неожиданные смысловые переклички разнородных вещей и явлений, порождая неожиданные метафоры и аналогии: «голубые волосы», «звучащие драгоценности», «зеленые запахи» и т.д.
   В отличие от безудержного произвола романтиков, превращающих мир в порождение собственного сознания, поэт, в концепции Бодлера, — медиум, «орган речи всего существующего», переводящий на язык поэтических образов «голос мироздания». Искусство в поэзии Бодлера увековечивает изменчивый мир форм, создавая в бренном мире бессмертные творения:

Искусство — вечность, время — миг!
«Неудача». Пер. В. Левика

   Художник, претворяющий «гниль земную», «юдоль праха» в «сад истинной красоты», сравнивается Бодлером с Богом.


12