Очерки модального синтаксиса

3

УДК 81’367
ББК 81.2-2

С60

С60 

Солганик Г.Я.

Очерки модального синтаксиса [Электронный ресурс] : 
монография / Г.Я. Солганик. — 3-е изд., стер. — М. : ФЛИНТА, 
2021. — 136 с.

ISBN 978-5-9765-0835-4 

Модальный синтаксис — новый раздел синтаксической науки, 
призванный исследовать семантику языковых (прежде всего синтаксических 
единиц) и текста на основе антропоцентрического принципа «человек в язы
ке». Традиционные разделы синтаксиса (структурного, коммуникативного, 
семантического) необходимо дополнить исследованием роли говорящего 
(я) в структуре языка и речи. Роль говорящего проявляется прежде 
всего в субъективной (текстовой) модальности — универсальной языковой 
категории, образующей важный слой значения языковых единиц, 
играющей большую роль в речеобразовании. В книге описаны теоретические 
ос-но вы субъективной модальности, субъективная модальность слова 
(словоформы), словосочетания, текста.

Для научных работников, преподавателей, аспирантов и студентов 
гуманитарных специальностей, а также для широкого круга читателей, 
интересующихся русским языком.

УДК 81’367
ББК 81.2-2

ISBN 978-5-9765-0835-4

В В Е Д Е Н И Е

Предмет анализа в данной работе — субъективная модальнос
ть, субъективно-модальный синтаксис, который по аналогии с 
модальной логикой можно назвать модальным синтаксисом.

Модальная логика — раздел математической логики, в 
котором исследуются высказывания, имеющие такие истинностные значения, как «возможность», «невозможность», 
«необходимость» и т.п.1
Близость модальной логики к 
лингвистике связана с выделением кроме значений «истинно» 
и «ложно» третьего значения истинности — «возможно». В 
суждении возможности отображается возможность наличия 
или отсутствия признака у предмета, о котором говорится в 
данном суждении, например: «Возможно, что наши регбисты 
окажутся победителями чемпионата».

Применительно к языку исследуемое в модальной логике 
значение возможности связано с включением в суждение 
(высказывание) субъекта — субъективного сознания. Один из 
ведущих теоретиков модальной логики Я. Хинтикка называет содержание, включающее пропозициональную установку, 
«возможными мирами»2. Возможные миры — это не что иное, как 
состояния сознания субъекта, ориентированные на воспоминание 
или на представление будущего, погруженного в творческую 
фантазию или подверженного сомнениям. Вхождение субъекта 
в эти состояния «осуществляется с помощью ментальных предикатов, выраженных посредством специальных лексических 
средств. А. Вежбицкая выделяет широкий пласт такой лексики, 
заданный в первую очередь наречиями, вводными словами, 
союзами типа к счастью, наверное, только, уже, давным-давно, 
возможно, слишком, все еще, которые имплицитно задают 
позицию субъекта (агента) деятельности»3.

Если в модальной логике изучение значения возможности 

ограничено критерием истинности, то в лингвистике исследу
1 См.: Кондаков Н.И. Логический словарь. — М., 1971. С. 311.

2 Хинтикка Я. Логико-эпистемологические исследования. — М., 1980. 

3 Петренко В.Ф. Основы психосемантики. 2-е изд. — М., 2005. С. 20—21.

© Солганик Г.Я., 2016
© Издательство «Флинта», 2016

3

УДК 81’367
ББК 81.2-2
 
С60

Солганик Г.Я.

С60 
Очерки модального синтаксиса : монография / Г.Я. Солганик. — М. : Флинта : Наука, 2010. — 136 с.
ISBN 978-5-9765-0835-4 (Флинта)
ISBN 978-5-02-037157-6 (Наука)

Модальный синтаксис — новый раздел синтаксической науки, призванный исследовать семантику языковых (прежде всего синтаксических 
единиц) и текста на основе антропоцентрического принципа «человек в 
язы ке». Традиционные разделы синтаксиса (структурного, коммуникативного, семантического) необходимо дополнить исследованием роли говорящего (я) в структуре языка и речи. Роль говорящего проявляется прежде 
всего в субъективной (текстовой) модальности — универсальной языковой 
категории, образующей важный слой значения языковых единиц, играющей большую роль в речеобразовании. В книге описаны теоретические осно вы субъективной модальности, субъективная модальность слова (словоформы), словосочетания, текста.
Для научных работников, преподавателей, аспирантов и студентов 
гуманитарных специальностей, а также для широкого круга читателей, интересующихся русским языком.
УДК 81’367
ББК 81.2-2

ISBN 978-5-9765-0835-4 (Флинта) 
© Солганик Г.Я., 2010
ISBN 978-5-02-037157-6 (Наука) 
© Издательство «Флинта», 2010

В В Е Д Е Н И Е

Предмет анализа в данной работе — субъективная модальность, субъективно-модальный синтаксис, который по аналогии 
с модальной логикой можно назвать модальным синтаксисом.
Модальная логика — раздел математической логики, в котором исследуются высказывания, имеющие такие истинностные 
значения, как «возможность», «невозможность», «необходимость» и т.п.1 Близость модальной логики к лингвистике связана с выделением кроме значений «истинно» и «ложно» третьего 
значения истинности — «возможно». В суждении возможности 
отображается возможность наличия или отсутствия признака у 
предмета, о котором говорится в данном суждении, например: 
«Возможно, что наши регбисты окажутся победителями чемпионата».
Применительно к языку исследуемое в модальной логике 
значение возможности связано с включением в суждение (высказывание) субъекта — субъективного сознания. Один из ведущих теоретиков модальной логики Я. Хинтикка называет 
содержание, включающее пропозициональную установку, «возможными мирами»2. Возможные миры — это не что иное, как состояния сознания субъекта, ориентированные на воспоминание 
или на представление будущего, погруженного в творческую 
фантазию или подверженного сомнениям. Вхождение субъекта 
в эти состояния «осуществляется с помощью ментальных предикатов, выраженных посредством специальных лексических 
средств. А. Вежбицкая выделяет широкий пласт такой лексики, 
заданный в первую очередь наречиями, вводными словами, союзами типа к счастью, наверное, только, уже, давным-давно, возможно, слишком, все еще, которые имплицитно задают позицию 
субъекта (агента) деятельности»3.
Если в модальной логике изучение значения возможности 
ограничено критерием истинности, то в лингвистике исследу
1 См.: Кондаков Н.И. Логический словарь. — М., 1971. С. 311.

2 Хинтикка Я. Логико-эпистемологические исследования. — М., 1980. 

3 Петренко В.Ф. Основы психосемантики. 2-е изд. — М., 2005. С. 20—21.

5

ются не только значения возможности, необходимости и т.п., но 
и весь комплекс проблем, связанных с антропоцентрическим 
принципом («человек в языке»)4. И все эти проблемы получают 
выражение в категории субъективной модальности.
Термин субъективная модальность, традиционно использовавшийся в синтаксисе, в настоящее время применяется в 
лексикологии и фразеологии, в словообразовании, в лингвистике текста. Это отражает стихийный процесс превращения 
субъективной модальности в общеязыковую категорию, что 
соответствует ее природе и сущности. Действительно, исследование языка обнаруживает присутствие субъективной модальности на всех его уровнях. В лексике это разветвленная система 
оценочных средств (о соотношении оценочности и субъективной модальности речь пойдет ниже), в морфологии — вводномодальные слова, частицы, местоимения и др. Даже в семантике 
падежей проявляются модальные значения5.
Многообразное проявление модальности во всех звеньях 
языковой системы свидетельствует об универсальности этой 
категории, о важности ее для понимания устройства и сущности 
языка. Однако главная сфера действия субъективной модальности — это синтаксис. И именно синтаксис наименее изучен с 
точки зрения выражения субъективной модальности. В грамматиках (академических, вузовских), в пособиях и руководствах 
описывается обычно диктальная семантика, объективная модальность — отношение предложения к действительности, то, 
как предложение отражает ситуацию. И в очень незначительной 
степени затрагивается субъективная модальность — компонент 

4 «...Язык есть семиотическая система, основные референционные точки 
которой непосредственно соотнесены с говорящим индивидом. Э. Бенвенист 
называет это свойство «человек в языке» [...]. Иначе всю эту черту лингвистической концепции можно назвать антропоцентрическим принципом» (Демьянков В.З. Личность, индивидуальность и субъективность в языке и речи //Я, 
субъект, индивид в традициях современного языкознания. Сборник научноаналитических обзоров. — М., 1992. С. 26). См. также: Степанов Ю.С. Методы 
и принципы современной лингвистики. — М., 1975.

5 См.: Клобуков Е.В. Семантика падежных форм в современном русском литературном языке (Введение в методику позиционного анализа). — М., 1980.

значения, составляющий важный слой общей синтаксической 
семантики предложения.
Субъективная модальность играет важнейшую роль не 
только в семантике, но и в функционировании синтаксических 
единиц, в речеобразовании (переходе от языка к речи). Исследования субъективной модальности очень важны как в теоретическом плане, так и в практическом отношении. Фактически эти 
исследования, имеющие значение прежде всего для синтаксиса 
предложения, синтаксиса текста, стилистики, могут составить 
самостоятельную отрасль синтаксической науки.
Таким образом, настоящая работа посвящена роли субъективной модальности в синтаксисе, главным образом в синтаксисе предложения и в синтаксисе текста.
Работа состоит из введения, четырех глав, посвященных 
описанию теоретических основ модального синтаксиса (глава 
1), анализу субъективно-модального значения словосочетания 
(глава 2), предложения-высказывания (глава 3), типизации как 
важнейшего процесса речеобразования, текстовой модальности 
(глава 4) и заключения.
Предлагаемая работа представляет собой первый опыт монографического исследования модального синтаксиса и не претендует на исчерпывающее изложение сложных проблем, связанных 
с данной темой. Задача ее гораздо скромнее — привлечь внимание к важнейшему разделу синтаксиса, наметить пути анализа 
актуальнейшей темы, охарактеризовать ее узловые пункты.
Автор с благодарностью примет замечания и соображения по 
поводу этой работы.

5

ются не только значения возможности, необходимости и т.п., но 
и весь комплекс проблем, связанных с антропоцентрическим 
принципом («человек в языке»)4. И все эти проблемы получают 
выражение в категории субъективной модальности.
Термин субъективная модальность, традиционно использовавшийся в синтаксисе, в настоящее время применяется в 
лексикологии и фразеологии, в словообразовании, в лингвистике текста. Это отражает стихийный процесс превращения 
субъективной модальности в общеязыковую категорию, что 
соответствует ее природе и сущности. Действительно, исследование языка обнаруживает присутствие субъективной модальности на всех его уровнях. В лексике это разветвленная система 
оценочных средств (о соотношении оценочности и субъективной модальности речь пойдет ниже), в морфологии — вводномодальные слова, частицы, местоимения и др. Даже в семантике 
падежей проявляются модальные значения5.
Многообразное проявление модальности во всех звеньях 
языковой системы свидетельствует об универсальности этой 
категории, о важности ее для понимания устройства и сущности 
языка. Однако главная сфера действия субъективной модальности — это синтаксис. И именно синтаксис наименее изучен с 
точки зрения выражения субъективной модальности. В грамматиках (академических, вузовских), в пособиях и руководствах 
описывается обычно диктальная семантика, объективная модальность — отношение предложения к действительности, то, 
как предложение отражает ситуацию. И в очень незначительной 
степени затрагивается субъективная модальность — компонент 

4 «...Язык есть семиотическая система, основные референционные точки 
которой непосредственно соотнесены с говорящим индивидом. Э. Бенвенист 
называет это свойство «человек в языке» [...]. Иначе всю эту черту лингвистической концепции можно назвать антропоцентрическим принципом» (Демьянков В.З. Личность, индивидуальность и субъективность в языке и речи //Я, 
субъект, индивид в традициях современного языкознания. Сборник научноаналитических обзоров. — М., 1992. С. 26). См. также: Степанов Ю.С. Методы 
и принципы современной лингвистики. — М., 1975.

5 См.: Клобуков Е.В. Семантика падежных форм в современном русском литературном языке (Введение в методику позиционного анализа). — М., 1980.

значения, составляющий важный слой общей синтаксической 
семантики предложения.
Субъективная модальность играет важнейшую роль не 
только в семантике, но и в функционировании синтаксических 
единиц, в речеобразовании (переходе от языка к речи). Исследования субъективной модальности очень важны как в теоретическом плане, так и в практическом отношении. Фактически эти 
исследования, имеющие значение прежде всего для синтаксиса 
предложения, синтаксиса текста, стилистики, могут составить 
самостоятельную отрасль синтаксической науки.
Таким образом, настоящая работа посвящена роли субъективной модальности в синтаксисе, главным образом в синтаксисе предложения и в синтаксисе текста.
Работа состоит из введения, четырех глав, посвященных 
описанию теоретических основ модального синтаксиса (глава 
1), анализу субъективно-модального значения словосочетания 
(глава 2), предложения-высказывания (глава 3), типизации как 
важнейшего процесса речеобразования, текстовой модальности 
(глава 4) и заключения.
Предлагаемая работа представляет собой первый опыт монографического исследования модального синтаксиса и не претендует на исчерпывающее изложение сложных проблем, связанных 
с данной темой. Задача ее гораздо скромнее — привлечь внимание к важнейшему разделу синтаксиса, наметить пути анализа 
актуальнейшей темы, охарактеризовать ее узловые пункты.
Автор с благодарностью примет замечания и соображения по 
поводу этой работы.

7

Глава 1. ТЕОРЕТИчЕСКИЕ ОСНОВы 
МОДАЛьНОГО СИНТАКСИСА

Традиционно под модальностью в синтаксисе понимают 
грамматико-семантический признак, выражающий отношение 
высказывания к действительности и отношение говорящего к содержанию высказывания. Соответственно различают объективную и субъективную модальность. Первая выражает отношение 
предложения-высказывания к реальности: сообщение может подаваться как бывшее, настоящее или будущее (ирреальное). Она 
составляет обязательный признак предложения.
Вторая выражает отношение говорящего к тому, о чем он 
говорит, и рассматривается как необязательный компонент высказывания. Это отношение может выражаться, а может и не 
выражаться. «Субъективная модальность, т.е. отношение говорящего к сообщаемому, присутствует не во всяком высказывании: говорящий может никак не выражать своего отношения к 
сообщению»6.
что касается субъективной модальности (СМ), то, соглашаясь с ее определением (выражение отношения говорящего к 
высказываемому), трудно согласиться с тем, что она составляет 
не обязательный компонент предложения-высказывания. Как 
будет показано далее, роль СМ гораздо глубже и значительнее, 
нежели простой необязательный показатель отношения говорящего к содержанию высказывания. Как и объективная модальность, субъективная модальность является обязательным 
признаком не только предложения-высказывания, но и других 
синтаксических единиц, а также речи (текста). Иначе говоря, 
субъективная модальность — это общесинтаксическая и обще
6 Русская грамматика. Т. II. Синтаксис. — М., 1980. С. 215.

языковая категория. Уже упоминалось, что термин «субъективная модальность» используется в лексикологии и фразеологии.
Язык обращен к миру вещей и к человеку. Языковая система 
устроена так, чтобы говорящий мог высказать любое суждение 
о действительности. Но это обязательно предполагает выражение отношения говорящего к высказыванию. Говорящий должен 
располагать возможностями оценивать и субъект, и предикат, и 
другие компоненты высказывания.
Язык как система знаков обозначает предметы, понятия, явления независимо от воли и желания человека. Однако система 
языка устроена применительно к потребностям человека. Системность языка определяется, во-первых, закономерным характером отношения к действительности (предметов, явлений, связей между ними), системностью мирового устройства. Во-вторых, 
тем, что все языковые процессы (номинация, предикация и др.) 
осуществляются с точки зрения коллективного языкового сознания, в конечном счете — с точки зрения говорящего.
Эти два аспекта тесно взаимосвязаны и одинаково важны для 
понимания природы и сущности языка. Однако второй аспект 
(организация языка с точки зрения говорящего) только начинает разрабатываться (анропоцентрическая теория языка). Дальнейшие исследования в этом направлении представляющиеся 
весьма перспективными, призваны показать системный в плане 
модальности характер организации всех уровней языка.
Язык как система знаков не включает в себя человека, но 
устроен «по мерке человека»7, в соответствии с его потребностями — называть предметы и давать им оценку, т.е. содержит, 
в частности, возможности выражения оценки содержания. Об 
этом свидетельствует сама структура знака, состоящего из означающего и означаемого. Означаемое в свою очередь состоит 
из ядра, содержащего основные признаки (семы), характеризующие, идентифицирующие предмет, и периферии, содержащей коннотативные признаки, находящиеся часто в латентном 
состоянии. «Наряду с существенными признаками объектаноминанта, — пишет Ю.Д. Апресян, — значение слова содержит 

7 См.: Степанов Ю.С. Методы и принципы современной лингвистики. — 
М., 1975.

7

Глава 1. ТЕОРЕТИчЕСКИЕ ОСНОВы 
МОДАЛьНОГО СИНТАКСИСА

Традиционно под модальностью в синтаксисе понимают 
грамматико-семантический признак, выражающий отношение 
высказывания к действительности и отношение говорящего к содержанию высказывания. Соответственно различают объективную и субъективную модальность. Первая выражает отношение 
предложения-высказывания к реальности: сообщение может подаваться как бывшее, настоящее или будущее (ирреальное). Она 
составляет обязательный признак предложения.
Вторая выражает отношение говорящего к тому, о чем он 
говорит, и рассматривается как необязательный компонент высказывания. Это отношение может выражаться, а может и не 
выражаться. «Субъективная модальность, т.е. отношение говорящего к сообщаемому, присутствует не во всяком высказывании: говорящий может никак не выражать своего отношения к 
сообщению»6.
что касается субъективной модальности (СМ), то, соглашаясь с ее определением (выражение отношения говорящего к 
высказываемому), трудно согласиться с тем, что она составляет 
не обязательный компонент предложения-высказывания. Как 
будет показано далее, роль СМ гораздо глубже и значительнее, 
нежели простой необязательный показатель отношения говорящего к содержанию высказывания. Как и объективная модальность, субъективная модальность является обязательным 
признаком не только предложения-высказывания, но и других 
синтаксических единиц, а также речи (текста). Иначе говоря, 
субъективная модальность — это общесинтаксическая и обще
6 Русская грамматика. Т. II. Синтаксис. — М., 1980. С. 215.

языковая категория. Уже упоминалось, что термин «субъективная модальность» используется в лексикологии и фразеологии.
Язык обращен к миру вещей и к человеку. Языковая система 
устроена так, чтобы говорящий мог высказать любое суждение 
о действительности. Но это обязательно предполагает выражение отношения говорящего к высказыванию. Говорящий должен 
располагать возможностями оценивать и субъект, и предикат, и 
другие компоненты высказывания.
Язык как система знаков обозначает предметы, понятия, явления независимо от воли и желания человека. Однако система 
языка устроена применительно к потребностям человека. Системность языка определяется, во-первых, закономерным характером отношения к действительности (предметов, явлений, связей между ними), системностью мирового устройства. Во-вторых, 
тем, что все языковые процессы (номинация, предикация и др.) 
осуществляются с точки зрения коллективного языкового сознания, в конечном счете — с точки зрения говорящего.
Эти два аспекта тесно взаимосвязаны и одинаково важны для 
понимания природы и сущности языка. Однако второй аспект 
(организация языка с точки зрения говорящего) только начинает разрабатываться (анропоцентрическая теория языка). Дальнейшие исследования в этом направлении представляющиеся 
весьма перспективными, призваны показать системный в плане 
модальности характер организации всех уровней языка.
Язык как система знаков не включает в себя человека, но 
устроен «по мерке человека»7, в соответствии с его потребностями — называть предметы и давать им оценку, т.е. содержит, 
в частности, возможности выражения оценки содержания. Об 
этом свидетельствует сама структура знака, состоящего из означающего и означаемого. Означаемое в свою очередь состоит 
из ядра, содержащего основные признаки (семы), характеризующие, идентифицирующие предмет, и периферии, содержащей коннотативные признаки, находящиеся часто в латентном 
состоянии. «Наряду с существенными признаками объектаноминанта, — пишет Ю.Д. Апресян, — значение слова содержит 

7 См.: Степанов Ю.С. Методы и принципы современной лингвистики. — 
М., 1975.

9

и несущественные латентные признаки»8. Исследователь приводит следующие примеры признаков потенциальных сем: для слова «молния» таким признаком будет быстрота, для слов «тетя» и 
«дядя» — тот факт, что они обычно старше ego9. Ассоциативные 
(потенциальные) семы часто служат основой метафорических 
переносов (телеграмма-молния).
Таким образом, значение слова обладает иерархической 
структурой — включает архисемы (общие семы родового значения), дифференциальные семы (видового значения) и потенциальные (ассоциативные) семы, отражающие побочные латентные признаки обозначаемого объекта10.
Иерархическую организацию значения слова можно представить в виде ядра, в которое входят архисемы и дифференциальные 
семы, и периферии, включающей латентные признаки, вообще 
разнообразные возможности развития значения. Периферия может быть нулевой, как, например, в научных терминах, но может 
занимать почти все пространство означаемого, как, например, в интенсивах — относительных прилагательных конкретной семантики, подвергающихся в газетно-публицистическом стиле процессу 
окачествления и приобретающих широкое обобщеннооценочное 
значение, стертую семантику. Значение этих слов настолько широко, что они теряют собственную предметность, грамматикализуются и начинают обозначать наивысшую степень качества, передаваемого определяемым существительным (дремучий мракобес, 
махровый реакционер). «Некоторые имена прилагательные наряду 
с основным значением качества развивают вторичные значения 
(или оттенки значения) высшей степени интенсивности, без выражения качества. [...] В сочетании с выразителем качества такие 
имена прилагательные выступают в усилительной функции, т.е. в 
роли усилителей (интенсивов), подчеркивая и усиливая признак, 
выраженный вторым компонентом сочетания»11.

8 Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. — М., 1974. С. 79.

9 Там же. С. 83.

10 См.: Петренко В.Ф. Основы психосемантики, 2-е изд. — М., 2005. С. 51.

11 Сергеева Е.Н. Образование усилительных элементов на основе качественных прилагательных и наречий // Стилистико-грамматические черты 
языка научной литературы. — М., 1970. С. 23.

Семантика слова и грамматических категорий представляется поверхностному взгляду внеличностной. Однако язык, созданный по мерке человека, анропоцентричен — для всех людей, 
а значит, и для каждого человека. Поэтому в каждом языковом 
знаке должно быть нечто личностное, хотя бы потенциально. 
Этим языковой знак отличается от неязыковых. Это личностное в знаке — предрасположенность к появлению в семантике 
субъективно-эмоциональных сем. Именно наличие периферии 
в означаемом обеспечивает возможность его развития — переноса значения, выражения оценки, которая может превращаться 
в субъективно-эмоциональное значение.
В качестве примера довольно сложного развития оценочного значения можно привести модальнооценочные слова. Не 
выражая прямо оценку обозначаемого (как, например, позитивно- и негативнооценочные слова), они в то же время обладают 
определенной оценочной направленностью, способностью косвенно выражать оценку. Косвенный характер оценки заключается в том, что слова характеризуют отношение не к тому, что 
непосредственно обозначено ими (не к денотату), а к тому, что 
связано в действительности с обозначаемой реалией. Так, слово бремя означает «тяжелая ноша, обычно перен. — тяжесть» 
(Толковый словарь русского языка под ред. Д.Н. Ушакова, т. 1). 
Однако бремя нельзя отнести ни к позитивнооценочным, ни к 
негативнооценочным, ни к безоценочным словам. Оно оценочно. Но оценочность его особого рода. В слове бремя оценка выражается не по отношению к самому понятию «тяжесть», а к тому, 
к тем, кто несет эту тяжесть. Таким образом, разбираемые слова типа бремя оценочны, но оценочность их носит косвенный, 
модальный характер. Ср. также драма, трагедия, путы, оковы, 
обуздать, гальванизировать и др.12

Приобретение словом модальнооценочной окраски — результат тесного взаимодействия слова и контекста, результат 
закрепления слова за определенными контекстами. Регулярно 
употребляемое в контекстах позитивного характера, слово мо
12 Подробнее см.: Солганик Г.Я. Лексика газеты (функциональный 
аспект). — М., 1981.

9

и несущественные латентные признаки»8. Исследователь приводит следующие примеры признаков потенциальных сем: для слова «молния» таким признаком будет быстрота, для слов «тетя» и 
«дядя» — тот факт, что они обычно старше ego9. Ассоциативные 
(потенциальные) семы часто служат основой метафорических 
переносов (телеграмма-молния).
Таким образом, значение слова обладает иерархической 
структурой — включает архисемы (общие семы родового значения), дифференциальные семы (видового значения) и потенциальные (ассоциативные) семы, отражающие побочные латентные признаки обозначаемого объекта10.
Иерархическую организацию значения слова можно представить в виде ядра, в которое входят архисемы и дифференциальные 
семы, и периферии, включающей латентные признаки, вообще 
разнообразные возможности развития значения. Периферия может быть нулевой, как, например, в научных терминах, но может 
занимать почти все пространство означаемого, как, например, в интенсивах — относительных прилагательных конкретной семантики, подвергающихся в газетно-публицистическом стиле процессу 
окачествления и приобретающих широкое обобщеннооценочное 
значение, стертую семантику. Значение этих слов настолько широко, что они теряют собственную предметность, грамматикализуются и начинают обозначать наивысшую степень качества, передаваемого определяемым существительным (дремучий мракобес, 
махровый реакционер). «Некоторые имена прилагательные наряду 
с основным значением качества развивают вторичные значения 
(или оттенки значения) высшей степени интенсивности, без выражения качества. [...] В сочетании с выразителем качества такие 
имена прилагательные выступают в усилительной функции, т.е. в 
роли усилителей (интенсивов), подчеркивая и усиливая признак, 
выраженный вторым компонентом сочетания»11.

8 Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. — М., 1974. С. 79.

9 Там же. С. 83.

10 См.: Петренко В.Ф. Основы психосемантики, 2-е изд. — М., 2005. С. 51.

11 Сергеева Е.Н. Образование усилительных элементов на основе качественных прилагательных и наречий // Стилистико-грамматические черты 
языка научной литературы. — М., 1970. С. 23.

Семантика слова и грамматических категорий представляется поверхностному взгляду внеличностной. Однако язык, созданный по мерке человека, анропоцентричен — для всех людей, 
а значит, и для каждого человека. Поэтому в каждом языковом 
знаке должно быть нечто личностное, хотя бы потенциально. 
Этим языковой знак отличается от неязыковых. Это личностное в знаке — предрасположенность к появлению в семантике 
субъективно-эмоциональных сем. Именно наличие периферии 
в означаемом обеспечивает возможность его развития — переноса значения, выражения оценки, которая может превращаться 
в субъективно-эмоциональное значение.
В качестве примера довольно сложного развития оценочного значения можно привести модальнооценочные слова. Не 
выражая прямо оценку обозначаемого (как, например, позитивно- и негативнооценочные слова), они в то же время обладают 
определенной оценочной направленностью, способностью косвенно выражать оценку. Косвенный характер оценки заключается в том, что слова характеризуют отношение не к тому, что 
непосредственно обозначено ими (не к денотату), а к тому, что 
связано в действительности с обозначаемой реалией. Так, слово бремя означает «тяжелая ноша, обычно перен. — тяжесть» 
(Толковый словарь русского языка под ред. Д.Н. Ушакова, т. 1). 
Однако бремя нельзя отнести ни к позитивнооценочным, ни к 
негативнооценочным, ни к безоценочным словам. Оно оценочно. Но оценочность его особого рода. В слове бремя оценка выражается не по отношению к самому понятию «тяжесть», а к тому, 
к тем, кто несет эту тяжесть. Таким образом, разбираемые слова типа бремя оценочны, но оценочность их носит косвенный, 
модальный характер. Ср. также драма, трагедия, путы, оковы, 
обуздать, гальванизировать и др.12

Приобретение словом модальнооценочной окраски — результат тесного взаимодействия слова и контекста, результат 
закрепления слова за определенными контекстами. Регулярно 
употребляемое в контекстах позитивного характера, слово мо
12 Подробнее см.: Солганик Г.Я. Лексика газеты (функциональный 
аспект). — М., 1981.

11

жет приобрести общую позитивнооценочную направленность, 
в негативнооценочных контекстах — негативную модальность. 
Это живой и естественный процесс развития значения слова, 
связанный именно и прежде всего с его функционированием, 
употреблением в контексте. Итог этого процесса — формирование разнообразных оценочных средств, различных субъективноэмоциональных значений.
Оценочное значение в слове — это результат коллективного 
языкового сознания, коллективной языковой практики, развития языка. И говорящий пользуется таким оценочным словом 
как готовым. Это еще не собственно субъективно-модальное значение, т.е. принадлежащее конкретному говорящему. Таковым 
оно становится в речи, в контексте: оно может использоваться, 
присваиваться говорящим как выражение его отношения к содержанию высказывания.
Таким образом, на уровне лексики субъективная модальность (СМ) является потенциальной, выступает как универсальная категория, обеспечивающая возможность выражения 
оценочных смыслов. То же характерно и для других языковых 
уровней — морфологии и синтаксиса (о чем подробно далее).
Универсальный характер СМ проявляется не в самом языке, 
а при переходе от языка к речи. На уровне языка СМ существует 
как возможность, полная же ее реализация совершается в речи.
Обратимся к анализу речевых актов — единиц, из которых 
состоит любая речь, т.е. отрезков речи, высказываний. Начнем 
с самых элементарных: Идет дождь; Дай воды; Волга впадает в 
Каспийское море.
Эти высказывания различны по смыслу, содержанию, грамматическому строению. Единственное, что их объединяет, это 
определенное отношение к говорящему лицу, к Я. Так, высказывание Идет дождь означает: «Я (говорящий, пишущий) утверждаю (заявляю, говорю), что сейчас идет дождь». Высказывание 
Дай воды означает непосредственное обращение говорящего к 
слушающему (собеседнику) с просьбой (приказом, побуждением) дать, принести ему (говорящему) воды. Третье высказывание содержит определенную информацию, которая может быть 
выражена говорящим.

В любом высказывании более или менее явно, открыто обязательно присутствует или подразумевается говорящий (Я). 
И высказывание воспринимается как осмысленное не только 
потому, что компоненты его имеют грамматическую форму, но 
и благодаря тому, что оно соотносится с говорящим, выражает 
его речевое намерение. Так, ответом на наш вопрос могут быть 
не слова, а какой-либо жест, например, пожатие плечами или 
покачивание головой. Такой жест тоже воспринимается как высказывание только потому, что принадлежит участнику речевого 
акта. И как жест нельзя представить себе в отрыве от человека, 
так и высказывание невозможно без говорящего.
Таким образом, языковые (и неязыковые) средства становятся речью лишь тогда, когда происходит их соединение с говорящим лицом, с Я, т.е. в речевом акте. Именно структура речевого 
акта определяет общее, речевое в самых разнообразных высказываниях. Речевой акт «вмещает» в себя все произнесенные и еще 
не произнесенные (потенциальные) высказывания. Его структура, схема: «Я (говорящий) сообщаю нечто ТЕБЕ (слушателю) 
о НЕМ (предмете, лице, событии и т.д.)». Этот универсальный, 
всеобщий характер речевого акта получает отражение в любом 
высказывании.
Среди трех компонентов, сторон речевого акта (говорящий, 
слушающий, передаваемая информация), определяющее значение имеет первый — говорящий, производитель речи. Без него 
вообще невозможна речь, невозможно общение. Производство 
же речи (высказываний) осуществляется благодаря соединению какой-либо информации с Я говорящего. Для того чтобы 
слово вне речи стало высказыванием, речью, необходимо поставить его в определенное отношение к Я. Сравним писать (слово 
в словаре) и Писать! В первом случае нет связи с говорящим, 
поэтому нет и высказывания. Во втором случае перед нами высказывание: говорящий выражает приказ, информация тесно 
соединяется с Я.
Я — это изначальный центр любого высказывания, его основа даже тогда, когда Я открыто не выражено. Далеко не случайно 
то, что лингвистика не знает ни одного языка, в котором отсутствовали бы личные местоимения. Даже в самом безличностном 

11

жет приобрести общую позитивнооценочную направленность, 
в негативнооценочных контекстах — негативную модальность. 
Это живой и естественный процесс развития значения слова, 
связанный именно и прежде всего с его функционированием, 
употреблением в контексте. Итог этого процесса — формирование разнообразных оценочных средств, различных субъективноэмоциональных значений.
Оценочное значение в слове — это результат коллективного 
языкового сознания, коллективной языковой практики, развития языка. И говорящий пользуется таким оценочным словом 
как готовым. Это еще не собственно субъективно-модальное значение, т.е. принадлежащее конкретному говорящему. Таковым 
оно становится в речи, в контексте: оно может использоваться, 
присваиваться говорящим как выражение его отношения к содержанию высказывания.
Таким образом, на уровне лексики субъективная модальность (СМ) является потенциальной, выступает как универсальная категория, обеспечивающая возможность выражения 
оценочных смыслов. То же характерно и для других языковых 
уровней — морфологии и синтаксиса (о чем подробно далее).
Универсальный характер СМ проявляется не в самом языке, 
а при переходе от языка к речи. На уровне языка СМ существует 
как возможность, полная же ее реализация совершается в речи.
Обратимся к анализу речевых актов — единиц, из которых 
состоит любая речь, т.е. отрезков речи, высказываний. Начнем 
с самых элементарных: Идет дождь; Дай воды; Волга впадает в 
Каспийское море.
Эти высказывания различны по смыслу, содержанию, грамматическому строению. Единственное, что их объединяет, это 
определенное отношение к говорящему лицу, к Я. Так, высказывание Идет дождь означает: «Я (говорящий, пишущий) утверждаю (заявляю, говорю), что сейчас идет дождь». Высказывание 
Дай воды означает непосредственное обращение говорящего к 
слушающему (собеседнику) с просьбой (приказом, побуждением) дать, принести ему (говорящему) воды. Третье высказывание содержит определенную информацию, которая может быть 
выражена говорящим.

В любом высказывании более или менее явно, открыто обязательно присутствует или подразумевается говорящий (Я). 
И высказывание воспринимается как осмысленное не только 
потому, что компоненты его имеют грамматическую форму, но 
и благодаря тому, что оно соотносится с говорящим, выражает 
его речевое намерение. Так, ответом на наш вопрос могут быть 
не слова, а какой-либо жест, например, пожатие плечами или 
покачивание головой. Такой жест тоже воспринимается как высказывание только потому, что принадлежит участнику речевого 
акта. И как жест нельзя представить себе в отрыве от человека, 
так и высказывание невозможно без говорящего.
Таким образом, языковые (и неязыковые) средства становятся речью лишь тогда, когда происходит их соединение с говорящим лицом, с Я, т.е. в речевом акте. Именно структура речевого 
акта определяет общее, речевое в самых разнообразных высказываниях. Речевой акт «вмещает» в себя все произнесенные и еще 
не произнесенные (потенциальные) высказывания. Его структура, схема: «Я (говорящий) сообщаю нечто ТЕБЕ (слушателю) 
о НЕМ (предмете, лице, событии и т.д.)». Этот универсальный, 
всеобщий характер речевого акта получает отражение в любом 
высказывании.
Среди трех компонентов, сторон речевого акта (говорящий, 
слушающий, передаваемая информация), определяющее значение имеет первый — говорящий, производитель речи. Без него 
вообще невозможна речь, невозможно общение. Производство 
же речи (высказываний) осуществляется благодаря соединению какой-либо информации с Я говорящего. Для того чтобы 
слово вне речи стало высказыванием, речью, необходимо поставить его в определенное отношение к Я. Сравним писать (слово 
в словаре) и Писать! В первом случае нет связи с говорящим, 
поэтому нет и высказывания. Во втором случае перед нами высказывание: говорящий выражает приказ, информация тесно 
соединяется с Я.
Я — это изначальный центр любого высказывания, его основа даже тогда, когда Я открыто не выражено. Далеко не случайно 
то, что лингвистика не знает ни одного языка, в котором отсутствовали бы личные местоимения. Даже в самом безличностном