Актуальные психолого-педагогические проблемы в деятельности уголовно-исполнительной системы

Федеральная служба исполнения наказаний
Вологодский институт права и экономики 

АКТУАЛЬНЫЕ ПСИХОЛОГО-ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ 
ПРОБЛЕМЫ В ДЕЯТЕЛЬНОСТИ  
УГОЛОВНО-ИСПОЛНИТЕЛЬНОЙ СИСТЕМЫ

Сборник научных статей

Под общей редакцией  
кандидата психологических наук С. В. Маришина

Вологда
2018

УДК 159.9:343.8(08)
ББК 88.47.7+74.67
А43

Актуальные 
психолого-педагогические 
проблемы  
в деятельности уголовно-исполнительной системы : сборник научных статей / под общ. ред. канд. психол. наук  
С. В. Маришина ; Федер. служба исполн. наказаний,  
Вологод. ин-т права и экономики. – Вологда : ВИПЭ ФСИН 
России, 2018. –  143 с.
ISBN 978-5-94991-466-3

Сборник подготовлен по итогам работы круглого стола, состоявшегося 18 апреля 2017 г. на базе ВИПЭ ФСИН России. В издании вошли 
статьи, посвященные проблемам психолого-педагогического обеспечения 
деятельности УИС. 
Материалы сборника адресованы научным и практическим работникам пенитенциарной сферы, курсантам, адъюнктам и слушателям ведомственных высших учебных заведений ФСИН России.

УДК 159.9:343.8(08)
ББК 88.47.7+74.67

ISBN 978-5-94991-466-3 
© ФКОУ ВО «Вологодский институт права и экономики  
 
 
 
    Федеральной службы исполнения наказаний», 2018 

А43

Реализация вариативно-субъектного подхода  
в процессе правовой ресоциализации  
несовершеннолетних осужденных  
в воспитательной колонии

О. Б. Панова – профессор кафедры юридической  
психологии и педагогики ВИПЭ ФСИН России,  
доктор педагогических наук, доцент

Правовая ресоциализация несовершеннолетних осужденных 
рассматривается нами как коррекция дефектов правосознания1, 
обусловленных неадекватным восприятием правовых отношений, и развитие социализированности, обеспечивающее самоакутализацию и самореализацию воспитанников исправительных 
учреждений на основе правовой адаптации, автономизации, активности. К числу дефектов правосознания относятся правовое 
невежество, инфантилизм, квиетизм, нигилизм, цинизм2.
Правовое невежество заключается в отсутствии знаний и 
представлений, необходимых для реализации воспитанниками 
своих основных прав и обязанностей. Правовой инфантилизм 
проявляется в наивной уверенности в безнаказанности, в иллюзорном представлении о возможности найти пути «обойти 
закон», уклонения от юридической ответственности. Правовой 
квиетизм проявляется в созерцательном безразличии, социально-правовой пассивности в ситуациях, требующих активного 
выражения отношения к тем или иным нарушениям правовых 
норм. Носители этого дефекта демонстрируют конформизма по 
отношению к криминальным нормам и ценностям, в том числе, 
в ситуациях внутреннего несогласия с ними. Правовой нигилизм 
выражается в пренебрежительном отношении к праву при отсут
1См.: Рожков М. И. Воспитание свободного человека. Педагогическое кредо. – Ярославль, 2006. – С. 14; Панова О. Б. Педагогическое обеспечение правовой ресоциализации несовершеннолетних осужденных в воспитательной колонии : дис. ... д-ра пед. наук. – Ярославль, 2013. – С. 86. 
2 См.: Панова О. Б. Педагогическое обеспечение правовой ресоциализации 
несовершеннолетних осужденных в воспитательной колонии. – С. 79–80.

ствии умысла на совершение правонарушения. Правовой цинизм 
включает осознанное игнорирование юридических норм, ориентированность на умышленное совершение преступления и является самой опасной формой деформации правовой социализированности. 
Все перечисленные формы дефектов правовой социализированности существуют в неразрывном единстве. Их структурная 
взаимосвязь выражается в том, что каждая предшествующая по 
степени регрессивности форма в определенной степени включается в последующую, более регрессивную, но не исчерпывает ее 
содержание. 
Результатом и показателем эффективности правовой ресоциализации воспитанников исправительных учреждений становится 
правовая позиция несовершеннолетнего, которая определяется 
нами как интегральное личностное образование, характеризующееся устойчивой системой отношений к криминогенным и 
правовым обстоятельства окружающей среды, опосредованных 
целью организации позитивного развития жизненных событий. 
Правовая позиция включает следующие компоненты: ценностно-смысловой (принятие ценностей права), интеллектуальный 
(правовые знания), эмоционально-оценочный (оценка правозначимых событий и явлений), установочно-поведенческий (стратегия правового поведения), поведенческий (правовые поступки)1. 
Поскольку каждый несовершеннолетний правонарушитель 
имеет свой персонифицированный «набор» дефектов правовой 
социализированности и стартовых способностей к правовой ресоциализации, сложно ожидать позитивных изменений в обстоятельствах использования универсального, единого для всех, средства. Поэтому актуализируется вариативно - субъектный подход, 
в соответствии с которым предусмотрено применение, наряду с 
инвариантным, вариативный комплекс ресоциализирующих мер 
(М. А. Ковальчук)2.  Данный вывод получил подтверждение в 

1 См.: Панова О. Б. Педагогическое обеспечение правовой ресоциализации 
несовершеннолетних осужденных в воспитательной колонии. – С. 112–114.
2 См.: Ковальчук М. А. Профилактика девиантного поведения старшеклассников : дис. ... д-ра пед. наук. – Ярославль, 2002. – 344 с.

ходе реализации программы правовой ресоциализации осужденных в четырех воспитательных колониях ФСИН России. Считаем 
целесообразным проиллюстрировать данное положение  на конкретном примере.
Несовершеннолетний осужденный А. Д., олицетворял типичного воспитанника, участвующего в проекте. Он был осужден 
сроком на пять лет по ст. 111 УК РФ, Ч. 4 за нанесение тяжких 
телесных повреждений, повлекших за собой смерть человека. 
Это первая судимость А. Д., в то же время, ранее он состоял на 
учете в инспекции по делам несовершеннолетних за то, что в 
тринадцатилетнем возрасте участвовал в хищении продуктов из 
супермаркета в составе группы лиц и среди сверстников позиционировал себя как приверженец субкультурных традиций, бравируя знакомством с ребятами, отбывающими наказание в местах 
лишения свободы. А. Д. обладал явно выраженной склонностью 
к риску. Свои поступки, их возможные последствия заранее не 
обдумывал, нередко поступал опрометчиво, о чем потом сожалел. Среди других осужденных чувствовал себя уверенно. До 
участия в проекте он не имел просоциальных планов и не проявлял склонности к позитивному изменению. Индивидуальная 
работа с А. Д. осуществлялась в течение двух лет; в программе 
правовой ресоциализации данный воспитанник участвовал по 
собственному желанию. Динамика происходящих изменений отражалась в диагностической карте, включающей общие сведения 
об осужденном, параметры основных критериев правовой ресоциализации: ценностно-смыслового, интеллектуального, эмоционально-оценочного, поведенческого; рекомендации по управлению процессом правовой ресоциализации. При том что у А. Д. 
был обнаружен низкий уровень правовой социализированности, 
нами были выявлены позитивные личностные особенности, рассматриваемые в качестве потенциальных ресурсов в достижении 
задач правовой ресоциализации. К ним отнесены: достаточный 
уровень развития значимых интеллектуальных способностей, 
склонность к независимости, поддержка со стороны родителей, 
возрастные особенности: потребность в нахождении смысла жизни, самоопределении, оценочной деятельности, диалоговом об

щении, получении информации, расширяющей мировоззрение; 
потребность в собеседнике, способном понять его личностные 
проблемы. За воспитанником А. Д. был закреплен наставник из 
числа волонтеров – курсант выпускного курса юридического факультета ведомственного вуза ФСИН России, который совместно 
со своим подопечным составил индивидуальный план правовой 
ресоциализации «Моя жизнь в правовом поле», выполняющий 
роль дневника самокоррекции и саморазвития. Он включал следующие разделы: «Я – сильный человек», «Я – просвещенный человек», «Я – думающий человек», «Я – ответственный человек». 
Первую страницу раздела «Я – сильный человек» А. Д. заполнил самостоятельно. Ему было предложено сравнить себя по 
физической силе и выносливости с другими воспитанниками и 
ответить на вопросы о том, сколько человек он считает сильнее 
себя, а сколько слабее; если человек сильнее окружающих, означает ли это, что все конфликтные вопросы должны решаться 
им с помощью «кулаков»; по-настоящему сильный человек, тот, 
кто может управлять своими эмоциями или тот, кто идет у них 
на поводу? На последующих страницах предусматривалась ежедневная, с указанием дат, фиксация результатов самоуправления: 
ситуации, в которых А. Д. мог «обуздать» свою агрессивность, 
обозначались с помощью знака «+», обстоятельства, при которых он не мог справиться с вспышками гнева и обрушивал его 
на окружающих – знаком «–». Описание конкретных событий не 
было обязательным условием, но автор дневника мог по своему 
желанию отмечать те или иные сопутствующие факты. В разделе 
«Я – просвещенный человек» А. Д. предлагалось отражать свои 
впечатления по поводу групповых мероприятий программы правовой ресоциализации, проводимых в интерактивном режиме. 
Юноша приобщался к литературе, ориентирующей на определение своей позиции в ситуациях правозначимого выбора. По рекомендации своего наставника А. Д. читал рассказы, стихотворения, очерки, повести, репортажи, персонажами которых были его 
сверстники, в том числе, находящиеся в местах лишения свободы 
за совершенные преступления. В разделе «Я – думающий человек», воспитаннику предлагалось в произвольной форме писать 

отзывы о прочитанном. В рубрике «Я – ответственный человек» 
А. Д. отражал свои жизненные планы и условия, необходимые 
для их реализации. 
Средством стимулирования А. Д. к заполнению дневника 
послужило ведение аналогичного плана индивидуального самовоспитания курсантом-наставником, который также фиксировал факты, отражающие его способность или неспособность 
управлять собственным поведением, личные впечатления о мероприятиях по правовому воспитанию, отзывы о прочитанных 
книгах, жизненные планы. Обмен мнениями и впечатлениями между несовершеннолетним осужденным и просоциально 
ориентированным курсантом обусловливал выстраивание общения, основанного на позитивном взаимодействии, способствовал становлению у воспитуемого А. Д. правовой позиции. 
Особый интерес А. Д. проявил к совместному обсуждению романа  
Дж. Д. Сэлинджера «Над пропастью во ржи». Отзывы о прочитанном, как правило, носили позитивную направленность. Описывая свое впечатление от поведения главного персонажа, юноша 
отмечает: «Холден все время шел над пропастью, но не упал. А я 
упал и очень хочу подняться».В ходе обсуждения отзыва о прочитанной книге А. Д. актуализировал свое желание научиться сдерживать чувство неприязни к окружающим людям, которое было 
зафиксировано в виде ближней цели раздела «Я – ответственный 
человек». Курсант-наставник порекомендовал А. Д. обратиться за 
консультативной помощью к психологу, после чего воспитанник 
стал посещать занятия тренинга, нацеленного на формирование 
эмпатийного поведения. Тренинг включал четыре блока: комплекс упражнений, направленных на выработку норм поведения 
в группе, осознание своих переживаний, осмысление понятия эмпатии, комплекс гимнастических упражнений, направленных на 
развитие наблюдательной сензитивности, упражнения, направленные на развитие способности понимания состояний, свойств, 
качеств и отношений людей и групп, упражнения, направленные 
на развитие способности к сочувствию и сопереживанию другим 
людям. Сотрудники ВК и учителя школы отметили позитивные 
изменения в поведении А. Д. Он не допускал нарушений правил 

внутреннего распорядка, активно участвовал в воспитательных 
мероприятиях, стремился поддерживать доброжелательные отношения с окружающими. У А. Д. появилась склонность к отказу от 
криминальных ценностей, которая проявилась в просоциальных 
суждениях юноши, доброжелательном отношении к низкостатусному воспитаннику, намерении подавать заявление об условно-досрочном освобождении, стремлении усвоить правовые механизмы решения жизненных проблем. Несовершеннолетний все 
чаще задумывался о своем будущем в связи с предстоящим возвращением домой после отбытия наказания, планировал службу в 
армии и последующее поступление в техникум; учителя отмечали, что он стал серьезнее относиться к учебе, проявлять усердие 
и старательность, в результате чего показатели его успеваемости 
повысились. Постепенно А. Д. пришел к решению написать письмо матери подростка, ставшего жертвой его преступления. А. Д. 
писал о том, что сожалеет о совершенном деянии, что сам очень 
страдает из-за случившегося, не может спать по ночам, а если 
засыпает, то ему часто снятся кошмары «того злополучного вечера». Молодой человек долго колебался по поводу отправления 
этого письма, но так и не решился это сделать,  выразив намерение при встрече покаяться перед родителями бывшего одноклассника. В письмах своим родителям А. Д. подтверждал намерение 
поступать в техникум или служить в армии; был готов устроиться 
на работу электросварщиком, получив в воспитательной колонии 
соответствующую квалификацию и определенный опыт работы. 
А. Д. подал заявление в суд по поводу условно-досрочного освобождения; стал готовиться к поступлению в техникум. 
В ходе реализации программы правовой ресоциализации воспитанников детского исправительного учреждения было выявлено, что в качестве действенного средства позитивного влияния 
на несовершеннолетних осужденных, испытывающих высокую 
потребность в эмоциональном контакте, является предоставление им возможности иметь заинтересованных сочувствующих 
собеседников, способных выслушать и дать совет, а не только 
критиковать и упрекать за допущенные ошибки. Персонифицированное педагогическое взаимодействие с несовершеннолетними 

осужденными, основанное на вариативно-субъектном подходе, 
позволило увидеть причину совершения большинства преступлений не в жестокости многих из них, а в неспособности найти 
приемлемый правомерный способ решения жизненной проблемы, отсутствии волевого самоконтроля, навыков управления собственным поведением, неорганизованности, неумении противостоять негативным внешним обстоятельствам.

Парадигмы постнеклассической психологии  
в методологии психотерапии

А. М. Чирков – профессор кафедры юридической психологии 
и педагогики ВИПЭ ФСИН России,  
доктор медицинских наук

Междисциплинарный подход, составляющий структуру современного методологического аппарата любой области психологической науки, требует не столько известных теоретико-методологических конструктов, сколько парадигмального уровня 
анализа, отвечающего критериям истинности, целостности, избыточности и, самое главное, понимания роли человека и его места в Мире. Психотерапия в связи с лавинообразным ростом ее 
методов и технологий на десятилетия вперед опередила развитие 
базовых теоретических постулатов и направлений академической 
психологии. Как ни парадоксально, но психотерапия изначально 
в качестве «гумуса» подпитывалась не психологическими теориями, а философскими подходами к осмыслению природы человека 
и его целеполаганий. В последние годы методология психотерапии вслед за академической психологией вошла в период глубокого кризиса и большинство психотерапевтов даже не утруждают себя хоть как-то вразумительно обосновать целесообразность 
предлагаемых практик. Бездумное следование западным психотерапевтическим интервенциям «в обход» традиционной культуре народов нашего государства крайне негативно сказывается 
как на психическом и духовном, так и на общем уровне здоровья 

многих контингентов терапевтируемых лиц. Наиболее ярко это 
проявляется в пенитенциарной практике, где методология науки 
все чаще уступает место псевдонаучной либерализации в области 
психологического сопровождения осужденных. 
Процесс «гуманизации», проводимый на базе декларации 
принципов соблюдения прав и свобод осужденных, не оправдал 
надежд на ожидаемую ресоциализацию и снижение уровня рецидивности. Сторонники либеральных ценностей западного «извода» не объясняют даже традиционный смысл основных свобод 
и прав осужденных – свободы от преступных деяний и права 
именоваться правопослушным гражданином РФ. «За кадром» 
остались наиболее глубокие подходы и взгляды отечественных 
исследователей – Ю. А. Алферова, Е. В. Черносвитова и многих 
других. Они не вошли, да и не могли стать основой отечественной пенитенциарной практики, остававшейся в русле привычных, но давно потерпевших крах психологических теорий. Все 
больше отечественные авторы осваивают роль собирателей «инновационных» методик западных психотерапевтов, целый ряд их 
которых, используя идеи наших философов и мыслителей, возвращает утраченные знания. В первую очередь это относится к 
«духовному копингу», признаваемому сегодня в качестве наиболее действенной формы психотерапии при самых тяжелых психических и соматических расстройствах и заболеваниях человека1. 
Недостаточность методологического уровня анализа психических состояний человека, явное несоответствие навязываемых 
понятий в сфере его морально-нравственных устоев истинным 
духовным (традиционным, а не пресловутым «общечеловеческим») ценностям, а также реальное состояние психотерапии 
побудили отечественных и зарубежных специалистов обратиться к изучению духовности. Разработка методологической базы 
любой области гуманитарных изысканий в этой малодоступной 

1 См.: Бабурин С. В., Чирков А. М. Стратегия психотерапевтической интервенции стрессиндуцированных состояний психической дезадаптации у осужденных // Уголовно-исполнительная система на современном этапе: взаимодействие науки и практики : материалы междунар. науч.-практ. межведомств. 
конф. (16–17 июня 2016 г.) / под общ. ред. А. А. Вотинова. – Самара, 2016.