Теория и история. Интерпретация социальной и экономической эволюции

Людвиг фон Мизес

The Ludvig von Mises  
Institute Auburn University,  
Alabama and Washington, D.C.

Ludwig von Mises

theory  
and  
history

An Interpretation of Social 
and Economic Evolution

Людвиг фон Мизес

Теория  
и  
исТория

Интерпретация социальной 
и экономической эволюции

Челябинск • Москва 
СОЦИУМ
2020

2-е издание, электронное

УДК 330.831.8
ББК 65.02
М57

М57
Мизес, Людвиг фон.
Теория и история. Интерпретация социальной и экономической 
эволюции / Л. фон Мизес ; пер. с англ. А. В. Куряева. — 2-е изд., эл. — 
Москва ; Челябинск : Социум, 2020. — 1 файл pdf : 385 с. — Систем. 
требования: Adobe Reader XI либо Adobe Digital Editions 4.5 ; 
экран 10". — Текст : электронный.
ISBN 978-5-91603-664-0
Основной труд Людвига фон Мизеса (1881—1973) в области теории познания и методологии. В нем содержится не только эпистемологические основы разработанного им методологического подхода к экономической науке, но 
и эпистемология и методология исторической науки. Дана яркая критика таких 
ложных альтернатив, как историзм и позитивизм. Автор проводит различие 
между философией истории — комплексом метафизических концепций — и 
философской интерпретацией истории. Показана несостоятельность марксистского диалектического материализма как одной из разновидностей философии истории. Дана глубокая оценка достижений и перспектив развития 
западной цивилизации, в основе которой демократия и рыночная экономика, 
показана нежизнеспособность социализма как системы, не имеющей в своем 
распоряжении методов экономического расчета.
Для экономистов, историков, философов, политологов, социологов, преподавателей и студентов, а также для широкого круга читателей, интересующихся проблемами философии, экономики, истории.

УДК 330.831.8 
ББК 65.02

Электронное издание на основе печатного издания: Теория и история. Интерпретация социальной и экономической эволюции / Л. фон Мизес ; пер. с англ. 
А. В. Куряева. — Челябинск : Социум, 2013. — 384 с. — ISBN 978-5-91603-073-0. — 
Текст : непосредственный.

В соответствии со ст. 1299 и 1301 ГК РФ при устранении ограничений, установленных 
техническими средствами защиты авторских прав, правообладатель вправе требовать 
от нарушителя возмещения убытков или выплаты компенсации.

ISBN 978-5-91603-664-0
© ООО «ИД «Социум», 2013

ix

П р е д и с л о в и е

За свою долгую и продуктивную жизнь Людвиг фон Мизес опубликовал много книг и статей. Каждая из них 
стала важным вкладом в теорию и применение экономической науки. Но в их ряду четыре великих шедевра, 
четыре бессмертных памятника величайшему экономисту и исследователю человеческой деятельности нашего 
столетия. Первый — «Теория денег и кредита» (1912). 
С этой работой Мизес утвердился как первоклассный 
экономист. В ней он впервые интегрировал теорию денег 
и теорию относительных цен, а также наметил в общих 
чертах разработанную позже теорию делового цикла. 
Второе великое произведение Мизеса — «Социализм» 
(1922), в котором была дана окончательная и исчерпывающая критика социализма и показано, что в условиях 
социалистического порядка невозможно производить 
экономические расчеты. Третьим был колоссальный 
трактат «Человеческая деятельность» (1949), в котором 
изложена целостная структура экономической теории и 
анализа действующего человека. Эти три работы оставили след в экономической теории и сыграли важную 
роль в «австрийском» возрождении, происходившем 
в США на протяжении последних десятилетий.
Однако четвертое и последнее великое произведение 
Л. Мизеса «Теория и история» (1957) не имело большого резонанса и редко цитируется даже молодыми 
экономистами недавнего «австрийского» возрождения. 
Оно остается забытым шедевром Мизеса. Однако это 
произведение представляет собой философскую опору 
и дальнейшее развитие философии, лежащей в основании «Человеческой деятельности». Эта великая методологическая книга Людвига фон Мизеса объясняет основы его подхода к экономической теории и дает 
блестящую критику таких ложных альтернатив, как 
историзм, сциентизм и марксистский диалектический 
материализм.

Предисловие

x

Предисловие

xii

Несмотря на свою важность, «Теория и история» 
не получила известности, потому что в нашу эпоху слепой академической специализации экономическая наука 
не желает иметь дело ни с чем, что имеет привкус философии. Безусловно, гиперспециализация играет свою 
роль, но в последние несколько лет интерес к методологии и фундаментальным основам экономической теории 
резко усилился. Так что можно было предположить, что 
уж специалисты в этой области найдут что обсудить 
и почерпнуть в этой книге, а экономисты не настолько 
увязли в жаргоне и путаном стиле, чтобы не откликнуться на ясную и искрометную прозу Мизеса.
Весьма вероятно, что игнорирование «Теории и истории» связано как раз с содержанием ее философского 
посыла. Многие знают о той долгой и одинокой борьбе, 
которую Мизес вел против этатизма во имя laissez faire, 
но мало кто понимает, что в среде экономистов существует намного более сильное сопротивление методологии 
Мизеса, чем его политике. В конце концов, сегодня среди 
экономистов приверженность свободному рынку не является редким явлением (хотя и не отличается мизесовской безошибочной последовательностью). Но немногие 
готовы принять на вооружение типично «австрийский» 
метод, систематизированный Мизесом и названный им 
«праксиологией».
В основе подхода Мизеса и праксиологии лежит концепция, с которой он начинает «Теорию и историю»: методологический дуализм, ключевое положение о том, что 
способ и методология изучения и анализа людей должны радикально отличаться от анализа камней, планет, 
атомов или молекул. Почему? Очень просто: потому что 
сущность людей состоит в том, что они имеют цели и 
намерения и что они пытаются достичь этих целей. Камни, атомы, планеты не имеют целей или предпочтений; 
следовательно, они не выбирают между альтернативными курсами действий. Атомы и планеты движутся или 
их движут; они не могут выбирать, производить отбор 
путей действий, менять свои намерения. Мужчины и 

Предисловие

xi

Предисловие

xiii

женщины могут и делают это. Поэтому атомы и камни 
можно подвергнуть исследованию, можно вычертить их 
курсы и предсказать траектории. С людьми этого проделать нельзя; каждый день люди учатся, обретают новые ценности и цели, меняют свои намерения; в отношении людей невозможно сформулировать предсказаний, 
как это можно сделать в отношении объектов, не имеющих мозга или не обладающих способностью учиться и 
выбирать.
Сейчас нам понятно, почему экономисты так упорно сопротивляются подходу Людвига фон Мизеса. Дело 
в том, что экономическая наука, подобно всем остальным социальным наукам, находится во власти мифа, который Мизес справедливо и пренебрежительно называл 
«сциентизмом» — идеи о том, что единственным подлинно «научным» подходом к изучению человека является подражание подходу физических наук, в частности, наиболее престижной из них — физике. Чтобы стать 
столь же подлинно «научной», как физика и другие естественные науки, экономическая наука должна избегать 
таких концепций, как намерения, цели и обучение; она 
должна отвлечься от разума человека и просто описывать 
события. Она должна не обсуждать изменение намерений, а утверждать, что события предсказуемы, так как по 
первоначальному девизу Эконометрического общества 
«наука — это предсказание». А чтобы стать «твердой» 
и «настоящей» наукой, экономическая теория должна 
рассматривать людей не как уникальные создания, а как 
однородные и потому предсказуемые части «данных». 
Одна из причин, по которой ортодоксальная экономическая теория всегда испытывала огромные трудности 
с ключевой концепцией предпринимателя, состоит в том, 
что каждый предприниматель очевидно уникален, а неоклассическая экономическая теория не умеет справляться с индивидуальной уникальностью.
Кроме того, предполагается, что «настоящая» наука 
должна опираться на один из вариантов позитивизма. Так, 
в физике ученый сталкивается с большим количеством 

Предисловие

xii

Предисловие

xi

однородных, единообразных составных частей события, которые можно исследовать на предмет выявления 
количественных регулярностей и констант, например, 
скорости, с которой объекты падают на землю. Соответственно, для объяснения классов поведения или движений ученый формулирует гипотезы и затем дедуцирует различные утверждения, с помощью которых он 
может «проверить» теорию сравнением с реальным, эмпирическим фактом, с наблюдаемыми частями событий. 
(Например, теория относительности может быть проверена изучением определенных эмпирически наблюдаемых характеристик затмения.) В версии старого позитивизма ученый «верифицирует» (т.е. подтверждает) 
теорию посредством ее эмпирической проверки. В более 
нигилистичном неопозитивизме Карла Поппера, в ходе эмпирической проверки исследователь может только 
«фальсифицировать» (т.е. опровергнуть) или «нефальсифицировать» теорию. В любом случае, его теории всегда являются предварительными и никогда несомненно 
истинными, поскольку он всегда обнаружит, что другие, 
альтернативные теории смогут лучше объяснить более 
широкий класс явлений, что новые факты могут войти 
в противоречие с теорией. Ученый должен всегда носить 
маску скромности и беспристрастности.
Одним из проявлений гениальности Людвига фон 
Мизеса было осознание, что здравая экономическая теория не следует этим путем, и разработка убедительного 
обоснования этого любопытного факта. Вокруг скорее 
идиосинкразического использования Мизесом термина 
«априори» существует много ненужной путаницы, что 
дает энтузиастам современных научных методов шанс 
воспользоваться ею, чтобы отвергать Мизеса как просто ненаучного мистика. Мизес увидел, что исследователи человеческой деятельности находятся, с одной стороны, в лучшем, а с другой — в худшем, но, вне всяких 
сомнений, в отличающемся положении, по сравнению 
с представителями естественных наук. Физик видит перед собой события, состоящие из однородных составных 

Предисловие

xiii

Предисловие

x

частей, и путем проб и ошибок формулирует и проверяет 
объясняющие, или причинные теории для этих эмпирических событий. Но в человеческой истории мы, сами 
будучи людьми, уже знаем причины событий; а именно 
тот первичный факт, что люди имеют цели и намерения 
и действуют, чтобы их достичь. И этот факт известен 
не предварительно и с какими-то колебаниями, а абсолютно и аподиктически.
Чтобы продемонстрировать разницу между двумя 
фундаментальными подходами к человеческому поведению, Мизес на своих лекциях приводил пример: наблюдение за поведением людей на станции Грэнд Сентрал в час пик. «Объективный», или «подлинно научный» 
бихевиорист, говорил он, будет наблюдать эмпирические 
события: например, людей, бесцельно мечущихся взад и 
вперед в определенное предсказуемое время дня. И это 
все, что он узнает. Но истинный исследователь человеческой деятельности начнет с факта, что любое человеческое поведение является целеустремленным, и поймет, 
что цель состоит в том, чтобы утром добраться из дома 
до поезда, чтобы доехать до работы, а вечером, наоборот, 
и т.д. Не возникает никаких сомнений, кто из них узнает 
больше о человеческом поведении, и, следовательно, кто 
будет подлинным «ученым».
Именно из этой аксиомы, факта целеустремленного 
человеческого действия, дедуцируется вся экономическая теория; экономическая наука исследует логические 
следствия всепроникающего факта действия. Так как мы 
обладаем абсолютным знанием, что человеческая деятельность является целеустремленной, то знание выводов на каждом шаге логической цепочки обладает такой же достоверностью. В «проверке» этой теории нет 
никакой необходимости, если эта концепция вообще 
имеет какой-либо смысл в этом контексте.
Является ли факт человеческой целеустремленной 
деятельности «верифицируемым»? Является ли он «эмпирическим»? Да, но определенно нет в точном, или количественном понимании, в котором его применяют те, 

Предисловие

xiv

Предисловие

xi

кто подражает физике. Этот эмпиризм — широкий и качественный, вытекающий из сущности человеческого 
опыта; он не имеет ничего общего со статистикой и историческими событиями. Кроме того, он зависит от того 
факта, что все мы являемся людьми и поэтому можем 
использовать это знание, применяя его к другим представителям этого биологического вида. В еще меньшей 
степени аксиома целеустремленной деятельности является «фальсифицируемой». После того, как это упомянуто и обсуждено, становится таким очевидным, что она 
составляет самую суть нашего опыта в этом мире.
Точно также экономическая теория не нуждается 
в «проверке», так как ее невозможно проверить путем 
сличения ее утверждений с однородными составными частями единообразных событий. Таких событий 
просто не существует. С помощью использования статистики и количественных данных можно попытаться 
замаскировать этот факт, но их кажущаяся точность 
основывается на исторических событиях, которые 
не являются однородными ни в каком смысле. Любое 
историческое событие представляет собой сложную, 
уникальную равнодействующую влияния многих причинных факторов. Так как оно уникально, его нельзя 
использовать для позитивистских проверок. Так как 
оно уникально, его также нельзя объединять с другими событиями в форме статистических корреляций и 
получать при этом какой-либо осмысленный результат. 
К примеру, при анализе деловых циклов недопустимо 
считать каждый цикл строго однородным по отношению ко всем другим и, следовательно, складывать, умножать, манипулировать и сопоставлять данные. Усреднение двух временных рядов и гордое заявление, что ряд 
Х имеет четырехмесячное опережение по сравнению 
с рядом Y в некоторой фазе цикла, не несет никакого 
смысла. Так как: (а) ни один конкретный временной ряд 
может не иметь четырехмесячного опережающего лага, 
и эти лаги могут иметь широкий разброс значений; и 
(b) среднее любых прошлых рядов не имеет никакого