«Время войне и время миру». Православная Российская церковь и Гражданская война в России. Очерки истории и историографии

С. Л. Фирсов

«ВРЕМЯ ВОЙНЕ И ВРЕМЯ МИРУ»

ПРАВОСЛАВНАЯ РОССИЙСКАЯ ЦЕРКОВЬ 

И ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА В РОССИИ

Очерки истории и историографии

Санкт-Петербург

Издательство РГПУ им. А. И. Герцена

2018

Российский  государственный 

педагогический  университет  им.  А. И. Герцена

© С. Л. Фирсов, 2018
© С. В. Лебединский, оформление обложки, 2018
© Издательство РГПУ им. А. И. Герцена, 2018
ISBN  978-5-8064-2661-2

ББК  63.3(2)612

Ф62

           Фирсов С. Л.
Ф62        «Время войне и время миру». Православная Российская церковь 

и Гражданская война в России. Очерки истории и историографии. — СПб.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 2018. — 168 с.

ISBN  978-5-8064-2661-2
Монография представляет собой сборник оригинальных очерков, подготов
ленных в ходе реализации проекта РФФИ № 17-81-01045 «Русская церковь 
и Гражданская война в России».

Книга посвящена проблеме взаимоотношений Русской церкви со светскими 

властями, верующими, различными социальными группами и политическими 
движениями в годы Гражданской войны (1917–1921) в России. В книге рассматривается вопрос психологического восприятия русской смуты церковными 
иерархами и иереями, а также проблема религиозного понимания феномена 
первых новомучеников Православной Церкви, чьё участие в Поместном Соборе 
было прервано насильственной смертью. Отдельные очерки посвящены личности 
и образу Патриарха Тихона (Беллавина) в отражении советской официозной 
печати; характеристике деятельности РПЦ в годы Гражданской войны, формировавшейся в советской антирелигиозной печати (соответственно в 1920-е — 1941 гг. 
и в послевоенный период).

Книга предназначена для специалистов-историков и религиоведов, а также 

для широкого круга читателей, интересующихся историей Церкви и церковногосударственных отношений в советскую эпоху.

ББК 63.3(2)612

Р е ц е н з е н т: 

канд. ист. наук Н. В. Сурева (СПбИРИ РАН)

ВВЕДЕНИЕ

Гражданская война в России — одна из наиболее трагических страниц 

новейшей отечественной истории. О событиях, связанных с ней, написаны сотни книг и тысячи статей. Одно перечисление работ потребовало бы издание объемного труда. Разумеется, в разное время авторы, 
придерживавшиеся разных политических и идеологических убеждений, 
писали о русской смуте XX века по-разному. В Советском государстве, 
начиная с 1920-х гг. и вплоть до конца 1980-х гг., авторы рассказывали 
о ее перипетиях, исходя из коммунистических установок, согласно 
которым это был период, характеризовавшийся борьбой рабочих и 
крестьян под руководством партии большевиков «за защиту завоеваний 
Великой Окт[ябрьской] социалистич[еской] революции, за создание 
нового социалистич[еского] общества, за независимость Сов[етского] 
гос[ударст]ва против сил внутренней и внешней контрреволюции»1.

Противники «красных» победителей, наоборот, воспринимали боль
шевиков как поработителей страны и, исходя из данной установки, 
пытались оценить всю трагедию «Белого дела»2.

После того, как монополия на идеологию была в СССР ликвидирова
на, а вскоре и сам Советский Союз прекратил свое существование, ситуация кардинально изменилась. В новой России в 1990-е гг. стали появляться работы, в которых преимущественное внимание обращалось на 
изучение вопросов, связанных с деятельностью противников большевизма, причем симпатии были в большинстве случаев на стороне «белых»3. 
Тенденция в основном сохранялась и далее. Подробно о проблемах 
истории и историографии Гражданской войны в России недавно был 
издан специальный сборник, из которого заинтересованный читатель 
может узнать о современном состоянии данного вопроса в современной 
исторической науке — как в нашей стране, так и на Западе4.

Знакомясь с публикациями и прошлых лет, и подготовленных уже 

в XXI веке, нетрудно заметить то, что тема «Православная Российская 

1 См., напр.: Гражданская война и военная интервенция в СССР. Энциклопедия. М., 

1987. С. 7. (В книге сохранена орфография и пунктуация цитируемых автором первоисточников. — Прим. ред.)

2 См., напр.: Деникин А. И. Очерки русской смуты. Париж; Берлин, 1921–1926. Т. I–V.
3 См., напр.: Бортневский В. Г. Белое дело. Люди и события. СПб., 1993; Он же. 

Избранные труды. СПб., 1999 и др.

4 См. подр.: Гражданская война в России: взгляд через 100 лет. Проблемы истории 

и историографии / отв. ред. проф. В. В. Калашников. СПб., 2018.

«Время войне и время миру»

Церковь и Гражданская война» практически обойдена вниманием исследователей. Конечно, о событиях в жизни Церкви 1917–1921 гг. писали ранее5, пишут теперь6, но эти исследования скорее о «Церкви во 
времени», о событиях внутрицерковной жизни, изучаемых на фоне 
Гражданской войны. Случайным это считать нельзя, поскольку церковные историки не всегда хорошо представляют общий «политический» 
фон революционного времени, а светские — в большинстве своем не 
разбираются во внутрицерковной проблематике. К тому же до перестройки «церковная тема» в целом не могла быть актуальной для советских историков7. Не вдаваясь в подробности этого факта, отмечу 
лишь одно: без оценки «религиозного фактора» достаточно проблематично говорить о морально-нравственных коллизиях, сопровождавших 
Гражданскую войну в России, оценить ее последствия и результаты.

Понимая всю сложность задачи создания полноценной истории 

Православной Российской Церкви в годы Гражданской войны и ни в 
коей мере не претендуя на ее написание в ближайшее время, я решил 
опубликовать ряд исторических и историографических очерков, которые 
можно назвать своеобразным введением в тему. В течение нескольких 
лет эти очерки публиковались в российских журналах и исторических 
сборниках. Однако собранные вместе, по моему мнению, они могут составить единое целое, книгу, читатель которой сможет лучше понять 
весь трагизм положения Церкви и ее служителей, до 1917 г. воспринимавшихся в качестве самых верных союзников монархической государственности.

С какого времени можно говорить о начале Гражданской войны 

в России?

Вопрос не так прост, как кажется на первый взгляд. Если следовать 

формальным критериям, то следует сказать: после того, как большевики захватили власть и стали проводить глобальный социальный эксперимент, предполагавший утверждение диктатуры пролетариата. 

5 См., напр., крайне пристрастную работу видного обновленческого деятеля А. И. Вве
денского: Введенский А. И., прот. Церковь и государство. (Очерк взаимоотношений 
церкви и государства в России 1918–1922 гг.). М., 1923. 

6 См., напр.: Кашеваров А. Н. Православная Российская Церковь и Советское госу
дарство (1917–1922). М., 2005.

7 Исключения все же имели место. Так, накануне 50-летия Октябрьской революции 

издательство «Наука» выпустило в свет книгу: Плаксин Р. Ю. Крах церковной контрреволюции в 1917–1923 гг. М., 1966. Двадцать лет спустя, в исправленном виде, эта книга 
была переиздана автором под названием «Тихоновщина и ее крах: Позиция православной 
церкви в период Великой Октябрьской социалистической революции и гражданской 
войны» (Л.: Лениздат, 1987).

Введение 
5

Не случайно еще в октябре 1916 г. В. И. Ленин утверждал, что «диктатура пролетариата, как единственного до конца революционного 
класса, необходима для свержения буржуазии и отражения ее контрреволюционных попыток», но утверждение этой диктатуры (то есть 
утверждение социализма), вероятнее всего, без гражданской войны не 
осуществится, «и потому единственной программой интернациональной социал-демократии должно быть признание такой войны, хотя 
в нашем идеале нет места насилию над людьми»8.

Оставив за скобками фразу о «нашем идеале», вспомним, что на прак
тике насилие стало нормой в борьбе большевиков со своими противниками буквально сразу же после того, как они утвердились у власти. 
Правда, весной 1917 г. вождь мирового пролетариата патетически утверждал, что партийные агитаторы должны опровергать «гнусную ложь» 
капиталистических газет относительно того, будто большевики грозят 
«гражданскою войной». «Это — гнусная ложь, — подчеркивал В. И. Ленин, — ибо только в данный момент, пока капиталисты и их правительство не могут и не смеют применять насилия над массами, пока масса 
солдат и рабочих свободно выражает свою волю, свободно выбирает и 
смещает все власти, — в такой момент наивна, бессмысленна, дика всякая мысль о гражданской войне, в такой момент необходимо подчинение 
воле большинства населения и свободная критика этой воли недовольным 
меньшинством»9. В развязывании Гражданской войны он обвинял Временное правительство.

Впрочем, тогда же, на Апрельской конференции РСДРП, В. И. Ленин 

высказался более четко и ясно: «Мы за гражданскую войну, но только 
тогда, когда она ведется сознательным классом»10. Октябрь 1917 г. привел «сознательный класс» (в лице его «передового авангарда») к власти, 
условие начала полномасштабной Гражданской войны было соблюдено.

Понятно, что представители Православной Российской Церкви «со
знательными» считаться никак не могли. Они с самого начала обрекались 
на роль «бывших», с которыми следует разбираться жестко, руководствуясь «классовым подходом». Для того чтобы подобный подход 
лучше уяснили «рабоче-крестьянские массы», штатные идеологи уже в 
первые месяцы существования советской власти сочиняли целые антицерковные поэмы, в которых, как могли, издевались над «попами». Один 

8 Ленин В. И. О карикатуре на марксизм и об «империалистическом экономизме» // 

Ленин В. И. Сочинения. М.; Л., 1929. Т. XIX: 1916–1917. С. 229.

9 Ленин В. И. Резолюция Центрального Комитета РСДРП 4 мая (21 апреля) 1917 г. // 

Ленин В. И. Сочинения. М., 1935. Т. XX: 1917. С. 216.

10 Ленин В. И. Доклад о текущем моменте 7 мая (24 апреля) // Там же. С. 246.

«Время войне и время миру»

из таких сочинителей — Демьян Бедный в 1918 г. в «душеспасительной 
повести» «О попе Панкрате и тетке Домне и явленной иконе в Коломне», 
среди прочего, писал:

«Нет на свете породы — поповской зловреднее.
Темнотой нашей эта порода питается,
Потому-то так упорно пытается,
Набросав нам камней и поленьев под ноги,
Совратить нас со светлой и вольной дороги»11.

Шла Гражданская война, которая характеризовалась как движение 

к вольной жизни и которой «попы», оказывается, противостояли не 
только со свергнутыми дворянами и капиталистами, но и с «меньшевистскими трутнями» и «эсерами правыми»! «Классовый подход» позволял 
объединить всех врагов Советов в единую армию. Но то был 1918 год, 
когда «война империалистическая» окончательно превратилась, используя ленинское выражение, в «войну гражданскую». Однако «превращение» 
это началось ранее, и не будет ошибкой заявить, что случилось это еще 
в 1917 г., после Февраля. Свержение самодержавия открыло к ней широкий путь, стало и поводом, и причиной окончательного размежевания 
бывших подданных бывшей империи. Развал страны не мог не сказаться 
на социально-психологическом климате России, значительная часть 
мужского населения которой имело в руках оружие и имело опыт вооруженной борьбы с внешним врагом.

Гражданская война началась до большевиков, а ее предвестником 

стали в том числе и антицерковные выступления распропагандированных солдат и некоторых младших офицеров. Генерал А. И. Деникин 
вспоминал, как вскоре после Февральской революции некий демагогпоручик решил, что его рота скверно размещена, а храм — предрассудок. 
«Поставил самовольно в нем роту, а в алтаре вырыл ровик для…

Я не удивляюсь, — писал далее А. И. Деникин, — что в полку на
шелся негодяй-офицер, что начальство было терроризировано и молчало. Но почему 2–3 тысячи русских православных людей, воспитанных 
в мистических формах культа, равнодушно отнеслись к такому осквернению и поруганию святыни?

Как бы то ни было, в числе моральных элементов, поддерживающих 

дух русских войск, вера не стала началом, побуждающим их на подвиг, 
или сдерживающим от развития впоследствии звериных инстинктов»12.

11 Бедный Д. Собрание сочинений в одном томе. М., 1937. С. 166.
12 Деникин А. И. Очерки русской смуты. Крушение власти и армии, февраль — сен
тябрь 1917. М., 1991. С. 79–80. 

Введение 
7

«Впоследствии» — это в годы Гражданской войны, когда большевики 

сумели использовать до них сформировавшуюся ситуацию, когда моральное огрубение и вызванное мировой войной ожесточение направили в русло «классовой борьбы», попутно усиливая ее идеологическую 
направленность антицерковными лозунгами и потворством бессудным 
расправам над духовенством. 1917 г. стал прологом к полномасштабной 
Гражданской войне, но и сам этот год можно назвать временем гражданского противостояния, своего рода «холодной войной», не успевшей еще 
перерасти в войну «горячую».

Сказанное заставляет начать разговор на тему «Церковь и Граждан
ская война» кратким рассказом о том, как встретила главенствующая 
конфессия Российской империи 1917 год. Поэтому своеобразным «введением» в настоящую книгу служит глава «Русская Церковь в революции 
1917 года: уроки истории», в которой говорится о том, как понимало 
православное священноначалие свершившееся, как оно реагировало на 
Февраль, почему поддержало Временное правительство и в отречении 
императора усмотрело только свершившуюся «Волю Божию». Настоящее 
«введение» позволяет лучше понять драматические события церковной 
жизни эпохи Гражданской войны в условиях большевистской власти, 
всячески пропагандировавшей и утверждавшей тезис о религии как о 
«роде духовной сивухи». Краткий исторический обзор этой жизни дан 
в следующей главе, позволяющей, думается, лучше понять вопрос о 
религиозно-психологическом восприятии подвига первых новомучеников Православной Российской Церкви, чье участие в Поместном 
Соборе 1917–1918 гг. было прервано насильственной смертью. Они были 
одними из первых, кто погиб в результате бессудных расправ, вызванных 
Гражданской войной и во многом спровоцированных большевистскими 
лозунгами и призывами.

В продолжение данной темы в книге помещен очерк, непосредствен
но касающийся восприятия Патриарха Тихона (Беллавина) советской 
прессой. На протяжении десятилетий в Советском Союзе о нем писали 
как о «мракобесе», активном противнике новой власти, в годы Гражданской войны открыто выступавшем на стороне «помещиков и капиталистов». Таким образом, советские публицисты писали о Первосвятителе Православной Российской Церкви, исходя из той схемы, которая 
была создана в 1918–1920 гг., когда шла непримиримая борьба «красных» 
и «белых».

Лучше понять изначальную идеологическую пристрастность этой 

схемы, на мой взгляд, можно, исследовав то, как писали о Православной 
Церкви советские антирелигиозные публицисты и журналисты — начиная с 1920-х гг. и вплоть до конца 1980-х. Рассмотрению этого вопроса 

«Время войне и время миру»

посвящены две главы. В первой речь идет о публикациях довоенного 
времени (1920-х — 1941 гг.), во второй — о послевоенных публикациях. 
Читая статьи советских антирелигиозных авторов, удивляешься не тому, 
как они писали о Церкви и «церковниках» (здесь все понятно). Интереснее проследить за тем, какие материалы (и в какое время) они считали актуальными, как изменялась по форме, оставаясь неизменной по 
существу, их обличительная лексика. Выступая «свидетелями обвинения», 
советские авторы преследовали цель не только «разоблачить» «классовую сущность» религии и Церкви, но и «доказать» (опять-таки используя «классовый подход» к теме) закономерность «церковной контрреволюции».

Насколько правомерно было говорить о подобной «закономерности» 

(равно как и о том, что под такой «закономерностью» понимать), можно представить, ознакомившись с вопросом о психологии восприятия 
русской смуты православными церковными деятелями революционной 
эпохи. Этому и посвящена заключительная глава настоящей книги.

Повторимся: в книге представлены только очерки из истории 

и историографии, касающиеся указанной в заглавии темы. Написание 
истории Церкви в годы Гражданской войны — задача для будущих 
историков. В данном случае хотелось бы отметить только одно: пристрастность советских авторов вряд ли возможно побороть, только 
поменяв «знаки» — прежние «минусы» на новые «плюсы». Вопрос 
гораздо сложнее, и связан он не только с получением новых материалов, 
открытием ранее неизвестных фактов, отказом от изначально сформулированных заключений о «белых» и/или «красных». Необходимо 
понять социально-психологическую подоплеку всего того, что связано 
с положением Церкви в революционной России, попытаться разобраться в том, почему после 1917 г. среди достаточно большого числа крещеных и воспитанных в православной традиции русских людей так 
быстро распространился воинствующий антиклерикализм. В конце 
концов было бы ошибочно винить во всем случившемся с Церковью 
одних большевиков.

Но возможно ли это, сумеем ли мы беспристрастно подойти к исто
рии Церкви в годы Гражданской войны, преодолев соблазн в очередной 
раз выступить в роли «обвинителя» (хотя уже и на ином, несоветском, 
«процессе»)?

Однозначного ответа на поставленный вопрос у меня не существует, 

хотя и присутствует надежда на то, что время «разбрасывать камни» 
миновало. «Ибо мы спасены в надежде» (Рим. 8: 24).

Гл а в а  I

Большевики и Церковь в 1917–1920 гг.

Краткий исторический обзор

XX столетие в истории нашей страны — время не только исключи
тельно сложное, но и во многом парадоксальное, однозначная оценка 
которого вряд ли допустима. Произошедшие социально-политические 
трансформации изменили не только уклад жизни многомиллионного 
народа, но во многом и его психологию.

Во введении нам уже приходилось указывать на то, что начало этим 

глобальным изменениям положил именно 1917 год, когда началось обрушение прежней системы церковно-государственных отношений: 
революция уничтожила, как оказалось — навсегда, многовековую «симфоническую» связь, политически и идеологически соединявшую главную 
конфессию империи со светской властью. В том же году, 15 августа, 
в Москве начал свою работу Поместный Собор Православной Российской Церкви. Собор, голоса которого в России не слышали более 
200 лет. Собор призван был решать многочисленные вопросы внутрицерковного устройства и вырабатывать новые формы церковно-государственных отношений13. Тогда же было восстановлено патриаршество 
и избран предстоятель Церкви — Патриарх Московский и всея России 
Тихон (Беллавин; 1865–1925). Избрание и интронизация Патриарха состоялись в ноябре 1917 г., после того, как Временное правительство было 
низложено и ему на смену пришла новая власть во главе с В. И. Лениным.

Приход к власти партии большевиков стал вехой в истории отноше
ний Церкви и государства в России, окончательно похоронив надежду 
на возможность налаживания хоть сколько-нибудь приемлемых взаимоотношений между ними. Разумеется, дело было не только в антиклерикальных взглядах большевистских идеологов, но и в тех практических
антицерковных действиях, которые они приняли на вооружение буквально с первых лет Советской власти. Уже 20 января 1918 г. Совет Народных Комиссаров во главе с В. И. Лениным принял декрет «Об отделении Церкви от государства и школы от Церкви», согласно которому 

13 Об этом см. подр.: Фирсов С. Л. Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-х — 

1918 гг.). М., 2002. С. 535–565.

«Время войне и время миру»

Церковь не получила прав частного религиозного общества, теряла права 
на владение собственностью, более не имея и права юридического лица. 
Все ее имущество объявлялось «народным достоянием». Обучение Закону Божьему в тех учебных заведениях, где преподавались общеобразовательные предметы, также запрещалось. Именно В. И. Ленин заменил 
первую статью проекта декрета, гласившую, что религия есть частное дело 
гражданина страны, положением об отделении Церкви от государства. 
Декрет, что психологически вполне объяснимо, вызвал негативную реакцию членов Собора, не представлявших возможности раздельного существования Церкви и государства в России. Но дело было не только в этом.

Восприятие современниками (и/или исследователями) любого за
конодательного акта, оставившего важный след в истории, зависит от 
целого ряда обстоятельств: эпохи, страны, в которой этот акт разрабатывался и осуществлялся на практике, политических и религиозных 
убеждений оценивавших его достоинства или критиковавших его недостатки людей. Вне социально-психологического фона, таким образом, 
адекватная его оценка оказывается затруднительной.

Фоном в нашем случае была Русская революция в ее большевистском 

изводе, о которой еще 29 октября 1917 г. поэтесса З. Н. Гиппиус очень 
четко и жестко сказала в стихотворении «Веселье».

«Блевотина войны — октябрьское веселье
От этого зловонного вина
Как было омерзительно твое похмелье,
О бедная, о грешная страна!
Какому дьяволу, какому псу в угоду,
Каким кошмарным обуянный сном,
Народ, безумствуя, убил свою свободу,
И даже не убил — засек кнутом?
Смеются дьяволы и псы над рабьей схваткой,
Смеются пушки, разевая рты…
И скоро в старый хлев ты будешь загнан палкой,
Народ, не уважающий святынь!»14

Ленинский декрет от 20 января 1918 г. многими думающими о про
исходивших тогда событиях современниками воспринимался именно 
как «покушение на святыню», неуважение святыни.

Почему его так воспринимали, да и можно ли этот декрет оценивать 

в этических категориях? Тем более что «многие» — далеко не «все».

14 Гиппиус З. Веселье // Гиппиус З. Живые лица. Стихи. Дневники. Тбилиси, 1991. Кн. 1. 

С. 149.