Русская словесность, 2019, № 4

НАУЧНО-МЕТОДИЧЕСКИЙ ЖУРНА Л

Издательство
«Школьная Пресса»
НАУЧНО-МЕТОДИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ
Издается c января 1993 года
Выходит 6 раз в год

Главный редактор 
А.П. Фурсов, поэт, 
член Союза писателей России
Chief editor 
А.Р. Fursov, the poet,  
member of Union of writers of Russia

Редакционная коллегия
The editorial board
О.М. Александрова, кандидат педагогических 
наук, заведующая Центром филологического 
образования ФГБНУ «Института стратегии 
развития образования РАО» (Москва)
O.M. Alexandrova, candidate of pedagogical 
sciences, head of the Center for philological 
education «Institute of education  
development strategy of RAE » (Moscow)
Н.В. Беляева, доктор педагогических наук, 
ведущий научный сотрудник Центра 
филологического образования ФГБНУ 
«Институт стратегии развития 
образования РАО» (Москва)
N.V. Belyaeva, doctor of pedagogical sciences, 
leading researcher of the Center for philological 
education «Institute of education 
development strategy of RAE» (Moscow) 
И.П. Васильевых, научный сотрудник Центра 
филологического образования ФГБНУ 
«Института стратегии развития 
образования РАО» (Москва) 
Vasilievih I.P., researcher at the Center for 
philological education «Institute of education 
development strategy of RAE» (Moscow)  
В.А. Воропаев, доктор филологических наук, 
профессор Московского государственного 
университета имени М.В. Ломоносова, 
председатель Гоголевской комиссии 
Научного совета РАН 
«История мировой культуры» (Москва) 
V.A. Voropaev, doctor of philological sciences, 
Professor of Moscow state University named 
after M.V. Lomonosov, the Chairman 
of the Gogol Commission Scientific Council 
«History of world culture» of the Russian  
Academy of Sciences (Moscow)
Ю.Н. Гостева, кандидат педагогических наук, 
старший научный сотрудник ФГБНУ 
Центра филологического образования 
«Институт стратегии развития 
 образования РАО» (Москва)
J.N. Gosteva, the candidate of pedagogical 
sciences, senior researcher of the Center  
for philological education «Institute of education 
development strategy of RAE» (Moscow)

Русская литература поднялась до явления совершенно уникального.
Василий Розанов

ШЕДЕВРЫ ОТЕЧЕСТВЕННОГО ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЯ
Яков Грот (1812–1893)
«Его басня многозначительна как создание,  
в котором художественно воплотился ум  
и опытная мудрость целого народа»
Литературная жизнь Крылова (отрывки) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 3

МОНУМЕНТАЛЬНОСТЬ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Владимир Воропаев
«Ум безоговорочный»: Гоголь о Крылове  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  7

Александр Фурсов
Россия как Дар
Размышления над баснями И.А. Крылова  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 15

РУССКИЙ ЯЗЫК В КЛАССИЧЕСКИХ ПРОИЗВЕДЕНИЯХ 
РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Ирина Багратион-Мухранели
Пути формирования афористичности басен И.А. Крылова  
и театр . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 19

ВЫДАЮЩИЕСЯ СОБРАНИЯ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ КЛАССИКИ
Татьяна Говенько 
О роли А.Н. Веселовского в подготовке В.В. Каллашом  
«Полного собрания сочинений И.А. Крылова»  
(СПб., 1904–1905) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 25

Специальный номер,  
посвященный 250-летию И.А. Крылова (1769–1844), 
подготовленный при содействии Московского 
педагогического государственного университета  
и музея И.А. Крылова в Санкт-Петербурге 

«…И волчью вашу я давно натуру знаю;
А потому обычай мой:
С волками иначе не делать мировой,
Как снявши шкуру с них долой».
И тут же выпустил на Волка гончих стаю.
Иван Крылов (1769–1844)

4/2019

Адрес  издательства и редакции
127254, г. Москва, а/я 62
Тел.: 8 (495) 619-52-87, 619-83-80
E-mail: aleksandr.fursoff2014@yandex.ru

Журнал зарегистрирован МПТР России,  
свид. о рег. ПИ № ФС 77-33042 
от 04.09.08 г.
Формат 84×108/16.   Усл.-печ. л. 7,25
Изд. №  3341. Заказ

Отпечатано в АО «ИПК «Чувашия»,
428019, г. Чебоксары, 
пр. И. Яковлева, д. 13

©  ООО «Школьная Пресса», 2019
©  «Русская словесность», 2019

Журнал рекомендован Высшей аттестационной комиссией (ВАК) Министерства 
образования и науки РФ в перечне ведущих 
рецензируемых научных журналов и изданий, в которых должны быть опубликованы 
основные научные результаты диссертаций 
на соискание ученой степени доктора  
и кандидата наук.
Журнал зарегистрирован в базе данных 
Российского индекса научного цитирования. 
Журнал «Русская словесность» включен  
в международные базы цитирования 
Web of Science, Scopus, Web of Knowledge, 
Astrophysics, PubMed. Mathematics, 
Сhemical Abstracts, Springer, Agris.

В номере в качестве заставок использованы 
фотоматериалы, предоставленные  
Музеем И. А. Крылова в Санкт-Петербурге 
(основатель Музея А.А. Тютрюмов)
Подписи к верхним заставкам,  
если читать их одна за дугой, представляют 
собой отрывок из стихотворения  
И.А. Крылова «Подражаніе псалму XVII»  
«Возлюблю Тя, Господи, крѣпости моея» 

Номер выходит с разделом —  
«Русский язык и литература  
для школьников» № 4, 2019  
и приложением — электронным 
периодическим изданием  
«Русская словесность» № 4, 2019

И.Н. Добротина, научный сотрудник ФГБНУ 
Центра филологического образования  
«Институт стратегии развития 
образования РАО» (Москва)
I.N. Dobrotinа., researcher of the Center  
for philological education «Institute of education 
development strategy of  RAE» (Moscow)
О.В. Зырянов, доктор филологических наук, 
профессор, заведующий кафедрой русской 
литературы Уральского федерального университета имени первого Президента России  
Б.Н. Ельцина (Екатеринбург)
O.V. Zyryanov, doctor of Philology, Professor,  
head of chair of Russian literature of the Ural 
Federal University named after first President  
of Russia B.N. Yeltsin (Ekaterinburg)
Н.В. Корниенко, член-корреспондент Российской академии наук, доктор филологических 
наук, заведующая отделом новейшей  
русской литературы и литературы русского 
зарубежья Института мировой литературы  
им. А.М. Горького РАН (Москва)
N.V. Kornienkо, a member-correspondent  
of the Russian Academy of Sciences,  
doctor of philological Sciences, head of Department 
of modern Russian literature and literature  
of Russian abroad of the Institute of world  
literature named after A.M. Gorky Russian  
Academy of Sciences (Moscow)
В.В. Лепахин, доктор филологических наук, 
профессор Сегедского университета  
(г. Сегед, Венгрия)
V.V. Lepakhin, Doctor of Philology, Professor  
of Seged University (Seged, Hungary)
В.М. Улитин, поэт, прозаик,  
член Союза писателей России (Владимир)
V.M. Ulitin, poet, prose writer, 
member of writers Union of Russia (Vladimir)
И.В. Ускова, научный сотрудник ФГБНУ  
Центра филологического образования 
«Институт стратегии развития образования 
РАО», г. Видное, Московская область
I.V. Uskovа, researcher of the Center for philological education «Institute of education development 
strategy of RAE» (Vidnoe, Moscow region)

Редактор К.А. Фурсов
Editor K.A. Fursov

Издание охраняется Законом РФ об авторском праве. 
Любое воспроизведение материалов, размещенных в журнале, как на бумажном  
носителе, так и в виде ксерокопирования, сканирования, записи в память ЭВМ, 
и размещение в Интернете запрещается.

ШЕДЕВРЫ РУССКОЙ ПОЭЗИИ
Сергей Травников, Елена Июльская, Елена Петривняя
«Случись тут Мухе быть…» 
Античные, западноевропейские и русские источники индивидуальноавторской интерпретации образа Мухи в баснях И.А. Крылова  . . . .  32

ТОРЖЕСТВО СОЗВУЧИЙ
Нина Трофимова
Встреча человека со змеей в баснях И.А. Крылова  
на фоне литературной традиции . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  40

ЛЕКЦИОННЫЙ ЗАЛ
Елена Дзюба, Елена Чернышева
Трансформация «ночного» онейрического сюжета в прозе 
И.А. Крылова (повести «Каиб»,  «Ночи», стихотворение «Ночь») . . . .  48

ТАЙНА ЗАНИМАТЕЛЬНОСТИ
Ольга Лазареску
Функция предисловий в русском романе XVIII в.  
и в прозе И.А. Крылова (журнал-роман «Почта духов»)  . . . . . . . .  54

УДИВИТЕЛЬНОЕ В МИРЕ РУССКОЙ СЛОВЕСНОСТИ
Юрий Никишов
«Подщипа» Крылова: блеск юмора . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  61

ДУХОВНО-НРАВСТВЕННОЕ ВОСПИТАНИЕ  
НА УРОКАХ РУССКОЙ СЛОВЕСНОСТИ
Владимир Коровин
И.А. Крылов — автор духовных од  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  69

ЖИЗНЬ И СУДЬБА (МАТЕРИАЛЫ К БИОГРАФИИ)
Михаил Лобанов (1787–1847) 
«Чтобы истины представить в их священной чистоте…» 
Из книги «Жизнь и сочинения Ивана Андреевича Крылова» (CПб., 1846)  . . .  79

Содержание (раздел-журнал)  
«Русский язык и литература для школьников»  № 2, 2019 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  81

Содержание электронного периодического издания 
«Русская словесность»  № 2, 2019 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 112 

 Любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

Шедевры отечественного литературоведения
3

Т
алант, драгоценнейший дар природы, есть печать 
высшего отличия человека в толпе обыкновенных 
смертных. Самый блестящий пример тому — Крылов. 
При рождении он не получил от судьбы ничего, кроме 
таланта; в жизни не приобрел ни богатства, ни высокого сана. Но его почтили царь и народ, и весь образованный 
мир. Счастие, которого он. по-видимому, не искал, само 
отличило его: общее признание его заслуг, материальное 
обеспечение, беззаботная жизнь, лестное внимание двух 
государей и их царственного семейства были уделом 
скромного баснописца, говорившего о себе в старости: 
«Ведь я то же, что иной моряк, с которым от того только 
и беды не случалось, что он не хаживал далеко в море». 
Над ним самим с избытком осуществилось выраженное им в молодости желание: «чтобы все народы 
оказывали почтение великим людям, родившимся у 
них с отличными дарованиями… Я уверен», — заключал 
он, — что если Англия с давнего времени славится многими высокими умами, то это ни от чего другого, как от 
того одобрения и поощрения, которое дается там ученым 
людям». Честь, которую современники так обильно воздавали Крылову, потомки оказывают в той же или еще 
в большей мере его памяти, и к нему менее, нежели к 
кому-либо еще другому, можно приложить его юношескую насмешку над поздней оценкой заслуг писателя. 
«Премудрого человека, — говорил он, — весьма трудно 
заметить, прежде, нежели пройдет триста лет после его 
смерти; и потому многие благоразумные народы сперва 
убивали своих мудрецов, а после делали им статуи; когда 
же вывелось это из употребления, тогда сыскали лучший 
способ: допускали их умирать в нуждах, в гонении и в 
презрении, а спустя же после их смерти лет сто, говорили 
им похвальные речи».
Всей славой свой Крылов обязан басням, писанным 
им в последние 30 лет жизни. Их все знают, все в свое 
время учили их наизусть; это самая популярная русская 
книга; герои их изображены и на памятнике Крылова, 

Яков Грот 
(1812–1893)*

«Его басня 
многозначительна 
как создание,  
в котором 
художественно 
воплотился ум  
и опытная мудрость 
целого народа» 
Литературная жизнь 
Крылова  
(отрывки)**

В книге Якова Грота замечательно показан 
образ Ивана Крылова как великого баснописца, творчество которого органично 
связано с глубинной, корневой жизнью 
русского народа. 
The book of Jacob Groth remarkably shows the 
image of Ivan Krylov as a great fable writer, 
whose work is organically linked with the deep, 
root life of the Russian people.

* Выдающийся российский филолог. С 1840  г. 
профессор Императорского Александровского университета, с 1858 г. академик, с 1889  г. 
вице-президент Российской Императорской 
академии наук. Действительный тайный 
советник.
** Полностью книгу читайте в приложении к 
номеру – электронном периодическом издании «Русская словесность» № 4, 2019.

Не Ты ль, вдохнувъ мнѣ силы 
многи,

Русская словесность   ·  4/2019

 Любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

единственном народном памятнике, воздвигнутом писателю в Петербурге.
…Теперь же отметим только замечательный 
отзыв Вигеля о баснописце как педагоге.
По его словам, Крылов, вызвавшись преподавать русский язык сыновьям кн. Голицына, 
«и в этом деле показал себя мастером. Уроки 
проходили почти все в разговорах; он умел 
возбуждать любопытство, любил вопросы и отвечал на них так же толковито, так же ясно, как 
писал свои басни. Он не довольствовался одним русским языком, а к наставлениям своим 
примешивал много нравственных поучений и 
объяснений разных предметов из других наук». 
…Cлава его еще была впереди. По замечательному жребию, она должна была возникнуть 
в самом средоточии русской народной жизни, в 
Москве, где Крылов провел несколько времени 
в конце 1805 г. Какое-то счастливое вдохновение побудило его, на 38 году от рождения, 
написать в подражание Лафонтену три басни: 
«Дуб и трость», «Разборчивая невеста», «Старик и трое молодых». В Москве он показывает 

свой опыт знаменитейшему в то время русскому 
баснописцу. Дмитриев с поразительною проницательностью тотчас убеждается, что это истинный род Крылова, и, не боясь приготовить себе 
соперника, поощряет его продолжать в этом 
же роде; полученные же басни отдает в журнал 
кн. Шаликова «Московский зритель»: литературное призвание Крылова, наконец, найдено 
и разом определено навсегда. Можно сказать, 
что он, сам того не зная, с детства готовился к 
этому поприщу. В остальные тридцать лет своей 
жизни он почти уже и не уклонялся в сторону от 
избранной им литературной деятельности.
…Первое небольшое собрание его басен 
(23-х) вышло в 1809 г.  С тех пор количество их 
быстро умножалось; издания следовали одно за 
другим, каждое с прибавлением нового отдела; 
последнее, сделанное при жизни его, было напечатано в 1843 г. и состояло из 9 таких отделов 
или книг, которые все вместе содержали около 
200 басен. С 1819 г. издания расходились в нескольких тысячах экземпляров, которым книгопродавцы, против обыкновения, вели счет: 
число экземпляров всех изданий басен Крылова дошло при жизни его до 77 тысяч. 
Многие новые басни его, еще до их печатания, читались им самим в частных собраниях, 
при Дворе или в литературных обществах. Уже 
в 1811 г. он был избран в члены Российской 
Академии, по преобразовании которой сделался и членом Академии Наук; в 1813 г. вступил 
в учрежденную незадолго перед тем в доме 
Державина «Беседу любителей русского слова» 
и там не раз читал вновь написанные им произведения. 
Тогдашние журналы наперерыв старались 
украшать свои страницы его баснями. Почти 
каждая из них, при появлении своем, возбуждала внимание публики и делалась предметом 
общих толков. Еще в 1812 г. император Александр Павлович пожаловал Крылову пенсию 
в 1500 руб. асс., которая, при отставке его, 
по ходатайству Оленина, была возвышена до 
5400  руб. сер.
Между родами поэзии, перешедшими на 
русскую почву с Запада в XVIII столетии, басня 
всех более полюбилась нашим писателям. Не 
было почти ни одного русского поэта, который 
бы не писал между прочим басен. В числе неизданных сочинений Державина отыскалось 

Бюст И.А. Крылова (1904)  
(Музей И.А. Крылова в СПб.)

Любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

Шедевры отечественного литературоведения

до 25  пьес этого рода. Жуковский и Батюшков 
также испытывали себя в басне. Успех Крылова 
вызвал несчетное множество новых баснописцев, которые, однако же, давно забыты. Правда, 
что и в других литературах, после счастливого 
примера, поданного Лафонтеном, басня, по 
своей видимой легкости, привлекала множество писателей; но нигде ей так не посчастливилось, как в России; нигде не получила она 
такого глубокого национального значения. 
Из всех родов поэзии в русской литературе 
до сих пор только басня, благодаря Крылову, 
сделалась  в полной мере органом народности 
и по духу, и по языку. Причины такого явления 
должно искать в том, что басня и по сущности своей, и по форме особенно соответствует 
свойствам народного духа. 
Для нее именно нужен и практический 
смысл, и простодушная замысловатость, и охота изъясняться притчами и пословицами, которые так преобладают в русском народе. Если 
сам Крылов едва не до сорокалетнего возраста 
удерживался от художественной басни, то это 
можно объяснить только его сильным сатирическим талантом, который долго искал себе 
более прямого и открытого выражения. Это 
преобладающее свойство его духа придало и 
басням его особенное значение. 
Как скоро оказалось, что только в форме 
басни для него возможно вполне успешное сочетание художественного дарования с проявлением глубоко сатирического ума, то он не мог 
не предпочесть ее всякой другой форме поэзии. 
Из всех русских писателей у одного Крылова 
соединились в высшей мере те условия, которые могут сообщить басне истинно-глубокое 
содержание. У других писателей басня почти 
всегда только словесная игрушка; у него она дело, 
полное жизни и значения. Но потому-то Крылов, 
дав ей все то развитие, к какому она способна 
на русской почве, вместе с тем надолго заградил 
всем дорогу на этом поприще. Ни один русский 
писатель не отважится в скором времени идти 
по его следам. 
До сих пор басни Крылова имели у нас 
исключительно педагогическое применение, и 
действительно, хотя философская и нравоучительная сторона их не всегда вполне доступна 
молодому уму, однако же, по художественной 
оболочке своей, они для детского возраста тем 

пригоднее, чем более в них живых образов и 
правды в развитии дела, чем проще и народнее 
язык их. Вот почему басни Крылова в руках сведущего педагога составляют и еще долго будут 
составлять настоящее сокровище не только для 
раскрытия тайн языка, но и для доставления 
здоровой пищи уму. 
…Говорят, что басня есть форма поэзии 
слишком тесная для фантазии и в наше время 
устарелая. Но эта форма так пришлась по уму 
и нраву Крылова, что именно в ней было ему 
всего привольнее и только в ней мог он проя
Яков Грот

Крылов в гостиной Олениных

Русская словесность   ·  4/2019

 Любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

вить свой художественно-сатирический талант, 
если он в сухую, по-видимому, форму, сумел 
вложить так много жизни и поэзии, что в первый раз представил образцы народного искусства  
в слове. 
Названия баснописца действительно не довольно почетно для Крылова. Он выше своего 
рода и доказал, что не место красит человека, а 

наоборот. Его басня многозначительна не как 
басня, а как создание, в котором художественно воплотился ум и опытная мудрость целого 
народа. Как ни высоко нравоописательное 
и нравоучительное значение произведений 
Крылова, одного этого достоинства было бы 
недостаточно, чтоб доставить им бессмертие: 
для этого к нему должны были присоединиться эстетическая красота и отражение народного духа. 
Крылов-человек мог иметь, конечно, свои 
несовершенства в частной жизни; но тот человек, который является нам в его баснях, есть 
высокий мудрец, исполненный правил чести и 
добродетели, гонитель всякой лжи и низости, 
защитник науки и мысли против невежества  
и глупости, наконец, наставник современников  
и потомства. Что может быть выше этого в призвании писателя? 
Со времени первого торжественного признания заслуг Крылова прошло ровно 30 лет; 
сменилось и возросло целое поколение, а слава 
Крылова все та же; она переживет, конечно, 
еще и наших внуков. Подтверждая приговор 
другого поколения, порадуемся, что участием 
нашим в общественном юбилее Крылова нам 
удалось заявить свое сочувствие к национальному направлению современной умственной 
жизни. 

Названия баснописца действительно 
не довольно почетно для Крылова. 
Он выше своего рода и доказал,  
что не место красит человека,  
а наоборот.  
Его басня многозначительна  
не как басня, а как создание,  
в котором художественно  
воплотился ум и опытная мудрость 
целого народа.  
Как ни высоко нравоописательное  
и нравоучительное значение 
произведений Крылова,  
одного этого достоинства было бы 
недостаточно, чтоб доставить им 
бессмертие: для этого к нему должны 
были присоединиться эстетическая 
красота и отражение народного духа 

    Когда-то Рысь, найдя лежащего Крота,
Из жалости ему по-свойски говорила:
    «Увы! мой бедный Крот! 
несчастье слепота!
И рощица, и луг с цветами — все места
   Тебе как темная могила!
   Какая жизнь твоя!
С утра до вечера ты спишь или зеваешь
И ни о чем не рассуждаешь;
А я
Теперь же, будто на ладони,
Все вижу на версту вокруг
И все пересказать готова. — Слушай, друг:
Вот ястреб в облаках за коршуном в погоне;
   Здесь ласточка своих птенцов
Питает мухами, добычей пауковой;

Там хитрая лиса цыпленку строит ков;
Там кролика постиг ружья удар громовый;
        Здесь кошка давит мышь; а там
       Змея впилась в корову;
А далее – медведь, разинув пасть багрову,
Ревет и гонится за серной по скалам;
А вот и лютый волк ягненочка терзает…»
— «Ах, полно, полно! — 
Крот болтунью прерывает. —
Утешно ль зрячим быть для ужасов таких?
Довольно и того, что слышал я об них».

Иван Дмитриев (1760–1837) — 
русский поэт, баснописец, 
государственный деятель, 
«крестный отец» Крылова в жанре басни

Рысь и Крот 

Любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

Монументальность русской литературы

В статье охарактеризовано отношение Н.В. Гоголя к И.А. Крылову. 
Гоголь отмечал энциклопедичность басен Крылова, близость их 
поэтики к народным пословицам. В статье «В чем же наконец 
существо русской поэзии и в чем ее особенность» народность 
Крылова объясняется особым национально-самобытным складом ума великого баснописца. В басне, пишет Гоголь, Крылов 
«умел сделаться народным поэтом. Это наша крепкая русская 
голова, тот самый ум, который сродни уму наших пословиц, тот 
самый ум, которым крепок русский человек, ум выводов, так 
называемый задний ум». По Гоголю, «задний ум или ум окончательных выводов, которым преимущественно наделен перед 
другими русский человек», является тем коренным «свойством 
русской природы», которое и отличает русских от других народов. С этим свойством национального ума, который сродни уму 
народных пословиц, Гоголь связывал высокое предназначение 
России.
Басенное творчество Крылова нашло прямое и непосредственное отражение в художественном («Ревизор», «Мертвые души») и 
эпистолярно-публицистическом («Выбранные места из переписки с друзьями») наследии писателя. Так, мораль басни «Сочинитель и Разбойник» угадывается в словах Гоголя из его «Завещания»: «Стонет весь умирающий состав мой, чуя исполинские 
возрастанья и плоды, которых семена мы сеяли в жизни, не прозревая и не слыша, какие страшилища от них подымутся...». 
Святые отцы с большой осторожностью относились к художественному творчеству, в котором есть много соблазнительного. 
Это прекрасно понимал Гоголь. В повести «Портрет» (редакции 
1835  г.) монах-художник, ушедший в монастырь, делится своим 
религиозным опытом с сыном, тоже художником: «Дивись, сын 
мой, ужасному могуществу беса. Он во всё силится проникнуть:  
в наши дела, в наши мысли и даже в самое вдохновение художника». Вместе с тем Оптинские старцы, как и Гоголь, отмечали 
народный и глубоко нравственный характер басен Крылова и 
часто использовали их в своих поучениях.

The article reveals Nikolai Gogol’s attitude to Ivan Krylov. Gogol 
marked the encyclopedic outlook of Krylov’s fables and closeness of 
their poetics to folklore proverbs. The article «What is the essence of 
Russian poetry and what is its originality?» interprets Krylov’s 
national uniqueness as the special national wit of the great fable 
poet. In the fable, as Gogol writes, Krylov «managed to be a  national 
poet. It is our sound Russian head, the very same wit, alike the wit of 
our proverbs, the very same wit, with which a Russian man is wise, 

Владимир Воропаев*

 «Ум 
безоговорочный»: 
Гоголь о Крылове

Ключевые слова: Гоголь, Крылов, поэтика 
басен, энциклопедичность, пословичность, 
задний ум или ум окончательных выводов, 
второй том «Мертвых душ»
Keywords: Gogol, Krylov, fable poetics, 
encyclopedic outlook, proverbiality, wit after 
event or wit of final conclusions, second volume 
of «Dead Souls»

* Доктор филологических наук, профессор 
Московского государственного университета 
им. М.В. Ломоносова, Москва.
 voropaevvl@bk.ru

 Далъ крѣпость льва моимъ 
рукамъ,

Русская словесность   ·  4/2019

 Любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

the wit of conclusions, or so called the back wit». According 
to Gogol, «the wit after event, or the wit of final conclusions, 
granted to the Russian man as an advantage» is a 
fundamental «feature of Russian nature», distinguishing 
Russians from other nations. Gogol associated this feature 
of the national wit with the supreme predestination of 
Russia.
Krylov’s fables made a direct and unmediated reflection 
on the author’s artistic («The Government Inspector», 
«Dead Souls) and epistolary and publicistic heritage 
(«Selected Passages from Correspondence with Friends»). 
Thus, the morality of the fable «The Author and the 
Highwayman» reveals in Gogol’s words from his 
«Testament»: «All my mortal frame groans, sensing the 
gigantic growth of the fruits whose seeds we have sown 
in this life, without seeing clearly and without perceiving 
what horrors will arrive from them...» The saints treated 
the artistic creation with a great caution because it has 
much seduction. Gogol realized that clearly. In his story 
«The Portrait» (edition of 1835), the monk painter having 
left the world for a monastery, shares his spiritual 
experience with his son, who is a painter too: «Behold, my 
son, the terrible might of the devil. He is trying to sneak 
into everything: into our doings, thoughts and even the 
very artistic inspiration». However, along with Gogol, 

startsy of the Optina Pustyn marked the national and 
deeply chaste character in Krylov’s fables and alluded to 
them in their religious teachings. 
В
ысказывания Гоголя о Крылове стали хрестоматийными. Выходят сборники великого баснописца, где в качестве предисловия 
помещены гоголевские суждения. При этом 
нельзя сказать, что они глубоко осмыслены. 
Гоголь отмечал энциклопедичность басен 
Крылова, близость их поэтики народным пословицам. В статье «В чем же наконец существо русской поэзии и в чем ее особенность» 
(1846) — этом своеобразном эстетическом манифесте писателя — народность Крылова объясняется особым национально-самобытным 
складом ума русского баснописца. В басне, 
пишет Гоголь, Крылов «умел сделаться народным поэтом. Это наша крепкая русская голова, 
тот самый ум, который сродни уму наших пословиц, тот самый ум, которым крепок русский 
человек, ум выводов, так называемый задний 
ум. Пословица не есть какое-нибудь вперед поданное мнение или предположенье о деле, но 
уже подведенный итог делу, отсед отстой уже 
перебродивших и кончившихся событий, окончательное извлеченье силы дела из всех сторон 
его, а не из одной. Это выражается и в поговорке: „Одна речь не пословица“. Вследствие этого 
заднего ума, или ума окончательных выводов, 
которым преимущественно наделен перед другими русский человек, наши пословицы значительнее пословиц всех других народов» [2. Т. 6. 
С. 178–179].
К этой пословице («Русский человек задом, 
задним умом крепок») у Гоголя было свое, особое отношение. Обычно она употребляется в 
значении «спохватился, да поздно» и крепость 
задним умом расценивается как порок или недостаток. В Толковом словаре В.И. Даля находим: «Русак задом (задним умом) крепок»; 
«Умен, да задом»; «Задним умом догадлив». 
В  его же «Пословицах Русского народа» читаем: 
«Всяк умен: кто сперва, кто опосля»; «Задним 
умом дела не поправишь»; «Кабы мне тот разум 
наперед, что приходит опосля».
Но Гоголю было известно и другое толкование этой пословицы. Так, известный собиратель 
и исследователь русского фольклора первой 
половины ХIХ в. И.М. Снегирев усматривал в 

Гоголь. Рис. карандашом А. Иванова

Любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

Монументальность русской литературы

ней выражение свойственного русскому народу 
склада ума: «Что Русский и после ошибки может спохватиться и образумиться, о том говорит 
его же пословица: «Русский задним умом крепок» 
[11. С. 27]; «Так в собственно Русских пословицах выражается свойственный народу склад 
ума, способ суждения, особенность воззрения 
<...> Коренную их основу составляет многовековой, наследственный опыт, этот задний ум, 
которым крепок Русский...». [12. С. ХV].
Заметим, что наш современник писатель 
Леонид Леонов говорил: «Нет, не о тугодумии 
говорится в пословице насчет крепости нашей задним умом, — лишний раз она указывает, сколь трудно учесть целиком все противоречия и коварные обстоятельства, возникающие 
на просторе неохватных глазом территорий» 
[10. С. 544–545].
В размышлениях Гоголя о судьбах родного 
народа, его настоящем и историческом будущем «задний ум или ум окончательных выводов, которым преимущественно наделен перед 
другими русский человек», является тем коренным «свойством русской природы», которое 
и отличает русских от других народов. С этим 
свойством национального ума, который сродни уму народных пословиц, «умевших сделать 
такие великие выводы из бедного, ничтожного 
своего времени <...> и которые говорят только 
о том, какие огромные выводы может сделать 
нынешний русский человек из нынешнего широкого времени, в которое нанесены итоги всех 
веков…» [2. Т. 6. С. 195], Гоголь связывает высокое предназначение России.
Из русских пословиц, по словам Гоголя, 
ведет свое происхождение Крылов. Он пишет: 
«Сверх полноты мыслей, уже в самом образе 
выраженья, в них отразилось много народных 
свойств наших; в них все есть: издевка, насмешка, попрек — словом, все шевелящее и 
задирающее за живое <…> Все великие люди, 
от Пушкина до Суворова и Петра, благоговели 
перед нашими пословицами. <…> Отсюда-то 
ведет свое происхождение Крылов. Его басни 
отнюдь не для детей. Тот ошибется грубо, кто 
назовет его баснописцем в таком смысле, в 
каком были баснописцы Лафонтен, Дмитриев, 
Хемницер и, наконец, Измайлов. Его притчи — достояние народное и составляют книгу 
мудрости самого народа. Звери у него мыслят и 

поступают слишком по-русски: в их проделках 
между собою слышны проделки и обряды производств внутри России1. Кроме верного звериного сходства, которое у него до того сильно, 
что не только лисица, медведь, волк, но даже 
сам горшок поворачивается, как живой, они 
показали в себе еще и русскую природу. Даже 
осел, который у него до того определился в характере своем, что стоит ему высунуть только 
уши из какой-нибудь басни, как уже читатель 
вскрикивает вперед: “Это осел Крылова!”2 — 
даже осел, несмотря на свою принадлежность 
климату других земель, явился у него русским 
человеком. <…> Словом — всюду у него Русь и 
пахнет Русью» [там же. С. 179].
И далее: «Особенно слышно, как он везде 
держит сторону ума, как просит не пренебрегать 

И.А. Крылов (Музей И.А.Крылова в СПб.)

1 Сохранилось свидетельство, как Гоголь в доме московского генерал-губернатора И.В. Капниста мастерски 
представлял в лицах разных животных из басен Крылова 
[см: Арсеньев И.А. Слово живое о неживых (Из моих 
воспоминаний). Т. 3. С. 667].
2 Речь идет о басне «Осел» (1830).

Русская словесность   ·  4/2019

 Любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

умного человека, но уметь с ним обращаться. 
Это отразилось в басне “Хор певчих”3, которую 
заключил он словами: “По мне, уж лучше пей, 
да дело разумей!”4. Не потому он это сказал, 
чтобы хотел похвалить пьянство, но потому, 
что заболела его душа при виде, как некоторые, 
набравши к себе наместо мастеров дела людей 
Бог весть каких, еще и хвастаются тем, говоря, 
что хоть мастерства они и не смыслят, но зато 
отличнейшего поведенья. Он знал, что с умным 
человеком все можно сделать и нетрудно обратить его к хорошему поведенью, если сумеешь 
умно говорить с ним, но дурака трудно сделать 
умным, как ни говори с ним. “В  воре — что в 
море, а в дураке — что в пресном молоке”, — 
говорит наша пословица» [там же. С. 180–181].
В записной книжке Гоголя 1845–1846 гг. 
есть подготовительная запись: «О Крылове.  
Вот чистые, без всякой примеси русские понятия, золотые зерна ума. Ум безог<оворочный>» 
[там же. Т. 9. С. 679]. 
Писатель в некоторых случаях имеет несчастье приносить вред и после смерти. Автор 
умирает, а произведение остается и продолжает губить души человеческие. Это прекрасно 
понимал Гоголь. В статье о русской поэзии 
он вспоминает басню Крылова «Сочинитель 
и Разбойник», в которой заключена глубокая 
христианская мысль. Здесь Сочинитель получил после своей смерти большее наказание, 
нежели Разбойник. Греховные дела последнего закончились с его смертью, а Сочинитель, 
который «величал безверье просвещеньем», 
через свои душевредные произведения и после своей кончины продолжал развращать души людей. Святитель Игнатий (Брянчанинов) 
писал, что «талант человеческий во всей своей 
силе и несчастной красоте развился в изображении зла; в изображении добра он вообще 
слаб, бледен, натянут <...> Когда усвоится 
таланту евангельский характер, — а это сопряжено с трудом и внутреннею борьбою, — 
тогда художник озарится вдохновением свыше, только тогда он может говорить свято...» 
(«Христианский пастырь и христианин художник») [5. С. 505–506].

3 Имеется в виду басня «Музыканты» (1808).
4 В «Мертвых душах» учитель Чичикова насмерть не 
любил Крылова за то, что тот сказал: «По мне, уж лучше 
пей, да дело разумей» [2. Т. 5. С. 219].

Из русских пословиц,  
по словам Гоголя,  
ведет свое происхождение Крылов.  
Он пишет: «Сверх полноты мыслей, 
уже в самом образе выраженья,  
в них отразилось много народных 
свойств наших; в них все есть: 
издевка, насмешка, попрек —  
словом, все шевелящее  
и задирающее за живое <…>  
Все великие люди, от Пушкина  
до Суворова и Петра, благоговели 
перед нашими пословицами. <…> 
Отсюда-то ведет  
свое происхождение Крылов.  
Его басни отнюдь  
не для детей.  
Тот ошибется грубо,  
кто назовет его баснописцем  
в таком смысле, в каком были 
баснописцы Лафонтен, Дмитриев, 
Хемницер и, наконец, Измайлов.  
Его притчи — достояние народное  
и составляют книгу мудрости  
самого народа.  
Звери у него мыслят и поступают 
слишком по-русски: в их проделках 
между собою слышны проделки и 
обряды производств внутри России. 
Кроме верного звериного сходства, 
которое у него до того сильно,  
что не только лисица, медведь,  
волк, но даже сам горшок 
поворачивается, как живой,  
они показали в себе еще  
и русскую природу.  
Даже осел, который у него до того 
определился в характере своем,  
что стоит ему высунуть только уши  
из какой-нибудь басни, как уже 
читатель вскрикивает вперед: 
“Это осел Крылова!” — даже осел, 
несмотря на свою принадлежность 
климату других земель, явился  
у него русским человеком. <…> 
Словом — всюду у него Русь  
и пахнет Русью»

Любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

Монументальность русской литературы

Мораль басни «Сочинитель и Разбойник» 
угадывается в словах Гоголя из его «Завещания», опубликованного в книге «Выбранные 
места из переписки с друзьями»: «Стонет весь 
умирающий состав мой, чуя исполинские возрастанья и плоды, которых семена мы сеяли в 
жизни, не прозревая и не слыша, какие страшилища от них подымутся...» [2. Т. 6. С. 11–12].
В сохранившихся главах второго тома помещик Костанжогло говорит: «Пусть же, если 
входит разврат в мир, так не через мои руки. 
Пусть я буду перед Богом прав...» [там же. Т. 5. 
С. 430]. В этом речении слышится отзвук слов 
Спасителя: «Горе миру от соблазнов: ибо надобно 
прийти соблазнам; но горе тому человеку, через 
которого соблазн приходит» (Мф. 18, 7). Святитель Филарет, митрополит Московский, толкуя 
это евангельское изречение, пишет: «...воистину плачевен грех и страшен, но соблазн более. 
Грех мой, при помощи благодати Твоея, могу я 
прекратить и покаянием очистить; но соблазна, 
если он виною моею подан и перешел к другим, 
уже не властен я ни прекратить, ни очистить» 
[15. С. 130].
Другой современник Гоголя, святитель 
Феофан Затворник, говорит о том же: «Соб- 
лазн растет и увеличивает беду самого соблазнителя, а он того не чует и еще больше расширяется в соблазнах. Благо, что угроза Божия за 
соблазн здесь, на земле, почти не исполняется 
в чаянии исправления; это отложено до будущего суда и воздаяния; тогда только почувствуют соблазнители, сколь великое зло соблазн» 
[14. С. 171].
Несомненно, боялся писать на соблазн ко 
греху и Гоголь. Вот одна из причин, по которой 
сожжены главы второго тома «Мертвых душ». 
Святые отцы с большой осторожностью относились к художественному творчеству. В нем 
есть очень много соблазнительного. В состоянии вдохновения могут быть написаны очень 
лукавые, даже страшные вещи. Это прекрасно 
понимал Гоголь. В повести «Портрет» (редакции 1835 г.) монах-художник, ушедший в монастырь, делится своим религиозным опытом 
с сыном, тоже художником: «Дивись, сын мой, 
ужасному могуществу беса. Он во всё силится проникнуть: в наши дела, в наши мысли и 
даже в самое вдохновение художника» [2. Т. 7.  
С. 317].

Вместе с тем Оптинские старцы — преподобный Амвросий (Гренков) и преподобный 
Анатолий (Зерцалов) — подобно Гоголю отмечали народный и глубоко нравственный характер 
басен Крылова и часто использовали их в своих 
поучениях [см.: 9].
Басенное творчество Крылова нашло прямое и непосредственное отражение в художественном («Ревизор», «Мертвые души») и 
эпистолярно-публицистическом («Выбранные 
места из переписки с друзьями») наследии писателя. 
Гоголь любил выражать заветные свои мысли в пословицах. Идея «Ревизора» сформулирована им в эпиграфе-пословице: «На зеркало 
неча пенять, коли рожа крива». В сохранившихся главах второго тома «Мертвых душ» 
важное значение для понимания авторского 
замысла имеет пословица «Полюби нас черненькими, а беленькими нас всякий полюбит». 
«Известно, — говорил Гоголь, — что если сумеешь замкнуть речь ловко прибранной пословицей, то сим объяснишь ее вдруг народу, 
как бы сама по себе ни была она свыше его 
понятия» [2. Т. 6. С. 179].
Относительно эпиграфа к «Ревизору», появившегося в издании 1842 г., скажем, что 
эта народная пословица разумеет под зеркалом 
Евангелие, о чем современники Гоголя, духовно принадлежавшие к Православной Церкви, 
прекрасно знали и даже могли бы подкрепить 
понимание этой пословицы, например, знаменитой басней Крылова «Зеркало и Обезьяна» 
(1816). Здесь Обезьяна, глядясь в зеркало, обращается к Медведю:

«“Смотри-ка, — говорит, — кум милый мой!
Что это там за рожа?
Какие у нее ужимки и прыжки!
Я удавилась бы с тоски,

Вместе с тем Оптинские старцы — 
преподобный Амвросий (Гренков) и 
преподобный Анатолий (Зерцалов) — 
подобно Гоголю отмечали  
народный и глубоко  
нравственный характер басен 
Крылова и часто использовали  
их в своих поучениях

Русская словесность   ·  4/2019

 Любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.

Когда бы на нее хоть чуть была похожа.
А ведь, признайся, есть
Из кумушек моих таких кривляк пять-шесть;
Я даже их могу по пальцам перечесть”. — 
“Чем кумушек считать трудиться,
Не лучше ль на себя, кума, оборотиться?” — 
Ей Мишка отвечал.
Но Мишенькин совет лишь попусту пропал». 
[7. С. 142–143] 

Давно замечено, что басня Крылова является художественным выражением известных 
слов Спасителя: «И что ты смотришь на сучок 
в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не 
чувствуешь» (Мф. 7, 3) [см.: 4. С. 168]. Именно 
Евангелием проверял Гоголь все свои душевные 
движения. В бумагах его сохранилась запись на 
отдельном листе: «Когда бы нас кто-нибудь назвал лицемером, мы глубоко оскорбились бы, 
потому что каждый гнушается этим низким пороком; однако, читая в первых стихах 7-й главы 
Евангелия от Матфея, не укоряет ли совесть 
каждого из нас, что мы именно тот лицемер, 
к которому взывает Спаситель: Лицемере, изми 
первее бервно из очесе твоего. Какая стремительность к осуждению...» [2. Т. 6. С. 406–407].

Известный духовный писатель епископ Варнава (Беляев) в своем капитальном труде «Основы искусства святости» (1920-е гг.) связывает 
смысл этой басни с нападками на Священное 
Писание [см.: 1. С. 66], и именно такой (помимо других) был у Крылова смысл. Духовное 
представление о Евангелии как о зеркале давно 
и прочно существует в православном сознании. 
Так, например, святитель Тихон Задонский — 
один из любимых писателей Гоголя, сочинения 
которого он перечитывал неоднократно, — говорит: «Христианине! что сынам века сего зеркало, тое да будет нам Евангелие и непорочное 
житие Христово. Они посматривают в зеркала и 
исправляют тело свое и пороки на лице очищают.<…> Предложим убо и мы пред душевными 
нашими очами чистое сие зеркало и посмотрим 
в тое: сообразно ли наше житие житию Христову?» [13. С. 145].
Святой праведный Иоанн Кронштадтский 
в дневниках, изданных под названием «Моя 
жизнь во Христе», замечает «нечитающим Евангелия»: «Чисты ли вы, святы ли и совершенны, 
не читая Евангелия, и вам не надо смотреть в 
это зерцало? Или вы очень безобразны душевно 
и боитесь вашего безобразия?» [6. С. 380].
В выписках Гоголя из святых отцов и учителей Церкви находим запись: «Те, которые хотят 
очистить и убелить лице свое, обыкновенно 
смотрятся в зеркало. Христианин! Твое зеркало 
суть Господни заповеди; если положишь их пред 
собою и будешь смотреться в них пристально, 
то оне откроют тебе все пятна, всю черноту, все 
безобразие души твоей» [2. Т. 9. С. 93].
Примечательно, что и в своих письмах Гоголь обращался к этому образу. Так, 20 декабря (н. ст.) 1844 г. он писал М.П. Погодину из 
Франкфурта: «...держи всегда у себя на столе 
книгу, которая бы тебе служила духовным зеркалом» [там же. Т. 12. С. 541–542]; а спустя неделю — А.О. Смирновой: «Взгляните также на 
самих себя. Имейте для этого на столе духовное 
зеркало, то есть какую-нибудь книгу, в которую 
может смотреть ваша душа...» [там же. Т. 13.  
С. 69].
Как известно, христианин будет судим по 
Евангельскому закону. В «Развязке Ревизора» 
Гоголь вкладывает в уста Первому комическому актеру слова, что в день Страшного суда все 
мы окажемся с «кривыми рожами»: «...взглянем 

И.М. Снегирев. 
 С гравюры К.П. Брюллова