Великая революция идей. Возрождение свободных рынков после Великой депрессии

Angus BURGIN

THE GREAT PERSUASION
Reinventing Free Markets 
since the Depression

Harvard University Press
Cambridge, Massachusetts
London, England

Энгус БЁРГИН

ВЕЛИКАЯ 
РЕВОЛЮЦИЯ ИДЕЙ
Возрождение 
свободных рынков после 
Великой депрессии

МОСКВА • ЧЕЛЯБИНСК 
СОЦИУМ

2020

2-е издание, электронное

УДК 330.831.8
ББК 65.02
Б48

Перевод с английского: А. А. Столяров
Научное редактирование: А. В. Куряев

Б48
Бёргин, Энгус.
Великая революция идей. Возрождение свободных рынков после Великой депрессии / Э. Бёргин ; пер. с англ. А. А. Столярова. — 2-е изд., эл. — 
1 файл pdf : 330 с. — Москва ; Челябинск : Социум, 2020. — Систем. требования: Adobe Reader XI либо Adobe Digital Editions 4.5 ; экран 10". — Текст : 
электронный.
ISBN 978-5-91603-608-4
В книге описывается предыстория неолиберальной революции — активность 
сторонников свободного рынка по обе стороны Атлантики в 1930-е годы, в период 
Великой депрессии. Автор исследует, как постепенно выкристаллизовывались идеи — 
и содержательно, и, что немаловажно, риторически, — обосновывающие преимущества свободного рынка. Это история людей и идей (а также различных организаций, 
обеспечивавших общение неолибералов Европы и Америки, публикацию их книг, 
выступления с лекциями и т.п., и благотворительных фондов, финансировавших эти 
организации и мероприятия).
В книге два главных героя, которым посвящены отдельные главы: Ф. Хайек и 
М. Фридмен. На волне популярности, которую Хайек обрел в США после выхода 
книги «Дорога к рабству» ему удалось создать организацию, объединяющую неолибералов США и Европы — «Общество Мон-Пелерен».
Именно попав на первые встречи этой организации молодой экономист из Чикагского университета Милтон Фридмен, во-первых, несколько изменил свои взгляды, став убежденным сторонником свободного рынка, а во-вторых, загорелся идеей 
распространения этих идей среди широкой публики.
Книга стала лауреатом премии им. Мёрла Керти, присуждаемой Организацией 
американских историков, а также премии им. Джозефа Спенглера, присуждаемой 
Обществом истории экономической теории, вошла в «Список выдающихся научных 
изданий» журнала «Choice» и названа «Книгой выдающихся достоинств» Обществом 
интеллектуальной истории США.

УДК 330.831.8 
ББК 65.02

Электронное издание на основе печатного издания: Великая революция идей. Возрождение свободных рынков после Великой депрессии / Э. Бёргин ; пер. с англ. А. А. Столярова. — Москва : Мысль, 2017. — 327 с. — ISBN 978-5-244-01187-6. — Текст : непосредственный.

В соответствии со ст. 1299 и 1301 ГК РФ при устранении ограничений, установленных техническими средствами защиты авторских прав, правообладатель вправе требовать от нарушителя возмещения убытков или выплаты компенсации.

ISBN 978-5-91603-608-4
© 2012 by President and Fellows 
of Harvard College
© Мысль, 2017

ОГЛАВЛЕНИЕ

В. КLAISSEZ FAIRE . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 7

Г1. О. . . . . . . . . . . . . . . . . . 21

Г2. В «»  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 69

Г3. П. . . . . . . . . . . . . . . . . 105

Г4. Н. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 145

Г5. ФМФ. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 177

Г6. М. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 215

З. Д. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 247

П       Л. М. СLAISSEZ FAIRE  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .261

П. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 265

О. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 311

У. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 313

Посвящается Кейт

ВВЕДЕНИЕ

 Конец laissez faire

Поздней осенью 1924 г. Джон Мейнард Кейнс уверенно вошел в здание Экзаменационного корпуса в Оксфорде и объявил, что политическая экономия цивилизованного мира приближается к концу 
laissez faire (так ни много ни мало гласило название его лекции**). 
Хотя Кейнсу был всего 41 год, он уже приобрел обширный опыт, совершенно уникальным образом объединивший замкнутый мир оксфордско-кембриджских экономистов с реальной практикой. Детство он провел в кембриджской преподавательской среде, в 25 лет 
получил в Королевском колледже персональную стипендию за отличные успехи и меньше чем через три года был назначен редактором журнала «Economic Journal». Карьера государственного служащего вознесла его от младшего клерка в Департаменте по делам 
Индии до главного представителя Казначейства на мирных пере
* На полях под чертой указано начало страницы по английскому оригиналу. 
См. указатель.
** Laissez faire — первая часть классической максимы, предписывающей государству не вмешиваться в хозяйственную деятельность частных лиц: laissez faire, laissez 
passer (позволяйте делать, позволяйте двигаться (фр.). Источником происхождения 
этого выражения считается ответ фабриканта Лежандра главе правительства Людовика XIV Жану-Батисту Кольберу, спросившему, что он может сделать для промышленности: «Laissez nous faire» («Позвольте нам действовать»). Впервые записана 
в 1736 г. в рукописных мемуарах пересказывавшего эту историю маркиза Рене-Луи 
д’Аржансона (1694—1757), экс-министра Людовика XV и руководителя внешней политики Франции в 1741—1747 гг. (Подробнее см.: Онкен А. Максима Laissez faire et 
laissez passer, ее происхождение, ее становление: к истории теории свободы торговли. М.; Челябинск: Социум, 2017 (готовится к печати).)
Каково бы ни было происхождение этой фразы, сама доктрина возникла естественным образом на рубеже XVII—XVIII вв. как протест против избыточного регулирования промышленности со стороны правительства. Содержательно первая часть 
этой фразы означает требование свободы предпринимательства, вторая — требование 
свободы торговли. Влияние доктрины laissez faire на реальную жизнь достигло апогея 
около 1870-х гг. (См. также комментарий о манчестерском либерализме на с. 76.)
В первой трети XIX в. для обозначения экономической политики laissez 
faire, laissez passer появился подходящий термин — либерализм. Но уже к концу 
XIX в. он был присвоен противниками этой идеологии: почти все, кто называли 
себя «либералами» в конце XIX — начале ХХ в. выступали за ограничение частной собственности и отстаивали мероприятия частью социалистические, частью 
интервенционисткие. 
В связи с тем что эта доктрина часто упоминается на страницах книги Э. Бёргина 
без изложения ее содержания, мы решили опубликовать в качестве Приложения 
к русскому изданию параграф «О смысле laissez faire» из главного сочинения одного из 
героев этой книги Л. фон Мизеса. — Прим. науч. ред.

1*

Э. БЁРГИН. Вговорах в Версале. А теперь он занимался разработкой целостной 
теории политической экономии, которая должна была заменить 
увядающие доктрины предшествовавшего столетия1. «Мы пока еще 
не танцуем в такт с новой мелодией, — говорил он своим слушателям. — Но перемены уже витают в воздухе»2.
Сама идея laissez faire, считал Кейнс, — это извращение подлинных взглядов ее предполагаемых сторонников. «Фразу laissez faire 
не найти в работах Адама Смита, Риккардо или Мальтуса, — говорил он слушателям. — Даже формулировки самой идеи в скольконибудь теоретической форме у них нет». На самом деле эта идея 
«присутствует у популяризаторов и вульгаризаторов»3. Желая ознакомить с экономическими идеями несведущие массы, они намеренно сводили эти идеи к абстрактным догмам, доступным пониманию ограниченных людей4. Усвоив эти урезанные наставления, 
широкая публика стала «рассматривать упрощенную гипотезу как 
нечто здоровое, а ее последующие усложнения — как болезненное»5. В результате возник растущий разрыв между популярными 
представлениями и научными взглядами. Несмотря на устойчивую 
популярность идеи laissez faire и широко распространенное убеждение, что эта идея господствует в умах большинства экономистов, 
ведущие мировые представители экономической науки более 
50 лет использовали ее только как, по словам Джона Кэрнса, «удобное правило практики» без «какого-либо научного обоснования»6. 
Кейнс представил внушительный список «усложняющих условий» 
применения laissez faire, которые большинство ведущих экономистов принимали и старались встроить в свои теории, в том числе: 
«если присутствуют накладные расходы или общезаводские расходы», «если экономия на масштабе ведет к концентрации производства», «если требуется много времени для приспособления 
<к изменившимся условиям на рынке>», «если незнание превалирует над знанием», «когда монополии и объединения нарушают равенство при заключении сделок»7. Этот список неявно охватывал 
значительные сегменты экономики свободного предпринимательства. Иными словами, laissez faire было мертво, и оставалось только 
оповестить об этом публику. 
Кейнс выделил ряд причин, благодаря которым концепция 
laissez faire продолжала доминировать вопреки ее, по мнению Кейнса, несомненному интеллектуальному банкротству. Первая и самая 
главная состояла в том, что главные альтернативы laissez faire на 
идеологической арене, протекционизм и марксизм, имели «очевидные изъяны в научном плане», которые позволяли сторонникам 

2

 
В9

laissez faire легко и убедительно опровергать эти теории. К марксизму Кейнс не питал никаких симпатий и просто поражался тому, 
«как могло учение столь нелогичное и скучное оказать столь мощное и длительное воздействие на умы людей и через них на события истории»8. Экономисты пытались преодолеть общий настрой 
в пользу laissez faire, но доводы их были либо чересчур замысловатыми, либо легковесными. Те из них, кто выступал за рыночную 
систему, снабженную сложной системой ограничений, сами ставили себя — именно по причине сложности своих теорий — в крайне 
невыгодное положение, потому что их мало кто понимал. А если 
полемика переходила, как нередко бывало, в состязание между абстрактными обобщениями, идею laissez faire все равно было легче 
понять, чем ее равно упрощенные альтернативы. Наконец, предвзятость в пользу совершенно свободных рынков близко соответствовала «нуждам и желаниям делового мира того времени»9. У приверженцев laissez faire были богатые и влиятельные спонсоры, которые 
всегда могли подобрать им высокопоставленных слушателей в коридорах центральной власти.
Кейнс был убежден, что хотя идея laissez faire пользовалась объективными преимуществами, ее господство в публичном поле постепенно сходило на нет. В данном отношении убежденность Кейнса 
отчасти объяснялась его хорошо известной верой в способность экономических идей со временем проникать в практику повседневной 
жизни. Рано или поздно, полагал он, почти единодушно-отрицательное отношение экономистов к laissez faire найдет свое выражение 
в представлениях, которые разделяет широкая публика. Пожалуй, 
еще более важным Кейнс считал то обстоятельство, что институциональная структура бизнеса содействовала снижению преобладающей роли мотива прибыли. Разделение владения и управления в современных организациях побуждало, по мнению Кейнса, придавать 
меньше значения дивидендам. Руководители стали думать о том, что 
важнее — получить больше прибыли или избежать возможного неодобрения со стороны своих покупателей и широкой публики, и все 
больше отдавали предпочтение второй задаче. Компании «с течением времени обобществляются изнутри, — заключал Кейнс. — Ежечасно на одном участке за другим социализм теснит неограниченное 
господство частной прибыли»10. Весомость экономических доводов 
и институциональной практики сливалась воедино, чтобы перевернуть экономические представления, просуществовавшие гораздо 
дольше, чем следовало. Нападать на laissez faire значило нападать на 
«обессилевшего монстра», который, по словам Кейнса, «господст
3

Э. БЁРГИН. Ввовал над нами в силу наследственного права, а не в силу личных заслуг»11. Он не сомневался, что с этим монстром будет покончено.
Кейнс не оставил полноценного изложения своих политических взглядов. Хотя в «Конце Laissez faire» и можно найти намеки на 
разработку новой социальной философии, они, как отметил главный биограф Кейнса, слишком фрагментарны, чтобы видеть в них 
кейнсианский манифест12. Маловероятно, чтобы человек масштаба Кейнса стал подробно разъяснять основы своего мировоззрения 
в выступлении, по времени точно уложенном в пределы университетской лекции. Тем не менее лекция дает хорошее общее представление о позиции Кейнса, который выступал за рыночную систему, 
освобожденную от худших ее недостатков. Капитализм, подчеркивал он, это тип социальной организации, продемонстрировавший 
незаменимые достоинства и вместе с тем неоспоримые изъяны. «Со 
всей стороны, — говорил он аудитории, — я считаю, что при разумном регулировании капитализм можно сделать более эффективным 
в достижении экономических целей, чем любая другая мыслимая 
система, но сам по себе он вызывает возражения во многих аспектах»13. Кейнс рисовал в своем воображении государственный сектор, который будет прибегать к ограниченному, но энергичному 
вмешательству и решать проблемы, порождаемые самостоятельной 
деятельностью индивидов. «Важно, чтобы государство не занималось тем, что индивиды и так уже делают сами, и не делало это чуть 
лучше или чуть хуже, — объяснял он, — а в том, чтобы делать то, что 
сейчас не делается вообще»14. С помощью таких актов вмешательства можно смягчать последствия провалов рынка, не причиняя вреда его фундаментальным устоям. Предлагаемые изменения, утверждал Кейнс, отнюдь не являются «принципиально несовместимыми 
с тем, в чем я вижу сущностное свойство капитализма, а именно 
с опорой на мощные инстинкты, побуждающие людей стремиться 
к выгоде и любить деньги, как на главную движущую силу экономического механизма»15. Конец laissez faire вовсе не означал для Кейнса 
конца рыночной жизни. Это, считал он, был способ ее сохранения 
с помощью ограничения.
Лекция Кейнса — пророческое предвидение и вместе с тем основополагающий документ эпохи, когда убеждение в необходимости повсеместного контроля над рынками стало почти всеобщим. 
Но уже в середине 1920-х годов в некоторых откликах на его лекцию, прозвучавших в профессиональной экономической среде, выражалось недовольство тем, что он обошелся с laissez faire слишком 
благородно16. После того как в конце десятилетия разразилась Ве
4