Метафизика веры в русской философии

Москва

ИНФРА-М

2020

МЕТАФИЗИКА ВЕРЫ
МЕТАФИЗИКА ВЕРЫ

В РУССКОЙ ФИЛОСОФИИ
В РУССКОЙ ФИЛОСОФИИ

Ñ.À. ÍÈÆÍÈÊÎÂ
Ñ.À. ÍÈÆÍÈÊÎÂ 

Монография

2-е издание

Нижников С.А.
Метафизика веры в русской философии : монография / Нижников С.А. — 2-е изд. — Москва : НИЦ ИНФРА-М, 2020. – 312 с. — (Научная мысль).

ISBN 978-5-16-010328-0 (print)
ISBN 978-5-16-102278-8 (online)
В работе дается комплексный анализ понятия и становления метафизики 
веры, которая рассматривается как искомая цель, к которой стремилась русская 
философия.
Обосновываются методологические принципы введения данного понятия 
через установление его отличий и связи с духовным познанием, мистикой, наукой, религией и моралью. Прослеживаются предпосылки развития метафизики 
веры, начиная с античной философии и восточного средневековья, их влияние 
на русскую духовную культуру и философию. Анализируются такие важнейшие 
аспекты метафизики веры, как онтологический, гносеологический и антропологический, в рамках которых рассматриваются проблемы трансцендентно-имманентного синтеза в понимании Абсолюта, соотношение веры и знания, антроподицеи и антропотеодицеи и др. Вскрываются противоречия и намечаются 
пути дальнейшего развития метафизики веры как на почве традиции русской 
философии (всеединство, софиология, имяславие), так и в качестве элемента 
всеобщего историко-философского процесса и развития духовной культуры. 
В целом метафизика веры квалифицируется как особый вид духовного самопознания, ориентированный на понятие трансцендентного начала и осуществляющийся благодаря ему.
Работа предназначена для всех интересующихся историей русской философии и духовной культурой. 
УДК 11
ББК 71.0

Р е ц е н з е н т ы:
д-р филос. наук, проф. М.А. Маслин; 
д-р филос. наук, проф. В.В. Сербиненко

УДК 11
ББК 71.0
 
Н60

© Нижников С.А., 2012

Н60

Подписано в печать 02.04.2020. Формат 6090/16. Печать цифровая. Бумага офсетная.
Гарнитура Newton. Усл. печ. л. 19,5. ППТ10. Заказ  № 00000

ТК 163950-1094319-250811
ООО «Научно-издательский центр ИНФРА-М»
127214, Москва, ул. Полярная, д. 31В, стр. 1
Тел.: (495) 280-15-96, 280-33-86. Факс: (495) 280-36-29
E-mail: books@infra-m.ru        http://www.infra-m.ru

ISBN 978-5-16-010328-0 (print)
ISBN 978-5-16-102278-8 (online)

Отпечатано в типографии ООО «Научно-издательский центр ИНФРА-М»
127214, Москва, ул. Полярная, д. 31В, стр. 1
Тел.: (495) 280-15-96, 280-33-86. Факс: (495) 280-36-29

ФЗ 
№ 436-ФЗ
Издание не подлежит маркировке 
в соответствии с п. 1 ч. 2 ст. 1

МЕТАФИЗИКА ВЕРЫ КАК ПРОБЛЕМА ПОЗНАНИЯ 

(предисловие)

Известно, что любое научное понятие в своем содержании не исчер
пывается ни определением, ни толкованием. Его смысловая точность безусловна лишь в той мере, в какой оно отличается от смежных с ним понятий и условно принимается за тождественное самому себе. За пределами 
этой меры оно фатально становится проблематичным и потому открытым 
для уточнений, сомнений и даже переоценки (разумеется, насколько это 
допускают дисциплинарные границы науки). Когда же мы имеем дело с 
религиозно-философскими понятиями, возможности их рациональной 
идентификации неизмеримо сужаются, поскольку их значение и ценностный вес во многом производны от непредсказуемости (свободы) внутреннего опыта, непослушного логике вещей феноменального мира. В такой 
ситуации умозрительные и неизбежно символические философемы могут 
обрести рационально приемлемую однозначность и нормативную функцию (если не сказать истинность) лишь в контексте предметно обозначенного исследования. Предлагаемая читателю монография С.А. Нижникова убедительно (по крайней мере, на мой взгляд) свидетельствует в 
пользу такой возможности. И этого уже достаточно, чтобы оправдать появление книги и признать ее своевременность.

Словосочетание «метафизика веры» как раз принадлежит к разряду 

ускользающих от дефиниции умозрительных концептов. Оно только 
начинает входить в профессиональный лексикон философов, и у некоторых гуманитарных читателей, не успевших адаптироваться к нему (не 
исключая и философов), может вызвать недоумение, а у особенно щепетильных – раздражение или даже возмущение. И все-таки с ним, повидимому, придется смириться, учитывая не только необратимость, с 
какой оно утверждается в философском словаре, но и потребность самой 
философии в словах и их сочетаниях, по возможности точно выражающих особое состояние нашего сознания в его претензиях постичь реальность, запредельную эмпирическому опыту. Формула «метафизика веры», при всей ее непривычности (и, конечно же, за неимением лучшей), 
отвечает, пусть даже приближенно, этой потребности философии в языковых комбинациях, эквивалентных умопостигаемым смыслам, запечатленных в них.

Настороженность, с какой воспринимается сопряжение метафизики и 

веры в одной интуиции, – понятна и объяснима: в них легче зафиксировать различия и на этом основании развести и противопоставить друг 
другу, чем подметить и указать на связующее их тождество или хотя бы 
на точки их соприкосновения и сходства. Ибо демаркация между ними, 
безусловно, выглядит внятнее, нагляднее и достовернее, чем их родство и 
взаимная открытость. В самом деле, что общего между метафизикой и 
верой, если первая традиционно ассоциируется с рациональноумозрительным дискурсом (размышлением), а вторая – с душевным 
настроением и религиозным переживанием (чувством)?

3

И тем не менее демаркация, разграничивающая метафизику и веру на 

две внеположные и несовместимые ветви духовного опыта, – не более 
чем иллюзорная или, по меньшей мере, переменная величина, колеблющаяся (в зависимости от нашего к ней подхода) от их безоговорочной 
бинарности до их такого же безоговорочного единства. При всем софистическом оттенке этого утверждения, в нем больше логически принудительного, чем вымышленного. Недоверие к самой возможности совмещения метафизики и веры в едином мыслительном процессе держится на 
неопровержимости их формального параллелизма, на видимости их институциональной независимости. Но стоит только задуматься над предпосылками и целевыми инстанциями, провоцирующими метафизические 
и веровательные побуждения, как это недоверие рассеивается и уступает 
место проблемной озадаченности сознания, которое обретает способность 
усматривать тождество метафизики и веры с такой же несомненностью, с 
какой вначале постулировало их различие. В перспективе такого проблемно озабоченного видения метафизика и вера оказываются не столько 
заурядной бинарной оппозицией, не допускающей взаимной инфильтрации противоположностей, сколько напряженной и бесконечно мерной 
антиномией, в которой ее рациональная (метафизическая) и иррациональная (веровательная) составляющие диалогически сближаются и тяготеют к взаимному уподоблению и слиянию.

Первичная предпосылка такого взаимопонимания и сближения – од
нородная онтологическая ориентация: и метафизика, и вера интенционально родственны в их тяготении к трансцендентным измерениям бытия. Их различает лишь способ духовной коммуникации с запредельным, 
или, другими словами, режим познавательного общения с ним: метафизика, пользуясь орудием мысли и слова, выражает и описывает креативное 
начало сущего в понятиях и концептуальных построениях (теориях); в то 
время как вера со смирением, ожиданием и надеждой лишь полагается на 
него и поклоняется ему. Различие внушительное, но не категорическое: 
метафизика, не будучи в состоянии верифицировать свои прозрения и 
утверждения, в сущности оказывается верой, пытающейся мыслить и рассуждать, а вера, настроенчески переживая свое томление по запредельному и не решаясь на мыслительную и словесную экспликацию того, во что 
она верит, так или иначе оказывается имплицитной метафизикой, т.е. 
немотствующим знанием о первопричинных основаниях сущего.

И потому между ними возможно и даже предсказуемо взаимное непо
нимание, как и следует ожидать от того, кто, уверовав, считает, что нашел 
истину, и того, кто не желает верить в то, что еще не познано в качестве 
истины. Но если мы учтем, что метафизика и вера объединены «общим 
делом» обретения трансцендентного, то по логике вещей можно предположить возможность их взаимной открытости и даже встречного движения. Для этого всего лишь необходимо, чтобы метафизика (умозрительное познание), не переставая быть собой, уверовала в то, что она хочет 
познать, а вера (религиозное чувство), также не утрачивая своего естества, приобрела наклонность к познанию того, во что она верует. Эта 
возможность встречного движения и взаимной инфильтрации метафизи
4

ки и веры довольно устойчиво реализуется в истории мировой философской мысли, начиная с древности; и то состояние сознания, в котором 
примиряются и объединяются в сотворчестве рациональный дискурс и 
религиозное чувство, получило название гносиса (знания). Это понятие 
не вписывается в категориальную систему традиционной гносеологии, 
ибо оно не несет в себе обязательности обоснования знания. В отличии от 
рационально доказуемого знания («эпистемы»), гносис означает умозрительное ведение, вобравшее в себя энергийный импульс веры, и одновременно веру, одержимую спекулятивно-познавательным влечением. Орган 
гностического познания – ни только разум, ни только вера; этот орган –
антиномическое единство того и другого, т.е. разумеющая вера или верующий разум. И потому в формуле «метафизика веры» имеется в виду не 
вера как таковая (в ее особенности и специфике), а вера в функции метафизического познания (гносиса), т.е. вера (заметим, не религия), взявшая 
на себя философские обязательства.

Прочтение мировой философской мысли под углом зрения метафизи
ки веры, на мой взгляд, могло бы обновить, расширить и уточнить наши 
воззрения на ее историческую динамику и проблемно-тематическую конфигурацию, что, в свою очередь, позволило бы конкретнее обозначить 
степень зависимости современной философии от наследия прошлого и 
тем самым спрогнозировать ее дальнейшие маршруты и судьбы. В этом 
убеждает публикуемая работа С.А. Нижникова – первый в нашей историко-философской науке монографический опыт транскрипции формулы 
«метафизика веры» на материале русской философской культуры. Аттестация русской философии как «религиозной», «мистической», «пророческой» и т.д. – известна и общепризнана. Однако рассмотреть ее религиозность и мистичность в перспективе веры, обретающей гносеологический 
статус, аналитически и оценочно удалось пока что только автору предлагаемого читателю сочинения.

Дело рецензентов дискутировать с автором и указывать на его просче
ты, упущения или «вкусовые» исследовательские пристрастия. Они, безусловно, встречаются в тексте. Замечу только, что если их в книге даже 
больше, чем мне показалось, они не ставят под сомнение ни ее научные 
достоинства, ни творческую инициативу ее автора.

Доктор философских наук, профессор А.В. Семушкин

5

ВВЕДЕНИЕ

Углубленное изучение истории отечественной философии требует пе
рехода 
от 
накопления 
и 
осмысления 
эмпирического 
историко
философского материала к выявлению парадигмальных концептов, без 
фиксации и исследования которых невозможно представить и теоретически обосновать специфику русской философии и обозначить ее место в 
мировом историко-философском процессе. Метафизика веры, на наш 
взгляд, как раз и представляет собой одну из таких парадигм мышления, в 
которой просматриваются – явно или неявно – предпосылки, побудительные мотивы и целевые интенции русской религиозно-филосфской классики. Сегодня осмысление метафизики веры является необходимым элементом создания «интегральной концепции русской философии»1, 
направленной на осмысление русской философии как целостного в своем 
многообразии феномена.

Опыт согласования метафизики и веры есть, в сущности, попытка фи
лософского осмысления феномена веры в его нераздельном ценностноэпистемологическом значении. Такое осмысление всегда является актуальным, учитывая ту мировоззренческую функцию, которую выполняет 
вера в духовно-практической жизни человека. Особенно глубоко эта значимость была раскрыта именно в русской культуре и философии. Уже 
Достоевский указывал, что без веры в духовном смысле слова, задающей 
идеал, невозможно существование ни человека, ни нации. Н. Бердяев отмечал в начале прошлого века, что вопрос о возможности веры, о допустимости ее перед судом разума остро стоит перед сознанием человеческим, требуя своего решения, что «вновь настало время для философского оправдания веры»2. А.Ф. Лосев, в этой связи, указывал, что русские 
философы «видят в вере основание всей философии, в ней синтезируются 
и примеряются отдельные элементы знания, в том числе и чисто рациональные»3. Об актуальности веры в современном мире пишут и многие 
западные мыслители. Так Р. Нибур, размышляя о современном состоянии 
человечества, приходит к выводу, что «наибольшее значение имеет теперь проблема веры»4. Ж. Маритен, подобно Хайдеггеру и другим метафизикам XX века, пишет о потере современностью смысла бытия, об 
утрате ею интереса к абсолютным измерениям сущего, что проявляется в 
кризисных явлениях, грозящих всеобщей гибелью.

То же самое относится и к началу XXI века, когда Россия продолжает 

осмысливать трагический опыт прошлого и настоящего. Утрата веры, с 

1 См.: Маслин М.А. Интегральная история русской философии // Рационализм 

и культура на пороге третьего тысячелетия: Материалы Третьего Российского 
Философского конгресса. В 3 т. Т. 2. Ростов н/Д, 2002. С. 95.

2 Бердяев Н.А. Духовный кризис интеллигенции. М., 1998. С. 269-270.
3 Лосев А.Ф. Русская философия //Философия. Мифология. Культура. М., 

1991. C. 225.

4 Христос и культура. Избранные труды Ричарда Нибура и Райнхольда Нибу
ра. М., 1996. С. 227.

6

точки зрения русской философии, порождает общественный недуг, ведет 
к культурному кризису, ибо если нет абсолютной ценности, к которой 
устремлена вера, то нечего воплощать, и, следовательно, «невозможно 
самое понятие культуры»1. Российское общество сегодня находится в 
состоянии растерянности и расколотости, а человек – в душевном и духовном смятении. В этих условиях становится актуальным духовное самоопределение, которое требует осмысления отечественной культуры и 
философии.

Современный мир находится в состоянии отчужденности от веры. 

Философия не признает ее из-за непонимания «гносеологического значения веры как особого источника ведения»2. Вместе с тем, как отмечал 
В.И. Несмелов, если относительно знания уже разработана обширная теория познания – гносеология, то путь исследования веры «пока еще совершенно не разработан...»3. Задача осмысления веры в ее универсальнодуховном смысле является, таким образом, многократно актуальной, что 
диктуется академической, мировоззренческой, смысложизненной и общественной потребностью.

В своем исследовании автор пытался не только обнаружить идеаль
ный концепт, сформулировать который стремилась русская философия, 
но и вскрыть те проблемные «узлы», которые встали на этом пути. Это 
проблемы определения самого понятия метафизики веры, очерчивания 
его границ, поиска онтологических оснований веры, проблемы трансцендентизма, пантеизма, платонизма и софиологии в русской философии, 
соотношения веры и знания и т.д. Рассмотрение указанных вопросов под 
углом зрения формирования метафизики веры позволяет определить 
направленность их решения, исходные интуиции, лежащие в их основе.

Обращение к метафизике веры не только проясняет отечественные 

духовно-философские истоки, но позволяет обнаружить и противоречия, 
которых не избежала русская философия конца XIX и начала XX веков. 
Историческая дистанция позволяет сейчас осуществить критический анализ мыслительных поисков Серебряного века. Именно «сегодня  явно 
недостает проблемного анализа творчества русских мыслителей, такого 
анализа, который мог бы дать ключ к решению сегодняшних вопросов, 
возникающих в сфере онтологии, теории познания, логики...»4. Проблемный подход сейчас актуален в силу того, что он в наибольшей степени 
помогает отделить ценное и непреходящее в работах русских философов 
от того, что в них порождено злобой дня, пристрастиями и увлечениями. 
Анализ метафизики веры помогает актуализировать проблемный состав 
русской философии, определяет основные парадигмы ее развития.

1 Флоренский П.А. Сочинения в 4 т. Т. 2. М., 1996. С. 357.
2 Булгаков С.Н. Свет невечерний. М., 1994. С. 31.
3 Несмелов В.И. Вера и знание с точки зрения гносеологии. Казань, 1992. С.33
34.

4 Гайденко П.П. Владимир Соловьев и философия Серебряного века. М., 2001. 

С. 12.

7

Название темы работы может первоначально показаться противоречи
вым, ибо понятие «метафизика веры» объединяет в себе, казалось бы, 
взаимоисключающие смыслы: веру обычно относят к религии и настроенческому опыту, в то время как метафизику – к умозрительной философии, а иногда и вовсе лишают ее статуса какой-либо объективности.
В предлагаемом исследовании автор, опираясь на материал русской философии, пытается преодолеть эти стереотипы, показывая их несостоятельность как в отношении веры, так и в отношении метафизики.

При постановке, и тем более разрешении этой проблемы, обнаружи
ваются  противоположные точки зрения. Согласно одной из них метафизика рассматривается как синоним фантазий, может быть и полезных, но 
не имеющих онтологических оснований (Кант, позитивизм). Согласно 
другой, метафизика фактически отождествляется с религией. Если первая 
позиция совершенно несостоятельна, то вторая – ограничена. Метафизика 
всегда была учением об основаниях и конечных судьбах как всего мироздания в целом, так и каждого человека в отдельности. Она есть учение о 
сверхсущем, и с этой точки зрения не столь важно, в какой сфере реализуются метафизические идеи – в сфере философского дискурса или веры: 
метафизика присутствует и в первом и во втором случае. Вообще человечество пока изобрело только два способа метафизического познания и 
знания – религию и философию, однако это отнюдь не значит, что они 
тождественны. Религиозная метафизика и метафизика философская во 
многом совпадают, а во многом и отличаются друг от друга. Проблема 
взаимоотношений религии и философии столь же древняя, как и сами эти 
сферы духовного познания, поэтому вряд ли стоит делать по этому поводу окончательный вывод, тем более, что это невозможно. Важно принципиально отметить, что метафизика развертывается как в лоне религии 
(откровение о теосе), так и в лоне философии (откровение о логосе). Методы этих типов откровения различны, хотя степень этого различия установить также очень сложно. Но, тем не менее, можно сказать, что религия 
использует феномен веры и религиозных символов, в то время как философия – феномен мысли, утверждающий и раскрывающий себя в понятиях. Метафизика веры стремится снять эти противоречия, чтобы, сохраняя 
веру, сохранить и язык понятий. Она есть осмысление и осуществление 
духовного познания, основанного на вере. Метафизика также реализует 
таинственную в своих истоках человеческую потребность осмыслить и 
систематически описать то, знание чего равнозначно вере (по достоверности познанного), ибо метафизическая реальность несоизмерима с человеческой способностью ее уразумения. Метафизика, как и вера, переносит нас в такие заповедные зоны бытия, где нормативы логики перестают 
действовать1.

После того, как человечество в своем духовном развитии выработало 

понятие сверхсущего как абсолютного блага (в лице античной филосо
1 Семушкин А.В. Можно ли спроектировать метафизику? // Грани, № 1 (15). 

С. 96-98.

8

фии) и представило его как Личность, основой отношения которой к миру 
и человеку является любовь (в лице христианства), философия, имеющая 
данную ориентацию, с необходимостью становится метафизикой веры. 
Она призвана как осмыслить духовный опыт традиции, так и спасти философию от участи служанки теологии. При философском осмыслении  
веры разум поднимается на уровень метафизики как свою высшую ступень, сохраняя в себе все то ценное, что было выработано предшествующим опытом умозрения.

Гносис, в отличие от «эпистемы» как рационально доказуемого зна
ния, означает умозрительное ведение, объединяющее в себе как веру, так 
и  спекулятивное познание. В результате возникает антиномическое 
единство того и другого, т.е. разумеющая вера или верующий разум. Поэтому в метафизике веры последняя обретается в функции метафизического познания (гносиса), т.е. как вера, стремящаяся вступить в диалог с 
разумом и не боящаяся при этом претерпеть неизбежные изменения, связанные с требованием философского дискурса. Вместе с тем вера не 
должна при этом утрачивать свою сущность, не должна всецело превращаться в разум, или замещаться им (как это произошло у Гегеля). 

Изучение метафизики веры в русской философии сталкивается,  

прежде всего с проблематичностью рационального прочтения самой 
формулы «метафизика веры». В самом деле, как возможно рационально 
представить то, что, по мнению, например, Л. Шестова, в принципе нерационализируемо. П. Флоренский писал, что «на каждый термин, метод у 
религиозного мыслителя всегда можно сказать и да и нет. Такое мышление получает символический характер, и кто не понял этой символичности, тот ничего не понял. Всякая попытка рационализировать есть искажение»1. Булгаков также отмечал в книге «Свет невечерний», что предмет, который стремится познать метафизика веры, не поддается рассудочному расчленению, он доступен лишь своего рода «философской поэзии», «где не столько доказуется истина, сколько показуется ее рождение»2.

Однако «тертуллиановская» установка, отрицающая возможности ра
зумного познания, неприемлема, если речь идет о философском анализе. 
Можно признавать нечто непостижимым для человеческого разума, но 
это отнюдь не значит, что от разума необходимо отказаться, как и от попыток как-то выразить в слове само непостижимое. Так Лейбниц остроумно замечал, что «в споре о вере приходится пользоваться разумом»3. 
Этим путем, т.е. путем познания непостижимого, пошли в русской философии как Л.М. Лопатин, так и С.Л. Франк, оправдывая тем самым возможность построения метафизики веры методами философии, которые, к 
тому же, не исчерпываются сугубым рационализмом. 

1 Флоренский П.А. Указ. соч.. Т.3 (2). М., 1999. С. 473. См. также сноску 1 на 

стр. 474.  

2 Булгаков С.Н. Свет невечерний. М., 1994. С. 4.
3 Лейбниц Г.В. Сочинения в 4 т. Т. 2. М., 1983. С. 512.

9

Вера по своей сути и есть, пожалуй, один из крайне немногих, а то и 

единственный способ постижения непостижимого, гносис о запредельном, и как гносис – она есть вместе с тем и знание, т.е. метафизика веры. 
«В познании философском, – отмечал Бердяев, – познается целостное 
существо человека. И потому в познание неизбежно входит вера»1. Таким 
образом, на наш взгляд, оправдывается данная методология, аккумулированная в самом названии работы и определении – «метафизика веры». 

Метафизика веры наследует некоторые черты «философской веры» 

К. Ясперса. Это, прежде всего, постижение веры не как чего-то сугубо 
иррационального, но раскрывающегося лишь в союзе со знанием. Философская вера должна являть себя в «мышлении и обосновании», «в философскую веру разум входит как необходимый момент»2. Она также не 
может стать исповеданием. Метафизика веры – это «осознание бытия из 
его истоков». Она стремится дать рационалистическую и иную духовнопознавательную интерпретацию иррациональному или (лучше) сверхрациональному понятию веры, она должна строиться не на основе спекулятивного, но экзистенциального мышления. Разум у Ясперса «есть орудие 
экзистенции»3. Вместе с тем метафизика веры не является разновидностью философского теизма в чистом виде, ибо последний в действительности «всегда предстает как философская концептуализация, осуществляемая на почве определенной традиции», хотя можно согласиться с 
Ю.А. Кимелевым в том, что «теизм является фундаментальной религиозной установкой европейской цивилизации и европейская философия 
неизбежно будет соотноситься в той или иной форме с теизмом, пока она 
остается европейской философией»4.

Сама по себе задача построения метафизики веры не нова и попытки 

ее осуществить предпринимались неоднократно, однако, зачастую вне 
рамок философии, в догматических или мистических интонациях. Метафизика веры пытается вскрыть именно действительное и научное содержание духовного опыта, основанного на вере. Метафизика демифологизирует и углубляет понятие веры, поэтому вера в метафизике веры не
тождественна вере в религии, хотя и не отрицает ее, напротив, вбирает в 
себя. Метафизика веры должна саморазвиться исходя из духовного опыта 
человечества.

Термин «метафизика веры» фактически в таком виде не встречается в 

русской философии, хотя то, что он обозначает, являлось, как правило, 
целью философских изысканий; его содержание передавалось близкими 
по смыслу понятиями. Так у Л.М. Лопатина, в работе Положительные 
задачи философии (1886), часто встречается термин «философия веры», 
которую, в принципе, он и стремился построить. Если не вдаваться в проблемный состав и особенности философствования Лопатина, то можно 

1 Бердяев Н.А. Духовный кризис интеллигенции. М., 1998. С. 236.
2 Ясперс К. Философская вера // Смысл и назначение истории. М., 1994. С. 

440.

3 Там же. С. 424, 441.
4 Кимелев. Ю.А. Философский теизм. М., 1993. С. 6, 38.

10