Введение в экофилологию

А.Т. Хроленко

ВВЕДЕНИЕ В ЭКОФИЛОЛОГИЮ

Учебное пособие

Москва
Издательство «ФЛИНТА» 

2017

2-е издание, стереотипное

УДК 80(075.8)
ББК 80я73
Х94

Ре це нзе нты:
д-р филол. наук, проф. кафедры истории русского языка
и общего языкознания Московского государственного областного 
университета О.В. Никитин;
д-р филол. наук, проф. кафедры русского языка
Курского государственного университета М.А. Бобунова

Хроленко А.Т.
Х94 
   Введение в экофилологию [Электронный ресурс]: учеб. 
пособие / А.Т. Хроленко.  — 2-е изд., стер. —  М. : ФЛИНТА, 
2017. — 262 с.

ISBN 978-5-9765-2918-2 

В книге характеризуются базовые понятия новой научной и учебной дисциплины — экологической филологии (экофилологии). Прослеживается становление отечественной экофилологической мысли, 
обсуждаются базовые вопросы сбережения языка, анализируются 
внешние угрозы языку и внутренние недуги речи, рассматриваются 
перспективы сбережения языка и практика оздоровления речи.
Для студентов-филологов и всех, кому дорог родной язык.

УДК 80(075.8)
ББК 80я73

ISBN 978-5-9765-2918-2  
© Хроленко А.Т., 2017

 
© Издательство «ФЛИНТА», 2017

ВВЕДЕНИЕ

В 1866 г. немецкий биолог-эволюционист, представитель 
естественнонаучного материализма, сторонник учения Ч. Дарвина Эрнст Геккель (1834—1919) предложил научному сообществу термин экология, которым была обозначена наука об отношениях организмов и образуемых ими сообществ между собой и 
окружающей средой.
В том же 1866 г. В.И. Даль завершил главный труд своей жизни. В свет вышел последний — четвёртый — том знаменитого «Толкового словаря живого великорусского языка» 
(1863—1866). Тогда никто ещё не мог предположить, что естественнонаучная идея и лексикографический труд через столетие 
обнаружат своё глубинное единство, и в начале 60-х годов XX в. 
с книги К.И. Чуковского «Живой как жизнь» начнётся история 
отечественной науки о сбережении родного языка.
Греческие корни oikos ‘дом, жилище’ и logos ‘учение’ в составе термина суммарно соответствуют русскому сложному слову домоводство, в смысловом содержании которого отыщутся 
семы ‘рачительность, бережливость, защита’. Они-то и определили судьбу термина экология, в конце XX — начале XXI в. 
ставшего весьма частотным словом.
Подчеркнём, что речь идёт о появлении понятия и соответствующего термина «экология», сами же экологические проблемы актуальными стали гораздо раньше. Первые в мире законы, 
повелевшие бережное отношение к природе, были изданы в 
XII в. в Бирме. Статья И.В. Гёте об экологическом отношении к 
родному языку в свет вышла в 1817 г., т.е. за семнадцать лет до 
рождения Э. Геккеля и за пятьдесят лет до появления введённого им понятия и термина.

С середины XX в. в связи с усилившимся воздействием человека на природу экология приобрела особое значение как научная основа рационального природопользования и охраны 
живых организмов, а сам термин обнаружил более широкий 
смысл [Экология 2006: 1389]. В термине проявляется и усиливается «человеческий фактор». Начинает складываться экология 
человека, основу которой составило изучение закономерностей 
взаимодействия обществ с окружающей средой. У экологии обнаруживаются философские, социологические, экономические, 
географические аспекты. В активное обсуждение вовлекаются 
такие вопросы, как техническая экология, экология города или 
экологическая этика. В публицистике и научной литературе конца XX в. слово экология стало основой новых терминосочетаний — экология культуры (Д.С. Лихачёв, Дж. Стюарт), экология 
духа (о. А. Мень), экология религии (О. Хульткранц). Недавно 
прозвучал термин «философская экология»1.
В истории нового подхода к языку есть несколько важных дат:
1912 г. — американский лингвист и культуролог Э. Сепир 
публикует основополагающую статью «Язык и среда» [Сепир 
1993];
1962 г. — в свет выходит книга К.И. Чуковского «Живой как 
жизнь»;
1970 г. — американский лингвист Э. Хауген вводит в научный обиход понятие «экология языка»;
1985 г. — французский лингвист К. Ажеж предложил термин 
эколингвистика.

1 Термин «экология» обнаружил важное свойство, которое можно определить как способность кристаллизовать окружающее пространство вокруг феномена, названного этим термином. С «экологией» произошло то, что в своё 
время с термином «кибернетика». Норберт Винер вспоминал тот счастливый 
случай, когда в процессе коллективного научного поиска, когда поиск затормозился, в исследовательской лаборатории случайно прозвучало слово из древнегреческого языка «кибернетика». И оно вызвало неожиданный эффект: всё, 
что было связано с размышлением над научной проблемой, вдруг сконцентрировалось и упорядочилось вокруг нового термина. Один дополнительный кристалл — и весь объём кристаллизуется почти мгновенно.

Можно надеяться, что и в XXI в. появятся аналогичные даты.
В множестве современных публикаций актуальна мысль о 
том, что экология языка — это своеобразная гуманитарная санитария и гигиена, несоблюдение которых («загрязнение языка») 
чревато болезнями, патологическими изменениями и в крайнем 
случае ведёт к летальному исходу — смерти языка.
Экология языка захватывает широкий спектр проблем — 
от судеб языков малочисленных народов до маргинализации мировых языков. Например, программа Всероссийской 
научно-методической конференции «Эколингвистика: теория, 
проблемы, методы» (Саратов, апрель 2003 г.) включила такие вопросы эколингвистического знания, как эколингвистика — наука о взаи модействии языка и окружающей среды; роль эколингвистики при изучении вопроса взаимодействия языков в период 
глобального распространения двуязычия и усиления контактов 
между различными народами и культурами; языковая эволюция, 
языковое развитие и языковые изменения; язык — среда и пространство человеческого бытия; внешняя и внутренняя экология 
языка; роль биологических, географических, социально-эт ни ческих, национально-политических, экономических и других факторов в изменении и развитии языка; роль эколингвистических 
факторов в преподавании языка; эколингвистические проблемы 
речевой культуры.
Ни у кого нет сомнений в том, что экология языка — перспективное поле академического интереса и одновременно эффективное средство образования и воспитания. Здесь мы вправе 
ожидать и фундаментальных теоретических работ, и учебной 
литературы, предметно демонстрирующей технологию сбережения родного языка.
Известно, что научному знанию присуща дисциплинарная 
природа, согласно которой наука от первых шагов до полного 
формирования проходит три этапа. На первом этапе это деятельность отдельных пассионарных личностей, открывающих новые 
исследовательские области. На втором — появление научной 
специальности, ориентированной на данную область. На тре

тьем — финальном — формируется соответствующая научная 
дисциплина, видовыми признаками которой являются: определённая форма систематизации научного знания; формирование 
исследовательских коллективов и научных школ; возникновение организаций, ответственных за подготовку научных кадров; 
проведение научных мероприятий; издание обзоров и учебных 
книг и т.д. и т.п.
Следует обратить внимание на очевидную узость термина эколингвистика, принадлежащего исключительно сфере 
языкознания. На самом же деле в размышлениях об экологии 
языка в поле внимания попадает не столько речевая единица 
того или иного уровня языковой системы, сколько слово в расширенном смысле, близком к понятию словесности. Количественные и качественные изменения, связанные со всеми возможными причинами, можно оценить только на уровне текста 
(корпуса текстов). Известно, что новое слово в нашу речь приходит с текстом, необходимость или избыточность слова тоже 
определяется имеющимися текстами, смысловая, культурноисторическая наполненность слова обнаруживается тоже в тексте. Полагаем, что уместнее говорить о филологической экологии (экофило логии?).
Бесспорно, что область знания о том, как сберегать родной 
язык, уже приобрела признаки научной дисциплины, для которой нужны учебные книги, опыт которой нами и предлагается.
Книга начинается с очерка о становлении отечественной 
экофилологической мысли. Целесообразность рассмотрения 
истории той или иной ветви знания предопределяется ролью 
прошлого в понимании сути настоящего и прогноза на будущее. 
Настоящее — это прошлое, свернутое по будущему (В.В. Налимов). Очерк истории становления мысли, ориентированной 
на сбережение родного языка, даёт современному экофилологу 
представление об идеях, высказанных предшествующими радетелями родной речи, пополняет фонд необходимых аргументов, 
указывает вектор теоретических и практических поисков, пре

одолевает односторонность взгляда на природу коммуникации, 
предохраняет от стереотипов.
Наш очерк подводит к двум коренным вопросам: (1) зачем 
народу надо беречь родной язык и (2) почему нам надо заботиться именно о русском языке и что делает этот язык «великим 
и могучим»? Ответы на эти вопросы даются в разделе «Базовые 
вопросы сбережения языка», в главах «Язык как основной этнический признак», «Эвристические и креативные возможности 
русского языка», «Язык, речь и речевое поведение как объекты 
экофилологических забот».
Две последующие части книги отведены под «экофилологический диагноз» — «Внешние угрозы русскому языку» и 
«Внут ренние недуги русской речи». Под внешними угрозами 
русскому языку понимаем, во-первых, факт набирающей обороты в современном мире языковой глобализации, которая проблематизирует место русского языка среди ведущих языков мира, 
во-вторых, лавинообразный рост иноязычных заимствований в 
русской речи. Внутренними недугами русской речи считаем два 
активных процесса. Во-первых, засилье канцелярита как причины возможного понижения интеллекта нации, во-вторых, смысловое истощение слова как путь к культурному обнищанию общества.
Ключевым, на наш взгляд, является раздел «Перспективы 
сбережения языка и практика оздоровления речи». В нём определяются субъекты и объект экофилологии. К субъектам относим государство, общество и языковую личность, к объекту — 
речевое поведение носителя языка. Речевое поведение — это 
совокупность и последовательность интеллектуальных усилий, 
намерений, проб и ошибок говорящих, процесс перехода внутренней речи во внешнюю, формирование эмоционального и 
культурного фона и т.д. и т.п. Учитывается и параязык как органичная часть речевого поведения. Парадоксален статус языковой личности, которая одновременно и субъект экофилологии, 
и её объект в части речевого поведения. Подобный статус делает носителя языка, языковую личность самым результативным 

участником сбережения языка. Мощь государства и авторитет 
общества пасуют перед возможностями личности в культурноязы ковом процессе.
Интересен и перспективен учёт таких общественных структур и факторов, как трансляторы культуры (семья, школа, крестьянство, интеллигенция), точки массовой поддержки культуры 
в понимании Д.С. Лихачёва, народная филология. Поучительны 
примеры сбережения русского языка в иноэтническом окружении. Остановимся также на филологическом образовании как 
инструменте экологии языка.
Дальнейшему обсуждению подлежит вопрос о необходимости экофилологического образования и воспитания, а также вопрос о целесообразности экологии как научной и учебной дисциплины.

СТАНОВЛЕНИЕ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ
ЭКОФИЛОЛОГИЧЕСКОЙ МЫСЛИ

ПРЕДЫСТОРИЯ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ЭКОФИЛОЛОГИИ

У носителей родного языка чувство двойственное. С одной 
стороны, вера в бессмертие и всемогущество своего бесценного дара, с другой — тревога за него и желание сберечь. Эти два 
чувства живут издавна, не оставляя нас и поныне. К сожалению, 
у нас нет письменных свидетельств активной заботы наших 
предков, живших до XVIII в., о языке. Есть аргументы косвенные. Это их имел в виду В.В. Виноградов:

Вопрос о силе и могуществе, выразительности и красоте родного языка в общественном сознании XVI—XVIII вв. стал неотделим от идеи независимости, социально-политического процветания и широкого влияния русского народа. Любовь к родному 
языку сливалась с любовью к родине. Передовые люди нашей 
страны горячо боролись за чистоту и величие российского слова, 
признав его важнейшим фактором национального самосознания, 
духовного развития нации (например, протопоп Аввакум, Пётр 
Первый и др.) [Виноградов 1961: 15].

В недрах народной культуры идеи эколингвистики воплотились в форме паремий. Веками отточенные формулы уважения 
к языку и практические советы пользования им воплотились в 
пословицах и поговорках. В двух томах «Пословиц русского на

рода» В.И. Даля насчитывается более 450 паремий, в которых 
отразились представления русского народа о феномене языка.
В паремиях отражена вера в силу языка и могущество слова: Язык телу якорь; Язык с Богом беседует; Слово не стрела, а 
пуще стрелы (разит); Язык до Киева доведёт.
В пословицах содержатся констатации о положительных и 
отрицательных фактах использования языка его носителями: 
Кто говорит — тот сеет, кто слушает — пожинает; Лучше 
недоговорить, чем переговорить; За твоим языком не успеешь 
босиком; Кто языком штурмует, не много навоюет.
Сильна прагматика слова: От приветливых слов язык не 
отсохнет; Кстати промолчать, что большое слово сказать; 
Кто говорит, что хочет, сам услышит, чего и не хочет; Слово не воробей: вылетит — не поймаешь; Говори с другим поменьше, а с собою побольше; Умей вовремя сказать, вовремя 
смолчать.
Пословицы предупреждают о вреде злословия и пустословия: От одного слова да навек ссора; Много знай, да мало бай! 
Много баить не подобает.
Пословицы о языке содержат в себе воспитательный потенциал: Не спеши языком, торопись делом; Горлом не возьмёшь; 
Горлом изба не строится.

 Русь, Степь и заезжий татарский язык. Русский язык и 
русская культура складывались в условиях постоянных иноэтнических контактов — дружественных или враждебных — с 
народами запада и востока, севера и юга. Россия пережила набеги степняков, трёхсотлетнее ордынское иго, польско-литовскую 
интервенцию. Всё это не могло не сказаться на судьбах родной 
речи. Вспомним строки русского поэта Я. Смелякова:

Вы, прадеды наши,
В неволе, мукою запудривши лик,
На мельнице русской смололи,
Заезжий татарский язык.