Философия языка и коммуникации

Н.Б. Мечковская

ФИЛОСОФИЯ ЯЗЫКА
И КОММУНИКАЦИИ

Учебное пособие

Москва

Издательство «ФЛИНТА»

Издательство «Наука»

2017

2-е издание, стереотипное

УДК 81:1(075.8)
ББК 81я73

М55

Мечковская Н.Б.

М55 
Философия языка и коммуникации [Электронный ресурс] : 

учеб. пособие / Н.Б. Мечковская. — 2-е изд., стер. — М. : 
ФЛИНТА, 2017. — 517 с.

ISBN 978-5-9765-2564-1 (ФЛИНТА)

Учебный предмет «Философия языка и коммуникации» объединяет
ряд крупных и всегда актуальных вопросов на пограничье между
лингвистикой, философией и семиотикой. «Как на глобусе совмещаются три карты мира — языков, народов и государств?», «Чем язык
отличается от диалекта?», «Могут ли люди улучшить язык?», «Как
язык участвует в познании?», «В какой пропорции соединяются в
языке биологическое и социальное?», «Чем язык и общение людей
отличаются от коммуникации животных?», «Язык кино. Язык танца. 
Язык математики: На месте ли здесь слово язык?», «Почему
Иоганн Гутенберг, первопечатник Европы, признан человеком
тысячелетия?», «Что изменили в психологии общения компьютер
и Интернет?» — эти по-человечески интересные и ключевые для
гуманитарного знания темы раскрыты в учебном пособии легко и
полно, с опорой на актуальные исследования и точным объяснением
немногих необходимых терминов. Справочный раздел включает
библиографию и три указателя: авторов, определяемых терминов, 
таблиц и схем.

Пособие адресуется тем, кто изучает и преподает языкознание, 
философию, семиотику, теорию коммуникации и смежные
дисциплины.

УДК 81:1(075.8)
ББК 81я73

ISBN 978-5-9765-2564-1
 
© Мечковская Н.Б., 2017
© Издательство «ФЛИНТА», 2017

ПРЕДИСЛОВИЕ

Различие между понятиями «философские вопросы 
язы кознания», «лингвистическая философия»,
«философия языка»

Отрасли гуманитарного знания, которые сейчас называют 
терминами «философия», «логика», «семиотика», «эстетика», 
«семантика», издавна — со времен Пифагора (VI в. до н.э.) и 
старших софистов (V в. до н.э.) — были не просто «тесно связаны между собой», а нередко переплетались в одном словосочетании, а иногда и в одном слове (как в греч. lógos cлиты значения ‘слово’, ‘число, счет’ и ‘мысль, разум’, откуда и название 
науки о мышлении — логика). Дело здесь не только в первичной 
слитности знаний, но и в объективной и глубинной (в коре головного мозга) соединенности и взаимодействии между объектами названных дисциплин — между сознанием, языком, общением, художественным творчеством и его восприятием.
Отнюдь не все из перечисленных терминов были уже в античной науке. Так, термин «эстетика» (от греч. aisthētikós ‘чувствующий, ощущающий; чувственно воспринимаемый’) в значении 
‘теория и философия искусства’ появляется лишь в середине 
ХVIII в. в работах А.Г. Баумгартена; термин «семантика» (от греч. 
sēmantikós ‘обозначающий, указывающий, знаменательный, значимый’) появился в конце ХIХ в. в работах позитивистов-логиков 
и математиков Дж.С. Миля, Г. Фреге. Некоторые лексемы существовали уже в древнегреческом языке, но имели существенно иное, нежели в наши дни, значение. Так, греческий оборот 
sēmiotikē téchnē (будущий термин «семиотика»; дословно ‘распознавательное умение’) был известен по медицинским сочинениям 
Гипократа (460—370 до н.э.), но обозначал то, что сейчас называют «симптоматикой» и «диагностикой», — умение врача по наблюдаемым признакам определить болезнь. Термина «лингвистика» (как и понятия ‘языкознание’) еще не было, хотя уже с V в. 
до н.э. известен термин «риторика», а со II в. до н.э. — «грамма

тика», который, впрочем, в первой древнегреческой грамматике 
(Дионисия Фракийца, II в. до н.э.) понимался широко — примерно так, как сейчас понимается термин «филология»: «Грамматика 
есть осведомленность (эмпирия) в большей части того, что говорится у поэтов и прозаиков» [АнтТеор., 105]. Важно уметь видеть 
знание в независимости от лексических оболочек терминов, соотнося термины с реальностью и контекстом — например, увидеть, 
что синтаксические понятия о предложении, подлежащем и сказуемом вырастали из античной логики — из таких ее категорий, 
как «суждение», «субъект», «предикат».
Соединения античных и более поздних терминов (такие как 
логическая семантика и логический синтаксис, логический анализ языка и логическое направление в лингвистике, психологическое направление в языкознании, психология речи и психолингвистика, теория языка, теория коммуникации, философские 
вопросы языкознания, лингвистическая философия, философия 
языка и т.п.), образуя обозначения для всё новых разделений гуманитарного знания, развили черты идиоматичности: семантика 
таких терминов не вполне объясняется значениями компонентов. Поэтому на первых страницах книги «Философия языка и 
коммуникации» было бы логично объяснить, чем различаются 
термины-словосочетания с однокоренными или синонимическими словами и их производными.
Из перечисленных выше терминов самый широкий и неидиоматический — это сочетание «философские вопросы 
язы кознания». К «философским» вопросам относят крупные 
междисциплинарные проблемы, которые вследствие своей значительности входят в круг философских интересов общества и 
потому в программы университетских курсов философии. Это 
вопросы о связи между языком / речью и мышлением и о роли 
языка в познании; о месте языка и языковой коммуникации в 
жизни социума, но также и о роли языка в стратификации социума; это вопросы о факторе языка в этнической консолидации 
людей и в формировании культурно-ментального своеобразия 
народов. «Философские вопросы языкознания» — это лингви

стика на службе философии. Такие вопросы не образуют концепцию (ни лингвистическую, ни философскую) и не являются 
внутренне координированным построением со своим целостным пониманием / объяснением языка или мира (cм. подробно: 
[Панфилов 1977; Чесноков 2002]).
«Логическое направление в лингвистике» принадлежит 
истории языкознания. Это взгляд на язык с позиций формальной 
логики, когда в предложении видели суждение, в словах — понятия, а в союзах — знаки логических операций. Наиболее значительные результаты логического направления в лингвистике 
связаны со школой модистов (XIII—XIV вв.), учивших различать в высказывании диктум и модус (см. ниже, § 26, а также: 
[Арутюнова 2002б]). Со временем, в XVII—XVIII вв., становилось всё яснее, что законы мышления, тем более познания, отнюдь не сводятся к правилам логики и что язык значительно 
сложнее и богаче смыслами, чем это позволяет видеть логика. 
Однако в грамматиках формально-логическое обоснование языковых категорий сохранялось до середины ХIХ в.
Сочетание «Логический анализ языка» (ЛАЯ) — это 
своего рода имя собственное: это самоназвание проблемной 
группы, созданной в 1986 г. в Институте языкознания РАН, 
в секторе теории языка, по инициативе и под руководством 
члена-корреспондента РАН Н.Д. Арутюновой. Эти же слова — «Логический анализ языка» (ЛАЯ) — стали брендовым 
знаком ежегодных лингвистических конференций и сборников статей (или коллективных монографий), написанных на 
основе представленных докладов1. Слово логический в этом 

1 Разнообразие исследований в русле «Логического анализа языка» можно 
видеть по подзаголовкам ряда выпусков ЛАЯ: Референция и проблемы текстообразования (1988), Противоречивость и аномальность текста (1990), Культурные концепты (1991), Ментальные действия (1993), Язык речевых действий 
(1994), Знание и мнение (1998), Концептуальные поля игры (2006), Языковые 
механизмы комизма (2007), Между ложью и фантазией (2008), Ассерция и негация (2009), Моно-, диа-, полилог в разных языках и культурах (2010), Лингвофутуризм. Взгляд языка в будущее (2011), Адресация дискурса (2012), Перевод художественных текстов в разные эпохи (2012).

названии указывает на использование аппарата современной 
математической логики и логической семантики, однако это 
характерно для небольшой части публикаций ЛАЯ. По сути 
же исследования Н.Д. Арутюновой и близких авторов — это 
именно философский анализ феноменов человека и мира по 
данным языка и анализ языка как важнейшего из феноменов 
жизни чело века1.
Термин «лингвистическая философия» (философия «обыденного языка») — также в известной мере имя собственное, 
поскольку называет не всякую философию, использующую 
методы лингвистического анализа, а конкретное направление 
британского неопозитивзма ХХ в., представленное идеями и 
книгами таких выдающихся мыслителей, как Джордж Мур 
(1873—1958), Бертран Рассел (1872—1970), Людвиг Витгенштейн (1889—1951), и их последователей. Приверженцы лингвистической философии отказались искать собственные ответы 
на вечные вопросы философии — такие как взаимоотношения 
между материей и сознанием; происхождение мира, жизни и 
человека; движущие силы истории; взаимоотношения между 
формой и содержанием, сущностью и явлением, этикой и практической моралью и т.п. Считая подобные вопросы «псевдопроблемами», не доверяя диалектике и «объяснениям» (то есть 
ответам на вопросы «Почему?»), лингвистическая философия 
видела свое назначение в «терапевтическом» анализе языка с 
целью «излечения его от недугов» и преодоления «дезориентирующего влияния языка на мышление». Не довольствуясь 
анализом языка науки, лингвистическая философия обратилась 
к анализу обыденного (обычного) общения, показывая его логику и алогичность, условности и скрытые смыслы. Отсюда 

1 Предпочтение термина логический в самоназвании группы ЛАЯ, несмотря на его очевидную неполноту, принципиально. В СССР определение философский применительно к советским авторам и изданиям начиная с 1930-х 
годов ассоциировалось со значениями ‘марксистско-ленинский’, ‘казённоидеологический’, ‘охранительный’, ‘банальный’ и поэтому не могло быть самоопределением группы Н.Д. Арутюновой.

одно из названий лингвистической философии — философия 
«обыденного языка». Поскольку лингвистическая философия 
представляет собой одно из течений в «аналитической философии» (направление современного неопозитивизма в Великобритании и США), то иногда термины «аналитическая философия» и «лингвистическая философия» употребляются как 
синонимы.
Под «философией языка» обычно понимают ту или иную 
широкую, междисциплинарную концепцию (теорию) языка и 
коммуникации. С понятием «теория» (языка и/или коммуникации) часто связывают представления о сосредоточенном, углубленном и логически выверенном построении, в то время как 
«философия» языка и коммуникации идет вширь, это междисциплинарная гуманитарная дисциплина, не считающая мозаичность и даже эклектизм грехом и озабоченная не столько логикой, сколько важностью вопросов коммуникации и языка для 
жизни.
«Философий языка» много. Философия языка может быть 
«своя» у каждого времени, у отдельного народа, у разных авторов с философским складом мышления. Поэтому круг вопросов, 
включенных в ту или иную «философию языка», может быть 
непредсказуемо разным. Так, М.М. Бахтин и В.Н. Волошинов, 
называя свою книгу «Марксизм и философия языка» [Бахтин, 
Волошинов 1930], бросали полемический вызов «формалистам» 
(Шкловскому, Тынянову, Эйхенбауму, Жирмунскому), т.е. структурному литературоведению, восходящему к идеям и методам 
ОПОЯЗа (см. ниже, § 44). В духе Соссюра (считавшего «язык 
в себе и для себя» единственным подлинным предметом лингвистики) опоязовцы стремились понять художественный текст 
не выходя за его границы в биографию автора, в социальный 
контекст изображаемых событий. Пафос книги Бахтина и Волошинова, напротив, заключался в призыве рассматривать любое 
высказывание (от бытовой реплики до романа) в контексте его 
социально-психологических и идеологических связей, включая 
те связи, которые сейчас называют «прагматикой общения». Для 

Бахтина и Волошинова особенно важен был анализ взаимоотношений между говорящим (пишущим) и его адресатом (или адресатами). Это сказалось в том, что в центре «философии языка» 
стоит широко понимаемый диалог и принципы и пропорции 
смешения в художественном тексте «своей» (авторской) речи и 
«чужой» речи персонажа.
Совсем иная «философия языка» представлена в одноименном сборнике работ 1960-х годов, составленном американским 
философом и лингвистом Дж.Р. Сёрлом (см. русский перевод: 
[Философия 2004]). В книгу вошли статьи по теории речевых 
актов, две работы Н. Хомского о порождающей грамматике и 
материалы симпозиума по врожденным идеям (1968). Еще более разнообразны темы и аспекты в учебных пособиях по философии языка (ср.: [Бацевич 2008; Песина 2014]). Философия 
языка становится всё более самостоятельным, свободным и более лингвистичным знанием. Как заметил Ю.С. Степанов, «современная философия языка ближе к “лингвистике просто”, чем 
прежние “философские вопросы языкознания”» [Степанов 2002, 
672].
Специалисты конкретных наук обращаются к философии, 
когда хотят посмотреть на свой предмет чуть «со стороны» и/
или «сверху, чтобы увидеть горизонты и перспективы своей 
науки, ее междисциплинарные связи и общенаучные проблемы и достижения. Для гуманитариев обращение к философии 
особенно важно: философия, как и семиотика, помогает осознать разный масштаб изучаемых явлений и процессов (например, в жизни языка) и увидеть действительно крупное и значительное.
Философия в принципе должна быть общепонятной: она говорит об очень важном для всех, но далеко не всегда очевидном 
и часто трудно доказуемом. Людвиг Витгенштейн в своем знаменитом 4-минутном кембриджском докладе «Что такое философия?» (1912) следующим образом ответил на вопрос заглавия: «Философия — это все первичные предложения, которые 
в различных науках считаются верными без доказательств». 

Философия заслуживает доверия примерно в той же мере, в какой люди прислушиваются к хорошей поэзии. Если в строках 
человеку открывается важное новое знание о мире, то этого достаточно, чтобы прочитать следующую строку, или главу, или 
книгу.
Когда философия обращается к лингвистике? — этот вопрос обсуждается уже на следующей странице предлагаемой 
книги.

Тем а 1 (введение). КОГДА ФИЛОСОФИЯ
ОБРАЩАЕТСЯ К ЛИНГВИСТИКЕ?
СЕМЬ ФИЛОСОФСКИХ ВОПРОСОВ, НА КОТОРЫЕ 
У ЯЗЫКОВЕДОВ ЕСТЬ СВОИ ОТВЕТЫ

1. В чем состоит уникальность феномена человека?
2. Как в человеке соотносятся биологическое и социальное?
3. Как человек познает мир?
4. Насколько язык как средство общения надежен и достаточен?
5. В чем заключается единство мира? Почему и как возникает и 
существует разнообразие мира?
6. Как возникают людские сообщества (идентичности) — народы, приверженцы определенной религии, профессиональные 
союзы, политические партии или клубы фанатов?
7. Почему и как изменяются природа и общество?

Философия нуждается в знании фактов и выводов конкретных наук — для убедительности своих суждений и построений. В силу бытийной и гносеологической (познавательной) 
значимости языка лингвистика способна дать философии 
больше, чем другие ветви гуманитарного знания, — недаром 
такие дисциплины, как «теория языка» или «основы языкознания», часто преподаются на философских факультетах. Дело, 
конечно, не только в традициях преподавания или озабоченности философов убедительностью своих сочинений. Философское знание в своем понимании человека зависит от теории языка — в силу органической, в том числе биологической 
и смысловой связи языка с феноменом человека и феноменом 
общества.
Вот почему лингвистика больше, чем другие разделы гуманитарного знания, способна ставить общезначимые, т.е. фило