Маргинальность в спорте: морфологические и динамические аспекты анализа

Москва
ИНФРА-М
2020

МАРГИНАЛЬНОСТЬ 
МАРГИНАЛЬНОСТЬ 

В СПОРТЕ
В СПОРТЕ

МОРФОЛОГИЧЕСКИЕ 
МОРФОЛОГИЧЕСКИЕ 
И ДИНАМИЧЕСКИЕ 
И ДИНАМИЧЕСКИЕ 
АСПЕКТЫ АНАЛИЗА
АСПЕКТЫ АНАЛИЗА

ÌÎÍÎÃÐÀÔÈß
ÌÎÍÎÃÐÀÔÈß

 Ì.Â. ÀÂÅÐÈÍÀ
 Ì.Â. ÀÂÅÐÈÍÀ

Аверина М.В. 
Маргинальность в спорте: морфологические и динамические 
аспекты анализа : монография / М.В. Аверина.  — Москва : 
ИНФРА-М, 2020. – 210 с. — (Научная мысль).

ISBN 978-5-16-005558-9 (print)
ISBN 978-5-16-104979-2 (online)

В монографии представлены теоретические и эмпирические исследования функционирования маргинализационных процессов в сфере 
спорта. Методологический аппарат концепции маргинальности позволяет 
адекватно трактовать условия, факторы, механизмы социокультурной 
динамики спорта как социального института, как социокультурного явления и как элемента массовой культуры в контексте развития современной 
глоболокальной цивилизации.
 
УДК 008(075.4)
ББК 71 

УДК 008(075.4)
ББК 71
 
А19

© Аверина М.В., 2011
ISBN 978-5-16-005558-9 (print)
ISBN 978-5-16-104979-2 (online)

А19

Р е ц е н з е н т ы:

Медведев Н.В. – д-р филос. наук, проф.;
Кудрявцев В.Т. – д-р психол. наук, проф.;
Трошин А.А. – канд. филос. наук, доц. 

Предисловие 
 
Окончание ХХ – начало XXI века, по мнению большинства исследователей разных отраслей знания, является целой россыпью точек бифуркаций, нахождение в которых провоцирует возникновение системных 
социальных сдвигов. С одной стороны, эти сдвиги влекут за собой дезадаптацию населения на всех социальных уровнях, что порождает в обществе многие негативные явления, в частности рост агрессии, преступности, поиски «врагов», увеличение смертности и т.п. С другой, именно они 
определяют резкое повышение удельного веса обновлений и инноваций, 
обусловленных целым рядом глобальных эволюционных процессов. Это, 
в свою очередь, способствует интенсивному поиску новых подходов, методологических оснований для анализа происходящих в современном 
социуме процессов для более адекватного детального многостороннего 
изучения его отдельных характеристик, социальных институтов, групп, 
видов социокультурной деятельности и т.д. 
Одной из методологически значимых концепций, которая все более 
прочно занимает место среди других подходов и методологий, может 
быть названа концепция маргинальности, которая «не претендуя на познавательную универсальность, может обозначить один из новых ракурсов видения стремительных лавинообразных и внешне хаотичных перемен, в рамках которого эти процессы обретают некоторую последовательность, не заданную какой-то общей конечной целью, а прослеживаемую на определенных этапах их протекания как результат вполне объективных закономерностей».1 В традиционном понимании под маргинальностью подразумевается совокупность относительно устойчивых социальных явлений, возникающих на границе взаимодействия различных 
культур, социальных общностей, структур, в результате чего определенная часть социальных субъектов оказывается за их пределами, что и зафиксировано в теоретическом дискурсе. Однако реальная действительность развертыванием событий в новых еще не исследованных ракурсах 
заставляет вносить коррективы в толкование содержания феномена, расширять сферы анализа его проявлений и вносить изменения в его теоретическое обоснование. Смыслообразующий признак пограничности, ранее однозначно маркирующий последствия действия определенного комплекса культурных и социальных явлений как показателя функционирования феномена маргинальности, потерял в современной интерпретации 
статус однозначности. Содержание феномена органично дополнили действия эффектов переходности, промежуточности, окраинности, трансцендентности, в результате влияния которых могут происходить позитивные или негативные экономические, политические, культурные, социальные или личностные трансформации. 
Концепция маргинальности в рамках современной социальной действительности вполне успешно может быть использована как эффективный 
                                                 
1 Балабанова Е.С., Бурлуцкая М.Г. и др. Маргинальность в современной России 
[Электронный ресурс]. – М.: МОНФ. – 2000 

эвристический инструментарий для анализа социума в целом, его относительно самостоятельных составляющих, отдельных фактов и явлений. 
В полной мере этот познавательный инструмент может и должен быть 
применен к такому социальному и культурному феномену как спорт. В 
современном мире спорт завоевал себе место, занимающее в иерархии 
значимости явлений, оказывающих значительное влияние на функционирование как социума в целом, так и отдельных социальных групп и конкретных индивидов, не сравнимое, вероятно, даже с древнегреческим 
агоном. Актуализация беспрецедентной притягательности этой сферы 
социума, несомненно, пробуждает исследовательский интерес. 
Определяющей характеристикой современной эпохи является формирование и развертывание новой нелинейной глоболокальной реальности 
(Кравченко С.А.), неизбежно подразумевающей усложнение социокультурной динамики общества, что провоцирует утрату общепризнанных 
авторитетов, устойчивых ориентиров, долговременных факторов порядка.1 Социальный и психологический дисбаланс групп и отдельных личностей, возникающий как побочный эффект и/или результат этих процессов, 
требует нивелирования и восстановления работоспособности. Спорт, в 
связи с изменяющимися условиями функционирования социума, приобретает новые функции. Многообразие запросов различных целевых групп 
порождает разнообразие адекватных «ответов». 
Для одних спорт становится пространством освоения и усвоения новой культуры существования в изменяющейся социальной реальности. 
Экстремальные виды спорта начинают привлекать свободой выбора стратегии, где единственным условием является добровольное и осознанное 
преодоление индивидом всевозможных опасностей. Люди вырабатывают 
навыки более адекватных реакций, учатся рациональнее мобилизовывать 
свои резервные возможности, страх становится менее выраженным, происходит адаптация к ситуации. Все это приводит к росту доверия к себе, 
накапливается положительный опыт, чувство удовлетворения в связи с 
выполненной задачей. 
Для других привлекательность пространства спорта обусловлена разнообразием культивируемых практик релаксации. Восточноазиатские 
практики: йога, тай-цзи цюань, пилатес и другие техники медитации, релаксации и концентрации подразумевают неспешность, резко контрастирующую с современным темпом и ускорением. Посредством погружения 
в занятия люди обретают осознание ценности своего индивидуального 
«Я», которое они теряют, чувствуя себя винтиком в громадном механизме 
глобальной урбанистической цивилизации. Практики релаксации позволяют эффективно снимать накапливающиеся стрессовые состояния и нивелировать их негативное воздействие. 
Неисчерпаемые возможности многоликого пространства современного спорта не ограничиваются востребованностью озвученных функций. В 
его компетенцию можно включить и формирование стрессоустойчивых 

                                                 
1 Кравченко С.А. Риски в нелинейном глоболокальном социуме. – М.: Анкил. – 
2009. – 220с. 

программ поведения, и поддержание стабильно хорошего настроения, и 
культивирование (по возможности) пропорций тела, идеальных для данного времени, и формирование здоровья как потенциала, позволяющего 
вести напряженную жизнь, и т.п. 
Особенный статус занимает спорт высших достижений. Архетип 
олимпионика – хюбриста, дополненный достижениями современной научной и технической мысли, впитал в себя энергетику запредельного. 
Олимпийский спорт стал рассматриваться как арена преодоления пределов психических и физических возможностей человеческого жизненного 
мира. Не случайно, еще в свое время, в качестве одной из основополагающих идей возрождения Олимпийских игр Пьер де Кубертен использовал идею хюбриса. «[…Спорту] необходима свобода преодоления пределов. Это самая его суть, его цель и главная тайна его моральной значимости… Риск ради риска, без какой бы то ни было практической необходимости – именно этим способом наше тело поднимается над своей животной природой».1 
Спорт как социальный институт, как социокультурное явление и как 
особая социальная практика подразумевает органичную встроенность в 
общее социальное пространство, что предполагает самое активное взаимодействие со всеми теми явлениями, процессами, возникающими и исчезающими тенденциями, которые характерны для социума в целом. Бурдье П., формулируя современный статус спорта: «пространство видов 
спорта не есть мир, замкнутый в себе самом. Оно включено в мир практик и потребления…»2, вероятно, не ожидал, что его слова превратятся в 
афоризм. 
Глобализационные процессы затронули и пространство спорта. Активно начали смешиваться содержание и функции ранее традиционно 
различаемых сфер физической активности: подвижных игр как формы 
досуга, физического воспитания как формы подготовки к военной службе, состязаний как формы сопоставления двигательных возможностей 
отдельных индивидов, национальных игр как инструмента инициации. 
Реальное взаимодействие этих сфер физической активности, имеющих 
различные цели и различное предназначение, привело к появлению (зачастую лавинообразному) самых разных иногда органично смешанных, 
иногда пограничных, иногда уродливых, но иных по сравнению с привычными, форм физической активности, которые, в том числе стали выполнять и иные функции. Появляющиеся новые формы, наиболее яркие 
из них – фитнесс и экстремальные виды спорта, как раз пытаются «объять 
необъятное». В зависимости от степени их освоения они могут выступать 
как форма досуга, как вид состязания, как форма физического воспитания. 
Функционирование пространства спорта осуществляется не только в 
соответствии с объективными закономерностями, но и активно в массо
                                                 
1 Coubertin P. de. The Olympic Idea: Discourses and Essays. – Schorndorf: Karl Hofman Vlg. – 1967. – P.96 
2 Bourdieu P. Outline of a Theory of Practice/P. Bourdieu. – Cambrige. – 1977. – P.194 

вое сознание внедряются его конструкты, репрезентируемые представителями «внеспортивных» социокультурных практик: политики, бизнеса, 
массовых коммуникаций, искусства, образования, шоу-индустрии.1 По 
значимости оказания воздействия на социум практически ключевой стала 
актуализация зрелищных, компенсаторных и манипуляционных функций 
спорта. 
Ускорение современного темпа жизни, увеличение психических нагрузок в связи с необходимостью ежедневной обработки быстро меняющейся информации, погруженность в профессиональную деятельность 
приводит к дефициту досугового времени (что закономерно). К этому 
можно добавить тотальное внедрение автоматизированной и компьютеризированной техники не только в производство, но и в повседневный 
быт, что облегчает и одновременно (как ни парадоксально) приводит к 
неявному атрофированию потребности в физических нагрузках и к поискам компенсаторных программ поведения. В данном контексте спорт как 
зрелище – идеальный компенсаторный продукт. Мало того, изобретение 
современной цивилизации – телевидение (особенно спутниковое) – предоставляет фантастические возможности для наблюдения за перипетиями 
спортивных игр, поединков, состязаний в любой точке мира даже не выходя из дома. Да, действительно спорт (и особенно спорт высших достижений, который демонстрирует проявление предельных возможностей 
человека) является мощным источником производства и накопления 
энергии, формирования уверенности, что если забитые голы, совершенные прыжки, взятие высоты и т.п. возможны хотя бы одним человеком, то 
это в принципе возможно. Потенциально повышается вера в свои силы. 
Прекрасно, если после посещения стадиона, ледового дворца, соревнований по плаванию или просмотра телетрансляций чемпионатов накопленная энергия направляется в положительное русло и способствует деятельностной и творческой активности. Другое дело, если эта энергия 
трансформируется в ярость и агрессию и приводит к разрушительным 
последствиям (в частности, результаты фанатских разборок широко известны). Возможен и третий вариант, так называемый фатический, подразумевающий замещение продуктивной деятельности ее эрзацем: демонстрация бурной активности без реальных даже минимальных результатов. 
Особый реконструирующий язык медиатрансляции порождает мифы 
и создает смысловые предпосылки для переоценки индивидуальных возможностей, использования потенциала спорта как инструмента для достижения «внетелесных» ценностей, перенесения принципов спортивной 
борьбы на реальные отношения. 
Создание мирового медиакомплекса в конце XX века повлекло возникновение так называемого медиаспорта, запустившего процесс модификации многих традиционных и национальных видов спорта (касаю
                                                 
1 Быховская И.М. Спорт в современном мире: социокультурный анализ и социальная практика. В сб.: Культурология: фундаментальные основания прикладных 
исследований. М.: Смысл. – 2010. – 640с. – С.616 

щийся изменения правил соревнований, условий, места, времени проведения) для вписывания в формат медиатрансляций. Это привело к игнорированию, «забыванию» не зрелищных (не форматных) видов спорта, в 
то же время сделало «видимым» появление новых видов спорта, добавило 
популярности и способствовало прогрессивному развитию измененных 
старых. Распространение видеоряда, эстетизирующего спортивных звезд 
и визуализирующего перипетии спортивных событий посредством Интернета и спутникового телевидения по всей планете повышает авторитет 
спорта как социокультурного явления, в то же время формирует неадекватные потребности мгновенного изменения телесности в соответствии с 
предлагаемым идеалом, неадекватные ожидания быстрого без применения усилий достижения успеха и взлета по социальной лестнице. 
Использование потенциала и образа спорта в манипуляционных целях 
приобрело невиданный размах. Возможности спорта как символа мощи 
государства уже давно взяты на вооружение политическими системами 
многих стран (нацистская Германия, Советский Союз, США, Китай). И 
манипулирование спортивными достижениями в качестве доказательства 
превосходства конкурирующих форм государственного устройства уже 
стало негласной нормой. Следующим шагом было внедрение в мировое 
массовое сознание статуса Олимпийских игр (или чуть менее значимых 
спортивных событий – автогонок «Формула 1», финального турнира чемпионата мира по футболу) как показателя престижа страны, на территории которых они проводятся. Аналогично и отлучение от участия в 
Олимпийских играх («забывание», игнорирование любых спортивных 
достижений) стало рассматриваться как наказание той или иной страны. 
Известно, что обусловлено это было сращиванием интересов МОК и 
транснациональных корпораций. 
Представители бизнеса по достоинству оценили неиссякаемый потенциал спорта, что способствовало возникновению мировой спортивной 
буржуазии: союза собственников фирм-производителей товаров и развлечений, спортивных СМИ, руководства международных спортивных организаций и спортсменов мирового уровня (Andrews D.L., Jackson S.J.). 
Влияние этой глобальной структуры выражается в формировании и культивировании строго ограниченного набора спортивных явлений, событий, 
соревнований, видов спорта, спортивных предметов потребления, спортивных звезд, наделенных определяемой этой структурой ценностью. 
Естественно, все остальное, что не входит в эту орбиту, довольствуется 
маргинальным статусом. Хотя именно данная структура имеет возможность изменять ситуацию. Африка с ее 51 страной и с населением более 
394 миллионов человек традиционно занимает низкое место в мировом 
рейтинге. И решение провести летом 2010 г. в ЮАР чемпионат мира по 
футболу явилось для Африки знаковым событием, в каком-то смысле 
обрядом инициации, поскольку (с подачи Зеппа Блаттера, председателя 
ФИФА, согласно мировому рейтингу – первостепенная по значимости 
фигура в мире спорта) продемонстрировало приобщение континента к 
мировому спортивному сообществу, что не так уж и мало. 

Эти и подобные им тенденции обусловлены, на наш взгляд, активным 
циркулированием маргинализационных процессов внутри пространства 
спорта и на границах его взаимодействия с другими сферами социальной 
реальности, что влечет как негативные, так и позитивные последствия. 
Использование концепции маргинальности для познания весьма 
сложных и противоречивых процессов, происходящих в сфере спорта, 
позволит представить динамику развития данного института, особенности его функционирования и изменений более полно и сопряженно с общими социокультурными процессами, происходящими в социальном 
пространстве в целом. Нам представляется, что это существенно новый 
аспект в изучении спорта как социокультурного явления. 
В то же время, анализ динамики функционирования социокультурного 
института спорта с точки зрения диалектики доминантного и маргинального, даст возможность выделить особенности протекания общих процессов маргинализации в конкретной области, что обеспечит приращение 
знания о феномене маргинальности как таковом и послужит весомым 
вкладом в развитие современного философско-культурологического знания. 
Темпоральные ситуации неопределенности, трансцендентности, промежуточности, переходности, окраинности и пограничности, наряду со 
многими негативными, иногда даже разрушительными изменениями, которые возможны в подобные периоды, создают предпосылки для возникновения новых форм и направлений жизненной и физической активности, 
возникающих как результат формирования иного (маргинального) целого 
из разрушенных частей старого, более приспособленного не только для 
функционирования, но и продуцирования инноваций в изменяющемся 
социуме. Эти характеристики, что вполне очевидно, имеют немаловажное 
значение и при рассмотрении всего, что связано с развитием спорта в его 
структурно-морфологическом и процессуально-динамическом измерении. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Глава 1.  
КОНЦЕПЦИИ МАРГИНАЛЬНОСТИ КАК 
СОЦИОКУЛЬТУРНОГО ЯВЛЕНИЯ: ТРАДИЦИИ                           
И СОВРЕМЕННЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ 
 
Массив накопленных знаний (на протяжении только последнего столетия) о проявлениях феномена маргинальности позволяет говорить, 
прежде всего, о его многокомпонентности (в плане сложности его структуры), разнонаправленности (в плане действия в разных сферах социальной реальности), длительности существования (употребление термина 
Парком Р.Э. в 1927г. не тождественно открытию самого феномена), а 
также, что не менее значимо, о периодическом «попадании в фокус» исследовательского интереса той или иной составляющей феномена в зависимости от конкретно-исторических условий функционирования социума. Последнее обстоятельство, с одной стороны, предоставило прекрасные возможности достаточно подробно описать содержание различных 
составляющих данного феномена, и тем самым способствовало приращению научного знания. С другой стороны, часто «за деревьями не видно 
леса», и конкретика исторических условий функционирования того или 
иного социума довольно долгое время не позволяла исследователям 
сформулировать: во-первых, более-менее однозначное определение содержания самого понятия (если оно, в принципе, может существовать); 
во-вторых, целостное впечатление о самом феномене и его предназначении в развитии общества и его социальных институтов. 
Можно предположить, что именно XX век, который по прошествии 
времени называют «одной глобальной точкой бифуркации», предоставил 
наилучшие возможности для изучения феномена маргинальности во всех 
его ипостасях. Однако знание открывалось и до сих пор открывается не 
сразу, а постепенно, частями, что, разумеется, продуцирует определенный 
диссонанс в исследовательских попытках определить сущность явления. 
Появилось разнообразие терминов: «маргинал», «маргинальность», 
«маргинальный», «маргинализация», «маргиналистика», «маргинализм» и 
т.п., способствующих, по мнению авторов, «сигнификации… явления, 
прежде не выделявшегося в качестве самостоятельного феномена в социальной жизни».1 Позитивным итогом такой исследовательской деятельности можно считать визуализацию, вербализацию и концентрацию внимания на целом комплексе событий, явлений, ситуаций, фактов, вариантов человеческого поведения и т.п., которые по каким-то причинам достаточно резко выделяются из рамок традиционного видения и трактовки 
реальности. Этот комплекс, порождаемый глобализирующимся социумом, в свою очередь, активно подвергает изменениям, не только конструктивным, но и деструктивным, все институты современного общества, 
группы людей и конкретного человека. Соответственно, от констатации, 

                                                 
1 Балабанова Е.С., Бурлуцкая М.Г. и др. Маргинальность в современной России 
[Электронный ресурс]. – М.: МОНФ. – 2000 

номинирования и классификации маргинальных явлений следует переходить на другой исследовательский уровень: к поиску путей, механизмов, 
средств и т.п. сглаживания или нивелирования их негативных влияний. 
Родоначальниками постановки проблемы маргинальности однозначно 
признаются Парк Р.Э. и его ученик Стоунквист Э. Затем в исследование 
проблематики включились другие американские, далее европейские, а 
затем и российские ученые. Последовательность появления интереса к 
данному феномену была обусловлена географической спецификой социокультурных процессов, происходивших в мировом сообществе. По 
мере распространения и ускорения процессов глобализации накапливались примеры действия и последствий феномена маргинальности, что 
привело к изменению восприятия и теоретической трактовки его сущности научным сообществом. Соответственно, постепенно первоначальные 
взгляды (что собственно происходит в любой отрасли научного знания) 
приобрели статус традиционного видения проблематики, а более поздние 
изыскания оформились в современное позиционирование проблемы. 
Практически каждый автор, прежде чем предложить свое прочтение 
научной темы обращается к ортодоксальной точке зрения на проблему. 
История изучения проблемы маргинальности в основном ограничивается рамками XX века, да и исследователей этой темы не настолько много. В то же время интерес к проблематике не ослабевает в силу особенностей временного промежутка, очевидцами которого является современное 
поколение. 
Излагая содержание работ ортодоксов и их последователей, наша прерогатива – выделить и акцентировать внимание на трактовке смысла составляющих феномена маргинальности, что предыдущими авторами подразумевалось, фиксировалось, но являлось, скорее всего, побочным продуктом исследовательского интереса. Достаточно очевидно, что действие 
феномена маргинальности обнаруживается через действие его компонентов, количество которых увеличивается и по мере углубления изучения 
самого феномена, и изменения условий функционирования социума, предоставляющих возможности для открытия этих составляющих. Они выполняют функцию индикаторов, позволяющих установить наличие и степень выраженности изучаемого признака. 
Как уже отмечалось, начало сравнительно систематического изучения 
маргинальности относится к 20-30-м г.г. ХХ века и связано с именем Роберта Эзры Парка, одного из основателей Чикагской социологической 
школы. Для него многогранный феномен маргинальности раскрылся такой его составляющей как «маргинальный человек», которого он описал в 
своем эссе «Человеческая миграция и маргинальный человек».1 
Парк Р.Э. был социологом (а изначально – журналистом), его исследовательские позиции базировались на созданной им «классической» социально-экологической теории. Создавая концепцию маргинального человека, Парк связывал ее в большей мере с социальным процессом. Ис
                                                 
1 Park R.E. Human Migration and the Marginal Man//The American Journal of Sociology. – 1928/Vol/XXXIII. – N 6. – P.882-893