Договоры в пользу третьего лица. Опыт недогматического исследования

Договоры в пользу третьего лица.
Опыт недогматического исследования

НОРМА
ИНФРАМ
Москва, 2019

Ю. Б. Фогельсон, М. Д. Ефремова

Договоры в пользу
третьего лица
Опыт недогматического
исследования

УДК 347.44(470+571)
ББК 67.404.201(2Рос)
Ф74

Об авторах

Юрий Борисович Фогельсон (предисловие, гл. 1, 3—6) — доктор
юридических наук, профессор кафедры публичной политики Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики». Автор книг «Введение в страховое право», «Комментарий к
страховому законодательству», «Защита прав потребителей финансовых услуг», «Страховое право: теоретические основы и практика применения».
Мария Дмитриевна Ефремова (предисловие, гл. 2) — Master of
Laws (LL.M.) Public International and European Union Law, Университет Амстердама. Специалист отдела международных выплат страховой компании Allianz UK. Автор книги «Защита прав потребителей
финансовых услуг».

Фогельсон Ю. Б.
Ф74
Договоры в пользу третьего лица. Опыт недогматического исследования : монография / Ю. Б. Фогельсон,
М. Д. Ефремова. — М. : Норма : ИНФРАМ, 2019. —
192 с.

ISBN 9785917684529 (Норма)
ISBN 9785160094083 (ИНФРАМ)

В книге сформирована теория договоров в пользу третьего лица исходя из недогматического, практического подхода к функциям гражданского права в регулировании оборота. С этой точки
зрения проанализированы проблемы квалификации договоров в
пользу третьего лица, а также правового положения всех участников отношений, возникающих при заключении таких договоров.
Рассмотрены подходы иностранных правопорядков. Изучена судебная практика.
Для юристов, практикующих в сфере договорного права, граждан, пользующихся договорами в пользу третьего лица для реализации своих интересов, работников государственных органов, судей, преподавателей, аспирантов, студентов юридических вузов.

УДК 347.44(470+571)
ББК 67.404.201(2Рос)

Книга написана при поддержке программы «Научный фонд НИУ ВШЭ»,
индивидуальный исследовательский проект № 11010081, а также при информационной поддержке ЗАО «КонсультантПлюс».

ISBN 9785917684529 (Норма)
© Фогельсон Ю. Б.,
ISBN 9785160094083 (ИНФРАМ)
© Ефремова М. Д., 2014

Предисловие

Занятия страховым правом неизбежно заставляют изучать
договоры в пользу третьего лица. Среди страховых договоров
таких очень много. Поэтому интерес к этой договорной конструкции возник у нас уже давно, но среди общегражданской
литературы по этому вопросу имелись только небольшая книга А. М. Нолькена и статья Ю. А. Дубовицкого (обе 1885 года
издания), две диссертации советского времени — Н. А. Ковалевской и М. И. Брагинского и краткие упоминания в общих
работах по гражданскому праву. Цивилисты мало изучали такие договоры.
Мы занимаемся договорами в пользу третьего лица уже
давно. Один из авторов настоящей работы в 2001 г. совместно
с Ю. Ю. Захаровым написал статью по этому вопросу и в ней
предложил подход к решению основных проблем, которые тогда в практике вышли на первый план, позже — в 2005 г. —
ему пришлось вернуться к этой проблематике в докторской
диссертации. Другой автор данной книги в 2008 г. опубликовала статью, в которой привела сравнительный анализ регулирования договоров этого типа в страховании.
Вернувшись к этой теме в 2011—2012 гг., мы обнаружили,
что, к сожалению, российское гражданское право мало продвинулось в изучении договоров этого типа, несмотря на то
что к этому времени уже были защищены четыре кандидатские диссертации и вышла книга М. А. Милькова, посвященная, если не полностью, то в значительной части этой гражданскоправовой конструкции. Причем во всех этих работах
преобладал догматический подход, под которым мы понимаем изучение правовых конструкций как таковых без сопоставления их с реальным экономическим оборотом и последствиями, вызываемыми тем или иным решением. В фокусе внимания догматического подхода находятся нормы закона и
конструкции, разработанные в доктрине, но не реальная
жизнь правовой конструкции в обороте.

В других областях гражданского права российская цивилистика уже преодолела тягу к изучению конструкций как таковых, без связи их с реально существующим порядком. В течение всего ХХ в. российское гражданское право было лишено
возможности приспосабливаться к меняющемуся обороту, так
как настоящего гражданского оборота не было и основные
материальные блага находились в собственности государства
и не переходили из рук в руки. То обстоятельство, что возродившееся в начале 1990х гг. российское гражданское право
столкнулось с экономическим оборотом конца ХХ в., но, по
существу, сохранило в неизменном виде подходы 80летней
давности, теперь уже полностью осмыслено. Сегодня это отставание быстро наверстывается, однако не во всех областях
гражданского права это происходит с одинаковой скоростью.
В отношении договоров в пользу третьего лица тенденция
догматичности, к сожалению, пока сохранилась. Прежде всего
это связано, на наш взгляд, с тем, что договоры в пользу
третьего лица не лежат на магистральном пути развития гражданского права.
Но нам эти сингулярные договоры, т. е. договоры, в которых лицо вовлекается в гражданские отношения не своей волей, а волей других лиц, до сих пор интересны. И до сих пор
нет ответов на наиболее сложные из встающих здесь вопросов. По нашему мнению, для их решения надо изменить
подход к изучению этих договоров. Следует отойти от догматики и обратиться к реалиям оборота, понять, для какой цели используется в гражданском праве эта нестандартная конструкция, и решить встающие вопросы исходя именно из
этой цели.
Нам очень хотелось довести до конца работу, начатую еще
в 2001 г. и продолженную в 2005 и 2008 гг., но не было времени. Материалы по договорам страхования у нас были, но
по другим разновидностям договоров в пользу третьего лица
материалы надо было собирать. Много времени и усилий потребовалось, чтобы собрать и проанализировать ситуацию в
иностранных правопорядках. Осенью 2012 г. Научный фонд
Национального исследовательского университета «Высшая
школа экономики» (НИУ ВШЭ) предоставил грант, и в результате нам удалось написать книгу. Надеемся, она окажется
полезной всем, кто интересуется этой темой.

6
Предисловие

Введение

Юристдогматик не может не поставить вопроса об условиях обязательности договора, а выяснить эти условия невозможно без выяснения самого основания его обязательности1.

Коркунов Н. М.
Лекции по общей теории права (1894)

Функции английского судьи заключаются не в том, чтобы искать и находить какието элементы умственного
характера, а обеспечивать, насколько
позволяет практический опыт, чтобы
разумные ожидания порядочных людей были оправданны2.

Cheshire Fifoot & Fuemston’s Law
of Contract (2007)

Два эпиграфа ко введению характеризуют, на наш взгляд,
два подхода к изучению правовых явлений: догматический и
практический. Оба подхода изучают общественный порядок,
без которого люди не могли бы жить вместе. Но догматический подход имеет дело с правовыми нормами, юридическими конструкциями, составами и последствиями, а практический подход — с правилами общественной жизни, которые
ограничивают поведение свободных, разумных и ответственных людей, позволяют им предвидеть поведение других и разрешать возникающие споры.
В правовых системах западного типа, к которым, бесспорно, относится российская правовая система, используются
оба подхода. Практический подход унаследован от Рима, где
все изучение права было ориентировано на разрешение кон1 Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права. 8е изд. СПб., 1908.
С. 26.
2 Cheshire Fifoot & Fuemston’s Law of Contract. 15 th ed. Oxford, 2007. P. 38.

кретных споров — о субъективных гражданских правах римляне не задумывались. В наибольшей степени этот подход сохранился в англоамериканской системе общего права. Догматический подход унаследован от средневековой схоластики,
с помощью которой право удалось систематизировать. В дальнейшем на основе этой систематики были созданы кодексы.
Этот подход в наибольшей степени свойствен романогерманской правовой науке.
В ХХ в. в большом количестве юрисдикций стали востребованными оба подхода. Сегодня в США существуют хорошо
систематизированные своды законов и даже кодексы, в Германии же авторы реформы обязательственного права 2002 г.
признают, что многие изменения, внесенные в Германское
гражданское уложение (далее — ГГУ), взяты из устойчивой
практики, выработанной судами1.
В то время как в течение всего ХХ в. и особенно в его второй половине под воздействием ускоряющегося и усложняющегося оборота оба эти подхода в Западной Европе все больше сближались, в СССР практически до конца века преобладал догматический подход. Действительно, практически вся
собственность была государственной, рынки финансовых услуг были монополизированы государством, почти вся торговля, кроме небольшого сектора потребкооперации, была государственной. Можно без особого преувеличения сказать, что
гражданский оборот отсутствовал. Откуда же в условиях почти
полного отсутствия реальной практики оборота было взяться
практическому подходу? Советские цивилисты изучали правовые конструкции.
Естественно, за последние 20 лет ситуация резко изменилась. В отечественном правоведении все большее значение
начала приобретать практика (причем не только судебная) и
даже звучат призывы признать судебную практику источником права2. Но не везде процесс проникновения практического подхода идет одинаково быстро. В частности, до договоров

8
Введение

1 См.: Бергманн В. Новое германское обязательственное право (обзор положений вступившего в силу 1 января 2002 г. германского закона о реформе
обязательственного права). Начало // Вестник Высшего Арбитражного Суда
РФ. 2003. № 5. С. 133, 134.
2 См.: Иванов А. А. Гражданское право: речь о прецеденте // Ведомости.
2010. 19 марта.

в пользу третьего лица — этой сингулярной разновидности договоров — практический подход еще не добрался. В настоящей книге предпринята попытка рассмотреть договоры данного типа на основе практического подхода.
Догматический подход к понятию договора полностью
изложен в ст. 420 Гражданского кодекса РФ (далее —
ГК РФ) — это правовая конструкция, характеризующаяся двумя необходимыми и достаточными признаками: вопервых,
это соглашение, вовторых, это соглашение не о чемнибудь,
а об установлении, изменении или о прекращении гражданских прав и обязанностей. И. В. Бекленищева формулирует второй признак несколько поиному, как субъективную
цель его сторон — направленность соглашения на создание
правовых последствий1. На наш взгляд, разница здесь незначительная.
Наличие соглашения объективно определить можно, а вот
понять волю сторон, на что направлено соглашение, сложнее,
так как стороны редко договариваются именно о правах и об
обязанностях. Мы, например, за всю свою юридическую практику ни разу не встречали соглашений, стороны которых прямо писали бы о том, что целью соглашений является реализация прав и обязанностей. Обычно договариваются о покупке
товара, выдаче кредита, постройке дома или перевозке груза.
Но ясно же, что не любые соглашения должны защищаться
правом. Если, например, молодой человек договорился с девушкой о встрече, но она не пришла, молодому человеку вряд
ли удастся взыскать с девушки убытки, вызванные нарушением этой договоренности. То есть следует както отличать
соглашения, которым должна предоставляться правовая защита.
Для этого было придумано много различных способов.
В классическом Риме, например, огромное значение придавалось форме договоренности: манципация, стипуляция,
нексум и проч., причем малейшие отступления от формы
влекли невозможность правовой защиты. В дальнейшем преторы, пользуясь своим imperium, стали предоставлять правовую защиту сначала реальным соглашениям, т. е. правовая заВведение
9

1 См.: Бекленищева И. В. Гражданскоправовой договор: классическая
традиция и современные тенденции. М., 2006. С. 58.

щита предоставлялась лишь после передачи вещи, а затем и
некоторым конкретно поименованным консенсуальным договорам, т. е. просто соглашениям. Во всех этих случаях римляне определяли юридическую силу имеющихся договоренностей по чисто объективным признакам.
В период Средневековья и в последующие эпохи все большее значение стала приобретать субъективная воля человека и
на первый план вышла общая цель сторон договора, состоящая в создании определенных правовых последствий. Воля
выявляется не так просто, как надлежащая форма, поэтому
для ее выявления стараются найти какието объективные критерии (например, наличие обещания и consideration в англоамериканском общем праве: есть обещание и consideration —
есть договор, нет либо обещания, либо consideration — нет
договора1). Поименованные договоры являются хорошим
подспорьем в континентальном праве. В большинстве случаев
по содержанию соглашения удается определить, к какому из
поименованных договоров оно относится. Однако нередко
это оказывается затруднительным, и тогда в случае спора приходится определять общую цель соглашения исключительно
путем судейского усмотрения.
Возвратимся к договоренности юноши и девушки о встрече и предположим, что в суд поступил иск от юноши о взыскании убытков с девушки за нарушение договоренности. Можно
предположить, что судья не признал бы это соглашение договором. Скорее всего, он написал бы, что предметом соглашения не были права и обязанности, хотя вряд ли ему удалось
бы объяснить, как он это определил. Поэтому, возможно, в
такой ситуации судья уклонился бы от квалификации этого
соглашения как договора и сослался бы на чтонибудь вроде
отсутствия причинной связи между нарушением обещания и
убытками.
Мы уделяем много внимания этой проблеме, поскольку
именно она является одной из центральных в теории договоров в пользу третьего лица. Так же как и для любых других до10
Введение

1 Мы сознательно немного упрощаем доктрину общего права. Подробнее
о признаках, по которым определяется договор в общем праве, см.: Осакве К.
Экономикофилософская интерпретация договора в англоамериканском общем праве: либеральная теория договора // Журнал российского права. 2004.
№ 9. С. 91—106.