Синтаксис современного русского языка

Москва
ИНФРА-М
2019

СИНТАКСИС 
СОВРЕМЕННОГО 
РУССКОГО ЯЗЫКА

М.Ю. Федосюк

УЧЕБНОЕ ПОСОБИЕ 

Рекомендовано УМО по образованию в области
подготовки педагогических кадров в качестве  учебного пособия
для студентов высших учебных заведений, обучающихся 
по направлению 44.04.01 «Педагогическое образование» 

Федосюк М.Ю. 
Синтаксис современного русского языка : учеб. пособие / 
М.Ю. Федосюк. — М. : ИНФРА-М, 2019. — 245 с. — (Высшее образование: Бакалавриат).
ISBN 978-5-16-004872-7
Опираясь на сложившуюся систему преподавания раздела «Синтаксис» 
вузовского курса «Современный русский язык», автор стремился отразить 
в пособии ряд продуктивных идей лингвистики последних десятилетий: современные представления об устройстве плана содержания языка; принцип 
последовательного разграничения описания в направлении от языковых 
единиц к выражаемому ими содержанию и в направлении от определенных типов содержания к возможным способам его выражения; установку 
на объяснение причин существования каждого из описываемых явлений, 
определение их национальной специфики или, наоборот, универсального 
языкового характера. 
Для студентов бакалавриата, специалитета и магистратуры, обучающихся по профилю «Русский язык и литература», а также студентов, 
получающих подготовку по специальностям, тесно связанным с русским 
языком, таким как «Журналистика», «Иностранные языки», «Педагогика 
и методика начального образования».

УДК 801.56(075.8)
ББК 81.1я73

Ф32

УДК 801.56(075.8)
ББК 81.1я73
Ф32

ISBN 978-5-16-004872-7 
© Федосюк М.Ю, 2012

Р е ц е н з е н т ы: 
Ремчукова Е.Н., д-р филол. наук, профессор Российского университета дружбы народов;
Фоминых Б.И., канд. филол. наук, профессор Государственного института русского языка им. А.С. Пушкина.

ФЗ 
№ 436-ФЗ
Издание не подлежит маркировке 
в соответствии с п. 1 ч. 4 ст. 11

ПРЕДИСЛОВИЕ

Цель учебного пособия — познакомить студентов-филологов 
с синтаксической системой современного русского языка. 
Опираясь на сложившуюся систему преподования раздела «Синтаксис» вузовского курса «Современный русский язык», автор стремился отразить в пособии ряд продуктивных идей лингвистики последних десятилетий, и прежде всего представления современного 
языкознания о принципах организации плана содержания языковых 
знаков. Кроме того, автор ориентировался на предложенный еще 
Л.В. Щербой, однако ставший актуальным лишь в наши дни, принцип последовательного разграничения двух аспектов лингвистического описания: семасиологического, идущего в направлении от 
языковых единиц к выражаемому ими содержанию, и ономасиологического, направленного от определенных типов содержания к возможным способам их выражения. Еще одной особенностью данного 
пособия является установка на объяснительный подход, т.е. на объяснение причин существования каждого из описываемых явлений, 
определение их национальной специфики или, наоборот, универсального языкового характера. 
Можно надеяться, что использованный подход не только облегчит усвоение курса русского синтаксиса, но и углубит представления 
студентов о своеобразии синтаксической системы русского языка, 
ее богатых выразительных возможностях, системных связях между 
синтаксическим уровнем и другими уровнями языка, а также об обусловленности стилистических коннотаций, присущих некоторым 
единицам синтаксиса, их содержательными осо бенностями.
Данное пособие призвано помочь студентам и в их практической 
работе по повышению уровня собственной речевой культуры.

Часть 1 
ОСНОВНЫЕ 
ПОНЯТИЯ

§ 1. ПРЕДМЕТ И ЕДИНИЦЫ СИНТАКСИСА
!
С и н т а к с и с  (от греч. syntaxis — составление) — это раздел языкознания, изучающий законы построения единиц речи, больших, 
чем слово. 

Поскольку законы синтаксиса тесно связаны с принадлежностью 
слов к различным частям речи, а также с закономерностями словоизменения, т.е. с явлениями, которые представляют собой предмет 
морфологии, традиционно принято считать, что синтаксис в совокупности с морфологией образует некий общий раздел языкознания, 
который именуется г р а м м а т и к о й   (от греч. grammatikē technē — 
искусство письма). 
Единицами, которые изучает синтаксис, являются с л о в о с о ч е т а н и е, п р е д л о ж е н и е  и  т е к с т. 
Прежде чем подробно рассмотреть каждую из этих единиц, необходимо отметить, что в лингвистике принято разграничивать коммуникативные и номинативные единицы. 
!
К о м м у н и к а т и в н ы м и  (от лат. communico — сообщать) называют единицы, которые являются средством о б щ е н и я, т.е. используются либо с целью передачи сообщений, либо для воздействия 
на поведение или эмоции адресата. 
Н о м и н а т и в н ы е  е д и н и ц ы   (от лат. nomino — именовать) 
называют те или иные предметы, признаки или ситуации, но самостоятельным средством общения не являются. 

И коммуникативные, и номинативные единицы могут быть описаны, во-первых, с точки зрения выражаемого ими с о д е р ж а н и я, 
а во-вторых, с точки зрения передающей это содержание ф о р м ы . 
Охарактеризуем каждую из единиц синтаксиса, используя в качестве иллюстрации начало рассказа А.П. Чехова «Хамелеон».
Через базарную площадь идет полицейский надзиратель Очумелов 
в новой шинели и с узелком в руке. За ним шагает рыжий городовой с решетом, доверху наполненным конфискованным крыжовником. Кругом 
тишина… На площади ни души… Открытые двери лавок и кабаков глядят на свет Божий уныло, как голодные пасти; около них нет даже 
нищих.

Наиболее простую синтаксическую единицу представляют собой 
словосочетания. 
! 
С л о в о с о ч е т а н и е  —  это синтаксическая единица, состоя щая 
из двух или большего количества знаменательных слов, связанных 
между собой содержательно и при помощи формальных средств. 

Напомним, что з н а м е н а т е л ь н ы м и  называются слова, обозначающие 
предметы, признаки и ситуации. Знаменательным словам противопоставлены так называемые с л у ж е б н ы е  с л о в а , которые предназначены для 
выражения смысловых отношений между знаменательными словами. 
К числу служебных слов относятся предлоги, союзы и частицы.

Примерами словосочетаний, содержащихся в приведенном выше 
отрывке из рассказа А.П. Чехова, могут служить такие единицы, как 
через базарную площадь; идет через площадь; полицейский надзиратель; 
наполненным крыжовником; доверху наполненным и т.п. 

Следует ли считать словосочетаниями соединения слов, которые состоят из подлежащего и сказуемого, например идет надзиратель, или из 
однородных членов предложения, например в шинели и с узелком? Если 
исходить из определения термина словосочетание, которое было приведено нами ранее, то следует. Однако вопрос о синтаксическом статусе 
единиц упомянутого типа не имеет в современной русистике общепринятого решения. Используемому нами подходу к словосочетаниям, который восходит к лингвистической концепции академика Филиппа Федоровича Фортунатова (1848–1914), противостоит точка зрения академика Виктора Владимировича Виноградова (1895–1969), который 
понимал под словосочетаниями лишь составные наименования предметов, признаков или ситуаций и потому не считал словосочетаниями соединения, состоящие из подлежащих и сказуемых или из однородных 
членов предложения. Точка зрения В.В. Виноградова, в соответствии 
с которой далеко не всякое сочетание слов можно называть словосочетанием, широко представлена во многих современных школьных и вузовских учебниках синтаксиса.

Необходимо уточнить, что формальными средствами, которые 
используются при построении словосочетаний, может служить, вопервых, морфологическая форма слов, во-вторых, служебные слова 
и, в-третьих, порядок их следования. Так, в словосочетании полицейский надзиратель формальным показателем связи между компонентами является то, что слово полицейский имеет те же грамматические 
значения мужского рода, единственного числа и именительного падежа, что и слово надзиратель; в словосочетании идет через площадь — то, что слово площадь имеет форму винительного падежа 
и снабжено предлогом через, причем оба средства указывают на связь 
слова площадь со словом идет; в словосочетании доверху наполненным 
формальным показателем связи является лишь контактное расположение данных слов.

Наряду с м и н и м а л ь н ы м и , т.е. состоящими только из двух 
слов, словосочетаниями, существуют и м н о г о к о м п о н е н т н ы е, 
с л о ж н ы е  словосочетания, например через базарную площадь идет; 
идет полицейский надзиратель Очумелов; доверху наполненным конфискованным крыжовником и т.п. 
Поскольку словосочетания представляют собой соединения слов, 
связанных между собой, с одной стороны, содержательно, а с другой — формально, необходимо выяснить, как содержательные и формальные признаки словосочетаний относятся друг к другу.
Очевидно, что формальный признак словосочетания — показатели связи между словами — предназначен для того, чтобы помочь 
адресату, приложив минимальные усилия, обнаружить смысловые 
отношения между словами, даже если наличие этих отношений неочевидно. 
Сказанное можно проиллюстрировать следующим примером. 
В одной из своих работ известный американский лингвист Ноам 
Хомский (род. 1928) сконструировал правильное с чисто формальной 
точки зрения, но аномальное в смысловом отношении предложение 
Бесцветные зеленые идеи спят бешено (Colorless green ideas sleep 
furiously). Однако наличие формальных связей между словами, которые входят в состав этого предложения, приводит к тому, что если бы 
это предложение встретилось в каком-либо реальном тексте, то читатель скорее всего не воспринял бы его как аномальное и попытался бы обнаружить в каждом из словосочетаний определенный смысл. 
Как можно понять словосочетание бесцветные зеленые идеи? Очевидно, как обозначение ничем не замечательных (бесцветных) и к тому 
же незрелых (зеленых) идей. А что может обозначать словосочетание 
бешено спать? Скорее всего, «временно затаить свою ярость». 
Более крупной единицей синтаксиса являются предложения. 
!
П р е д л о ж е н и е  —  это минимальная самостоятельная коммуникативная единица речи, формальным признаком которой является интонационная (на письме — пунктуационная) законченность.

Уточним, что интонационная законченность предложения — это 
ритмико-мелодическое оформление любого предложения как завершенного сообщения, вопроса или восклицания. В письменной речи 
на подобное интонационное оформление указывает, во-первых, прописная буква в начале предложения, а во-вторых, точка, вопросительный или восклицательный знаки в его конце. 
Примерами предложений в анализируемом нами тексте являются 
такие единицы, как Через базарную площадь идет полицейский надзиратель Очумелов в новой шинели и с узелком в руке; За ним шагает ры

жий городовой с решетом, доверху наполненным конфискованным крыжовником и др. 
Легко продемонстрировать, что, во-первых, предложения являются к о м м у н и к а т и в н ы м и  единицами. В отличие от таких, 
например, словосочетаний, как через базарную площадь; полицейский 
надзиратель или наполненным крыжовником, они не называют предметы, признаки или ситуации, а передают сообщения. 
Во-вторых, предложения представляют собой с а м о с т о я т е л ь н ы е  коммуникативные единицы. Дело в том, что в составе целого 
ряда предложений можно обнаружить более мелкие компоненты, 
которые, в свою очередь, являются коммуникативными единицами. 
Однако интонационное (и соответствующее ему пунктуационное) 
оформление этих фрагментов указывает на их несамостоятельность. 
Так, в предложении Через базарную площадь идет полицейский надзиратель Очумелов в новой шинели и с узелком в руке имеется фрагмент 
Через базарную площадь идет полицейский надзиратель Очумелов, который представляет собой коммуникативную единицу. Однако эта 
коммуникативная единица несамостоятельна, поскольку она составляет единое интонационное целое с последующей частью — в новой 
шинели и с узелком в руке. 
Приведем другой пример: в предложении Открытые двери лавок 
и кабаков глядят на свет Божий уныло, как голодные пасти; около них 
нет даже нищих можно обнаружить две коммуникативных единицы: 
(1) Открытые двери лавок и кабаков глядят на свет Божий уныло, как 
голодные пасти и (2) Около них нет даже нищих. Однако единое интонационное и пунктуационное оформление этих единиц в исходном 
тексте не позволяет квалифицировать их как две самостоятельных 
коммуникативных единицы, т.е. как два отдельных предложения.
Наконец, в-третьих, предложения являются м и н и м а л ь н ы м и 
коммуникативными единицами, поскольку не содержат более мелких единиц, которые можно было бы квалифицировать как предложения. 
Зададимся вопросом: в каких отношениях друг к другу находятся 
формальные и содержательные признаки предложения? Очевидно, 
что так же, как и в случае со словосочетанием, формальные признаки предложения — его интонационная или пунктуационная законченность — предназначены для того, чтобы облегчить адресату обнаружение признаков содержательных. 
В тех случаях, когда границы предложений могут быть однозначно определены на основании исключительно содержательных признаков, формальные признаки оказываются в известной степени 
избыточными. Так, в приведенном фрагменте из рассказа А.П. Чехова «Хамелеон» имеются два фрагмента, которые заканчиваются 
многоточиями: Кругом тишина… и На площади ни души… Как из

вестно, многоточие часто используют для указания на то, что предложение является по тем или иным причинам прерванным, т.е. интонационно не завершенным, поскольку оно не произнесено говорящим до конца. Именно такова, например, функция многоточия 
в следующем предложении из романа Л.Н. Толстого «Война и мир» : 
Я уверена, что мой муж будет согласен, — сказала графиня, — но ваш 
батюшка… Однако содержательная достаточность рассматриваемых 
нами фрагментов Кругом тишина… и На площади ни души… дает основания, несмотря на отсутствие формальных показателей конца 
предложения — точки, вопросительного или восклицательного знаков, — воспринимать их как законченные предложения. Очевидно, 
что в данном случае многоточия следует квалифицировать не как 
знаки прерванных предложений, а как указание на то, что после каждого из рассматриваемых интонационно законченных предложений 
следуют большие паузы.
Другой иллюстрацией того, что интонационное выражение законченности предложения не всегда бывает обязательным, могут 
служить те трудности, которые, как правило, возникают при необходимости передать в виде письменного текста аудиозапись устной 
монологической речи. В подобных письменных расшифровках звучащего текста нередко бывает достаточно трудно расставить знаки 
препинания, поскольку постоянно возникает вопрос: точку или запятую следует поставить после того ли иного фрагмента? А это свидетельствует о том, что говорящие далеко не всегда четко и последовательно используют интонационные средства для однозначного 
членения текста на отдельные предложения.
Вместе с тем достаточно часто формальные признаки предложения — законченное интонационное оформление в устной речи и соответствующая ему пунктуация на письме — выступают как главное 
средство, заставляющее адресата воспринимать те или последовательности слов как предложения. 
Проиллюстрируем это на материале последнего предложения нашего отрывка: Открытые двери лавок и кабаков глядят на свет Божий 
уныло, как голодные пасти; около них нет даже нищих. Как уже было 
сказано, здесь содержатся два отдельных сообщения. Однако пунктуация — точка с запятой внутри рассматриваемого фрагмента и точка на конце — указывает на то, что, по замыслу автора, этот фрагмент 
следует, во-первых, интонировать как единое предложение, а вовторых, воспринимать как одну минимальную коммуникативную 
единицу, которая хотя и информирует о двух отдельных ситуациях, 
однако интерпретирует их как тесно связанные друг с другом.
Достаточно часто формальные признаки, присущие предложениям, заставляют адресатов обнаруживать в некоторых фрагментах 
речи содержательные свойства предложений, даже если присутствие 

этих свойств неочевидно. Так, под влиянием самостоятельного интонационного оформления мы воспринимаем как предложения отдельные словоформы или сочетания слов, например: Зима (при наличии интонационного оформления перед нами не слово, а предложение, которое имеет смысл «Стоит зима»); В библиотеку? (неполное 
предложение, выражающее смысл «Ты идешь в библиотеку?») или 
А вы карандашом (неполное предложение со смыслом «А вы пишите 
карандашом»).
Показателен и следующий пример из комедии Н.В. Гоголя «Ревизор» — сцена, в которой супруга городничего Анна Андреевна читает полученную от него записку.
А н н а  А н д р е е в н а. Что тут пишет он мне в записке? (Читает.) 
«Спешу тебя уведомить, душенька, что состояние мое было весьма печальное, но, уповая на милосердие божие, за два соленые огурца особенно и полпорции икры рубль двадцать пять копеек…» (Останавливается.) 
Я ничего не понимаю: к чему же тут соленые огурцы и икра?
Д о б ч и н с к и й. А это Антон Антонович писали на черновой бумаге по скорости: там какой-то счет был написан.
Как видим, не заметив, что в записке наложились друг на друга 
два разных текста, Анна Андреевна пытается проинтонировать текст 
записки как единое предложение, а вследствие этого и осмыслить 
содержащееся в прочитанном фрагменте сообщение; и только полная невозможность подобного осмысления заставляет ее обнаружить 
свою ошибку.
Завершая рассмотрение предложения, попытаемся определить 
отношение этой синтаксической единицы к другой единице синтаксиса — словосочетанию. Поскольку словосочетание было определено нами как единица, состоящая из двух или большего количества 
значимых слов, связанных между собой содержательно и при помощи формальных средств, любое предложение можно одновременно 
квалифицировать и как словосочетание. В то же время далеко не 
всякое словосочетание можно считать предложением: предложениями, как уже упоминалось, являются лишь такие словосочетания, 
которые, во-первых, представляют собой коммуникативные единицы, а во-вторых, обладают интонационной или пунктуационной 
законченностью. 
Наиболее крупной единицей синтаксиса является текст. 
!
Те к с т  (от лат. textum — связь, соединение) — это коммуникативная единица речи, которая с точки зрения содержания характеризуется смысловой целостностью и смысловой законченностью, а с 
точки зрения формы — отдельностью оформления. 

При этом, говоря о смысловой ц е л о с т н о с т и, подразумевают, 
что любой текст обладает неким единым, целостным содержанием. 

Упоминая же смысловую з а к о н ч е н н о с т ь, подчеркивают, что 
передаваемое текстом содержание настолько полно реализует замысел отправителя, что не нуждается в обязательном продолжении. 
Выдающийся русский филолог Михаил Михайлович Бахтин 
(1895–1975), характеризуя основную единицу человеческого общения (которую он, правда, предлагал именовать не текстом, а высказыванием), писал: «Предложение, как и слово, — значащая единица 
языка. Поэтому каждое отдельно взятое предложение, например 
“Солнце взошло”, совершенно понятно, то есть мы понимаем его 
языковое значение, его возможную роль в высказывании. Но занять 
в отношении этого отдельного предложения ответную позицию никак нельзя, если только мы не знаем, что говорящий сказал этим 
предложением всё, что он хотел сказать, что этому предложению не 
предшествуют и за ним не следуют другие предложения того же 
говорящего»1. Далее М.М. Бахтин показывал, что предложение Солнце взошло способно реализовать совершенно разные замыслы говорящего, если оно выступает в составе таких, например, текстов: 
(1) Солнце взошло. Пора вставать; (2) Солнце взошло. Но еще очень 
рано. Нужно еще поспать, или, наконец, (3) если оно служит в диалоге ответом на вопрос Взошло ли солнце?
С формальной точки зрения смысловая целостность и законченность текста получают выражение при помощи о т д е л ь н о с т и  е г о 
о ф о р м л е н и я, т.е. отграниченности от других текстов. По указанной причине в устной диалогической речи текстом следует считать 
каждую из реплик диалога. В этом случае основным показателем отдельности оформления текста служит смена говорящих. Другим показателем отдельности текста в устной речи может быть пауза, свидетельствующая о том, что говорящий сказал все, что собирался 
сказать. В письменной речи показателями отдельности текста обычно являются пробелы, отделяющие один текст (например, в сборнике рассказов или стихотворений) от другого, а также заглавия, представляющие собой знак начала текста. 
Необходимо иметь в виду, что смысловая законченность текста — 
это признак относительный. Дело в том, что, с одной стороны, в составе текста нередко можно обнаружить фрагменты, которые, как 
и весь текст, обладают свойством, по крайней мере, относительной 
смысловой законченности и которые по этой причине также можно 
считать текстами. А с другой стороны, любой текст может входить 
в состав какого-либо большего по объему законченного речевого произведения, и это речевое произведение тоже следует считать текстом. 
Так, роман Л.Н. Толстого «Война и мир», как известно, состоит 
из четырех томов. Совершенно очевидно, что отдельность оформле
1 
См.: Бахтин М.М. Проблема речевых жанров // Бахтин М.М. Эстетика 
словесного творчества. — М., 1986. — С. 276.