Историко-философские этюды

П.А. ГОРОХОВ

ИСТОРИКО-ФИЛОСОФСКИЕ 

ЭТЮДЫ

Монография

Москва

ИНФРА-М

2020

УДК 101(075.4)
ББК 87. 3

Г74

Рецензенты:

Пивоваров Д. В. — доктор философских наук, профессор (Уральский 

государственный университет);

Любутин К. Н. — доктор философских наук, профессор (Институт фи
лософии и права Уральского отделения РАН)

Горохов П. А. 

Г74
Историко-философские этюды : монография / П.А. Горохов. —

Москва : ИНФРА-М, 2020. — 283 с.

ISBN 978-5-16-108253-9 (online)

В монографии рассматриваются некоторые актуальные аспекты творчества 

великих философов, писателей и поэтов — тех мыслителей, которые наиболее убедительно продемонстрировали генетическую связь философии и литературы как 
форм смыслообразующей деятельности. 

Настоящая работа, написанная в форме историко-философских очерков, 

рассчитана на всех интересующихся проблемами истории зарубежной и русской 
философии.

УДК 101(075.4)

ББК 87. 3

ISBN 978-5-16-108253-9 (online)
© Горохов П.А., 2020

ФЗ 

№ 436-ФЗ

Издание не подлежит маркировке 
в соответствии с п. 1 ч. 2 ст. 1

ПРЕДИСЛОВИЕ

Философия родилась не в один день и, разумеется, отнюдь не из ниче
го. Человеку искони свойственно задумываться над вечными загадками бы
тия. Очевиден и тот факт, что философские истины не являются единствен
ными в мире. Есть гораздо более древние формы человеческой культуры, чем 

философия. С античности и до сегодняшнего дня нигде в мире философия –

увы - не была той формой истины и мышления, которой живет большинство 

людей. Часто она принимает обличье видимости философии и философство
вания. Наша эпоха дает тому много примеров – достаточно вспомнить пусто
порожние писания постмодернистов Деррида, Фуко, Делёза и иже с ними. 

Уже Платон говорил о лже-философах, появляющихся когда «от фило
софии отпадают те люди, которым больше надлежит ею заниматься, она 

остается одинокой и незавершенной…К философии же, раз она осиротела и 

лишилась тех, кто ей сродни, приступают уже другие лица, вовсе ее недо
стойные. Они позорят ее и навлекают на нее упрек в том, за что как раз по
рицают ее хулители, говоря, будто с ней имеют дело люди ничего не стоя
щие, либо же в большинстве своем заслуживающие всего самого худшего»1. 

Эти слова великого мыслителя целиком и полностью описывают нынешнее 

«состояние постмодерна». И все же философия существует более двух с по
ловиной тысяч лет, являясь неотъемлемой частью человеческой духовности, 

культуры, познания. Люди занимаются философией, когда размышляют о за
гадках жизни и бытия, когда обостренно совестливо анализируют жгучие и 

актуальные проблемы и достигают при этом предельно доступные человеку 

концептуальные высоты. 

Среди самих философов нет единодушия по вопросу о том, что же та
кое философия. Иногда в шутку определяют философию как предмет занятий 

философов. Дать определение философии как таковой, которое устраивало 

бы всех, невозможно. Любое определение философии, на наш взгляд, есть 

1 Платон. Сочинения в 4 томах. Т. 3. М., 1994. С. 275.   

разновидность догматизма. Философия или неопределима, или представляет 

собой незамкнутую совокупность всех определений. И философия, на наш 

взгляд, приобретает подлинность лишь тогда, когда она обретает для каждого 

занимающегося ею личный смысл. Философия всегда, по словам Владимира 

Соловьева, «освобождала человеческую личность от внешнего насилия и да
вала ей внутреннее содержание… Она делает человека вполне человеком»2.   

Подавляющее большинство определений философии можно разделить 

на две большие группы, различающиеся по ответу на главный вопрос: явля
ется ли философия наукой или искусством? Кант, Гегель, Гуссерль, Куайн и 

многие другие считают философию прежде всего наукой. Для Кьеркегора, 

Шопенгауэра, Ницше, Шеллинга, Хайдеггера, Камю, Фуко философия – ис
кусство. Но противопоставлять науку и искусство в многочисленных опреде
лениях философии, на наш взгляд, ошибочно. Философия является особой 

формой человеческой культуры, синтезирующей в себе научные и художе
ственные формы мировоззрения. Здесь можно вспомнить о таких гениальных 

мыслителях, как Леонардо да Винчи, Декарт, Гёте, Ломоносов, Вернадский. 

Они совмещали в себе научное и художественное видение мира и решали за
гадки природы и тайны человеческого бытия средствами как науки, так и ис
кусства. И самой главной потребностью подлинной философии являлась по
требность в истине. Гегель писал: «Дерзновение в поисках истины, вера в 

могущество разума есть первое условие философских занятий»3.  

Причем, говоря о философии как о науке, следует иметь в виду ее уни-

версальный характер. Это – наиболее общая наука, интересующаяся всем 

миром в целом, а не частная, рассматривающая какой-либо фрагмент дей
ствительности. Как отметил М. Хоркхаймер, философия - «методическая и 

упорная попытка привнести разум в мир» С другой стороны, философия не
отделима от любви и страсти к познанию. Любовь – это такая универсалия 

культуры, которая фиксирует в своем содержании глубокое индивидуально
2 Соловьев В. С. Исторические дела философии // Вопросы философии. 1988. № 8. С. 125.

3 Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 1. С. 83. 

интимное чувство, направленное на свой предмет. Философия – частный 

случай любви, объективирующийся в самодостаточном стремлении к мудро
сти. 

Хотя многие считают, что философия – наука возраста, а сова Минервы 

вылетает – увы – в сумерки, все же думается, что наилучшее время для люб
ви – именно молодость, а значит, и любовь к мудрости для молодости от
нюдь не заказана. Недаром многие гениальные философские труды были со
зданы их творцами именно в юные годы. Юм написал «Трактат о человече
ской природе» в молодые годы, Гегель в 36 лет закончил «Феноменологию 

духа». Молодость переходит в период акмэ – пик творческой зрелости, ин
теллектуальной энергии и мудрости. Мудрость – это такие душевные поры
вы, которые полны бесконечно красивым и привлекательным жизненным 

призывом, «благоговением перед жизнью», говоря словами А. Швейцера.

Лишь мудрец способен удивляться жизни так, как она этого заслужи
вает. Недаром Платон и Аристотель говорили об изумлении как начале фи
лософии и всякой мудрости: «Удивление побуждает людей философствовать, 

причем вначале они удивлялись тому, что непосредственно вызывало недо
умение, а затем, мало-помалу продвигаясь таким образом далее, они задава
лись вопросом о более значительном…4» И, разумеется, лучше удивляться и 

радоваться жизни и считать началом философии изумление, нежели полагать 

таковым началом ужас, как это делал Мартин Хайдеггер, переживший две 

мировые войны и прочие бурные события страшного ХХ века. И ведь прихо
дится признать, что Хайдеггер во многом совершенно прав. 

В наше время есть чему удивляться и ужасаться. Мир переживает по
лосу невиданных ранее природных, социальных и культурных катаклизмов.

Великий Данте - как будто о нашей эпохе - написал такие строки:

…теперь уже никто

Добра не носит даже и личину:

4 Аристотель. Сочинения в четырех томах. Т. 1. М., 1976. С. 69.

Зло и внутри и сверху разлито.

Но укажи мне, где искать причину:

Внизу иль в небесах? Когда пойму,

Я и другим поведать не премину5. 

Философ обязан «поведать» миру причину зла и наметить возможные 

пути борьбы с ним. Сейчас уже ясно, что проводимая по американским ре
цептам глобализация – страшное зло для всего человечества, в том числе и 

для самой американской нации. Но совершенно неясно, к чему приведут все 

эти современные процессы глобализации и уничтожения экономических и 

культурных границ. Скатится ли мир в пропасть нового – американского –

деспотизма, или же здравые силы возобладают и пообщипают перья амери
канскому орлу, несущему в своем клюве отнюдь не лавровую ветвь мира?! 

Будущее поливариантно и, в отличие от истории, которая не имеет сослага
тельного наклонения, вполне в человеческих силах. И выражение «будущее –

в наших руках» - отнюдь не пустые слова. 

Наше время дает мощные стимулы для развития философии в России. 

Наша некогда великая Родина превращена в колонию для разжиревших за
падных демократий. Стране угрожает уничтожение, небытие. Но это не мо
жет не подтолкнуть не только к академическим философским рассуждениям, 

но и к активному действию. Прав был Ф. М. Достоевский, когда отметил: 

«Бытие только тогда и есть, когда ему грозит небытие. Бытие только тогда и 

начинает быть, когда ему грозит небытие»6.   

Давно уже было замечено, что отдельные люди и целые народы фило
софствуют талантливее всего тогда, когда им плохо. Тогда происходит не 

только «переоценка ценностей», но и возвращение к истокам, в которых 

ищут глотка живительной мудрости. Гегель прекрасно писал об этом: 

«…Там, где народ идет навстречу своей гибели, там, где наступает разрыв 

между внутренним стремлением и внешней действительностью, где прежняя 

5 Данте Алигьери. Божественная комедия. М., 2002. С. 232.

6 Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений. Т. 24. С. 240. 

форма религии и т. д. уже больше не удовлетворяет, где дух выказывает рав
нодушие ко всему живому существованию или пребывает в нем неудовле
творенным и нравственная жизнь разлагается, - лишь там философствуют. 

Именно в такие эпохи дух ищет прибежища в области мысли, чтобы в проти
вовес действительному миру создать себе царство мысли, и философия есть 

примирение, которое сама мысль приносит с собою после начатой ею порчи 

реального мира»7. 

Прекрасный философ и филолог А.В. Гулыга был совершенно прав, 

когда утверждал, что культура сегодня возможна только как освоение тради
ции. По Гулыге, философия может существовать только как история фило
софии, как уяснение, распространение и осуществление мировой мудрости. 

Здесь А. В. Гулыга идет вслед за Гегелем, который утверждал, что филосо
фия – это история философии. Для Гегеля история философии – это история 

восхождения мысли к самой себе и, тем самым, нахождение самой себя, а по
скольку философия есть движение духа к самопознанию, его саморазвитие к 

абсолютному знанию, постольку философия и история философии оказыва
лись тождественны.

Нет философии «вообще», но есть философии Маркса, Бердяева и

Флоренского. При изучении того или иного философского учения необходи
мо проникновение в индивидуально-неповторимый мир творца. Ведь фило
софия – всегда свидетельство единичного сознания. Внутренний мир челове
ка, субъективность, личностное начало – такая же, если не большая, реаль
ность, чем мир внешний. Философия, таким образом, предстает здесь одно
временно и как исповедь, но и как недоступная другим тайна, о которой 

можно только догадываться. Но догадываться можно и нужно, это – един
ственный способ проникновения в сферу рождения идей.

В этой книге читателю будет предложено поразмышлять вместе с авто
ром не только о творениях философов, но и о творчестве некоторых великих 

7 Гегель  Г. В. Ф. Лекции по истории философии. Книга 1. СПб., 2001. С. 109-110. 

писателей и поэтов, которые по праву могут быть названы философами. По
рой философ может написать серьезную и большую книгу – скажем, об осо
бенностях русского менталитета, - а гениальному Пушкину понадобились 

для обрисовки важнейшей особенности русского национального характера 

лишь две строчки в «Сказке о попе и работнике его Балде»: «Щелк щелку 

ведь розь. Да понадеялся он на русский авось».

Философия и литература - это специфические, ставшие относительно 

самостоятельными формы смыслообразующей деятельности, а истоки же 

ее уходят, несомненно, в целеполагание, целесообразность, присущие чело
веческому бытию вообще. Художественная литература может быть пред
ставлена как нетеоретическое философствование. Как нам представляется, 

такая форма философской работы связана не только с художественной об
разностью, элементы которой имеют место и в устном народном творчестве, 

но с особой организацией, системой этой образности, благодаря которой ху
дожественное произведение существует как целое.

Философия, как и вся гуманитарная составляющая человеческого зна
ния, – мощное средство борьбы с культурной амнезией. Вдумайтесь: на земле 

до нас жили примерно 70-80 миллиардов человек. Память о подавляющем 

большинстве из них бесследно исчезла, а ведь это были такие же люди, как и 

мы с вами. Они любили, страдали и ненавидели. А теперь никто не помнит 

даже их имен. Большинство из нас не могут назвать даже имени собственно
го прадеда, а тем более что-то поведать о нем. Забвение - гигантская про
пасть истории, которая бездонна. Но в эту пропасть проваливаются не все. В 

памяти людей остаются поэты и политики, музыканты и писатели, полковод
цы и философы. В энциклопедиях и словарях десятки тысяч имен людей, об
ретших социальное бессмертие. А это бессмертие нужно было заслужить, что 

не так-то просто. 

В современной России забывают и не хотят вспоминать о роли фило
софии и вообще о роли теории в развитии общества. Корабль современной 

российской государственности плывет не только без философских руля и 

ветрил, но и без обществоведческого компаса. Правящая элита вообще не об
ладает должным уровнем философской культуры. Лишь оппозиционные по
литики наподобие Зюганова или Жириновского имеют ученую степень док
тора философских наук. А ведь разрешение теоретических загадок есть опре
деленная функция практического преобразования общества. Об этом неодно
кратно говорил Маркс, в том числе и весной 1845 года в своих «Тезисах о 

Фейербахе».

Несколько позже Маркса Виктор Гюго в своем грандиозном романе 

«Отверженные» писал следующее: «Видеть и показывать недостаточно. Фи
лософия должна быть действенной; ее стремлением и целью должно быть со
вершенствование человека. Сократ должен воплотиться в Адама и воспроиз
вести Марка Аврелия, другими словами – должен выявить в человеке
жизнелюбце человека-мудреца, заменить Эдем аристотелевым Ликеем. 

Наука должна быть живительным средством. Мыслить – вот подлинное тор
жество души. Протянуть жаждущему человечеству чашу познания, дать всем 

людям в качестве эликсира познание Бога, заставить совесть побрататься в их 

душах со знанием, сделать их справедливыми в силу этого таинственного 

союза, - таково назначение реальной философии. Философия не должна быть 

башней, воздвигнутой для того, чтобы созерцать оттуда тайну в свое удо
вольствие и только из любопытства». 

Этими прекрасными словами великого француза мы заканчиваем крат
кое вступление к нашей книге и приглашаем читателя поразмышлять на ее 

страницах о загадках и проблемах мировой философии. Многие предлагае
мые читателю в этой книге историко-философские этюды ранее были опуб
ликованы в печати в форме научных статей, но для данного издания все они 

подверглись переработке – более или менее существенной. Некоторые очер
ки издаются впервые.

Вечный шут

Чего хотел этот странный человек, и почему его деятельность

есть поворотный момент во всей истории греческого духа?

Этот человек хотел понять и оценить жизнь8.

(А.Ф. Лосев) 

Мераб Мамардашвили в своих лекциях, названных «Очерк современ
ной европейской философии», предложил делить тексты на два рода: прямые 

и косвенные. Первые он называл аналитическими, а вторые - выразительны
ми текстами. «В философии, как профессиональной, так и непрофессиональ
ной, встречаются обе разновидности текстов. Первые тексты, то есть тексты 

прямые, требуют просто понимания, вторые – косвенные, или выразитель
ные, тексты – требуют интерпретации и расшифровки»9. 

Сократ – один из немногих философов, который не оставил после себя 

никаких текстов, написанных им собственноручно. Мудрец так однажды от
ветил на вопрос Тимея, почему он, учитель, не записывает свои мудрые мыс
ли: «О Тимей, сколь прочно все же твое доверие к шкурам мертвых зверей и 

сколь сильно твое недоверие к живым, вечным мыслям!» 

Великий Платон сделал Сократа основным персонажем своих великих 

Диалогов, которые до сих пор поражают читателей не только и даже не 

столько философской глубиной, сколько великолепной художественной 

формой. Поэтому речь может идти исключительно об интерпретации текстов 

Платона, которые, на первый взгляд, кажутся очень простыми. Читатель, 

изучающий философию бессистемно и знакомящийся с шедеврами Платона, 

скажем, после «Критики чистого разума» Канта, будут поражен приземлен
8 Лосев А.Ф. История античной эстетики. Софисты. Сократ. Платон. М., 2000. С. 57.  

9 Мамардашвили М.К. Очерк современной европейской философии. М., 2010. С. 13.