Рынки труда и образовательных услуг России: реалии и перспективы

Москва
ИНФРА-М
2020

РЫНКИ ТРУДА 
И ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫХ 
УСЛУГ РОССИИ 

РЕАЛИИ И ПЕРСПЕКТИВЫ

МОНОГРАФИЯ

Под общей редакцией С.Д. Резника, 
Р.М. Нижегородцева, Г.А. Резник

2-е издание, стереотипное

Рынки труда и образовательных услуг России: реалии и перспективы : монография / под общ. ред. С.Д. Резника, Р.М. Нижегородцева, Г.А. Резник. — 2-е изд., стереотип. — Москва : ИНФРА-М, 
2020. — 324 с. — (Научная мысль). — DOI 10.12737/13211.

ISBN 978-5-16-011365-4 (print)
ISBN 978-5-16-103564-1 (online)

Монография посвящена анализу состояния и тенденциям развития 
рынка труда и рынка образовательных услуг России.
Адресована специалистам, исследующим проблемы рынка труда 
и рынка образовательных услуг, а также предcтавляет интерес для магистрантов, аспирантов и докторантов вузов и НИИ.

УДК [331.5+338.46:37](075.4)
ББК 65.240:74

Р95

УДК [331.5+338.46:37](075.4)
ББК 65.240:74
 
Р95

©  Коллектив авторов, 2016
ISBN 978-5-16-011365-4 (print)
ISBN 978-5-16-103564-1 (online)

Р е ц е н з е н т ы: 
Митрофанова Е.А., доктор экономических наук, профессор, профессор 
кафедры управления персоналом Государственного университета управления;
Жданов С.А., доктор экономических наук, профессор, профессор кафедры менеджмента Саратовского социально-экономического института 
Российского экономического университета имени Г.В. Плеханова

Инновационное развитие экономики  
и проблемы развития рынка труда в России 
(вместо предисловия) 
 
Рынок труда представляет собой важную часть любой макросистемы. От его сегментации по доходам и отраслевой структуры существенно зависят возможности правительства по применению мер опережающего развития и перевода экономики на новые источники роста, 
соответствующие задачам обеспечения инновационных сдвигов. 
В этом смысле российская экономика испытывает на себе как общие 
мирохозяйственные проблемы, связанные с переходом от преимущественно 
индустриальных 
к информационным 
технологиям, 
так 
и специфические противоречия, вызванные особенностями ее динамической траектории, в частности возрастанием внешних рисков и угроз. 
Основной проблемой, тормозящей экономическое развитие нашей 
страны и делающей невозможным эффективное проведение модернизации и переход к стратегии инновационного развития, является 
дешевизна живого труда. Начиная с кризиса 2008—2009 годов труд 
остается единственным фактором производства, стабильно падающим в цене, и на сегодняшний день эта тенденция не преодолена. 
Чрезмерный акцент на использовании дешевого труда, в особенности 
в тех сегментах экономики, где нельзя обойтись без привлечения 
работников стандартной или даже высокой квалификации, чреват 
негативными последствиями для макросистемы в среднесрочной 
перспективе. Дешевый труд опасен для развития экономики по целому ряду причин.  
Во-первых, снижение цены труда и неминуемо вытекающее из него 
сокращение личных располагаемых доходов означают, что оплата квалифицированного и неквалифицированного труда сближается, а это 
подрывает стимулы (по крайней мере, краткосрочные стимулы) индивидов к получению образования, к инвестициям в свой человеческий 
капитал.  
Во-вторых, дешевизна труда делает невыгодным для частных агентов обновление производства и тем самым консервирует технологическую отсталость производственных процессов. Дешевый труд успешно 
конкурирует с дорогостоящей передовой техникой, вытесняя ее из производства, что оборачивается падением производительности труда 
в масштабе всей страны, особенно в тех регионах, где труд остается 
наиболее дешевым. В таких условиях внедрение новых технологий противоречит экономическим интересам предпринимателей, предпочитающих использовать устаревшую технику, приводимую в действие низкоквалифицированным ручным трудом, нежели модернизировать производственные процессы. 
В-третьих, дешевизна труда стимулирует трудовую эмиграцию в те 
страны и регионы, где живой труд оценен более высоко. Это касается 
перетоков не только труда, а любого ресурса, но и труда в том числе. 

Основной 
причиной 
трудовой 
миграции 
является 
разница 
в стоимостной оценке живого труда, как бы ни пытались некоторые исследователи поставить во главу угла качество жизни, индекс человеческого развития и прочие трудно измеримые показатели интегрального 
характера. 
В-четвертых (и это следствие двух предшествующих пунктов), замещение новой техники дешевым живым трудом и отток трудовых ресурсов наиболее пагубно сказываются на экономической динамике 
наиболее бедных и технологически отсталых регионов страны. Тем самым дешевизна труда углубляет межрегиональную дифференциацию, 
она создает более выгодные стартовые условия для богатых и развитых 
регионов и усугубляет технологическую и экономическую отсталость 
более бедных. 
В-пятых, в результате удешевления труда возникают целые слои 
трудящегося населения, трудовой доход которых объективно оказывается ниже прожиточного минимума, тем более — ниже нормального 
уровня стоимости рабочей силы, включающей в себя затраты на повышение квалификации, содержание семьи работника, удовлетворение 
познавательных и духовных потребностей. Возникает социальный феномен «новых бедных», которые не могут ограничиться зарплатой по 
основному месту работы и постоянно пребывают в поисках вторичной 
занятости (подработки), что снижает качество их труда, заставляя людей работать «на износ», на грани (а иногда и за гранью) физиологически допустимых норм рабочего времени. 
Таким образом (и это в-шестых) дешевизна труда приводит 
к сверхэксплуатации работников, что существенно повышает риски 
производственного травматизма и смертности, создает неблагоприятные 
социальные последствия. 
В-седьмых, феномен «новых бедных» тесно связан со снижением 
рождаемости и усугублением опасных демографических тенденций. 
Если родители не могут позволить себе расходы на воспитание детей, 
они либо остаются бездетными, либо их дети вырастают в детских домах, что увеличивает социальные расходы бюджетов различных уровней. 
В-восьмых, дешевизна труда предполагает, что значительную часть 
рынка труда макросистемы составляет маргинальный рынок, на котором маргинальной (несправедливо низкой) оплате труда соответствуют 
также и маргинальные условия труда (это тяжелый физический труд, 
экологически вредный, травматически опасный, низкоэргономичный, 
т.е. имеющий плохое, неудобное устройство рабочего места, и т.д.). 
Собственно, это можно считать иной формулировкой пятого пункта: 
трудящиеся, цена труда которых опускается ниже его общественно 
нормальной стоимости, и составляют маргинальный рынок труда. 
Искусственно препятствуя повышению оплаты труда, и частный 
бизнес, и правительство тем самым раздувают данный сегмент трудового 
рынка, 
что 
«привязывает» 
значительную 
часть 
населения 

к соответствующим видам работы, препятствуя их перетоку в более 
технологичные сегменты рынка труда.  
Более того, в условиях стабильно падающей цены труда те части 
рынка труда, которые прежде составляли основу общественного нормального сегмента, оказались на грани с маргинальным рынком. Подобные перемены произошли в экономической динамике России 
в середине 90-х годов, когда многие профессиональные слои бывшего 
среднего класса испытали на себе давление со стороны маргинального 
рынка, причем это нашествие маргиналов коснулось и сотрудников силовых структур, и учительского корпуса, и преподавательского состава 
высшей школы. Социальные последствия такого притока маргинальных 
элементов ощущаются до сих пор, а сегодня экономика находится на 
пороге повторения этой ситуации, дезорганизующей функционирование 
рынка труда и способствующей ухудшению качества совокупной рабочей силы. 
Такое положение вещей пагубно сказывается в том числе и на отраслевой структуре производства. Например, если речь идет 
о временном закрытии угольных шахт с целью их реконструкции 
и модернизации производственных процессов, то немедленно обнаруживается, что многие из этих шахт являются градообразующими 
предприятиями, и на то время, пока они закрыты, нужно обеспечить 
людей работой, которая соответствовала бы уровню их квалификации 
и трудовым компетенциям. Понятно, что из шахтера не сделать программиста за несколько месяцев. Таким образом, правительство сталкивается с трудноразрешимой проблемой, которая решалась бы существенно проще, если бы труд был более технологичным, квалифицированным и лучше оплачиваемым. 
В-девятых (и это одно из следствий предыдущего, восьмого пункта), 
дешевизна труда способствует тому, что значительная его часть оказывается на криминальном рынке труда. Если в легальной сфере невозможно получить высокий доход, возникает больше соблазнов попробовать свои силы в системе неформальных институтов, часть которых носит откровенно криминальный характер. В частности, предлагая 
трудовым мигрантам изнурительный физический труд за гроши, нужно 
быть готовым к тому, что часть этих мигрантов пополнит ряды криминальных структур, где более высокому уровню риска соответствует более высокий доход. 
Наконец, в-десятых, дешевизна труда препятствует формированию элитарного рынка труда, и даже люди, получившие неплохое 
образование, не в состоянии найти работу внутри страны, которая по 
уровню оплаты соответствовала бы их квалификации. Если экономика не предъявляет спроса на высокие технологии, то ей не нужны 
и люди, способные создавать их и приводить их в движение. Таким 
образом, технологическая отсталость становится еще более фатальной: даже когда наступает пора неизбежных технологических сдвигов, предприниматели не могут найти людей, способных эти сдвиги 
осуществить. В то же время система образования по целому ряду 

направлений готовит кадры не для собственной экономики, а «на 
экспорт», причем это происходит в тот период, когда страна испытывает очевидный кадровый голод, связанный с развалом многих 
научных школ и прерыванием традиций отечественного образования 
в середине 90-х годов. 
Как показывают данные последних лет, в условиях промышленного 
кризиса эта проблема стала актуальной даже для экономики США. Рецессия 2008–2009 годов заложила негативные миграционные тенденции 
в этой стране, вызывающие заметное беспокойство правительства. Все 
больше квалифицированных людей (главным образом иностранцев), 
получивших образование в Америке, не могут найти в ней работу 
и уезжают из страны, и такая динамика рынка труда чревата утратой 
лидерства в области инноваций. 
Прибавим к этому тот факт, что отечественный рынок квалифицированного труда остается закрытым, вход на него для нерезидентов 
(неграждан Российской Федерации) сопровождается многочисленными барьерами, частично доставшимися нам еще от эпохи плановой 
экономики и до сих пор не преодоленными. В то же время для получения гражданства России необходимо пройти достаточно унизительную 
и длительную по времени (продолжительностью в несколько лет) процедуру, состоящую из ряда последовательных этапов: постановка на 
миграционный учет, получение разрешения на временное проживание, 
получение вида на жительство, наконец — получение гражданства. 
Правда, в Российской Федерации существует «облегченный» порядок получения гражданства для так называемых специалистов — работников высокой квалификации, в которых нуждается наше народное хозяйство. Но кто такие эти «специалисты»? Оказывается, соответствующие положения распространяются только на работников, которые за 
год получают доход не менее 2 млн руб. Эта величина годового дохода 
является критерием того, является ли работник «специалистом» или нет. 
В сферах науки и образования таких работников, которые удовлетворяют данному критерию, можно пересчитать по пальцам. Таким образом, 
«специалистов» в этих сферах у нас практически нет. Следовательно, 
в нашей стране организация, обеспечив работнику высокую зарплату, 
имеет возможность принять на работу артиста, футболиста, менеджера 
и т.д. (и затем предоставить ему гражданство), а ученого и преподавателя вуза — ни в коем случае. 
Различные организации имеют право привлекать на работу в штат 
иностранных граждан и лиц без гражданства. Но учреждениям Российской академии наук это категорически запрещено, равно как и высшим 
учебным заведениям, финансируемым (хотя бы частично) за счет 
средств госбюджета. Таким образом, мы без труда импортируем 
спортсменов и даже дворников, но не ученых и преподавателей, обладающих действительно высокой квалификацией. В игровых видах спорта иностранным гражданам разрешено выходить на поле в составе российских команд, тогда как в науке и в высшей школе комплектование 
персонала по тому же принципу запрещается. 

На фоне ситуации в исследовательских лабораториях других стран 
(не только США или Германии, но, например, Индии и Китая), 
в которых плечом к плечу работают граждане едва ли не всех стран мира (в том числе, естественно, и россияне), положение дел в российском 
научном секторе выглядит более чем печально. 
Нашим исследователям, не имеющим возможности сформировать 
научные коллективы из специалистов разных стран, приходится своими силами конкурировать с объединенным интеллектуальным потенциалом всего мира. В этой сфере мы сами себе перекрываем кислород — это абсурдная и губительная политика, в долгосрочной перспективе ведущая к деградации всей системы научных исследований. 
Иной выход из положения заключается в том, что руководителям 
науки приходится заниматься «маскировкой» иностранных сотрудников, прибегая для их формального трудоустройства (кстати, сопровождаемого 
огромным 
объемом 
бюрократической 
волокиты) 
к услугам разного рода коммерческих организаций — дочерних фирм, 
которые существуют при научных институтах, бизнес-инкубаторов, 
консалтинговых агентств и т.п., дабы никто не догадался, что эти иностранные граждане, пребывая на территории Российской Федерации, 
на самом деле решают научные (а отнюдь не коммерческие) задачи. 
Таким образом, работоспособные многонациональные исследовательские коллективы в нашей стране можно сформировать лишь подпольно, не благодаря, а вопреки существующей институциональной  
системе. 
Следует ли в таких условиях, при наличии таких объемов абсолютно 
бесполезных, бессмысленных трансакционных издержек ожидать высокой отдачи от инвестиций в сферу научных исследований? Думаем, что 
ответ очевиден. 
На то, чтобы решить эту проблему, не нужно много денег. Наоборот, 
если освободить Федеральную миграционную службу от выполнения 
целого ряда ненужных функций в отношении определенных категорий 
иммигрантов, это приведет лишь к экономии средств в масштабе всей 
страны. 
На самом деле для укрепления отечественной науки нужно заниматься не возвращением в Россию ученых-эмигрантов, предлагая им 
максимально благоприятные условия для работы, а позаботиться о том, 
чтобы в наших лабораториях бок о бок с российскими учеными имели 
возможность на общих основаниях работать и ученые-иностранцы. Это 
и будет лучшей гарантией реального обмена научной информацией 
и вовлечения отечественной науки в общемировые процессы научного 
сотрудничества и взаимодействия. 
Стоит ли и говорить о том, что до тех пор, пока на рынке высококвалифицированного труда в нашей стране (одной из очень немногих!) существуют искусственно возводимые барьеры, всякие разговоры об ин

новационном характере развития нашей страны остаются не более чем 
благим пожеланием.  
Наличие все еще сильных научных школ, высокая квалификация исследовательского персонала представляют собой конкурентные преимущества нашей страны, и именно нам (а не другим странам) следует 
добиваться максимальной открытости этих рынков, чтобы эти преимущества проявились в достаточной степени.  
То, что квалификация наших исследователей действительно высока, 
многократно и убедительно доказывается тем фактом, что россияне сегодня успешно работают в составе исследовательских коллективов всех 
специальностей и направлений по всему миру. Одной из немногих 
стран, где это конкурентное преимущество не используется в полной 
мере, остается, как ни странно, сама Россия, ибо на ее территории ни 
открытая конкуренция, ни открытая кооперация отечественных 
и зарубежных исследователей попросту невозможны. 
Заметим, что любая отрасль (не только высокотехнологичная) 
успешно развивается в том случае, когда ресурсы, являющиеся фундаментом ее развития, доступны работающим в ней частным агентам. Если же ресурсные рынки относительно закрыты и доступ к ресурсам усеян большим количеством барьеров, то это создает препятствия на пути 
успешного развития, что мы и наблюдаем в современной российской 
экономике. 
Между тем рынок высококвалифицированного труда является важнейшим ресурсным рынком, решающим звеном для развития инновационных процессов в любой макросистеме. Экономика знаний создается 
не сама по себе, а усилиями конкретных людей, которые должны обладать необходимой для этого квалификацией. Формирование инновационной экономики — весьма трудоемкий процесс. Именно поэтому расширению и развитию рынка квалифицированного труда правительство 
должно уделять максимально пристальное внимание. 
В растущей, здоровой экономике, где работники охотно инвестируют в свой человеческий капитал в расчете на получение ренты от этих 
инвестиций в виде повышения зарплаты, нормальным является положение вещей, когда работник склонен чаще перезаключать контракт 
с работодателем, т.е. требовать повышения зарплаты или (в случае, если 
работодатель не согласится с его требованием) менять место работы. 
В кризисной, падающей экономике, напротив, к более частому перезаключению контракта стремится работодатель: он склонен снижать 
зарплату в условиях растущей безработицы или увольнять избыточное 
количество сотрудников, часть которых можно затем снова нанять на 
менее выгодных для них условиях. Естественно, что в такой ситуации 
наиболее ценные сотрудники, труд которых недооценен, покидают 
фирму, и в результате целые сегменты рынка труда превращаются 
в рынки «лимонов», на которых осуществляется «обратный», неблагоприятный отбор (adverse selection): низкокачественные дешевые сотрудники вытесняют хорошо обученных и компетентных. Во время рецессии на рынке труда находится большое количество свободных не

квалифицированных работников, которые всегда готовы заменить собою высококвалифицированный персонал.  
В период кризиса, когда ухудшение условий труда и снижение зарплаты принимают массовый характер, целые сегменты рынка труда испытывают трудно преодолимую неблагоприятную кадровую ротацию 
и могут переместиться с общественно нормального на маргинальный 
рынок труда или, по крайней мере, оказаться в «пограничной зоне» 
между ними. 
Еще одна серьезная проблема заключается в том, что «избыточное» 
увольнение сотрудников не всегда связано с сокращением производственных функций. Если это не так, то функциональные обязанности 
сокращенных сотрудников перекладываются на плечи оставшихся, что 
оборачивается сверхэксплуатацией персонала, и в этой ситуации неизбежно ухудшение качества предоставляемых благ, причем это ухудшение быстро становится общественной нормой. Таким образом, неблагоприятный отбор, происходящий на рынке труда, потенциально способен превратить любой локальный рынок в рынок «лимонов». Еще одно 
«попутное» следствие этих процессов заключается в заметном увеличении техногенных и прочих рисков, связанных с переутомлением работников, о чем было сказано выше. 
Тем самым вследствие кризисных явлений на рынке труда возникают ситуации, когда прямые коммерческие выгоды, получаемые частным 
капиталом, оборачиваются внешними издержками для общества 
в целом. Разумеется, хорошо специфицированные правомочия предполагают хотя бы частичную интернализацию отрицательных внешних 
эффектов, например, посредством системы взыскания компенсаций 
ущерба, нанесенного или вмененного другим агентам. Однако в период 
рецессии номинальная ставка процента по кредитам растет, что перемещает экономические интересы частных агентов в краткосрочный горизонт, поэтому наказания ex post при условии получения сверхприбыли в текущем периоде слабо отражаются на логике принятия хозяйственных решений. 
Таким образом, решающие причины низкой эффективности и слабой 
распространенности инновационных процессов в нашей стране заключаются в двух основных аспектах: это высокие барьеры входа на рынок 
интеллектуального труда для нерезидентов и дешевизна труда на внутреннем рынке нашей страны. 
Недооцененный труд порождает технологическую отсталость, поскольку новая техника слишком дорога по сравнению с дешевым неквалифицированным трудом. В свою очередь, инвестиции в отсталые технологические уклады провоцируют инфляционные процессы, вызванные расточительным расходованием ресурсов. В периоды высокой 
инфляции труд растет в цене намного медленнее, чем другие факторы 
производства, что усугубляет проблему его недооценки. Так возникает 
замкнутый круг, обусловливающий нисходящую траекторию динамики 
соответствующей макросистемы. В данном случае развитие моделируется не восходящей спиралью, как у Гегеля, а нисходящей, возникает 

«воронка отсталости», воспроизводящая механизмы экономической 
деградации, обеспечивающая в количественном и качественном смысле 
не расширенное, а суженное воспроизводство.  
Выход из этого замкнутого круга следует искать на пути формирования федеральных и региональных инвестиционных планов на среднесрочную перспективу, реализация которых сопровождалась бы адекватной оценкой труда, стимулирующей приток квалифицированных кадров 
не только в экономику страны в целом, но — в первую очередь — 
в проблемные регионы и города, остро нуждающиеся в плановом развитии технологической основы как производственных процессов, так 
и социальной инфраструктуры. 
Надеюсь, что материалы представляемой монографии будут в какойто мере способствовать решению этих задач. 
 
Р.М. Нижегородцев 
д-р экон. наук, профессор, заведующий 
лабораторией Института проблем управления Российской Академии Наук