Путешествие в Ятвягию, в Берестье, Львов, Краков и другие города Руси, Польши и Пруссии, в великую пущу и святилище Ромов ирландского монаха Патрика, о гибели кораблей, войнах королевств и христианских разбойниках, о храбрости Тита и поисках Судиславы, о сооружении замков в Ма-риенбурге и Каменце в

УДК 821.161.1(476)-31
ББК 84(4Беи-Рус)-44

Г23

Гатилов, П. В.

Путешествие в Ятвягию, в Берестье, Львов, Кра
ков и другие города Руси, Польши и Пруссии, в великую пущу и святилище Ромов ирландского монаха Патрика, о гибели кораблей, войнах королевств 
и христианских разбойниках, о храбрости Тита
и поисках Судиславы, о сооружении замков в Мариенбурге и Каменце в год 1279-й от Рождества 
Христова : роман / П. В. Гатилов. – Минск : Беларуская навука, 2018. – 343 с.

ISBN 978-985-08-2280-2.

Книга основана на реальных событиях и персонажах. 

В центре повествования несколько загадочных событий, 
произошедших на Руси, в Польше, Литве, Пруссии и Ятвягии около 1280 г. в переломную для этих стран эпоху и нашедших отражение в скупых сообщениях летописей и хроник. 

Роман имеет насыщенную детективную и приключен
ческую составляющую, дает возможность читателю совершить увлекательное путешествие вместе с главными 
героями, погрузившись в миры средневековой Европы, 
полные красот и опасностей.

УДК 821.161.1(476)-31

ББК 84(4Беи-Рус)-44

© Гатилов П. В., 2018
© Оформление. РУП «Издательский
  дом «Беларуская навука», 2018

ISBN 978-985-08-2280-2

Г23

Год 1279-й. В полночной1 Европе из-за обильных дож
дей недородное лето. Чтобы избежать голодной зимы, 
ятвяги — воинственный лесной народ меж Русью, Польшей, Литвой и Пруссией — отправляют послов к волынскому2 князю Владимиру Васильковичу и смиренно просят продать им зерна, обещая заплатить как угодно: воском, белками, бобрами, куницами, серебром. В начале 
августа две ладьи, груженные мешками с житом, выходят из Берестья3 и направляются вниз по течению Буга 
в сторону летнего заката.

В то же лето проповедник из далекой Ирландии пере
секает три моря и четыре королевства, чтобы нести Слово Господнее в последний языческий предел Европы.

1 Здесь и далее слова «полночь», «полночный» наряду с обычным 

смыслом применяются в значении «север», «северный», а слова «полдень», «полуденный» — в значении «север», «северный», т. е. так же, 
как это было в старину на Руси.

2 Волынь — земля и княжество на западе Руси.

3 Берестье — изначальное название Бреста.

Третий день пути был

на исходе. Столько же предстояло пройти по рекам Мазовии1, прежде чем достичь 
Ятвягии. По левому борту ухоженные деревни чередовались 
с полями и дубравами. По правому — тянулся густой лес,
изредка виднелись одинокие 
рыбацкие хижины. Ракиты, 

растущие по низким берегам, касались листьями мутнозеленой воды.

Корабли вел берестейский тиун2 Баграм Верещага. 

Одно из своих имен тиун получил при рождении, второе — при крещении. Годы хорошо приложились к его 
полысевшей голове, седым усам и обветренной коже, 
но мышцы хранили добрый остаток прежней силы, 
взгляд — остроту, а скрипучий голос не искушал людей, 
имевших с ним дело, перейти ему дорогу.

Около полудня Баграм заметил над правым берегом 

дым костра, рассеявшийся, когда корабли приблизились. 
Спустя время, утиный выводок в прибрежных зарослях 
крикливо побежал по реке, напуганный то ли зверем,
то ли человеком.

Дважды в течение дня тиун отказывал в отдыхе уста
лым дружинникам. Гребцы переглядывались, кривили 

1 Мазовия — земля и княжество на северо-востоке Польши.

2 Управитель в Древней Руси.

Слово 1:

СудиСлава

лица и сильнее налегали на весла, утешаясь мыслью, 
что Верещага хочет до вечера достичь Нарева — реки,
берущей начало из ятвяжских болот. Но когда ладьи 
вошли в Нарев и пошли вверх по течению, тиун не подал 
знака, какого от него ждали.

Солнце теперь припекало слева. Второй корабль опас
но приблизился, и Данила, молодой боярин, главный
на втором корабле, перепрыгнул на первую ладью. Старый тиун щурился вдаль, придерживая кормовое весло, 
и как будто не обращал внимания на выходку товарища.

— Верещага, ты совсем озверел, — негромко сказал 

Данила.

— Дойдем до Пултуска, — коротко отозвался тиун.
— Это еще пять поприщ1 против течения.
— Да.
— Под твоей рукой люди, а не холопы. Выдохлись,

не видишь?

Дружинники слушали не оборачиваясь.
— Дед, послушай Данилу, — прозвучал девичий голос.
— А тебе кто слово дал? — рассердился Баграм.
Отец Судиславы погиб на охоте за месяц до ее рожде
ния. Мать умерла вскоре после родов. Многие тогда говорили, что над домом Баграма нависло заклятие. По старому 
обычаю, чтобы отвадить нечисть, следовало дать ребенку нелепое имя — вроде того, каким нарекли при рождении самого Баграма. Но гордый боярин, не боясь ни людей, ни духов, назвал единственную внучку не просто 
одним из самых красивых имен, какие знал, но именем, 
принадлежавшим когда-то княжескому роду.

Баграм нашел для маленькой Судиславы кормили
цу, а когда девочка подросла — не имея на кого оставить 
ребенка, сам взялся ее воспитывать. Он не мог научить 
Судиславу прясть шерстяную нить, ткать сукно, заплетать косы. Некоторые из этих наук она кое-как осваивала сама. А дед обучал, чему мог: колоть дрова, разводить 

1 Поприще — старорусская путевая мера, имевшая разные значе
ния, в данном случае — около 1,5 км.

огонь, разделывать звериные тушки, стрелять из лука, 
который смастерил нарочно для нее — настоящий охотничий был девочке не по силам. Потом приучил носить 
мальчишеские порты, чтобы хлопцы не заглядывались 
и в дорогах хлопот меньше было. Он брал ее с собой
на охоту, в полюдье1, по торговым путям — всюду, кроме войны.

Берестяне уже плохо представляли себе тиуна без сле
дующей за ним худенькой девочки с вытянутым лицом, 
большими миндалевидными глазами, прямым, немного 
вздернутым носом и коротко остриженными русыми волосами, перехваченными таким же, как у деда, обручем. 
Ее присутствие осложняло простую и грубую жизнь мужчин, но они относились к ней как к младшей сестре, которую надо терпеть и оберегать. С ней дорога обретала 
иной смысл.

— Дед... — повторила Судислава с кроткой твердостью, 

не отводя глаз, — послушай Данилу. Ивашко ладони
до крови стер.

Баграм окинул взором дружинников.
— Что, мужики, — прохрипел он, ухмыльнувшись, 

— правда, что ли, притомились?

— Притомились, тиун, — подтвердили корабельщи
ки, — дай отдыха.

— Ладно, пройдем еще полпоприща — будет затока. 

Там и заночуем. Прежде, чем сойти на берег, наденьте 
кольчуги. Оружие не оставляйте...

Гребцы налегли на весла. Напряженное молчание по
следних часов сменилось гомоном и шуточной перебранкой. Вечернее солнце медленно клонилось к закату и освещало рыжим светом узкую полоску песчаного берега,
за которой стоял старый лес — он надвигался на путников, простирая над ладьями длинные ветви. Корабельщики — все тридцать семь человек — сошли на сушу, 
привязали веревками корабли, словно больших коней,
и, оставив на берегу дозор, разошлись собирать хворост.

1 Полюдье — сбор дани.

Вечером у костра Баграм наставлял внучку приглу
шенным осипшим голосом:

— Не делай так впредь. Не становись против меня. 

Если хочешь просить за кого-то, проси так, чтобы другие не слышали.

— Добро, — согласилась Судислава.
— Не будь жалостливой. Мужи должны быть мужа
ми, а жалость портит мужа. Если его часто жалеть, он 
станет бабой. Поняла?

— Да...
— И вообще... старайся не лезть в мужские дела.
— Да.
— Добро...
Баграм глубоко вздохнул.
— Но сегодня я была права? — Судислава покосилась 

на деда.

Баграм недоуменно вытаращился на внучку.
— Ну, ты же согласился!
На ее щеках заиграли ямочки, а глаза лукаво блес
нули, как блестели при свете пламени два тонких кольца в ее ушах. Старик крякнул что-то и отвернулся.

— Что это за серьги у тебя?
— Тит подарил.
— Тяжелые?
— Нет.
Баграм протянул руку и приподнял одно из колец, 

прищурился, опять отвернулся и потыкал палкой в костер. Почерневшие головешки заискрились.

— Орихалк1. Ятвяжская работа... только знаешь, в до
рогу не надо надевать украшений. Здесь они ни к чему. 
Только мешать будут. Зацепишься ухом за ветку, повиснешь на дереве и будешь кричать: «Деда! Деда!», пока дед 
не придет и не снимет.

Судислава улыбнулась.
— И вот еще что, — добавил Баграм другим голо
сом, — запомни: нельзя принимать подарки от чужого 

1 Орихалк — сплав меди и золота.

мужчины. Тит — мой крестник, но тебе он не брат и никто. 
Мне не так уж важно, что там люди скажут — ты меня 
знаешь. Но ты сама будешь чувствовать, будто должна 
ему что-то. Понимаешь?

Огоньки в глазах Судиславы погасли, глаза скрылись 

под ресницами. Непроизвольным движением она поправила волосы над ушами, чтобы спрятать серьги. Совсем 
не к месту раздался грубый смех дружинников, толкующих о чем-то своем.

— Тит... — раздумчиво продолжал Баграм, — он часто 

стал наведываться ко мне. Но ко мне ли? Такого ловкого 
охотника и отважного воина, я тебе скажу, в Берестье, 
да и на всей Волыни, больше не сыщется. Ты его, внучка, не обижай, но будь с ним осторожна. Смотри, чтобы 
голову глупую твою не вскружил и ум твой не исхитил. 
Кто узнает его помысел? Может, ты ему в сердце легла,
а может, это так совпало просто. А может, ты ему как 
олень, на которого он сети закинул. Обидит тебя, и урвутся корни сердца твоего1.

Судислава придвинулась к деду, обняла его руку, по
ложила голову на плечо и неотрывно следила за движениями огня. Вдруг подул сильный ветер. Тысячи листьев 
в черных глубинах ночного леса тревожно зашелестели. Девочка вскинула голову и увидела, как угрожающе 
раскачиваются над ними тяжелые дубовые ветви. Но никто из мужчин не видел и не слышал этого. Они продолжали говорить, шутить, смеяться, словно вокруг ничего 
не происходило. И ветер утих так же внезапно, как поднялся. Судислава вдруг подумала, что лучше бы ей было 
не встревать и не мешать деду довести корабли до ближайшего польского города.

— Не бойся, — разгадал ее мысли Баграм, — мы во 

владениях мазовецкого князя. Конрад живет в большой 
любви с нашим князем Владимиром. Он знает о нашем 
пути. Его люди нас не тронут.

1 Древнерусский речевой оборот.