Судьба белорусской провинции

УДК 316(476)
ББК 60.5(4Беи)
      С89

А в т о р ы:

Р. А. Смирнова, Т. В. Кузьменко, 
В. Э. Смирнов, Т. С. Балакирева

П о д  о б щ е й  р е д а к ц и е й 

Р. А. Смирновой

Р е ц е н з е н т ы:

доктор социологических наук, профессор В. И. Русецкая,

доктор социологических наук Н. Е. Лихачев

Судьба белорусской провинции : социологический ана
лиз / Р. А. Смирнова [и др.] ; под. общ. ред.  Р. А. Смирновой. – Минск : Беларуская навука, 2015. – 435 с.

ISBN 978-985-08-1819-5.

Монография посвящена проблеме развития провинциального сооб
щества, места провинции в налаживании социальных связей и взаимоотношений в системе «центр – периферия», роли провинциального сообщества в социализации, интеграции и адаптации живущего в селах 
и малых городах людей. Осуществлена теоретическая экспликация основных понятий, на обширном конкретно-социологическом материале 
обоснованы основные идеи и положения книги, касающиеся образа 
жизни провинциального населения, их менталитета, ценностных ориентаций, социального самочувствия и гражданского поведения. 

Предназначена для студентов, аспирантов, научных сотрудников 

и всех тех, кого интересует судьба Отечества.

УДК 316(476)

ББК 60.5(4Беи)

© Институт социологии 
    НАН Беларуси, 2015
© Оформление. РУП «Издательский 
    дом «Беларуская навука», 2015

ISBN 978-985-08-1819-5

С89

ВВЕДЕНИЕ

Одним из малоисследованных аспектов современных пред
ставлений о белорусском социуме остаются представления о месте 
и роли в нем провинции, провинциальной культуры, менталитета и присущих им способах человеческой жизнедеятельности. 
И хотя региональные исследования все более привлекают внимание общественной науки, история, механизмы развития, потенциал и возможности белорусской провинции для социальной 
интеграции, самоидентификации и социализации личности и общества еще не получили должного внимания. Место и функция 
провинции в жизни нации как целого, степень зависимости от 
Центра и границы интерпретации его влияния – этот круг вопросов становится чрезвычайно актуальным в исследовании региональной культуры и социальных процессов.

Считается, что многообразные представления о провинци
альном городе, появившиеся в современной белорусской культуре XX – начала ХХI в., являются результатом формирования национального типа идентичности в культуре, трансформации культуры из традиционной в национальную. Суть данной точки зрения 
в следующем. Нация как форма общности людей, во-первых, возникает в силу установления капиталистической экономики и, 
во-вторых, имеет тенденцию к нивелированию кровнородственных, этнических, конфессиональных, сословных различий между 
членами общности, утверждая вместе с тем новое основание идентичности – служение государству. Распространение грамотности, письменность, нормированный литературный язык согласно 
этому пониманию обусловлены потребностью государства в куль

турно и социально унифицированном, многочисленном, легко 
мобилизуемом человеческом ресурсе, способном как к массовому производству и потреблению товаров и услуг, так и к эффективным действиям в условиях социальных преобразований или 
катастроф, приобретших периодический характер. Национальный 
тип идентичности предполагает деактуализацию предшествующих оснований идентичности, в частности местнического, связывающего личность с определенной областью внутри государства, что обусловлено императивом подчинения мобилизационным 
требованиям государства. Вследствие этого возникает специфическое отношение к провинциальным регионам страны со стороны власти и изменение самосознания жителей столицы и регионов. С одной стороны, утверждают представители данного 
понимания, центральный государственный аппарат нуждается 
в ресурсах провинции (материальных, человеческих, концептуальных и т. п.), т. е. находится в зависимом, подчиненном отношении. Но, с другой стороны, одновременно стихийно и целенаправленно формируется такой комплекс представлений о провинции, который лишает ее права на суверенность и подчиняет 
Центру. Иными словами, национальная культура создает образ 
копирующей провинции, более или менее утрируя черты подражательности и следующие за ним несамостоятельности, выводя 
из них характеристики отсталости и невежественности. Именно 
этот образ согласно данной точке зрения удерживает провинцию 
в подчинении и вместе с тем стимулирует миграцию слоя наиболее 
одаренных и амбициозных жителей провинции в центр. 

Обострение дискуссий на тему провинциальности и провин
ции в культуре и социуме обусловливается ценностной асимметрией в отношении «центр – провинция», в соответствии с которой 
культура «центра» (например, столицы) признается в качестве непререкаемого образца для подражания провинциальными культурами, в данном контексте «недостаточно развитыми и отсталыми». 
Это усугубляется тем, что в условиях глобализации считается 
нормой единообразие образа жизни, менталитета, ценностно-нормативной системы, культуры «центра» и «провинции». Более того, 
провинциальная культура признается «устаревшей», менее зна

чимой для современности, чем культура глобальная и общедоступная для всех. Однако, как отмечают некоторые ученые: «Технологизация общения и физическое перемешивание культур, если 
говорить о наиболее радикальных императивах глобализации, 
угрожает существующему этнокультурному разнообразию на 
планете, угрожает разнообразию внутренних социальных пространств. Глобализация, если эта концепция принимается без 
необходимых ограничений, прорывает внутренние социальные 
пространства «снаружи», вваливается в них своими несоразмерными массами (информации, техники, развлечений и пр.) и приводит их к такой же гибели, какой гибнет живой организм, проткнутый и вспоротый копьем охотника»1. В этом смысле изучение 
взаимоотношения «центра и провинции», возможностей и перспектив провинции в социуме требует научного (не только теоретического, но и эмпирического в данном случае, конкретносоциологического) анализа, так как не имеют пока однозначных 
и простых решений.

Авторский коллектив подходит к данной проблеме, пытаясь 

уйти от упрощенных ответов и простого копирования интерпретаций историко-культурного опыта других стран и народов. 
В частности, чрезвычайно богатый опыт научно-теоретического 
и искусствоведческого (литературного) обобщения данных о провинциальном социуме и культуре наработан в российской гуманитаристике. Однако простым наложением образа российской 
провинции на белорусскую действительность трудно обойтись. 
Дело в том, что в Беларуси исторически сложились специфические взаимоотношения центра (столицы) и периферии (провинции), отличные от российских, связанных с местом страны в геополитическом пространстве. В отличие от Москвы и Санкт-Петербурга, которые были (хотя и в разное время) единственными 
и непререкаемыми образцами не только для мелких провинциальных городов, но и для крупных городов Российской империи, 

1 Дахин, А. В. Российская провинциальная культура в глобальной регио
нальной стратификации: проблема социальной ценности «внутренних пространств» / А. В. Дахин // Международные отношения в 21 веке: региональное 
в глобальном и глобальное в региональном. – Н. Новгород, 2000. – С. 224.

включая Минск, последний не играл такой довлеющей роли на 
белорусские города. В этом отношении даже трудно было называть такие города, как Могилев, Витебск, Гродно и Брест более 
провинциальными, нежели Минск. Но и города меньшего масштаба не ощущали себя провинциальными. И не только, например, 
Борисов или Мозырь, но и Несвиж, Волковыск, Лида и другие, в силу 
богатого исторического прошлого и довольно активным социально-экономическим и политическим отношениям. 

Тем не менее, начиная с середины ХХ в., ознаменованного раз
витием индустриальной эпохи, новых форм политической регуляции территориально-поселенческого устройства в стране и введением унифицированных норм и правил архитектурно-градостроительной застройки на территории Советского Союза, роль 
и значимость небольших городов Беларуси радикально изменилась. В первую очередь произошли изменения в экономике 
малых городов: она все более сводилась к моноэкономике, направленной на обслуживание и управление отраслями аграрной 
сферы. Это привело к социально-структурным переменам – малые города стали концентрировать трудовые ресурсы преимущественно из специалистов и работников по обслуживанию 
аграрной экономики и живущего в них населения и окружающих 
сельских поселений. Сузились возможности про-винциальных городов в обеспечении населения социальными ресурсами самореализации и повышения своего социального статуса. Многие широко известные производства и промыслы сами собой стали 
пропадать или перепрофилироваться в соответствие с принимаемыми правительством республиканскими планами социально-экономического развития. Соответственно, город (местное 
сообщество) стал терять качество субъктности, все более превращаясь в объект социальной, экономической и культурной 
политики государства. Потеря местным сообществом социальной субъектности постепенно привела жителей провинциальных городов к несамостоятельности в решении внутригородских вопросов, социальной пассивности и патернализму в отношениях с вышестоящими властными структурами. Все эти изменения привели не только к снижению роли провинциальных 

городов в составе страны, но и к стиранию культурных особенностей в менталитете, способах деятельности и духовной жизни 
провинциалов. Мало того, слово «провинциал» стало нарицательным, что стимулировало население, особенно молодежь, к стремлению не быть им, а быть городским, стать жителем столицы. 
Отсюда – снижение человеческого потенциала белорусской провинции, затухание активной социальной и политической жизни 
(или сужение активности до уровня удовлетворения сугубо материальных, экономических, а по существу первичных потребностей) в провинциальном городе, потеря им социокультурного 
своеобразия. Круг замкнулся.

Необходимо отметить, что за годы реформ в белорусской 

провинции наметились глубокие институциональные изменения. 
Однако многие накопившиеся проблемы ее развития остаются 
нерешенными, в частности, связанные в основном с ориентацией на моноэкономику – производство и переработку продукции 
сельского хозяйства. И хотя в ходе социально-экономических 
реформ в стране созданы основы многоукладной экономики, законодательно закреплено право выбора форм производства, переработки и хозяйствования, в малых городах, как правило, повсеместно преобладают отрасли, обслуживающие сельское хозяйство 
или предоставляющие услуги населению. В связи с достаточно 
узким спектром рынка труда, худшими, по сравнению с крупногородскими, инфраструктурой и уровнем заработной платы 
провинция перестает быть привлекательной для жизни, ограничивая возможности самореализации и развития людей, что влечет 
за собой застойные явления и усиленные миграционные процессы (особенно из сел и малых городов сельского типа). Эти проблемы касаются не только Беларуси – подобные процессы наблюдаются во всех развитых странах. По данным статистики, на 
2013 г. в белорусских городах проживает 82% всего населения 
страны, в российских – 74% всего населения РФ (для сравнения: 
в США – 75%, в Германии ежегодно сельское население сокращается на 1%). В среднем США и Европа теряют до 5% сельского населения за каждые 3–5 лет. Та же тенденция наблюдается 
и в малых городах. Непрестижность, неперспективность жизни 

и деятельности в провинции (селах и малых городах) приводят 
в последние десятилетия к повсеместному оттоку из них человеческого ресурса. Данные устойчивые явления определили особую значимость постановлений правительства Беларуси и программ, нацеленных на повышение уровня и качества жизни 
в данных регионах, престижности проживания в сельской местности. Однако институциональные меры – государственные национальные проекты и целевые программы в этой сфере – не дают 
устойчивого эффекта по причине сокращения человеческих ресурсов.

Усеченное и одностороннее использование отдельных форм 

социального взаимодействия государства и общества – только 
в виде социальной помощи (патронажа) со стороны государства – 
снижает экономическую и социальную активность населения провинции. Указанный изъян в системе управления в определенной 
мере обусловлен невостребованностью и недостаточной изученностью тех ресурсов, которые способны модернизировать провинциальный социум, предоставить людям возможность повышать свой социальный статус: экономический, связанный с трудовой деятельностью и материальными доходами; социальный, 
характеризующийся достойным качеством жизни, социальной 
активностью и защищенностью; символический и культурный, 
выраженный в возможностях осуществления социально-профессиональной, культурной и классовой самоидентификации, расширения коммуникаций и влияния на социально-политическую 
жизнь страны, повышения своего культурного уровня и удовлетворения культурно-досуговых потребностей. 

Современные отечественные социологи, рассматривая пове
дение людей и обращая внимание преимущественно на его целерациональную обусловленность, связанную с личной выгодой 
(пользой), на наш взгляд, остаются на позициях теории «экономического» человека и, более того, тщетно продолжают обосновывать ее. Однако необъяснимость некоторых новых трендов социально-экономического поведения современного человека вынуждает ученых обратиться к социальному аспекту данной проблемы. 

В качестве основы для решения данной проблемы есть смысл 
обратиться к утверждению К. Поланьи о том, что даже «экономическая деятельность человека, как правило, полностью подчинена общей системе его социальных связей. Человек действует не для того, чтобы обеспечить свои личные интересы в сфере 
владения материальными благами, он стремится гарантировать 
свой социальный статус, свои социальные права, свои социальные преимущества. Материальные же предметы он ценит лишь 
постольку, поскольку они служат этой цели. Ни процесс производства, ни процесс распределения не связаны с какими-либо 
особыми экономическими интересами в плане владения вещами, 
но каждый отдельный этап, каждый шаг в этих процессах строго обусловлен целым рядом социальных интересов, которые, 
в конечном счете, и гарантируют то, что необходимый шаг будет 
сделан. В небольшой общине охотников или рыбаков или в гигантской деспотии интересы эти могут быть весьма несходными, однако всюду экономическая система приводится в действие 
неэкономическими мотивами»2. В развитие этой мысли авторы 
данной монографии видят одну из своих целей определение социальных ресурсов, мотивов, факторов и условий, влияющих на 
мотивацию и жизненный выбор жителя провинции в сфере трудового, профессионального и миграционного поведения, обращая 
особое внимание на потребность в повышении социального статуса как мотива изменения жизненных стратегий индивидов.

Данные социологических исследований местных сообществ 

провинциальных регионов (включающих как сельские поселения, 
так и малые города) последних 15 лет показали, что основными 
факторами изменения своих экономических и в целом жизненных стратегий люди называют заработную плату, возможность 
свободного выбора профессиональной деятельности, диверсификацию рабочих мест и хорошие условия труда. 

В связи с этим приоритетной целью исследования является 

выявление основных, формирующихся на мезо- и микроуровнях, 

2 Поланьи, К. Великая трансформация: политические и экономические ис
токи нашего времени / К. Поланьи. – СПб.: Алетейя, 2002. – С. 207.

факторов, определяющих региональную специфику социальных 
ресурсов местных сообществ белорусской провинции, обусловливающих личностный выбор граждан, процессы интеграции, 
социализации, адаптации и территориальной идентификации населения, возможности самореализации и повышения социального 
статуса в условиях сложившейся провинциальной социальной 
среды. 

В качестве объекта исследования выступают жители малых 

городов и сельское население регионов страны, критерием провинциальной регионализации которых являются пространственно-территориальные характеристики (степень урбанизированности, 
отдаленности / близости от крупных городов, масштабы населенных пунктов: малый город, агрогородок, село, отдаленные деревни). 
Основное внимание обращается на провинциальные сообщества 
как исторически сформировавшиеся социально-территориальные 
образования во взаимосвязи их социальных, экономических, культурных и духовных сфер и параметров, выступающие в качестве основного ресурса, определяющего наряду с другими процессы социального воспроизводства (социализации, адаптации, 
интеграции и территориальной идентификации) провинции, а также 
их специфическую социально-классовую и профессиональную 
структуру. 

Кроме этих целей и задач, направленных на определение си
стемы факторов, обусловливающих особенности развития местных провинциальных сообществ в малых городах и сельских 
поселениях, изучались также роль социальных ресурсов в повышении социального статуса индивидов и социальных групп; выявление социально-культурных особенностей разных социальнотерриториальных образований провинции (малые города, села) 
как сфер историко-культурного и социально-экономического существования местных сообществ; определение специфики ценностных ориентаций и поведенческих стратегий населения белорусской провинции; выявление общих и особенных черт провинциального менталитета, характеризующих своеобразие образа жизни; 
обоснование концептуального подхода к изучению социально