Пенитенциарная безопасность: национальные традиции и зарубежный опыт

ФЕДЕРАЛЬНАЯ СЛУЖБА ИСПОЛНЕНИЯ НАКАЗАНИЙ

САМАРСКИЙ ЮРИДИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ

ПЕНИТЕНЦИАРНАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ: 

НАЦИОНАЛЬНЫЕ ТРАДИЦИИ 

И ЗАРУБЕЖНЫЙ ОПЫТ

Материалы 

Международной научно-практической конференции

11–12 октября 2018 г.

Самара 2018

УДК 343
ББК 67.4

П25

П25
Пенитенциарная безопасность: национальные традиции и зарубежный опыт: материалы 

Международной научно-практической конференции (11–12 октября 2018 г.). – Самара : 
Самарский юридический институт ФСИН России, 2018. – 321 с. ISBN 978-5-91612-226-8

В сборнике представлены доклады участников Международной научно-практической конференции 

«Пенитенциарная безопасность: национальные традиции и зарубежный опыт».

Предлагаемые материалы адресованы ученым-юристам, преподавателям, аспирантам, адъюнктам, 

курсантам и студентам юридических вузов, практическим работникам правоохранительных органов, а также всем 
интересующимся юридическими науками.

УДК 343
ББК 67.4

ISBN 978-5-91612-226-8
© Самарский юридический институт 

ФСИН России, 2018

ПРЕДИСЛОВИЕ

В данном сборнике представлены материалы Международной научно-практической конференции «Пени
тенциарная безопасность: национальные традиции и зарубежный опыт». Ежегодное проведение на базе Самарского 
юридического института ФСИН России научных мероприятий, посвященных проблемам пенитенциарной безопасности, а также публикация их результатов свидетельствуют о пристальном внимании научного сообщества к вопросам 
функционирования уголовно-исполнительной системы в контексте профилактики и противодействия факторам внутрисистемного и межсистемного характера, дестабилизирующим процесс исполнения уголовных наказаний, нарушающим эффективное взаимодействие пенитенциарной системы с институтами гражданского общества.

Широта научных интересов авторов публикаций обеспечивает комплексный и разноаспектный характер 

научной дискуссии. Попытки решения таких прикладных задач, как совершенствование профессиональной подготовки кадров, внедрение инновационных технологий, новых инженерных и технических средств обеспечения безопасности, гармонизация международно-правового и национально-правового регулирования пенитенциарной 
сферы, соблюдение баланса интересов государства и гражданского общества в процессе реализации государственными органами мер принуждения, объединили на конференции специалистов не только разных стран и городов, но и различных сфер научных знаний и практической деятельности.

Выражая особую признательность авторам публикаций – ученым, имеющим неоспоримый научный авто
ритет, хотелось бы отметить творческий подход и глубину постижения избранных тем молодыми исследователями.

Несмотря на то что формат сборника материалов научной конференции не предполагает для читателя 

возможности в полном объеме познакомиться с авторской позицией по заявленной проблематике, научная ценность его очевидна, поскольку в сборнике представлен широкий спектр точек зрения на дискуссионные вопросы, 
стимулирующий дальнейшие научные изыскания.

Хочу пожелать творческих успехов всем авторам издания и выражаю надежду, что заинтересованность 

участников конференции в решении стоящих перед пенитенциарной наукой задач будет способствовать дальнейшему конструктивному обмену мнениями для достижения наилучших результатов.

Начальник Самарского юридического

института ФСИН России

кандидат педагогических наук, доцент

полковник внутренней службы

А. А. Вотинов

НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ РЕГЛАМЕНТАЦИИ ПРАВОВОГО СТАТУСА ОСУЖДЕННЫХ, 

СТРАДАЮЩИХ ИНФЕКЦИОННЫМИ ЗАБОЛЕВАНИЯМИ

© 2018 М. А. Абрамов

Самарский юридический институт ФСИН России

Статья посвящена проблемам, возникающим при реализации правового статуса осужденных, стра
дающих инфекционными заболеваниями. Рассмотрены ограничения, которые возникают при отбывании наказания в виде лишения свободы у больных осужденных.

Под правовым статусом осужденных в доктрине уголовно-исполнительного права понимается урегулиро
ванное правовыми нормами положение осужденных в период отбывания уголовного наказания, включающее такие элементы, как права, обязанности, законные интересы и правовые ограничения1. Соотношение этих элементов составляет юридическое содержание статуса конкретного осужденного и определяет заданные параметры 
функционирования исправительного учреждения, исходя из прав, обязанностей и запретов, налагаемых на осужденного, а также исходя из прав и обязанностей сотрудников уголовно-исполнительной системы2.

Наличие и выявление у осужденного, отбывающего наказание в виде лишения свободы, заболевания от
ражается на его правовом положении. Правовой же статус осужденных к наказаниям, не связанным с лишением 
свободы, при наличии у них какого-либо заболевания практически не меняется3. На законодательном уровне 
практически не обращается внимания на состояние здоровья осужденных, не изолированных от общества. Возможно, это связано с тем, что обследование и лечение больных осужденных, не лишенных свободы, осуществляется не в органах или учреждениях уголовно-исполнительной системы, а, как правило, в местных органах здравоохранения на общих с несудимыми гражданами основаниях.

Если у осужденного в исправительном учреждении будет выявлено инфекционное заболевание, то у дру
гих осужденных (здоровых или имеющих неинфекционные заболевания) в силу ч. 5 ст. 80 УИК РФ возникает 
условное право на отдельное содержание от первых. Однако на практике встречаются ситуации, когда здоровые 
осужденные содержатся вместе с осужденными, имеющими инфекционные заболевания. Например, когда 
у осужденного появляются симптомы туберкулеза или иного инфекционного заболевания, но возникли какие-либо 
сложности с установлением точного диагноза или в стационаре медсанчасти ИУ, ЛИУ или ЛПУ отсутствуют свободные места. В таких случаях больному осужденному приходится ожидать своей «очереди» (когда освободится 
коечное место) и при этом оставаться в одном отряде вместе со здоровыми осужденными. Право осужденного 
ходатайствовать перед администрацией ИУ о раздельном содержании от инфекционных больных (например, переводе в другое помещение (отряд) или другое исправительное учреждение) в законе не закреплено. Поэтому 
считаем целесообразным закрепить подобное право осужденных в УИК РФ, тем более что ч. 2 ст. 76 УИК РФ регламентирует раздельное и отдельное от здоровых осужденных перемещение осужденных, больных открытой 
формой туберкулеза или не прошедших полного курса лечения венерического заболевания, а в соответствии 
с ПВР ИУ4 осужденные, больные инфекционными заболеваниями, содержатся раздельно по видам инфекций 
и отдельно от больных, проходящих лечение по поводу неинфекционных заболеваний.

Согласно ПВР ИУ одной из обязанностей осужденных является прохождение медицинских осмотров 

и необходимых обследований с целью своевременного обнаружения инфекционных заболеваний. Такая обязанность достаточно обоснована, потому что осмотры и обследования позволяют достаточно оперативно выявлять
различные виды инфекционных заболеваний (например, туберкулеза или сифилиса). Однако на практике некоторые осужденные стараются избежать прохождения медицинских обследований, поскольку это может привести 
к их «клеймению», ухудшив взаимоотношения не только с другими осужденными, но и с администрацией ИУ. 
Отдельные осужденные отказываются проходить медицинские осмотры и необходимые обследования по личным 
причинам (неформальные традиции, религиозные соображения, психические расстройства) и даже готовы 
подвергнуться дисциплинарному взысканию, только бы не выполнять указанную в ПВР ИУ обязанность. Эти 
осужденные продолжают содержаться вместе со здоровыми осужденными, тоже считаются здоровыми, хотя по 
факту могут страдать инфекционными заболеваниями. К сожалению, отдельное содержание осужденных, которые отказались проходить медицинские осмотры и обследования, от других категорий осужденных законом не 
предусмотрено.

В соответствии со ст. 97 УИК РФ не допускается выезд за пределы исправительных учреждений осуж
денным, у которых имеется открытая форма туберкулеза, которые не прошли полный курс лечения венерического 
заболевания, алкоголизма, токсикомании, наркомании или ВИЧ-инфекции. В отношении таких осужденных к лишению свободы медицинская комиссия, как правило, принимает решение о применении обязательного лечения. 
Однако хотелось бы обратить внимание на тот факт, что другие инфекционные заболевания не являются основаниями для назначения обязательного лечения, хотя некоторые из них (например, «птичий грипп», «свиной грипп», 
герпес, лихорадка Эбола, брюшной тиф, малярия, коклюш, менингит, полиомиелит, ветряная оспа, холера, чума) 

могут привести к смертельным случаям. При таком подходе значимость обязательного лечения соматических заболеваний снижена, так как более серьезные инфекционные болезни не требуют от осужденных «обязательности» лечения. Другими словами, в некоторых случаях, которые могут того «заслуживать», законодатель не совсем 
обоснованно отказался от наложения правовых ограничений на осужденных.

Похожая картина наблюдается и в закреплении некоторых прав осужденных, которые предоставляются 

выборочно и без учета вида заболевания. Так, на основании ч. 6 ст. 88 УИК РФ право приобретения продуктов 
питания и предметов первой необходимости за счет средств, имеющихся на их лицевых счетах, без ограничения 
есть только у осужденных, являющихся инвалидами первой или второй группы, и у осужденных, находящихся 
в ЛИУ. Однако подобное право не предоставлено законом другим осужденным, имеющими тяжелые заболевания, 
например, являющимися инвалидами третьей группы или находящимися в ЛПУ.

Для больных осужденных предоставляются дополнительные права, такие как бесплатное питание – на 

период освобождения от работы по болезни (ч. 5 ст. 99 УИК РФ); создание улучшенных жилищно-бытовых условий и установление повышенных норм питания (ч. 6 ст. 99 УИК РФ); получение дополнительных посылок
и передач в количестве и ассортименте, определяемых в соответствии с медицинским заключением (ч. 2
ст. 90 УИК РФ).

Одной из проблем правового регулирования правового статуса осужденных, страдающих инфекционны
ми заболеваниями, является отсутствие закрепленного в отечественном законодательстве права на неразглашение информации о наличии того или иного заболевания. И если информация о наличии у осужденного таких инфекционных заболеваний, как туберкулез или венерическое заболевание, становится известной для всех ввиду 
его изоляции от иных осужденных, то иная ситуация возникает при ВИЧ-инфекции или других заболеваниях. Как 
правило, информация о выявлении у осужденного инфекционного заболевания, включая ВИЧ-инфекции, медицинскими работниками сообщается достаточно большому числу сотрудников ИУ и становится известной для многих осужденных. Это обусловлено тем, что медсанчасти ИУ относятся к структурным подразделениям учреждений, фактически привлекаются для решения оперативно-режимных и воспитательных задач. Отсутствие права на 
неразглашение информации о состоянии их здоровья и обнародование этой информации способствует подрыву 
доверия к медперсоналу со стороны больных осужденных и может негативно сказаться на отношении к назначенному курсу лечения.

Отдельно следует раскрыть правовой статус осужденных к лишению свободы, имеющих инфекционные 

заболевания в период их нахождения в ЛИУ и ЛПУ, так как он отличается от правового положения здоровых лиц 
и лиц, имеющих заболевания, отбывающих лишение свободы в других исправительных учреждениях5.

В период амбулаторного или стационарного лечения осужденных к лишению свободы в ЛИУ или ЛПУ ре
ализация некоторых прав ограничена:

– состояние здоровья некоторых осужденных (офтальмологические и другие проблемы) не позволяет им 

самостоятельно в письменной форме обратиться в органы, осуществляющие контроль за деятельностью учреждений УИС;

– в ЛИУ или ЛПУ обычно отсутствуют предприятия и поэтому осужденные не могут самостоятельно зара
ботать денежные средства. Из-за непродолжительного времени пребывания в лечебно-профилактических учреждениях перевод денег на лицевые счета осужденных может осуществляться лишь после убытия обратно в ИК, 
а также не всегда успевает прийти из предыдущего места содержания;

– осужденным, которые находятся на лечении в ЛПУ, не допускается предоставление длительных свида
ний. Они либо заменяются на краткосрочные, либо переносятся на период, следующий за выпиской из ЛПУ. 
Осужденным, находящимся в ЛИУ, длительные свидания предоставляются по нормам, установленным для соответствующего вида режима, однако если имеются медицинские противопоказания, то происходит отсрочка 
в предоставлении длительных свиданий до снятия данного противопоказания (п. 141 ПВР ИУ).

Ограничение права на длительные свидания исключительно у всех осужденных, находящихся на лечении 

в ЛПУ, независимо от инфекционного заболевания не способствует поддержанию семейных и других связей, 
а также ограничивает возможность обращаться через близких и родных в различные органы государственной 
власти и негосударственные организации.

Наиболее показательным примером ограничения правового статуса осужденного, страдающего инфекци
онным заболеванием, является ситуация, когда осужденные из колонии-поселения направляются для прохождения лечения в ЛИУ и ЛПУ, где возникают затруднения в реализации его прав и законных интересов. Ведь в колониях-поселениях осужденные имеют право на ношение гражданской формы одежды, хранение при себе денег 
и ценных вещей, на длительные свидания без ограничения их количества, а при отсутствии нарушений лицам, 
имеющим семьи, разрешается проживать со своими семьями на арендованной или собственной жилой площади 
на территории колонии-поселения или за ее пределами. В ЛИУ и ЛПУ реализация указанных прав и законных интересов не возможна ввиду «закрытости» самих лечебных учреждений и наличия законодательных ограничений. 
Данную проблему должно было решить введение на основании ч. 8 ст. 74 УИК РФ в ЛИУ и ЛПУ изолированных 
участков, функционирующих в качестве колоний-поселений. Однако, как отмечает А. П. Скиба, в ходе проведенно

го им исследования таких изолированных участков выявлено не было, а содержание больных осужденных, этапированных из колоний-поселений, в лечебных учреждениях осуществляется вместе с осужденными из других исправительных учреждений6.

Еще одной проблемой в лечебных учреждениях является трудность в обеспечении права на безопас
ность основной массы осужденных, которое напрямую связано с изоляцией от них злостных нарушителей и содержание последних в более строгих условиях. А постоянная и частая смена лечащихся осужденных не позволяет сотрудникам ЛПУ своевременно выявлять и предупреждать межличностные конфликты. В отличие от исправительных колоний в ЛИУ и ЛПУ не предусмотрено отдельное содержание злостных нарушителей режима, которых 
следует содержать в строгих условиях отбывания наказания, от остальной массы осужденных, что создает условия для ухудшения оперативной обстановки, тем более что в ЛПУ совместно содержатся осужденные из различных видов ИУ: от колонии-поселения до исправительной колонии особого режима и тюрьмы.

В ЛИУ и ЛПУ затруднена и реализация такого законного интереса осужденного, как выезд за пределы ИУ. 

Согласно ч. 1 ст. 97 УИК РФ выезды могут предоставляться только осужденным, отбывающим наказание в виде 
лишения свободы в исправительных колониях, воспитательных колониях, а также осужденным, оставленным для 
ведения работ по хозяйственному обслуживанию в СИЗО и тюрьмах. Исходя из дословного понимания нормы не 
могут разрешаться выезды за пределы ЛИУ и ЛПУ.

Таким образом, правовой статус осужденных, страдающих инфекционными заболеваниями, обычно 

определяется без учета вида заболевания, особенно при нахождении в ЛИУ или ЛПУ, что приводит к необоснованным правоограничениям и «уравниванию» их правового положения. При реализации права осужденного, страдающего инфекционными заболеваниями, на охрану здоровья посредством его перевода в ЛИУ или ЛПУ затрудняется реализация иных прав этой категории лиц, а в некоторых случаях происходит утрата или ограничение некоторых прав и законных интересов. В результате наблюдается своего рода «конфликт» реализации прав законных интересов осужденных, страдающих инфекционными заболеваниями. Во время содержания в ЛИУ и ЛПУ 
осужденный нередко «утрачивает» некоторые права, а также подвергается ограничениям, которые не предусмотрены в том исправительном учреждении, которое назначено приговором суда.

1 Уголовно-исполнительное право России: учебник / под ред. В. И. Селиверстова. – М.: Юрист, 2016. – С. 112.
2 Михеева С. В. Режим как заданный параметр функционирования исправительного учреждения // Ведомости уголовно-исполнительной 
системы. – 2018. – № 3(190). – С. 35.
3 Скиба А. П. Исполнение уголовных наказаний в отношении больных осужденных: теоретико-прикладное исследование: автореф. дис. … 
д-ра юрид. наук. – Рязань, 2012. – С. 24.
4 Об утверждении Правил внутреннего распорядка исправительных учреждений: приказ Министерства юстиции РФ от 16 декабря 2016 г. 
№ 295 [Электронный ресурс] // СПС «Консультант Плюс» (дата обращения: 23.05.2018).
5 См.: Гришин А. В. Правовое положение осужденных ВИЧ-инфицированных и больных СПИДом в исправительных учреждениях 
Забайкальского края // Проблемы гражданского общества и правового государства: сборник статей и материалов. – Чита, 2010. – Вып. 14. –
С. 112–114; Головкин Р. Б., Халак О. Н. Обеспечение прав осужденных, больных туберкулезом, на охрану здоровья в период отбывания 
наказания в виде лишения свободы (на примере у ФСИН России по Владимирской области) // Обеспечение прав человека в условиях 
современного государства: материалы Международной научно-практической конференции. – Владимир, 9–10 декабря 2010 г.: в 2 ч. 
– Владимир: ВЮИ ФСИН России, 2010. – Ч. 2. – С. 44–50.
6 Скиба А. П. Указ. соч. – С. 117.

ОБЗОР ОРГАНИЗАЦИОННО-ПРАВОВЫХ ПРОБЛЕМ ПРИМЕНЕНИЯ ФГИС СЭМПЛ 

ПРИ ИСПОЛНЕНИИ НАКАЗАНИЙ, НЕ СВЯЗАННЫХ С ЛИШЕНИЕМ СВОБОДЫ

© 2018 Е. С. Агаева

Научно-исследовательский институт информационных технологий ФСИН России

В статье рассмотрены основные проблемные вопросы, связанные с предоставлением доказательной 

базы вины обвиняемых (подозреваемых), находящихся под домашним арестом, и осужденных к ограничению 
свободы за нарушения возложенных судом запретов и ограничений, выявленных при помощи ФГИС СЭМПЛ.

В настоящее время в Российской Федерации проводится политика гуманизации и формирования нового 

подхода к пониманию сути уголовного наказания, которая проявляется, прежде всего, в увеличении предусмотренных Уголовным кодексом Российской Федерации видов наказаний, не связанных с изоляцией от общества 
и совершенствовании порядка их исполнения. 

Необходимость повсеместного внедрения альтернативных наказаний нашла свое отражение в принятой 

14 октября 2010 г. № 1772-р Концепции развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации до 
2020 года1 (далее – Концепция). Одним из таких видов наказания является ограничение свободы (ст. 53 
УК РФ), а также мера пресечения в виде домашнего ареста (ст. 107 УПК РФ).

«Специфика не связанных с изоляцией от общества наказаний предусматривает полное сохранение со
циально полезных связей осужденного с обществом: общение с семьей, продолжение обучения, работа и т.д. При 
исполнении таких наказаний задачей является обеспечение должного контроля за поведением осужденных в целях предотвращения новых преступлений, уклонения от отбывания наказания и выполнение дополнительных 
обязанностей, возложенных судом»2.

В рамках реализации положений Концепции, для обеспечения надзора за осужденными к ограничению 

свободы и контролем за обвиняемыми (подозреваемыми), находящимися на домашнем аресте, в 2012 г. введена 
в эксплуатацию Федеральная государственная информационная система «Система электронного мониторинга 
подконтрольных лиц» (далее – ФГИС СЭМПЛ, система)3.

С внедрением в деятельность уголовно-исполнительных инспекций (далее – УИИ) системы электронного 

мониторинга у сотрудников УИИ появился инструмент осуществления эффективного контроля за поведением 
подконтрольных лиц (далее – ПЛ). 

Для совершенствования ФГИС СЭМПЛ, реализации современных требований и повышения ее роли 

в сфере исполнения наказаний, не связанных с лишением свободы, необходимо проведение мероприятий по основным направлениям развития системы.

Центром исследований при разработке, внедрении и эксплуатации технических средств ФКУ НИИИТ 

ФСИН России инициирован комплекс работ по изучению правовых, организационных и технических вопросов, 
связанных с эксплуатацией данной системы.

Проведено исследование использования ФГИС СЭМПЛ в деятельности УИИ при исполнении контроля за 

обвиняемыми (подозреваемыми), находящимися на домашнем аресте, надзора за осужденными к ограничению 
свободы, и применения системы в качестве доказательной базы вины указанных лиц в случае нарушения возложенных на них судом запретов и ограничений.

С целью получения практической информации были направлены запросы в УИИ всех территориальных 

органов ФСИН России (далее – ТО).

Преобладающее большинство ТО ФСИН России в процессе практики предоставления в судебные органы 

доказательств, выявленных при помощи ФГИС СЭМПЛ, столкнулись с рядом затруднений. 

Одной из самых часто встречающихся проблемных ситуаций является недоверие судебных органов 

к предоставленным доказательствам нарушения. Информация о нарушении, полученная при помощи оборудования ФГИС СЭМПЛ, не всегда воспринимается судами как достаточное доказательство вины ПЛ. 

По каждому выявленному по средствам ФГИС СЭМПЛ факту нарушения, совершенному осужденным 

к ограничению свободы, сотрудниками УИИ проводится проверка, отбираются объяснения ПЛ, лиц, проживающих 
совместно с ним. Однако сведения, полученные из объяснений ПЛ (их родственников), являются существенным 
фактором для суда. Осужденный должен подтвердить факт нарушения, только в этом случае представление УИИ 
будет подлежать удовлетворению.

По выявленным фактам нарушений, совершенных подозреваемыми (обвиняемыми), находящимися на 

домашнем аресте, сотрудниками УИИ направляются сообщения в органы предварительного следствия и дознания либо представления об изменении меры пресечения в суды (после назначения судебного разбирательства). В большинстве случаев сообщения о нарушениях в органы следствия (дознания) остаются без внимания 
и без реагирования, представления, направляемые в суды, – без рассмотрения ввиду отсутствия доказательного минимума для принятия решения об изменении меры пресечения в виде домашнего ареста на содержание 
под стражей. 

Такое недоверие судов к информации, предоставляемой в качестве доказательной базы вины ПЛ за 

нарушение запретов и ограничений, полученной при помощи ФГИС СЭМПЛ, объяснимо по ряду причин. 

Большое недоверие судов вызывает техническое состояние системы. Суд с целью проверки достоверно
сти сведений, предоставляемых в качестве доказательства нарушения ПЛ, должен убедиться в работоспособности оборудования, наличие, в случае необходимости, всех подтверждающих указанное обстоятельство документов. По указанной причине в рамках рассмотрения дела по существу судами может запрашиваться сертификат 
соответствия СовАск ФГИС СЭМПЛ, а также паспорт на каждое контрольное оборудование.

Действия сертификатов соответствия ФГИС СЭМПЛ, которые бы подтверждали, что ФГИС СЭМПЛ про
шла испытание в системе сертификации СовАск и соответствует требованиям нормативных документов, истекли 
30.12.2015, и до настоящего момента не продлевались. 

В паспортах на оконечное оборудование ФГИС СЭМПЛ указывается средняя продолжительность срока 

службы, она составляет от 5 до 7 лет. У суда возникают вопросы о проведении проверки оборудования на работоспособность по истечении указанного срока.

Согласно имеющейся судебной практике возникает ряд вопросов в части исправности примененного к ПЛ 

оборудования, в виду частых технических сбоев и неточного позиционирования. Сотрудники УИИ сталкиваются 
с требованием суда о предоставлении документа, подтверждающего работоспособность и исправности оборудования ФГИС СЭМПЛ, исключающую вероятность факта технического сбоя на момент совершения нарушения. 

В связи с несоответствием с паспортными данными оборудования радиусов действия между контрольным 
устройством и электронным браслетом, появляются ложные срабатывания и возникают споры при рассмотрении 
судами данных нарушений.

Проблемным вопросом, связанным с доказательством вины ПЛ за нарушение ограничения на выход за 

границы охранной (запретной) зоны, является отсутствие в специальном программном обеспечении ФГИС 
СЭМПЛ детализированной топографической карты в большинстве населенных пунктов.

В связи с отсутствием единой позиции по вопросу, связанному с внесением записей о присвоенных обо
рудованию ФГИС СЭМПЛ видов номеров (инвентарных, электронных (ID-номера), серийных), а именно, какие 
виды номеров должны быть указаны в тех или иных документах, у судей возникает вопрос: с помощью какого 
оборудования выявлено нарушение?

Также сотрудники УИИ сталкиваются с недостаточным пониманием со стороны суда понятия формулиро
вок названий тревожных сообщений и необходимостью в дополнительной информации о том, что имеют в виду 
разработчики программного обеспечения ФГИС СЭМПЛ.

Понятие «критического сообщения» четко не регламентировано в уголовно-исполнительном законода
тельстве. Часто и следователи следственного управления Следственного комитета обращаются в УИИ за разъяснением указанных понятий, требуя ссылки на конкретные нормы права.

Более половины территориальных органов сообщили о проблемах с доказательной частью в разрезе 

представляемых отчетов ФГИС СЭМПЛ. 

Основной отчет по нарушению ПЛ, направляемый в судебные органы и органы предварительно след
ствия и дознания, имеет ряд существенных недостатков:

 отсутствие персонифицированных данных о ПЛ;
 расхождение в номерах контрольных устройств;
 неоднозначная трактовка нарушения;
 отсутствие визуализации допущенного нарушения;
 отсутствие реквизитов учреждения, составившего данный отчет.
Большинство территориальных органов единогласно сообщили о целесообразности внедрения в про
граммное обеспечение унифицированного отчета ФГИС СЭМПЛ в отношении конкретного лица с отображением 
конкретного нарушения и одновременным отображением карты с визуальным отображением данного нарушения, 
принимаемого судом. 

Вышеприведенная информация показывает, что в настоящее время ФГИС СЭМПЛ имеет недостатки 

в организационно-правовом обеспечении, требует доработки и совершенствования. 

В целях решения проблемных вопросов, возникших с предоставлением в судебные органы доказатель
ной базы вины ПЛ, выявленной при помощи ФГИС СЭМПЛ, необходимо:

 Рассмотрение на федеральном уровне, при участии представителей судебной власти и следственных 

органов, вопроса определения порядка предоставления информации, полученной при помощи ФГИС СЭМПЛ. 
Выработка единого алгоритма принятия информации о нарушении и законодательно закрепленного перечня документов, полученных по средствам ФГИС СЭМПЛ, в качестве доказательной базы. 

 Периодическое проведение процедуры очередной сертификации, с заблаговременным резервирова
нием денежных средств на данные нужды. Для того чтобы показания контрольного оборудования ФГИС СЭМПЛ 
принимались в суде как неопровержимое доказательство (по аналогии с алкометром в ГИБДД МВД России), на 
него должен быть оформлен весь набор разрешительных документов: Сертификат соответствия и Сертификат 
об утверждении типа средства измерения. Последний документ предполагает наличие действующего Свидетельства о поверке. 

 Обновление и улучшение картографического обеспечения, с названиями населенных пунктов, улиц 

и номеров домов для точной идентификации места нахождения и построения маршрута передвижения ПЛ для 
наглядного доказательства нарушения. 

 Закрепление на законодательном уровне формулировки понятий, применяемых при обработке крити
ческих сообщений ФГИС СЭМПЛ. Для правильного обоснования нарушений в суде необходимо более точное и 
доступное определение событий и фактов нарушений, допущенных ПЛ. 

 Единообразие в порядке записей номеров оборудования ФГИС СЭМПЛ, в перечне необходимых доку
ментов, предоставляемых в суд, а также в отчетах специального программного обеспечения ФГИС СЭМПЛ, путем 
внесения изменений в действующие нормативно-правовые акты. 

 Создание унифицированного отчета ФГИС СЭМПЛ, имеющего юридическую силу и принимаемого су
дом в качестве неопровержимого доказательства вины ПЛ за нарушения возложенных на него запретов и ограничений. 

Организация работ по данным направлениям позволит:
 определить организационно-правовые требования к порядку предоставления доказательной базы;

 организовать взаимодействие между инспекциями, органами судебной власти и следственными орга
нами при применении к ПЛ оборудования ФГИС СЭМПЛ;

 достигнуть понимания со стороны органов судебной власти о возможностях электронного оборудова
ния как средства контроля ПЛ и достоверности предоставляемых сведений;

 повысить качество предоставляемых сведений о нарушениях запретов и ограничений ПЛ и полноту 

доказательств со стороны УИИ;

 снизить количество отклоненных представлений УИИ и вероятность уклонения от ответственности ПЛ, 

допустившего нарушение запретов и ограничений;

 определить требования к содержанию унифицированного отчета ФГИС СЭМПЛ. 

1 О Концепции развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации до 2020 года: распоряжение Правительства Российской 
Федерации от 14.10.2010 № 1772-р (ред. от 23.09.2015) [Электронный ресурс] // СПС «Консультант Плюс» (дата обращения: 09.04.2018).
2 Концепция создания и внедрения системы электронного мониторинга лиц, подконтрольных учреждениям уголовно-исполнительной 
системы, утверждена директором ФСИН России 28.08.2010.
3 О порядке ввода в эксплуатацию системы электронного мониторинга подконтрольных лиц и постановке оборудования системы 
электронного мониторинга подконтрольных лиц на балансовый учет территориальных органов ФСИН России: распоряжение ФСИН России 
от 15.08.2012 № 401-р [Электронный ресурс] // СПС «Консультант Плюс» (дата обращения: 09.04.2018).

КОНЦЕПЦИЯ ТЮРЕМНОЙ РЕФОРМЫ М. Н. ГАЛКИНА-ВРАСКОГО

© 2018 В. Л. Афанасьевский

кандидат философских наук, доцент

Самарский юридический институт ФСИН России

Статья посвящена выявлению роли М. Н. Галкина-Враского в проведении реформы пенитенциарной 

системы России во второй половине XIX в. Данная реформа является одним из столпов радикальных преобразований в различных областях российской действительности, стимулированных отменой крепостного 
права.

Реформы в самых ключевых сферах жизни периода правления Александра II, стимулированные отменой 

крепостного права в Российской империи, являлись либеральными по своей сути. Базируясь на передовом опыте 
своего времени, они имели своей задачей модернизацию многих сфер жизни с целью занятия Россией значимого 
места в европейском мире. Одним из приоритетов являлась реформа в 1879 г. пенитенциарной системы, которая 
должна была радикально изменить пенитенциарную систему Российской империи.

В XIX в. в странах Западной Европы и в России вырабатываются новые теоретические идеи о сущности 

и целях наказания, а также приобретается новый опыт при использовании подобных представлений в практическом функционировании пенитенциарных систем. Главной задачей политики государства в этой сфере теперь 
признавалось не воздаяние осужденному за его преступное деяние, а стремление исправить и возвратить его 
в общество, а также предотвратить потенциальные рецидивы.

Одним из идеологов и проводников этой реформы стал крупный русский общественный и государ
ственный деятель России Михаил Николаевич Галкин-Враской. Изучив крупнейшие тюрьмы Англии, Франции, 
Пруссии, Бельгии, он описал их устройство и практику функционирования. Результаты своих изысков он изложил в книге, изданной в 1868 г. под титулом «Материалы к изучению тюремного вопроса», которая была предписана Министром внутренних дел всем тюремным комитетам и их отделениям, губернским и уездным местам 
заключения, губернским и уездным полицейским управлениям в качестве справочного руководства1. Впоследствии, используя опыт пенитенциарных систем стран Западной Европы, он провел преобразование российской 
тюремной системы.

Большое значение, по его мнению, имело особое выстраивание системы управления тюрьмами. Он от
мечает, что в европейских странах центр управления системой тюрем был сконцентрирован «в высших правительственных учреждениях, при которых организованы для этой цели особые департаменты со специальными 
советами»2. Цель такой концентрации управления диктовалась «сознанием необходимости придать тюремной 
дисциплине то единообразие, первоначальное отсутствие которого сопровождалось везде существенным вредом»3. В высшей степени ценным достижением европейской пенитенциарной культуры для Российской империи, 
он признавал и то, что штат управления «состоит большею частью из людей достойных, со специальными познаниями и теми качествами характера, которые необходимы для заведования столь существенной частью, как 
управление арестантами, в видах исправления их, а также с целью извлечения возможной от них пользы для правительства и отстранения вредного влияния этих людей на остальное общество»4. В своей книге М. Н. Галкин

Враской эксплицировал характерные черты институтов управления тюрьмами в ряде государств. Например, главное управленческое воздействие на тюрьмы в Англии (вместе с Ирландией и Шотландией) определялось центральным управлением под руководством Президента, находившемся «в некоторой зависимости от министерств 
военного и внутренних дел»5. Подчеркивая «некоторую зависимость», он фиксирует реальную автономность этого 
учреждения, а именно его независимость от военного министерства и министерства внутренних дел. В частности, 
прерогативой Президента являлось назначение тюремных служащих в правительственные тюрьмы. Французы 
управление гражданскими тюрьмами сконцентрировали в особом департаменте Министерства внутренних дел. 
В Пруссии тюрьмами для содержания находящихся под следствием и судом занималось Министерство юстиции, 
в то время карательные тюрьмы и смирительные дома находились в ведении Министерства внутренних дел: 
«В большинстве остальных государств управление тюрьмами сосредотачивается в Министерства внутренних дел; 
если же и разделяется, то между Министерствами юстиции и внутренних дел»6. И только в Бельгии управление 
системой тюрем сосредотачивалось в Министерстве юстиции. Он выделяет «главнейшие виды тюремного содержания в Западной Европе, а именно:

1) заключение одиночное на все время наказания (Пруссия, Баден, Бельгия).
2) то же заключение, как предварительно, и также для состоящих под следствием и судом (Англия, Бель
гия, некоторые кантоны Швейцарии).

3) общее заключение, преимущественно следующее за одиночным, с общими дортуарами и мастерскими, 

или же с общими мастерскими, но с отделением на ночь и на рекреационное время днем и с разграничением притом на классы (Швейцария, Италия, Германия, Франция).

4) для долгосрочных – переходные заведения, приготовляющие к полной свободе, с работами ремеслен
ными и земледельческими (Ирландия).

5) ссылка после предварительного заключения и принудительных работ в отдаленные колонии для посе
ления (Англия, Франция).

6) сокращение сроков содержания за хорошее поведение и условное освобождение при участии покрови
тельственных обществ (преимущественно Англия и Ирландия).

Из приведенных видов заключения оказывается, что наиболее распространенные системы заключения 

суть так называемые пенсильванская и оборнская… в большинстве же пополняют они одна другую»7.

На основе этих исследований М. Н. Галкин-Враской выдвинул глубоко аргументированные предложения 

по реорганизации системы тюремного заключения Российской империи. Он отмечает, что в России и за рубежом 
общей карательной практикой было постоянное, но кратковременное предварительное одиночное заключение: 
«…различные категории лиц должны быть предварительно подчинены, в продолжение известного времени, одинаковому исправительному содержанию. Система эта должна начинаться также как и заключение в среднесрочных тюрьмах, одиночным содержанием. Цель этого содержания точно также должна быть подготовительной 
к последующему содержанию»8.

Во время заведования Петербургской тюрьмой для срочных арестантов, где предполагалось содержать 

осужденных на срок не более одного года и четырех месяцев, с 29 марта 1868 г. М. Н. Галкин-Враской провел 
эксперимент с ночным разъединением заключенных по одиночным камерам и обязательно-принудительным трудом. Целью этого эксперимента являлась выработка методов нравственного исправления преступников в России. 
До тюремной реформы 1886 г. законодательство Российской империи не предполагало организации обязательного труда заключенных в тюрьме. Поэтому, постоянное безделье не давало возможности воздействовать на заключенных в нравственном отношении. Они рассматривались общественностью и правительством как лишняя 
обуза для расходов российского бюджета. Обязательные работы здесь были организованы по индивидуальнохозяйственному принципу: услуги подрядчиков не предполагались, руководство тюрьмы само приобретало сырье 
и распределяло все работы между осужденными. Произведенная ими продукция подлежала реализации за стенами тюрьмы по рыночным ценам9. Работы заключенных разделялись на три разряда:

– черные – поддержание чистоты тюремных зданий и двора, пиление и перетаскивание дров, работы на 

тюремном огороде;

– серые – стирка белья, щипание пеньки, витье веревок и канатов и т. п.;
– белые – приготовление пищи и различные виды ремесленного труда.
Однако подлинно революционным в этом эксперименте было то, что впервые в Российской империи за 

этот труд заключенным выплачивалась заработная плата. Отбывая заключение, осужденный имел право использовать ½ своего заработка, оставшаяся сумма ему выдавалась при освобождении.

Еще одним перспективным нововведением в тюремной практике М. Н. Галкина-Враского явилось предо
ставление аттестатов хорошо работавшим заключенным, сумевшим освоить ремесленную специальность. Но 
еще более важным для того времени было то, что он сумел объединить мастеров Санкт-Петербурга в общество 
помощи в устройстве на работу таких освобождавшихся заключенных. Положительный опыт заведующих Московским смирительно-работным домом В. А. Соллогуба и Петербургской тюрьмы для срочных арестантов М. Н. Гал