Журнал Российского права, 2019, № 7

Редакционный совет

Хабриева Т. Я. (главный редактор), директор Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ, академик РАН, действительный член Международной академии сравнительного права, д-р юрид. наук, проф., 
засл. юрист РФ
Черногор Н. Н. (зам. главного редактора), зам. директора Института законодательства и сравнительного правоведения при 
Правительстве РФ, проф. РАН, д-р юрид. наук, проф.
Андриченко Л. В., зав. центром публично-правовых исследований Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ, д-р юрид. наук, проф., засл. юрист РФ
Батлер У. Э., засл. профессор права им. Джона Эдварда 
Фоулера школы права Университета штата Пенсильвания, профессор Эмеритус сравнительного правоведения Лондонского 
университета, д-р права
Василевич Г. А., зав. кафедрой конституционного права 
Белорусского государственного университета, чл.-корр. Национальной академии наук Беларуси, д-р юрид. наук, проф.
Зорькин В. Д., председатель Конституционного Суда РФ, 
д-р юрид. наук, проф., засл. юрист РФ
Казинян Г. С., декан юридического факультета Ереванского государственного университета, председатель Союза юристов Республики Армения, академик Национальной академии 
наук Республики Армения, д-р юрид. наук, проф., засл. юрист 
Республики Армения
Курилов В. И., почетный доктор Дальневосточного федерального университета, член Российской академии естественных наук, д-р юрид. наук, проф., засл. работник высшей 
школы РФ
Лазарев В. В., главный научный сотрудник центра фундаментальных правовых исследований Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ, 
д-р юрид. наук, проф., засл. деятель науки РФ
Лапаева В. В., советник Конституционного Суда РФ, д-р юрид. 
наук
Лебедев В. М., председатель Верховного Суда РФ, д-р юрид. 
наук, проф., засл. юрист РФ
Малиновский В. А., член Конституционного Совета Республики Казахстан, член научно-экспертного совета Ассамблеи народа Казахстана, д-р юрид. наук
Тихомиров Ю. А., главный научный сотрудник центра публично-правовых исследований Института законодательства и 
сравнительного правоведения при Правительстве РФ, чл.-корр. 
Международной академии сравнительного права, д-р юрид. наук, проф., засл. деятель науки РФ
Толстой Ю. К., профессор кафедры гражданского права 
Санкт-Петербургского государственного университета, академик РАН, д-р юрид. наук, проф., засл. деятель науки РФ
Ярков В. В., зав. кафедрой гражданского процесса Уральского государственного юридического университета, член Международной ассоциации процессуального права и Ассоциации международного гражданского процесса, научного совета Международного союза судебных исполнителей, д-р юрид. 
наук, проф.

российского права

Ежемесячный журнал
№ 7/2019
Издается с 1997 года

Свидетельство о регист
рации ПИ № ФС77-57273 

от 12.03.2014

ISSN 1605-6590 (print)

ISSN 2500-4298 (online)

DOI 10.12737/issn.1605-6590

Журнал:

включен в Перечень ВАК при 

Минобрнауки России рецен
зируемых научных изданий, 

в которых  должны быть опуб
ликованы основные научные 

результаты диссертаций на 

соискание ученой степени 

кандидата/доктора наук;

входит в базы данных:

Российский индекс научного 

цитирования;

Russian Science Citation Index 

на платформе Web of Science;

Ulrich’s Periodicals Directory;

EBSCO.

Учредитель

Институт законодательства 

и сравнительного правоведе
ния при Правительстве Рос
сийской Федерации

117218, Москва, ул. Большая 

Черемушкинская, 34

Тел.: +7 (495) 719-73-02

Internet: izak.ru

Издатель

Юридическое  

издательство «Норма»
101000, Москва, Колпачный пер., 9а
Тел.: +7 (495) 621-62-95
Е-mаil: jrp@norma-verlag.соm
Internet: jrpnorma.ru

Editorial Council
T. Y. Khabrieva (editor-in-chief), director of the Institute of 
Legislation and Comparative Law under the Government of the 
Russian Federation, academician of the Russian Academy of 
Sciences, titular member of the International Academy of Comparative 
Law, dr. of legal sciences, prof., honored lawyer of Russia
N. N. Chernogor (deputy editor-in-chief), deputy director of the 
Institute of Legislation and Comparative Law under the Government 
of the Russian Federation, professor of the Russian Academy of 
Sciences, dr. of legal sciences, prof.
L. V. Andrichenko, head of the Center of public legal research 
of the Institute of Legislation and Comparative Law under the 
Government of the Russian Federation, dr. of legal sciences, prof., 
honored lawyer of Russia
W. E. Butler, the John Edward Fowler distinguished professor 
of law at the Dickinson School of Law of the Pennsylvania State 
University, Emeritus professor of comparative law in the University 
of London, dr. of law
G. A. Vasilevich, head of the Department of constitutional law 
of the Belarusian State University, corr. member of the National 
Academy of Sciences of Belarus, dr. of legal sciences, prof.
V. D. Zorkin, chairman of the Constitutional Court of the Russian 
Federation, dr. of legal sciences, prof., honored lawyer of Russia 
G. S. Kazinyan, dean of the Law faculty of the Yerevan State 
University, chairman of the Union of Lawyers of the Republic of Armenia, 
academician of the National Academy of Sciences of the Republic of 
Armenia, dr. of legal sciences, prof., honored lawyer of Armenia
V. I. Kurilov, honorary doctor at the Far Eastern Federal University, 
member of the Russian Academy of Natural Sciences, dr. of legal 
sciences, prof., honored worker of the higher school of Russia
V. V. Lazarev, chief research fellow of the Center of fundamental 
legal research of the Institute of Legislation and Comparative Law 
under the Government of the Russian Federation, dr. of legal 
sciences, prof., honored scientist of Russia
V. V. Lapaeva, adviser of the Constitutional Court of the Russian 
Federation, dr. of legal sciences
V. M. Lebedev, chairman of the Supreme Court of the Russian 
Federation, dr. of legal sciences, prof., honored lawyer of Russia
V. A. Malinovsky, member of the Constitutional Council of the 
Republic of Kazakhstan, member of the Scientific and Expert Council 
of the Assembly of People of Kazakhstan, dr. of legal sciences
Yu. A. Tikhomirov, chief research fellow of the Center of public 
legal research of the Institute of Legislation and Comparative Law 
under the Government of the Russian Federation, corr. member of 
the International Academy of Comparative Law, dr. of legal sciences, 
prof., honored scientist of Russia
Yu. K. Tolstoy, professor at the Department of civil law of the 
St. Petersburg State University, academician of the Russian Academy 
of Sciences, dr. of legal sciences, prof., honored scientist of Russia
V. V. Yarkov, head of the Department of civil procedure of the 
Ural State Law University, member of the International Association 
of Procedural Law and the International Civil Procedure Association, 
the Scientific Council of the International Union of Judicial Officers, 
dr. of legal sciences, prof.

Journal 
OF RUSSIAN LAW

Monthly magazine
2019, no. 7
Since 1997

Certificate of registration  
ПИ No. ФС77-57273  
from 12.03.2014

ISSN 1605-6590 (print)
ISSN 2500-4298 (online)

DOI 10.12737/issn.1605-6590

The magazine is included into:

the List of peer-reviewed 

journals recom mended by 

the Supreme Certification 

Commission under the Ministry 

of Edu ca tion and Science of the 

Russian Federation;

the Russian Science Citation 

Index;

the Russian Science Citation 

Index on Web of Science;

the Ulrich’s Periodicals Directory;

the EBSCO.

Founder

The Institute of Legislation and 

Comparative Law under the 

Government of the Rus sian 

Federation

34, Bolshaya Cheremushkin
skaya st., Moscow, 117218, 

Russia

Phone: +7 (495) 719-73-02

Internet: izak.ru

Publisher

Legal Publishing House 

“Norma”

9a, Kolpachny lane, Moscow, 

101000, Russia

Phone: +7 (495) 621-62-95

Е-mаil: jrp@norma-verlag.соm
Internet: jrpnorma.ru

[Zhurnal rossijskogo prava]

Журнал российского права. 2019. № 7
3

Содержание

Государство и право в современном мире: проблемы теории и истории

ЛАЗАРЕВ В. В. Доктрина имплементации решений судебных органов  
в законодательство  ........................................................................................................................... 5
ПРЖИЛЕНСКИЙ В. И. Теоретико-познавательные основы уголовного судопроизводства  
в контексте возможностей его цифровизации  ............................................................................. 17

Конституционное и муниципальное право

НИКИТИНА Е. Е. Законодательство о гражданстве и совершенствование миграционной 
политики Российской Федерации  .................................................................................................. 30
БОНДАРЕНКО Д. В., ПУТИЛО Н. В. Право на использование родного языка  
в Российской Федерации в условиях глобализации  .................................................................... 43

Уголовное право и криминология

ПУДОВОЧКИН Ю. Е., БАБАЕВ М. М. Динамизм и стабильность судебной практики  .............. 56
ПЕЧЕГИН Д. А. Современные электронные денежные суррогаты: уголовно-правовое  
значение  ........................................................................................................................................... 65
ГРИГОРЬЕВА О. О. Совершенствование правовых и организационных основ  
решения жилищных вопросов сотрудников уголовно-исполнительной системы  ...................... 75

Административное право. Финансовое право

АБЛАЕВА Э. Б., УТАНОВ М. А., КЕРИМОВА К. К. Административная юстиция по 
законодательству Временного правительства (1917 г.)  .............................................................. 89
САВЧЕНКО Е. А. Некоторые аспекты соблюдения законности субъектами 
разрешительной и контрольно-надзорной деятельности в условиях модернизации 
социально-экономического развития  .......................................................................................... 104

Трудовое право и право социального обеспечения

ЛЮТОВ Н. Л. Трансформация трудового правоотношения и новые формы занятости  
в условиях цифровой экономики  ................................................................................................. 115
ГЛУХОВ Е. А. Получение дополнительного профессионального образования педагогом: 
право или обязанность?  ............................................................................................................... 131

Земельное и экологическое право

КИЧИГИН Н. В. Правовое обеспечение учета экологических требований 
при территориальном планировании ............................................................................................ 141

Научные основы противодействия коррупции

ЦИРИН А. М., СЕВАЛЬНЕВ В. В. Порядок осуществления контроля за расходами 
отдельных категорий лиц: проблемы и пути решения  ............................................................... 152

Рецензии

АВТОНОМОВ А. С. Рецензия на монографию «Имплементация решений Европейского 
суда по правам человека в российской правовой системе: концепции, правовые  
подходы и практика обеспечения» (Т. Я. Хабриева, А. Я. Капустин, А. И. Ковлер и др.;  
под общ. ред. В. В. Лазарева. М., 2019. 416 с.)  .......................................................................... 162

Юридическая жизнь. Хроника

КОРАБЛИН К. К. М. Н. Гернет — выдающийся ученый-юрист, основоположник 
отечественной пенитенциарной науки (к 145-летию со дня рождения)  ................................... 168

Новые книги  .................................................................................................................................. 181

Journal of Russian Law, 2019, no. 7
4

Contents

 State and Law in the Modern World: Problems of Theory and History

V. V. LAZAREV. Doctrine of Implementation of Judicial Decisions in Legislation ................................ 5

V. I. PRZHILENSKIY. Theoretical and Cognitive Basics of Criminal Proceedings in the Context  
of Possibilities of Its Digitalization ....................................................................................................... 17

Constitutional and Municipal Law

E. E. NIKITINA. Legislation on Citizenship and Improvement of Migration Policy  
of the Russian Federation .................................................................................................................. 30
D. V. BONDARENKO, N.  V. PUTILO. The Right to Use a Native Language 
in the Russian Federation in the Context of Globalization .................................................................. 43

Criminal Law and Criminology

Yu. E. PUDOVOCHKIN, M. M. BABAEV. Dynamism and Stability of Judicial Practice .................... 56

D. A. PECHEGIN. Modern Digital Quasi-Money: Criminal-Law Meaning ........................................... 65
O. O. GRIGOREVA. Improving Legal and Institutional Frameworks for Solving Penitentiary 
Staff's Housing Issues ........................................................................................................................ 75

Administrative Law. Financial Law

E. B. ABLAEVA, M. A. UTANOV, K. K. KERIMOVA. Administrative Justice under the Laws 
of the Provisional Government (1917) ................................................................................................ 89
E. A. SAVCHENKO. Some Aspects of Observing Legality by the Subjects of Licensing   
and Control and Supervisory Activities in Conditions of Modernizing Socio-Economic 
Development .................................................................................................................................... 104

Labor Law and Social Security Law

N. L. LYUTOV.  The Transformation of Employment Relations and New Forms  
of Employment in Digital Economy ................................................................................................... 115
E. A. GLUKHOV. Additional Professional Education for a Teacher: Right or Obligation? ................ 131

Land and Environmental Law

N. V. KICHIGIN. Legal Support of Environmental Requirements in Spatial Planning  ...................... 141

Scientific Fundamentals of Countering Corruption 

A. M. TSIRIN, V. V. SEVALNEV. The Procedure for Monitoring the Expenses  
of Certain Categories of Persons: Problems and Its' Solutions ........................................................ 152

Reviews

A. S. AVTONOMOV.  Review of the Monograph “Implementation of the Judgments  
of the European Court of Human Rights in the Russian Legal System: Concepts,  
Legal Approaches and Practice” by T. Y. Khabrieva, A. Ya. Kapustin,  A. I. Kovler;  
ed. by V. V. Lazarev. Moscow, 2019. 416 p. .................................................................................... 162

Legal Life. Chronicle

K. K. KORABLIN. M. N. Gernet as an Eminent Legal Scholar, the Founder of the National 
Penitentiary Science (Devoted to the 145th Anniversary of Birth) ..................................................... 168

New Books  ..................................................................................................................................... 181

DOI: 10.12737/jrl.2019.7.1

Доктрина имплементации решений судебных органов 
в законодательство

ЛАЗАРЕВ Валерий Васильевич, главный научный сотрудник Института законодательства 
и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации
Россия, 107078, г. Москва, Большой Харитоньевский пер., 22/24
E-mail: lazarev@izak.ru

Российская правовая система в качестве идеологии включает соответствующие правовые 
доктрины. Имплементация судебных решений как доктрина в науке не обозначалась, так как 
это понятие введено в научный оборот недавно, используется преимущественно в международном праве и на уровень общей теории еще только выходит, и наконец, целостное представление о данном явлении пока отсутствует.
В России имплементация судебного решения в законодательство предусмотрена Федеральным конституционным законом «О Конституционном Суде Российской Федерации». Законодатель обязан пересмотреть принятые нормы в свете решения Конституционного Суда, 
ввести соответствующие положения, обеспечивающие конституционные права участников 
правоотношений. К сожалению, доктрина пока не подвергла тщательному анализу реализацию установленной обязанности. Между тем здесь не обойтись лишь формальным воспроизведением текста судебного решения. Опыт показывает, что во всех таких случаях необходимо обязательное участие специалистов в области соответствующей отрасли законодательства, а иногда и доктринально более глубокая проработка процесса имплементации.
Автор видит в имплементационной деятельности особый путь обогащения системы позитивного права. Собственно правотворчество, даже если оно проходит все стадии, осуществляется в основном в отрыве от судебных решений. В науке признается принцип верховенства права, и право не отождествляется с законом, с волей собственно законодателя. К тому 
же есть основания признавать отдельные законы неправовыми. И такие выводы фактически 
просматриваются в отдельных решениях конституционных судов и решениях ЕСПЧ.
В статье предпринимается попытка обосновывать роль суда не только в качестве гаранта 
существующей правовой системы, но и в качестве института, властно гармонизирующего 
эту систему. В законе содержится абстрактная правда и справедливость — это своеобразная виртуальная реальность. Суды материализуют ее, переводят из сферы должного и возможного в сферу сущего, привязывают к конкретным субъектам правовых отношений применительно к фактической стороне их развития в условиях данного места и времени. Это творческий процесс, в ходе которого законодательное содержание становится живым и обретает 
самостоятельность, обогащаясь новыми гранями. Проблема не исчерпывается имплементацией правоположений, создаваемых конституционными и межгосударственными судами. Общие суды также причастны к нормотворчеству.
Ключевые слова: право, суд, имплементация судебных решений, статутное право, принцип 
законности, принцип субсидиарности, правовая позиция, интегративное восприятие права.

Для цитирования: Лазарев В. В. Доктрина имплементации решений судебных органов в 
законодательство // Журнал российского права. 2019. № 7. С. 5—16. DOI: 10.12737/jrl.2019.7.1

Государство и право в современном мире: 
проблемы теории и истории

Journal of Russian Law, 2019, no. 7
6

Doctrine of Implementation of Judicial Decisions in Legislation

V. V. LAZAREV, Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of the Russian 
Federation, Moscow 107078, Russian Federation
E-mail: lazarev@izak.ru

The Russian legal system as an ideology includes the relevant legal doctrines. The implementation 
of judicial decisions as a doctrine in science was not designated. First, because the concept itself 
was introduced into scientific use not so long ago. Secondly, it is used primarily in international law 
and is only just reaching the level of general theory. Thirdly, a holistic view of the phenomenon has 
yet to be established.
In Russia the Constitutional Law on the Constitutional Court of the Russian Federation provides 
for the implementation of a court decision in the legislation. The legislator is obliged to review its rules 
in the light of the decision of the Constitutional Court, to make appropriate provisions to ensure the 
constitutional rights of the bearers of rights and obligations. Unfortunately, the doctrine has not yet 
thoroughly analysed the implementation of the established obligation. Meanwhile that is not enough 
to do formal reproduction of the text of the judgment. Experience shows that in all such cases it is 
necessary to involve specialists in the relevant field of legislation, and in some cases doctrinally to 
work more deeply on the implementation process. They, first, will study the results of the trial for the 
completeness of compliance of legislative acts with the highest constitutional values (the doctrine 
here, unlike practitioners, can critically evaluate the reasoning of the court); secondly, a full-fledged 
system analysis of errors, gaps and contradictions in the legislation discovered and not yet revealed 
by judicial practice will be given; thirdly, the reasons for the lack of effective protection of the violated 
right will be clarified, the corruption component will be shown, etc.
The author sees in the implementation activity a special way of enriching the system of positive law, 
which has advantages over traditional ones. For example, law-making itself, even if it goes through all 
the stages, is carried out mostly in isolation from court decisions (read — in isolation from the realities 
of life). In science, the principle of the rule of law is recognized and the law is not identified with the law, 
with the will of the legislator itself. In addition, there are grounds to recognize certain laws are not legal. 
And such conclusions are actually seen in some decisions of the constitutional courts and decisions 
of the ECHR. These courts make decisions that are most suitable to the rule of law in the process of 
implementation of their decisions more fully highlight the conflict between the law and the law.
The article attempts to justify the role of the court not only as a guarantor of the existing legal 
system, but also as an institution that powerfully harmonizes this system. The law contains abstract 
truth and simplicity — it is a kind of virtual reality. The courts materialize it, transfer it from the sphere of 
due and possible to the sphere of things, bind it to specific subjects of legal relations in relation to the 
actual side of their development in the conditions of a given place and time. This is a creative process 
in which the legislative content not only becomes alive, but also begins to live their lives, enriched 
with new facets. The problem is not limited to the implementation of legal provisions created by the 
constitutional courts and the courts of inter-state. The general courts are also involved in rulemaking.
Keywords: law, court, implementation of court decisions, statutory law, principle of legality, principle 
of subsidiarity, legal position, integrative perception of law.

For citation: Lazarev V.V. Doctrine of Implementation of Judicial Decisions in Legislation. 
Zhurnal rossijskogo prava = Journal of Russian Law, 2019, no. 7, pp. 5—16. (In Russ.) DOI: 
10.12737/jrl.2019.7.1

Имплементация судебных решений в законодательство как особого 
рода доктрина в науке не обозначалась. Во-первых, потому, что понятие имплементации введено в научный оборот не так давно. Во-вторых, 
используется оно преимущественно 
в международном праве и на уро
вень общей теории только начинает выходить. В-третьих, целостное представление о данном явлении 
еще предстоит создать. Как и в любой другой доктрине, здесь есть нечто общее, особенное и только имплементации свойственное, созданное ex proprio vigore, своей собствен

Журнал российского права. 2019. № 7
7

ной силой, автоматически. В то же 
время и на уровне практики, и на 
уровне теории рефлексивно фиксировалось восприятие законодателем итогов судебной практики. Более того, ученые всегда приводили 
примеры того, как принципиальные 
позиции, например, Пленума Верховного Суда РФ становились нормой нового закона. Однако законодатель не был к тому обязан; он воспроизводил фактически сложившуюся в жизни норму по причине 
ее действенности, осознания необходимости.
Первое, на что приходится обращать внимание при анализе содержания имплементационной деятельности — это соотношение разных источников права в их восприятии национальной правовой 
системой.
Есть две общепризнанные доктрины источников позитивного 
права: доктрина законодательства 
(в широком смысле этого слова) и 
доктрина прецедента. Их противопоставляют в науке, они противопоставлены разными правовыми системами. Борьба их имеет вековую 
историю и обусловлена рядом объективных и субъективных факторов. 
Представляется, что в современных условиях развития информационного социума практические усилия должны быть сосредоточены не 
на противопоставлении, а на сближении позиций. При этом они должны рассматриваться в свете того 
положительного и отрицательного, 
что несут в себе процессы глобализации1. На это и направлена предлагаемая нами доктрина2. Ее рождение 

1  См.: Исмаилов Б. И., Газиев К. Ж. Политико-правовые доктрины эпохи глобализации: монография. Ташкент, 2013. 213 с.
2  Сразу отметим, что не менее актуальным было бы исследовать и процессы имплементации законодательных положений 
в судебную практику. Здесь многое может 
открыться помимо того, что наработано богатыми исследованиями принципа законности в судебной деятельности.

можно трактовать в свете закона отрицания отрицания.
Вся история свидетельствует о 
смене одной парадигмы в понимании 
права другой. Но в России преимущество в итоге всегда оказывалось 
за легистским подходом, за обоснованием принципа строгой законности. И лишь одно обстоятельство 
всегда оставалось препятствием 
тому, чтобы безоговорочно считать 
правом только то, что содержалось 
в установленных государством нормах — жизнь неизбежно и неумолимо свидетельствовала о появлении в них пробелов. Какое-то время 
их можно было как бы не замечать, 
замалчивать, что, например, имело 
место в условиях торжества определения права, принятого сообществом юристов на Всесоюзном совещании в 1936 г. Но суды всегда 
принимали и до настоящего времени принимают на себя удар рассмотрения дела при отсутствии закона или при его явном устаревании. «Объективно необходим такой 
юридический механизм, который 
позволил бы законодателю делегировать полномочия по осовремениванию закона от законодателя судам», — пишет Г. А. Гаджиев3. «Осовременивание», надо полагать, могут 
понимать по-разному. Одни будут 
трактовать достаточным истолковать закон в свете современности; 
другие — признают необходимость 
правотворческой деятельности суда 
и будут описывать разные проявления этого правотворчества4. Но неизбежно возникает вопрос: каков статус обновленного норматива, отдели
3  Гаджиев Г. А. Онтология права (критическое исследование юридического концепта действительности). М., 2014. С. 20.
4  Оригинальна постановка вопроса Председателем Конституционного Суда РФ 
В. Д. Зорькиным, который в узком «смысловом коридоре» считает возможным говорить 
о правотворческой функции Конституционного Суда как о «правооткрывательской» 
(см.: Зорькин В. Д. Право против хаоса: монография. 2-е изд. М., 2018. С. 46).

Journal of Russian Law, 2019, no. 7
8

лась ли обновленная норма от предшествующей старой, имеет ли право 
обновленная норма именоваться законом, не приобрела ли она качество 
иного источника права? Более того, 
в случае обновления закона судебным решением, нет ли необходимости вернуть ее в закон посредством 
очередных поправок?
Теоретический анализ поставленных вопросов и их верификация в ходе интерпретации судебной практики вызывают необходимость выйти за пределы доктрин 
судебного толкования права и судебного правотворчества, не ограничиваться ими, а продолжить и развить в ходе разработки доктрины 
имплементации судебных решений 
в законодательство. Соль этой доктрины в том, что она практически 
решает непримиримые позиции теоретиков и практиков, одни из которых признают полноценным источником права лишь закон, а другие 
считают полноценным источником 
права действующие наряду с законом судебные прецеденты. Обозначенная нами доктрина позитивно 
относится и к одному, и к другому 
источникам права, но она видит 
особого рода реалии, когда принципиальные (прецедентные) судебные 
решения целесообразно имплементировать в законодательные тексты, когда, например, правовые позиции судов настолько решительно 
вторгаются в сферу прав человека и 
гражданина, что есть прямая необходимость провести их через демократические фильтры парламентских дискуссий5.

5  При этом мы неизбежно сталкиваемся 
с еще одной доктриной — доктриной суверенности судебных органов и суверенизации выносимых судами решений. Как таковая, она менее всего разработана, хотя на 
обыденном уровне практически не вызывает сомнений (подробнее см.: Лазарев В. В. 
О судебном суверенитете национальных 
и межгосударственных органов правосудия // Имплементация решений Европейского суда по правам человека в российской 

Выше из работы Г. А. Гаджиева 
процитировано положение об осовременивании закона судами. Автор 
на этом не поставил точку и продолжил: «Возникла объективная необходимость отказаться от узкореалистического понимания воли законодателя и заменить его на юридическое понятие юридической воли 
государства»6. Соглашаясь с этим, 
полагаем, что последняя формируется в конечном счете органическим 
единством двух суверенных волеизъявлений, которые объективируются соответственно в законе и судебных решениях.
Нам уже приходилось говорить 
о том, что было бы ошибочно в силу 
принципа разделения власти орган 
одной власти безоговорочно ставить 
выше какого-либо органа другой власти. Каждый орган «высок» (самостоятелен) в отправлении своих полномочий. Иерархия возможна только на 
основе закона и только в рамках одной ветви государственной власти7. 

правовой системе. М., 2019. С. 71—89). Акты 
судебных органов принято считать окончательными и непререкаемыми, имеющими 
высшую юридическую силу. При этом исследование может вестись не только по отношению к конституционным судам (и судам, выполняющим роль конституционных). 
Проблема не исчерпывается восприятием 
положений, создаваемых конституционными судами. В Институте законодательства и сравнительного правоведения при 
Правительстве РФ создавался специальный отдел, который прослеживал решения, в том числе судов общей юрисдикции 
(прежде всего высших), на предмет «осовременивания» законодательства. Вне зависимости от того, подкрепляется ли эта работа организационными мерами, она объективно будет проводиться в силу потребностей усложнившейся практики.
6  Гаджиев Г. А. Указ. соч. С. 21.
7  См.: Лазарев В. В. Восприятие законодателем судебного права // Актуальные проблемы экономики и права. 2016. Т. 10. № 2. 
С. 160; Лазарев В. В. Учет решений Конституционного Суда Российской Федерации в 
законодательной деятельности // Проблемы 

Журнал российского права. 2019. № 7
9

К тому же следует учитывать, что 
так называемое разделение происходит в рамках одной власти — власти 
народа. Согласно Конституции РФ она 
осуществляется как непосредственно, 
так и через соответствующие органы 
государства. Все эти органы, независимо от того, какую власть представляют, позитивно воспринимают позиции законодателя, нашедшие воплощение в законах. Более того, позиции 
исполнительных органов, в частности воля правительства, находят воплощение в законодательстве, коль 
скоро реализуется их право законодательной инициативы. Кстати, суды 
эти позиции принимают во внимание не только через посредничество 
закона, но и напрямую ссылаясь на 
акты правительства и соответствующих ведомств в конкретных судебных 
решениях. Особенности в согласовании соответствующих воль и их выражение в принимаемых актах заслуживают специального исследования. 
Но мы обращаем внимание исключительно на восприятие позиций судов и только в деятельности законодателя. При этом ни в какой мере не 
мыслится конфликтное посягательство судебной власти на прерогативы 
власти законодательной, нет умаления роли представительного органа 
и нет отрицания демократических 
принципов реформирования законодательства. Все совершается в рамках демократического политического 
режима, в пределах установленных 
законом процедур и в поиске компро
исполнения федеральными органами государственной власти и органами государственной власти субъектов Российской Федерации решений Конституционного Суда 
Российской Федерации и конституционных 
(уставных) судов субъектов Российской Федерации. М., 2001. С. 91—100; Лазарев В. В. 
Российский парламент как адресат решений Конституционного Суда // Парламентаризм: проблемы теории, истории, практики: сб. науч. ст. к 60-летию заслуженного 
юриста РФ, доктора юридических наук, профессора Исакова Владимира Борисовича. 
М., 2010. С. 54—65. 

миссных решений. Ценность формирующейся доктрины имплементации 
решений судебных органов в законодательство в том, что она позволяет 
полнее учитывать правотворческие и 
правоприменительных нюансы, избежать крайностей, сформировать единую государственную позицию.
Не существует непререкаемой 
обязанности законодателя закрепить судебную позицию нормой закона. Законодатель может оставить 
ее на какое-то время судебной «нормой». И лишь там, где Конституционный Суд лишает закон юридической 
силы и предписывает законодателю 
встать на путь точного и неуклонного 
следования конституции, законодатель воспроизводит (имплементирует) выраженную в судебном решении позицию в новом законе (новой 
редакции закона). Тем самым законодатель делает позицию суда своей. 
Полагаем, что это общий вывод для 
национальных законодателей, независимо от того, имплементируют ли 
они решения своих судов или прецедентные решения международных 
судов, в частности решения Европейского суда по правам человека. Рассматривая вопрос широко, имплементация предполагает учет национальным законодателем легитимных 
решений иных международных органов. Процедуры имплементации и 
пределы ее могут быть разными, но 
непременно общими будут строгий 
системный контроль и экспертиза в 
плане соответствия вводимых норм 
конституции, решениям высших национальных судебных инстанций.
У юристов общее понятие правовой доктрины часто привязывается 
к частной ситуации наличия пробела в праве, в том смысле, что текстуально выраженных правовых 
норм нет и восполнять их отсутствие 
правоприменитель может, используя правовую доктрину8. Это узкое 
понимание, но для целей настоящей 

8  Сегодня отдельными правовыми системами работы ученых могут признаваться в 
качестве субсидиарного источника права.

Journal of Russian Law, 2019, no. 7
10

статьи оно уместно в той связи, в какой связано с представлением об источниках права.
Понятие имплементации подается по-разному: широко, когда она 
отож дествляется с реализацией 
права вообще или с одной формой 
реализации — только с исполнением 
норм9; или более узко, когда связывается только с выработкой способов имплементации; а также совсем узко, когда отождествляется 
с одним таким способом. Представляется, что доктрина потому и доктрина, а не просто теория или концепция, — она охватывает все способы реализации права и разрабатывает все способы имплементации. 
Но поскольку она описывалась чаще 
всего и преимущественно в свете 
связи международного и национального права, способами имплементации называются: инкорпорация; трансформация; общая, частная или конкретная отсылка10.
При инкорпорации правовые позиции суда без каких-либо изменений дословно воспроизводятся в законах; трансформация предполагает 
их изменение; отсылка не требует ни 
того, ни другого.
При имплементации судебного 
решения в законодательство законодатель, выполняя свою обязанность, предусмотренную Федеральным конституционным законом от 
21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации», должен пересмотреть свои 

9  Английский глагол to implement означает «претворять в жизнь». В компьютерных науках имплементация, как правило, 
означает выражение в программном коде 
какого-либо алгоритма или функции. По 
отношению к политическим документам 
имплементация означает исполнение тех 
принципов и идей, которые в этих документах прописаны (URL: http://chto-eto-takoe.
ru/implementation ).
10  См., например: URL: http://univer64.
ru/inkorporatsiya-i-implementatsiya.html; 
http://fb.ru/article/242380/pravovayaimplementatsiya---eto-put-k-globalizatsii.

нормы в свете решения Конституционного Суда, ввести соответствующие положения, обеспечивающие конституционные права носителей прав и обязанностей. К сожалению, доктрина пока не подвергла 
тщательному анализу реализацию 
установленной обязанности. Между 
тем здесь возникает ряд непростых 
вопросов. В каком, например, объеме 
следует воспроизводить решение 
Суда? Он, как известно, в этом решении был связан содержанием поступившего запроса и формулировал 
свое решение в привязке к обжалованным нормам. Между тем последние всегда находятся в системе, и законодатель обязан их интерпретировать системно и политически (то, 
что не вменено в обязанность Суду). 
В таком случае может ли он обойтись 
формальным воспроизведением текста судебного решения? Представляется, что нет. Опыт показывает, что 
здесь необходимо обязательно подключить специалистов в соответствующей отрасли законодательства, а в некоторых случаях доктринально более глубоко проработать 
процесс имплементации. При этом, 
во-первых, будут подвергнуты исследованию итоги судебного разбирательства на предмет полноты соответствия законодательных актов 
высшим конституционным ценностям (доктрина здесь, в отличие от 
практиков, может критически оценивать аргументацию Суда); во-вторых, 
будет дан системный анализ обнаруженных и еще не выявленных судебной практикой ошибок, пробелов 
и противоречий в законодательстве; 
в-третьих, будут выяснены причины 
отсутствия эффективной защиты нарушенного права, проявлена коррупционная составляющая и т. д.
Сказанное позволяет видеть в имплементационной деятельности особый путь создания (обогащения) системы позитивного права, имеющего 
преимущества перед традиционными. Например, правотворчество, 
даже если оно проходит все стадии, 
осуществляется большей частью в 

Журнал российского права. 2019. № 7
11

отрыве от судебных решений. В пояснительных записках к законопроекту почти не встречается его обоснование в свете судебной практики. 
Процесс имплементации судебных 
решений в законодательные акты позволит законодателю улучшить законопроектную деятельность. Можно 
предположить, что и создание судебных прецедентов (в той степени, в какой это имеет место в России) будет 
обогащаться, поскольку становится 
публичным достоянием информация 
о том, что из судебной практики выводится на уровень законодательных 
ценностей.
В России исторически традиционно господствуют статутное право, 
легизм, принцип законности. Вопреки научному подходу они подверглись в лихие 1990-е гг. огульной критике. Между тем они имеют 
свои непреходящие ценности, отказ от которых чреват разрушительными последствиями. Принцип 
верховенства права даже тогда, когда он трактуется так, что право не 
сводится к закону, к воле законодателя, не отвергает принцип законности. Так случается лишь тогда, когда есть основания признавать некоторые законы неправовыми. Фактически в этих случаях в решениях 
конституционных судов и решениях 
ЕСПЧ просматривается признание 
естественного права, неотъемлемых прав и свобод человека. Именно 
эти суды выносят решения, которые наиболее соответствуют принципу верховенства права, именно в 
процессе имплементации их решений более полно высвечиваются конфликты между правом и законом.
Нам приходилось писать, что суд 
не только выступает субъектом 
толкования закона, правоприменителем или субъектом разрешения 
конфликтных отношений, он вносит свои инновации, он творец права11. Выражаясь более абстрактно, 

11  См.: Lazarev V. Integrative perception of 
law // Kazan University Law Review. Vol. 1. 
Fall 2016. No. 1. Р. 19—32.

можно обосновывать роль суда не 
только в качестве гаранта существующей правовой системы, но и в 
качестве института, властно гармонизирующего эту систему. Законодателю, возможно, концептуально 
трудно с этим мириться, но практика показывает, что это так. Сошлемся на одно из такого рода прецедентных решений. Так, постановлением Конституционного Суда РФ 
от 21 января 2010 г. № 1-П пересмотр 
по вновь открывшимся обстоятельствам вступившего в законную силу 
судебного акта, оспариваемого заявителем в порядке надзора и основанного на положениях законодательства, практика применения 
которых после принятия оспариваемого судебного акта определена 
Высшим Арбитражным Судом РФ 
в постановлении Пленума ВАС РФ 
или в постановлении Президиума 
ВАС РФ, в том числе принятом по 
результатам рассмотрения другого дела в порядке надзора, признан (с соответствующими оговорками) не противоречащим Конституции РФ. Пример примечателен в 
том отношении, что он официально 
демонстрирует творческий характер деятельности как Конституционного Суда РФ, так и другого высшего судебного органа, правопреемником которого стал теперь Верховный Суд РФ. На этом примере можно 
убедиться и в том, что последствия 
прецедентных решений разных судов для законодателя будут неодинаковыми.
«...Естественным выглядит такой 
ход событий, при котором законодатель пытается задать рамки типичных общественных отношений, 
подлежащих нормативному регулированию, используя возможность 
придания им статуса государственных актов высшей юридической 
силы. Затем эти рамочные отношения проходят испытания в реальной жизни, где основные индикаторы связаны с деятельностью органов правосудия. И, наконец, у законодателя возникает необходимость 

Journal of Russian Law, 2019, no. 7
12

сопровождения ранее принятых законов изменениями и дополнениями, 
соединенными с имплементацией в 
законодательные акты тех смысловых нагрузок, которые выявлены 
судом по результатам рассмотрения и разрешения социальных конфликтов»12. Это так, но, как показывает рассмотрение вопроса в аспекте действия принципа субсидиарности, процесс можно представить 
иначе: статус актов высшей юридической силы конституционно придается актам суда высших инстанций, которые компетентны формулировать (утверждать) основополагающие принципы, а законодатель в 
дальнейшем может принимать правовые нормы лишь в пределах смысловых нагрузок, вложенных в эти 
принципы.
Законодатель устанавливает абстрактную правду и справедливость. В законе это виртуальная 
реалия. Суды материализуют ее, переводят из сферы должного и возможного в сферу сущего, привязывают к конкретным субъектам правовых отношений применительно к 
фактической стороне их развития в 
условиях данного места и времени. 
Это творческий процесс, в ходе которого законодательное содержание не просто становится живым, 
но и начинает жить своей жизнью, 
обогащаясь новыми гранями. Конкретное (в данном случае конкретное решение суда), как учит философия, богаче общего. И если это так, 
то напрашивается обратный процесс — от судебного решения к закону в сторону обогащения последнего тем, что привнесено разрешением конкретной жизненной ситуации. Это общая модель связи. Но на 
континенте привычней положение, 
обязывающее суд следовать воле 
законодателя, и совершенно недопустимо обратное: чтобы законода
12  Лазарев В. В., Фурсов Д. И. Установления содержания права в судебных решениях // Журнал российского права. 2016. 
№ 5. С. 5—19.

тель в своем творчестве следовал судебной воле. Однако представляется 
заслуживающим поддержки положение, согласно которому «правопорядок, подобно любому порядку, покоится на решении, а не на норме», 
«это монополия решения»13.
К восприятию законодателем позиции Конституционного Суда РФ, 
как уже было замечено, обязывают 
Конституция РФ и Федеральный 
конституционный закон о Конституционном Суде РФ. Необходимости 
в аргументации названной обязанности нет. Обязанность многократно 
реализована на практике, что можно 
было бы без труда проиллюстрировать. Так, в ст. 80 «Обязанность государственных органов и должностных лиц по приведению законов и 
иных нормативных актов в соответствие с Конституцией Российской 
Федерации в связи с решением Конституционного Суда Российской Федерации» названного Закона федеральный законодательный орган не 
упоминается, и поэтому можно усомниться, что Государственная Дума 
является адресатом этой обязанности. В Законе установлена обязанность одного из субъектов законодательной инициативы — Правительства РФ — не позднее шести месяцев после опубликования решения 
Конституционного Суда РФ внести 
в Государственную Думу проект нового федерального конституционного закона, федерального закона 
или ряд взаимосвязанных проектов 
законов либо законопроект о внесении изменений и (или) дополнений в 
закон, признанный неконституционным в отдельной его части. Установлены обязанности и других государственных органов. Тем самым 
механизм восприятия позиции Конституционного Суда запускается. 
В итоге не остается сомнений в том, 
что законодатель вынужден будет 
рассматривать вопрос имплемен
13  Шмитт К. Политическая теология: 
сб. / пер. с нем. и сост. А. Филиппова. М., 
2000. С. 15.