Клиническая и экспериментальная тиреоидология, 2018, том 14, № 2

ë è í è ÷ å ñ ê à ÿ  è
êñïåðèìåíòàëüíàÿ
è ð å î è ä î ë î ã è ÿ
Ê
ÝÒ

Ежеквартальный научнопрактический журнал

2018      ТОМ 14      №2

ФГБУ “НМИЦ эндокринологии” Минздрава России
ОО “Российская ассоциация эндокринологов”

Журнал зарегистрирован Федеральной службой по надзору за соблюдением законодательства 
в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия. 
Свидетельство о регистрации ПИ № ФС7761848 от 18.05.2015
Журнал включен ВАК РФ в перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, 
в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертации 
на соискание ученой степени доктора и кандидата наук

РЕДАКЦИЯ ЖУРНАЛА:
 
Главный редактор  Мельниченко Г.А., д.м.н., профессор, академик РАН
 
Зам. главного редактора  Фадеев В.В., д.м.н., профессор, член-корр. РАН

ИМПАКТ-фактор РИНЦ 2017: 0,875

© “Клиническая и экспериментальная тиреоидология”, 2018
© ООО “Видар”, 2018
КОНТАКТЫ РЕДАКЦИИ
Адрес: 129626, Россия, Москва, ул. 3-я Мытищинская, д.16.
WEB: http://ket.endojournals.ru/
 E-mail: ket@endojournals.ru
ИЗДАТЕЛЬСТВО ООО "Видар"
Адрес: 109028, Россия, Москва, а/я 13.
WEB: http//www.vidar.ru/
Тел.: +7 (495) 768-04-34, +7 (495) 589-86-60.
Тираж: 3400 экз.

Журнал индексируется:
Russian Science Citation Index (РИНЦ) • Google Scholar • Socionet • Ulrich's Periodicals Directory
WorldCat • Cyberleninka • Directory of Open Access Journals (DOAJ)

Анциферов М.Б., д.м.н., профессор (Москва)
Бельцевич Д.Г., д.м.н. (Москва)
Ванушко В.Э., д.м.н. (Москва)
Герасимов Г.А., д.м.н., профессор (Нью-Йорк, 
США)
Гринева Е.Н., д.м.н., профессор (С.-Петербург)
Дедов И.И., д.м.н., профессор, 
академик РАН (Москва)
Кандрор В.И., д.м.н., профессор (Москва)
Малиевский О.А., д.м.н., профессор (Уфа)
Петеркова В.А., д.м.н., профессор, 
член-корр. РАН (Москва)

Петунина Н.А., д.м.н., профессор (Москва)
Поляков В.Г., д.м.н., профессор, 
член-корр. РАН (Москва)
Румянцев П.О., д.м.н. (Москва)
Свириденко Н.Ю., д.м.н., 
профессор (Москва)
Таранушенко Т.Е., д.м.н., профессор 
(Красноярск)
Трошина Е.А., д.м.н., профессор, 
член-корр. РАН (Москва)
Филиппов Ю.И., науч. сотр. (Москва)

Редакционная коллегия:

Зав. редакцией   Моргунова Т.Б.

ISSN 1995-5472 (Print)
ISSN 2310-3787 (Online)

Содержание

De Gustibus

Г.А. Герасимов
Новые приключения медианы йодурии   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .58

Оригинальные исследования

Н.А. Макрецкая, О.Б. Безлепкина, А.А. Колодкина, А.В. Кияев, Е.В. Васильев, 
В.М. Петров, О.А. Чикулаева, О.А. Малиевский, И.И. Дедов, А.Н. Тюльпаков
Молекулярно-генетические основы дисгенезии щитовидной железы  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .64

Е.С. Таскина, С.В. Харинцева 
Значение интерлейкинов 17, 23 и антител к рецептору тиреотропного гормона 
в патогенезе эндокринной офтальмопатии   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .72

N. Barnabishvilli, Г.А. Герасимов, T. Azikuri
Результаты скрининга неонатального ТТГ не совпадают с показателями 
оптимального йодного статуса у беременных женщин в Республике Грузия . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .81

Научный обзор

Г.А. Мельниченко, А.А. Рыбакова
Как оценивать функциональное состояние щитовидной железы 
и что делать в ситуации, когда тесты оказываются неадекватными? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .86

Т.С. Паневин, Н.В. Молашенко, Е.А. Трошина, Е.Н. Головенко
Аутоиммунный полигландулярный синдром взрослых: современные представления 
о предикторах развития поражения миокарда и диагностике компонентов заболевания . . . . . . . . . . . . .92

Детский фонд ООН (ЮНИСЕФ), Нью-Йорк, США
Глобальная сеть по йоду, Оттава, Канада 
Рекомендации по мониторингу программ йодирования соли 
и оценке статуса йодной обеспеченности населения   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .100

Некролог

Г.А. Герасимов
Габриэлла Морреал де Эскобар (1930–2017)   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .113

2018, Т. 14, №2

De Gustibus

Grigory A. Gerasimov 
New adventures of the median urinary iodine   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .58

Original studies

Nina A. Makretskaya, Olga B. Bezlepkina, Anna A. Kolodkina, Alexey V. Kiyaev, Evgeny V. Vasilyev, 
Vasily M. Petrov, Olga A. Chikulaeva, Oleg A. Malievsky, Ivan I. Dedov, Anatoliy N. Tiulpakov
Study of molecular basis of thyroid dysgenesis . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .64

Elizaveta S. Taskina, Svetlana V. Charinzeva
The role of interleukins 17, 23 and antibodies to the thyroid-stimulating hormone receptor 
in the pathogenesis of endocrine ophthalmopathy   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .72

Nelli Barnabishvilli, Gregory А. Gerasimov, Teimuraz Azikuri
The results of neonatal TSH screening do not agree with indicators 
of the optimal iodine status of pregnant women in the Republic of Georgia    . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .81

Review 

Galina A. Melnichenko, Anastasia A. Rybakova
How to assess functional state of thyroid gland, and what should we do 
in situation when thyroid function tests are inadequate?    . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .86

Taras S. Panevin, Natalia V. Molashenko, Ekaterina A. Troshina, Elena N. Golovenko
Autoimmune polyglandular syndrome of adults: current ideas about predictors development 
of damage of a myocardium and diagnostics of components of a disease    . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .92

United Nations Children’s Fund (UNICEF), New York, USA
Iodine Global Network, Ottawa, Canada
Guidance on the monitoring of salt iodization programmes 
and determination of population iodine status   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .100

Obituary

Gregory A. Gerasimov
Gabriella Morreale de Escobar (1930–2017) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .113

Сontents
2018, Vol. 14, Issue 2

Клиническая и экспериментальная тиреоидология, 2018, том 14, №2   |  DOI: 10.14341/ket9778   |  Clinical and experimental thyroidology, 2018:14(2)

58
© OO Российская ассоциация эндокринологов, 2018
© Russian association of endocrinologists, 2018

С начала 1990-х почти до конца нулевых годов 
отечественная тиреоидология развивалась под знаком “медианы йодурии”. Появление доступных методик, таких как определение концентрации йода 
в моче (КЙМ) и оценка объема щитовидной железы 
(ЩЖ) с помощью ультразвукового сканирования 
(УЗИ), помноженное на бескрайние просторы 
России, открыло невозделанное поле для эпидемиологических исследований. Аналогичные процессы 
происходили и в других частях света, и, применяя 
марксистскую терминологию, происходящее в то 
время можно было бы назвать “первоначальным 
накоп лением капитала”, если под капиталом понимать новые знания о природе и распространенности 
йодного дефицита.
Опять же в силу бескрайности просторов Россия 
остается одной из немногих стран в мире, в которых 
в течение последних 25 лет не было проведено общенационального исследования распространенности 
йодного дефицита. Вместо этого во многих регионах 
страны были выполнены (иногда неоднократно) 
авто номные проекты, включающие исследование 

КЙМ у школьников (реже – у других групп населения) с расчетом медианной КЙМ (мКЙМ) или, 
просто говоря, “медианы йодурии”. Несмотря на недостатки такого подхода (отсутствие единых критериев выбора кластеров и целевых групп населения), 
уже к началу нулевых годов исследования были проведены во всех федеральных округах и большинстве 
крупных регионов и показали, что практически на 
всей территории Российской Федерации потребление йода было недостаточным [1]. Снижение мКЙМ 
выявили даже там, где его меньше всего ожидали, – 
на берегу Черного моря и у жителей острова Сахалин, 
за исключением небольшой популяции корейцев, 
традиционно использующих в питании много морепродуктов и морских водорослей. 
Наиболее тяжелый йодный дефицит был выяв-
лен в Туве, где среди воспитанников интернатов 
и домов ребенка были обнаружены недавние случаи 
йододефицитного кретинизма, а мКЙМ была ниже 
20 мкг/л. В отличие от ряда других стран (например, 
Китая) только в одном населенном пункте России 
(г. Туринске Свердловской области) был выявлен 

De Gustibus  

Новые приключения медианы йодурии

©Г.А. Герасимов*

Глобальная сеть по йоду, Мёртл Бич, США 

New adventures of the median urinary iodine  

©Grigory A. Gerasimov*

Iodine Global Network (IGN), Myrtle Beach, USA

С начала 1990-х до конца нулевых годов отечественная тиреоидология развивалась под знаком “медианы йодурии”. 
Появление доступных методик, таких как определение концентрации йода в моче и оценка объема щитовидной железы 
с помощью ультразвукового сканирования, помноженное на бескрайние просторы России, открыло невозделанное поле 
для эпидемиологических исследований. В процессе исследований подчас возникали сложности с интерпретацией данных, что отчасти было связано с несовершенством имевшихся в то время международных руководств. В 2018 г. ЮНИСЕФ 
и Глобальная сеть по йоду (ГСЙ) выпустили обновленные рекомендации, основанные на анализе опыта и ошибок 
последних 10–15 лет. В своей регулярной колонке автор рассуждает о новых подходах к мониторингу программ йодной 
профилактики, в которых “медиане йодурии” отведено центральное место. 

Клю че вые сло ва: йод, мониторинг, беременность, ТТГ, йодированная соль, ЮНИСЕФ, Глобальная сеть по йоду. 

From the beginning of the 1990s until the end of the 2000s, Russian thyroidology developed under the auspice 
of “median ioduria”. The emergence of available techniques, such as urinary iodine analysis and the estimation 
of thyroid volume by ultrasonography, multiplied by the vast expanses of Russia, gave researchers an uncultivated field 
for epidemiological studies. In the course of the research, there were sometimes difficulties in interpreting the data 
identified in the epidemiological studies, which was partly due to the imperfection of the then existing international 
guidelines. In 2018, UNICEF and the Iodine Global Network (IGN) released updated recommendations based on 
an analysis of the experience and mistakes of the past 10-15 years. In his regular column, the author discusses new 
approaches to monitoring of iodine prophylaxis programs, in which the “median of ioduria” remains a central piece.  

Key words: iodine, monitoring, pregnancy, TSH, iodized salt, UNICEF, Iodine Global Network.

Статья может быть использована на условиях 
международной лицензии CC BY-NC-ND 4.0.
The article can be used under the CC BY-NC-ND 4.0 license.

Клиническая и экспериментальная тиреоидология, 2018, том 14, №2   |  DOI: 10.14341/ket9778  |   Clinical and experimental thyroidology, 2018:14(2)

59
© OO Российская ассоциация эндокринологов, 2018
© Russian association of endocrinologists, 2018

природный избыток йода в питьевой воде, а мКЙМ 
у школьников составила 719 мкг/л, что было примерно в 6 раз выше, чем в соседнем городе [2].  
Не обошлось и без “перегибов на местах”, что 
понудило тогдашнего научного редактора журнала 
“Проблемы эндокринологии” профессора В. Фадеева 
еще в 2003 г. открыть дискуссию на сайте “Тиронет”1 
под названием “Медиана йодурии от измученного 
редактора” и начать ее словами: “Люди, опомнитесь!!!” Возможно, что нервный срыв был вызван 
чтением подобного рода текста: “Продолжающееся 
воздействие антропоэкологического напряжения 
может закончиться переходом нейроэндокринных 
гомеостатических систем организма на новый биоэнергетический уровень, который выражается в изменении состояния здоровья, характеризующегося 
как преморбидное состояние или хронизация негативных процессов” [3].
Также возникли сложности с интерпретацией 
выявленных в процессе эпидемиологических исследований расхождений степени выраженности йодного дефицита по показателям мКЙМ по отношению 
к частоте зоба по данным УЗИ. Часто получалось, 
что мКЙМ у школьников на фоне проводимых профилактических мероприятий возрастала до оптимальных показателей, в то время как частота зоба 
если и снижалась, то ненамного и оставалась выше 
эндемического порога в 5%. 
В статьях весьма авторитетных специалистов 
стали появляться утверждения, что “проведение йодной  профилактики снижает напряженность зобной 
эндемии, но не ликвидирует ее полностью”. Что 
сущест вуют некие таинственные “экопатогены”, 
кото рые “крайне неблагоприятно влияют на функцию щитовидной железы и тем самым способствуют 
формированию зоба”, “а в генезе зоба в большинстве 
регионов России в настоящее время помимо дефицита йода существенную роль играют и другие зобогенные факторы, в основном экопатогены”. При 
этом “в тех случаях, когда в генезе зоба ведущую 
роль играют экопатогены, а не дефицит йода, лечение йодсодержащими препаратами неэффективно”. 
В ответ я посвятил пару статей разбору этих явных 
и надуманных проблем [4, 5].
Нельзя не признать, что ранние руководства помониторингу йодного дефицита, выпущенные под 
эгидой ВОЗ, ЮНИСЕФ и Глобальной сети по йоду2 
(ГСЙ), перечисляли индикаторы оценки йодного 
дефицита, как говорится, “через запятую”, не оцени
вая приоритетность и информативность тех или иных 
методов. У некоторых исследователей даже возникало впечатление, что для исследования йодного 
статуса населения необходимо применять всю батарею индикаторов (частоту зоба, экскрецию йода 
с мочой, уровень тиреоглобулина в крови и частоту 
повышения более 3% уровней неонатального тиреотропного гормона (ТТГ) свыше 5 мИЕ/л). Только 
в самой последней редакции руководства ВОЗ, 
ЮНИСЕФ и ГСЙ [6], выпущенной в 2007 г., приоритетным и наиболее информативным методом 
оценки текущего статуса йодной обеспеченности 
населения было названо определение йода в моче.
Однако с момента выпуска руководства [6] прошло более 10 лет, и возникла необходимость дать 
обнов ленные рекомендации, основанные на опыте 
и ошибках последних 10–15 лет. У читателя не должно возникнуть впечатления, что проблемы с “медианой йодурии” возникали только в российских исследованиях; они, увы, носили массовый характер. 
Поэтому в ЮНИСЕФ было проведено техническое 
консультативное совещание по мониторингу программ йодирования соли, по результатам которого 
были подготовлены рекомендации [7], опубликованные в 2018 г. С любезного согласия д-ра Р. Купки, 
советника по микронутриентам штаб-квартиры 
ЮНИСЕФ в Нью-Йорке, наш журнал опубликовал 
в этом номере перевод данных рекомендаций с небольшой редакторской адаптацией [8].  
Естественно, в этой колонке я не буду пересказывать содержание рекомендаций, но попытаюсь 
остановиться на некоторых моментах, наиболее, 
на мой взгляд, интересных для читателей тиреоидологического журнала. 
Начну с того, чему в рекомендациях уделено 
всего несколько строчек, но что может быть важным 
для эндокринологов, которые в России являются 
наиболее преданными сторонниками программ 
йодной  профилактики. А сказано там буквально 
следу ющее: оценка распространенности зоба (с использованием УЗИ, а тем более пальпации) в эпидемиологических исследованиях не является надежным индикатором статуса йодного потребления. При 
этом показатели объема ЩЖ и распространенности 
зоба оказались нечувствительными к быстрым изменениям уровня потребления йода3. Также имела 
место существенная субъективность при оценке 
зобов небольшого размера даже при использовании 
УЗИ. Все это не новости. Новость в том, что впервые 
четко сформулирована рекомендация прекратить исследование распространенности зоба при рутинных 

3  Именно этот реальный феномен, по всей видимости, 
стал причиной мифа об “экопатогенах”.  

1  https://forums.rusmedserv.com/showthread.php?t=4654
2  До переименования в 2012 г. – Международный совет 
по контролю за йододефицитными заболеваниями 
(ICCIDD).

Клиническая и экспериментальная тиреоидология, 2018, том 14, №2   |  DOI: 10.14341/ket9778   |  Clinical and experimental thyroidology, 2018:14(2)

60
© OO Российская ассоциация эндокринологов, 2018
© Russian association of endocrinologists, 2018

обследованиях статуса йодной обеспеченности населения, отдавая предпочтение анализу показателей 
мКЙМ, являющейся наилучшим индикатором потребления йода с питанием. 
Ни в коем случае нельзя понимать эту рекомендацию как запрет ученым изучать состояние ЩЖ 
при различном йодном статусе населения. Речь идет 
именно о рутинных исследованиях, проводимых 
в странах и регионах с определенными интервалами 
для мониторинга программ йодной профилактики. 
В новых рекомендациях [7] впервые четко указано, что обследования на базе школ для оценки статуса йодной обеспеченности населения имеют определенные ограничения по дизайну. Выбор школьников 
как целевой группы был обусловлен в первую очередь  
относительной простотой сбора материала (образцов 
соли и мочи для определения йода) в учебных заведениях по сравнению с домохозяйствами. Показатели 
мКЙМ у школьников достаточно точно отражают 
степень обеспеченности йодом общей популяции 
(general population), но не беременных и кормящих 
женщин, потребность в йоде у которых повышена.
Например, в принятой к публикации в следующем номере журнала статье из Беларуси показано, 
что мКЙМ у школьников (общенациональная когорта из 873 детей) составляла 191 мкг/л, ровно посередине диапазона от 100 до 300 мкг/л, что свидетельствует об оптимальном уровне йодной обеспеченности общей популяции. Вместе с тем мКЙМ у 
беременных женщин (121 мкг/л; общенациональная 
когорта из 700 женщин) указывает на неадекватный 
статус йодной обеспеченности: оптимальный диапазон составляет 150–250 мкг/л [9]. Это нередкая 
ситуация: две трети европейских стран, в которых 
были проведены обследования, сообщили о неадекватном йодном обеспечении беременных. При этом 
мКЙМ могла быть оптимальной в общей популяции 
[10]. 
Школьные обследования также могут неточно 
отражать йодный статус всего населения в странах 
или регионах, где действуют широкомасштабные 
программы школьного питания (с использованием 
йодированной соли или иных йодных добавок). Это 
имеет прямое отношение к России: при скудости 
профилактических мер для преодоления йодной недостаточности именно школьники чаще всего получают обогащенные йодом хлеб и другие продукты 
в рамках программ питания организованных коллективов. И если в уездном городе N мКЙМ у школьников оптимальная, это может не отражать статус 
йодной обеспеченности у остальных обывателей, не 
охваченных заботой государства российского.
Новые рекомендации [7] также расширяют 
диапазон  мКЙМ, указывающий на адекватное 

потреб ление йода у школьников, с 100–199 до 
100–299 мкг/л. При этом осталась неизменной 
интер претация мКЙМ более 300 мкг/л как “избыточное” потребление йода у школьников. Согласно 
прежнему руководству [6], существовал отдельный 
диапазон мКЙМ от 200 до 299 мкг/л, именованный 
как “более чем адекватное” потребление йода. Это 
вызывало вопросы и недоумение: чем “более чем 
адекватное” потребление йода отличается от “избыточного”? Ответ дало большое многонациональное 
исследование функции щитовидной железы у детей 
в зависимости от величины потребления йода, поведенное в 2013 г. Оно показало отсутствие дисфункции щитовидной железы у школьников при мКЙМ 
в диапазоне 100–299 мкг/л [11]. 
Нужно иметь в виду, что, по мнению составителей новых рекомендаций [7], расширение адекватного диапазона мКЙМ у школьников не должно распространяться на женщин репродуктивного возраста 
и вообще взрослых лиц. По мнению ведущих специалистов4 , диапазоны мКЙМ у детей в целом должны 
с определенной осторожностью распространяться 
на взрослых лиц, нормативы для которых пока еще 
не разработаны.  
Таким образом, мКЙМ является наилучшим индикатором статуса йодной обеспеченности населения, а мКЙМ у школьников в диапазоне от 100 до 
299 мкг/л указывает на отсутствие дефицита йода 
в общей популяции. Типичной ошибкой, указанной 
в рекомендациях [7], является представление о том, 
что лица с КЙМ <100 мкг/л имеют дефицит йода. 
Потребление йода с питанием и, следовательно, 
КЙМ являются очень вариабельными изо дня в день 
(особенно при анализе уровня йода в разовой порции 
мочи). Даже у лиц, среднее потребление йода у которых достаточно для поддержания нормальной функции ЩЖ, могут случаться отдельные дни и часы, 
когда КЙМ снижается до <100 мкг/л. В результате 
в популяциях с адекватным потреблением йода всегда 
будут встречаться показатели КЙМ <100 мкг/л. 
Вместе с тем эти показатели не являются индикативными для оценки распространенности дефицита 
йода среди населения. Об этом писали уже не раз, но 
ошибки в интерпретации данных носили массовый 
характер. 
Отчасти такая трактовка данных объясняется 
тем, что бюрократам в органах здравоохранения (не 
исключая ВОЗ!) не очень понятна суть “медианы 
йодурии”. Им нужны конкретные цифры “больных” 
и “здоровых”. Когда в качестве основного индикатора для оценки выраженности йодного дефицита 
использовалась заболеваемость или распространен
4  М. Zimmermann – персональное сообщение (2017).

Клиническая и экспериментальная тиреоидология, 2018, том 14, №2   |  DOI: 10.14341/ket9778  |   Clinical and experimental thyroidology, 2018:14(2)

61
© OO Российская ассоциация эндокринологов, 2018
© Russian association of endocrinologists, 2018

ность зоба, то все было в порядке. А как интерпретировать “медиану йодурии”? Вот и стали “больными” считать тех, у кого КЙМ при эпидемиологических исследованиях была <100 мкг/л. 
Например, мКЙМ в 122 мкг/л, полученная при 
обследовании общенациональной репрезентативной 
когорты школьников в Швейцарии, указывает на отсутствие йодного дефицита в общей популяции этой 
замечательной страны. Неправильно интерпретировать долю образцов мочи с уровнем йода <100 мкг/л 
(в приведенном выше примере таковых было 40%) 
как процент населения с йодным дефицитом. В равной мере 10% школьников с мКЙМ ≥300 мкг/л нельзя интерпретировать как долю населения, якобы 
имеющего избыточное потребление йода. 
Следует сказать, что в настоящее время ведется 
активный поиск новых методических подходов 
к тому, как использовать показатели КЙМ для определения доли лиц в популяции с дефицитом и избытком йода. В двух больших обследованиях, проведенных в Армении и Грузии в 2016–2017 гг., были 
впервые использованы оригинальные подходы для 
расчета не только мКЙМ, но и суточных показателей 
поступления йода с питанием, что позволяло вычислить долю лиц с низким и высоким потреблением 
йода [12]. Но эта тема выходит за рамки настоящей 
публикации и требует отдельного разговора. 
В начале этой колонки я предположил, что эра 
“медианы йодурии” в отечественной тиреоидологии закончилась в конце нулевых годов. А после 
наступил естественный спад интереса к проблеме. 
Какой смысл повторных обследований йодной обеспеченности населения, если профилактические мероприятия в основном носят формальный характер? 
Определенным разочарованием была неспособность 
правительственных органов и Государственной Думы 
в течение уже более 15 лет принять закон, регулирующий (даже в ограниченном масштабе) обязательное 
йодирование соли.   
В недавно опубликованной статье [13] сотрудники НМИЦ эндокринологии Минздрава России 
проанализировали показатели заболеваемости и распространенности отдельных форм йододефицитных 
заболеваний у детей (0–14 лет), подростков (15–17 лет) 
и взрослых лиц (старше 18 лет) за период с 2009 по 
2015 г.
Результаты были вполне ожидаемыми: заболеваемость эндемическим и другими формами нетоксического зоба детей за изученный период возросла 
с 41,4 до 44,2 случаев, а взрослых – с 910,5 до 
978,4 случаев на 100 тыс. населения. При этом заболеваемость зобом у подростков несколько снизилась (может быть, сказался эффект использования 
йодированной соли в школьном питании?). Также 

был отмечен существенный рост заболеваемости 
и распространенности субклинического гипотиреоза во всех возрастных группах. Даже признавая несовершенство приведенной выше статистики, рассчитанной по данным обращаемости населения 
в медицинские учреждения, можно сделать вывод 
о фактическом провале системы профилактики 
йодного дефицита в стране.  
Скажу прямо: сегодня я не вижу необходимости 
возобновления широкомасштабных полевых эпидемиологических исследований статуса йодной обеспеченности населения России (как на национальном, 
так и региональном уровне). Вернуться к “медиане 
йодурии” можно только после того, как будут 
приняты  законодательные акты, регламентирующие 
эффективные мероприятия по использованию йодированной соли в хлебопекарной промышленности, 
общественном питании и повышению ее доступности в розничной торговле.  
Но и сидеть сложа руки тоже неправильно: 
нужно внедрять методы оценки, практически не требующие дополнительных затрат. Например, одним 
из перспективных индикаторов оценки статуса йодной обеспеченности является частота повышения 
уровня неонатального ТТГ свыше 5 мМЕ/л. Согласно 
руководству [6], при оптимальном статусе йодной 
обеспеченности частота случаев увеличения ТТГ 
свыше 5 мМЕ/л не должна превышать 3%.
За последние годы в России была создана эффективная система скрининга новорожденных на врожденный гипотиреоз (ВГ). В 2015 г. такой скрининг 
проводился в 85 субъектах Федерации, а доля охвата 
новорожденных скринингом составила 99,1% [14]. 
Учитывая то, что все лаборатории уже имеют базы 
данных по уровню ТТГ у новорожденных, на мой 
взгляд, не должно возникнуть существенных проблем с расчетом процентной доли уровней ТТГ 
в крови свыше 5 мМЕ/л. По крайней мере, такие 
наблю дения в течение уже  более 20 лет проводят 
в Тюменской области. И за этот период времени 
частота  неонатального ТТГ снизилась с 44% в 1993 г. 
до 5,0–5,4% в 2013–2015 гг. [15].  
Однако использование данных скрининга ВГ для 
целей мониторинга йодной обеспеченности имеет 
свои ограничения. Хотя неонатальный ТТГ полезен 
для выявления умеренной и тяжелой степени дефицита йода, его следует с осторожностью рекомендовать для оценки в регионах с оптимальным йодным обеспечением и при легком йодном дефиците. 
В статье из Грузии, опубликованной в этом же номере [16] , было показано, что частота повышения уровня ТТГ >5 мМЕ/л у новорожденных уменьшилась 
с 4,46% в 2009 г. до 3,5% в 2015 г. Однако только 
в г. Тбилиси частота ТТГ >5 мМЕ/л была ниже 3% – 

Клиническая и экспериментальная тиреоидология, 2018, том 14, №2   |  DOI: 10.14341/ket9778   |  Clinical and experimental thyroidology, 2018:14(2)

62
© OO Российская ассоциация эндокринологов, 2018
© Russian association of endocrinologists, 2018

уровня отсечения для адекватного обеспечения питания йодом. В других регионах страны (Западная 
и Восточная Грузия) частота ТТГ >5 мМЕ/л составляла 3,8 и 4,4% соответственно, что можно было бы 
ошибочно интерпретировать как легкий дефицит 
йода. На самом деле, по данным общенационального 
репрезентативного обследования, проведенного 
в 2017 г., мКЙМ у беременных женщин составляла 
211 мкг/л, а у школьников – 298 мкг/л [12]. 
Возможной причиной повышения частоты ТТГ 
>5 мМЕ/л было то, что в национальную когорту 
новорожденных в Грузии входили недоношенные 
дети. Кроме того, у какой-то части детей кровь для 
анализа ТТГ собрали вне рекомендованного периода (2–5 дней после родов) из-за быстрой выписки 
родильниц из медицинского учреждения. Исключение из общей когорты упомянутых групп новорожденных, у которых чаще встречается транзиторная 
гипертиротропинемия, по данным пока не опубликованного исследования, проведенного в Армении, 
снижало частоту ТТГ >5 мМЕ/л до менее 3%5. Следует 
добавить, что в Армении уже пару десятилетий тому 
назад достигнуто устойчивое оптимальное потребление йода всем населением с мКЙМ 242 мкг/л 
у школьников, 226 мкг/л у беременных [17].  
Завершая свою уже непомерно растянувшуюся 
колонку, скажу, что “медиана йодурии” стала теперь 
главным действующим лицом мониторинга программ йодной профилактики и приключения ее 
только начинаются. 

Список литературы [References]
1. Герасимов Г.А., Фадеев В.В., Свириденко Н.Ю., и др. 
Йододефицитные заболевания в России. Простое решение 
сложной проблемы. – М.: Адамантъ, 2002. [Gerasimov GA, 
Fadeev VV, Sviridenko NY, et al. Yododefitsitnye zabolevaniya 
v Rossii. Prostoe reshenie slozhnoy problemy. Moscow: Adamant; 
2002. (In Russ.)]
2. Кияев А.В., Платонова Н.М., Абдулхабирова Ф.Х., и др. 
Влияние избыточного потребления йода на функциональное 
состояние щитовидной железы и спектр ее патологии 
у жителей г. Туринска, Свердловской области. // Клиническая 
и экспериментальная тиреоидология. – 2015. – Т. 11. – №1. – 
С. 43-49. [Kiyaev AV, Platonova NM, Abdulhabirova FM, et al. 
Influence of excessive iodine intake on the thyroid function and 
spectrum of thyroid abnormalities in population of Turinsk, 
Sverdlovsk Region, of Russia. Clinical and experimental thyroidology. 2015;11(1):43-49. (In Russ.)] doi: 10.14341/ket2015143-49.
3. Андрюков Б.Г., Кику П.Ф., Семенова В.В. Гигиеническая 
оценка влияния факторов среды обитания Приморского 
края на заболеваемость щитовидной железы. // Гигиена 
и санитария. – 2005. – №4. – C. 6-9. [Andryukov BG, Kiku PF, 
Semenova VV. Hygienic assessment of the impact of environ
mental factors of the Primorye Territory on the incidence of thyroid 
diseases. Gig Sanit. 2005;(4):6-9. (In Russ.)]
4. Герасимов Г.А. Отзыв на дискуссионную статью Э.П. Ка саткиной “Диффузный нетоксический зоб. Вопросы классификации и терминологии”. // Проблемы эндокрино логии. – 
2001. – Т. 47. – №6. – С. 12-15. [Gerasimov GA. Otzyv na diskussionnuyu stat’yu E.P. Kasatkinoy “Diffuznyy netoksicheskiy zob. 
Voprosy klassifikatsii i terminologii”. Problems of endocrinology. 
2001;47(6):12-15. (In Russ.)]
5. Герасимов Г.А. Куда катится колесо, или вновь о простом 
решении сложной проблемы. // Клиническая и экспери ментальная тиреоидология. – 2006. – Т. 2. – №4. – С. 4-7. 
[Gerasimov GA. Where does the wheel roll or again about simple 
solution of the difficult problem. Clinical and experimental thyroidology. 2006;2(4):4-7. (In Russ.)]
6. World Health Organization. Assessment of iodine deficiency disorders 
and monitoring their elimination: a guide for programme managers. 
Geneva: WHO; 2007.
7. UNICEF. Guidance of the monitoring of salt iodization programmes 
and determination of population iodine status [Internet]. UNICEF, 
2018 [cited 2018 Jul 22]. Avaliable from: https://www.unicef.org/
nutrition/files/Monitoring-of-Salt-Iodization.pdf
8. ЮНИСЕФ; Глобальная сеть по йоду. Рекомендации по 
мониторингу программ йодирования соли и оценке статуса 
йодной обеспеченности населения (русскоязычная версия) // 
Клиническая и экспериментальная тиреоидология. – 2018. – 
Т. 14. – №2. – C. 100-112 [UNICEF; IGN. Guidance on the 
monitoring of salt iodization programmes and determination of 
population iodine status: Russian language version. Clinical 
and experimental thyroidology. 2018;14(2):100-112 (In Russ.)] 
doi: 10.14341/ket9734.
9. Мохорт Т.В., Петренко С.В., Леушев Б.Ю., и др. Оценка 
йодного обеспечения детей школьного возраста и беременных 
женщин в Республике Беларусь в 2017–2018 годах. // 
Клиническая и экспериментальная тиреоидология. – 2018. – 
Т. 14. – №3. (в печати). [Mokhort TV, Petrenko SV, Leushev BY, 
et al. Assessment of iodine provision of school-age children 
and pregnant women in the Republic of Belarus in 2017–2018. 
Clinical and experimental thyroidology. 2018;14(3) (in press). 
(In Russ.)] doi: 10.14341/ket9732.
10. Zimmermann MB, Gizak M, Abbott K, et al. Iodine deficiency 
in pregnant women in Europe. Lancet Diabetes Endocrinol. 
2015;3(9):672-674. doi: 10.1016/s2213-8587(15)00263-6.
11. Zimmermann MB, Aeberli I, Andersson M, et al. Thyroglobulin 
is a sensitive measure of both deficient and excess iodine intakes 
in children and indicates no adverse effects on thyroid function 
in the UIC range of 100-299 mug/L: a UNICEF/ICCIDD study 
group report. J Clin Endocrinol Metab. 2013;98(3):1271-1280. 
doi: 10.1210/jc.2012-3952.
12. Gerasimov G, Sturua L, Ugulava T, van der Haar F. Georgia celebrates optimal iodine nutrition. IDD Newsletter. 2018;46(1):2-4. 
13. Трошина Е.А., Платонова Н.М., Панфилова Е.А., Панфилов К.О. Аналитический обзор по результатам мониторинга 
основных эпидемиологических характеристик йододефицитных заболеваний у населения Российской Федерации за 
период 2009–2015 гг. // Проблемы эндокринологии. – 

5  N. Hutchings – персональное сообщение (2018).

Клиническая и экспериментальная тиреоидология, 2018, том 14, №2   |  DOI: 10.14341/ket9778  |   Clinical and experimental thyroidology, 2018:14(2)

63
© OO Российская ассоциация эндокринологов, 2018
© Russian association of endocrinologists, 2018

2018. – Т. 64. – №1. – С. 21-37. [Troshina EA, Platonova NM, 
Panfilova EA, Panfilov KO. The analytical review of monitoring 
of the basic epidemiological characteristics of iodine deficiency 
disorders among the population of the Russian Federation 
for the period 2009–2015. Problems of endocrinology. 2018;64(1): 
21-37. (In Russ.)] doi: 10.14341/probl9308.
14. Дедов И.И., Безлепкина О.Б., Вадина Т.А., и др. Скрининг 
на врожденный гипотиреоз в Российской Федерации. // 
Проблемы эндокринологии. – 2018. – Т. 64. – №1. – С. 14-20. 
[Dedov II, Bezlepkina OB, Vadina TA., et al. Screening for congenital hypothyroidism in the Russian Federation. Problems 
of endocrino logy. 2018;64(1):14-20. (In Russ.)]  
doi: 10.14341/probl8752.

15. Суплотова Л.А., Макарова О.Б., Ковальжина Л.С., 
Шарухо Г.В. Профилактика йодного дефицита в Тюменской 
области: успех или неудача? // Клиническая и экспериментальная тиреоидология. – 2015. – Т. 11. – №3. – C. 39-46. 
[Suplotova LA, Makarova OB, Kovalzhina LS, Sharuho GV. 
Prevention of iodine deficiency in the Tyumen region: success or 
failure? Clinical and experimental thyroidology. 2015;11(3):39-46. 
(In Russ.)] doi: 10.14341/ket2015339-46.
16. Barnabishvilli N, Gerasimov G, Azikuri T. The results of neonatal 
TSH screening do not agree with indicators of the optimal iodine 
status of pregnant women in the Republic of Georgia. Clinical 
and experimental thyroidology. 2018;14(2):81-85.  
doi: 10.14341/ket9777.
17. Hutchings N, Gerasimov G. Salt iodization in Armenia: a model 
for sustained success. IDD Newsletter. 2017;45(4):2-4.
Информация об авторах [Authors info]

Герасимов Григорий Анатольевич, д.м.н., профессор, региональный координатор Глобальной сети по йоду по странам 
Восточной Европы и Центральной Азии [Grigory A. Gerasimov, MD, PhD, Professor]; e-mail: gerasimovg@inbox.ru;  
ORCID: https://orcid.org/0000-0002-6299-7219 

Как цитировать [To cite this article]

Герасимов Г.А. Новые приключения медианы йодурии // Клиническая и экспериментальная тиреоидология. – 2018. – Т.14. – №2. – С. 58-63. doi: 10.14341/ket9778

Gerasimov GA. New adventures of median urinary iodine. Clinical and experimental thyroidology. 2018;14(2):58-63. 
doi: 10.14341/ket9778

Рукопись получена: 20.07.2018  Рукопись одобрена: 25.07.2018 
Received: 20.07.2018 
 
Accepted: 25.07.2018 

Клиническая и экспериментальная тиреоидология, 2018, том 14, №2   |   DOI: 10.14341/ket9556  |   Clinical and experimental thyroidology, 2018:14(2)

64
© Клиническая и экспериментальная тиреоидология, 2018
© Clinical and experimental thyroidology, 2018

Оригинальное исследование | Original study 

Молекулярно-генетические основы дисгенезии щитовидной железы 

©Н.А. Макрецкая1*, О.Б. Безлепкина1, А.А. Колодкина1, А.В. Кияев2, Е.В. Васильев1, 
  В.М. Петров1, О.А. Чикулаева1, О.А. Малиевский3, И.И. Дедов1, А.Н. Тюльпаков1

1 ФГБУ “Национальный медицинский исследовательский центр эндокринологии” Минздрава России, Москва, Россия
2 ФГБОУ ВО “Уральский государственный медицинский университет” Минздрава России, Екатеринбург, Россия
3 ГБУЗ РБ “Республиканская детская клиническая больница”, Уфа, Россия

Study of molecular basis of thyroid dysgenesis  

©Nina A. Makretskaya1*, Olga B. Bezlepkina1, Anna A. Kolodkina1, 
  Alexey V. Kiyaev2, Evgeny V. Vasilyev1, Vasily M. Petrov1, Olga A. Chikulaeva1, 
  Oleg A. Malievsky3, Ivan I. Dedov1, Anatoliy N. Tiulpakov1

1 Endocrinology Research Centre, Moscow, Russia
2 Ural State Medical University, Ekaterinburg, Russia 
3 Republican Children’s Clinical Hospital, Ufa, Russia

Врожденный гипотиреоз – гетерогенная группа заболеваний, объединенных общим признаком – снижением функции 
щитовидной железы (ЩЖ) к моменту рождения. 80–85% случаев заболевания обусловлены различными вариантами 
нарушения органогенеза ЩЖ. На сегодняшний день в литературе описано 5 генов: TSHR, PAX8, FOXE1, NKX2-1, NKX2-5, 
задействованных в патогенезе дисгенезии щитовидной железы. 
Цель. Оценить частоту мутаций в генах TSHR, PAX8, FOXE1, NKX2-1, NKX2-5 среди пациентов с тяжелым врожденным 
гипотиреозом.
Методы. В исследование включен 161 пациент с врожденным гипотиреозом (64 мальчика, 97 девочек) с уровнем тиреотропного гормона по данным скрининга или ретестирования более 90 мМЕ/л. При ультразвуковом исследовании ЩЖ 
у 138 обследуемых диагностированы различные варианты дисгенезии, у 23 пациентов объем железы соответствовал нормальным значениям относительно площади поверхности тела. Для молекулярно-генетического анализа применялся 
метод высокопроизводительного параллельного секвенирования.  Секвенирование осуществлялось на полупроводниковом секвенаторе PGM (Ion Torrent, Life Technologies, США) с использованием панели праймеров “Гипотиреоз” (Custom 
DNA Panel). Оценка патогенности мутаций осуществлялась согласно последним международным рекомендациям 
(ACMG, 2015). 
Результаты. Мутации в генах, приводящие к дисгенезии щитовидной железы, были выявлены у 13 пациентов 
(8,1%, 13/161): TSHR, n = 6; NKX2-1, n = 3; NKX2-5, n = 1; PAX8, n = 3; FOXE1, n = 0. 
Заключение. Мутации в генах, обусловливающие развитие дисгенезии щитовидной железы, являются редкой патологией. 
Среди наших пациентов наибольшее количество мутаций выявлено в гене TSHR. 

Клю че вые сло ва: дисгенезия, высокопроизводительное параллельное секвенирование, врожденный гипотиреоз.

Congenital hypothyroidism is a heterogeneous group of diseases, which is manifested by loss of function of the 
thyroid gland that affects infants from birth. 80–85% of cases are due to different types of thyroid dysgenesis. 5 genes 
have been described that are involved in the pathogenesis of thyroid dysgenesis: TSHR, PAX8, FOXE1, NKX2-1, 
NKX2-5.
Aims. To evaluate the prevalence of mutations in the genes TSHR, PAX8, FOXE1, NKX2-1, NKX2-5 among patients 
with severe congenital hypothyroidism.
Materials and methods. 161 patients (64 boys, 97 girls) with congenital hypothyroidism (TSH levels at neonatal 
screening or retesting greater than 90 mU/l) were included in the study. 138 subjects had different variants of thyroid 
dysgenesis, and 23 patients had normal volume of the gland. A next generation sequencing was used for moleculargenetic analysis. Sequencing was performed using PGM semiconductor sequencer (Ion Torrent, Life Technologies, 
USA) and a panel “Hypothyroidism” (Custom DNA Panel). Assessment of the pathogenicity of sequence variants 
were carried out according to the latest international guidelines (ACMG, 2015).
Results. 13 patients had variants in thyroid dysgenesis genes (8,1%, 13/161): TSHR, n = 6; NKX2-1, n = 3; NKX2-5, 
n = 1; PAX8, n = 3; FOXE1, n = 0. 
Conclusions. Mutations in thyroid dysgenesis genes are a rare pathology. The majority of variants among our patients 
were identified in TSHR.

Key words: thyroid dysgenesis, next generation sequencing, congenital hypothyroidism.

Статья может быть использована на условиях 
международной лицензии CC BY-NC-ND 4.0.
The article can be used under the CC BY-NC-ND 4.0 license.

Клиническая и экспериментальная тиреоидология, 2018, том 14, №2   |   DOI: 10.14341/ket9556  |   Clinical and experimental thyroidology, 2018:14(2)

65
© Клиническая и экспериментальная тиреоидология, 2018
© Clinical and experimental thyroidology, 2018

Дисгенезия щитовидной железы (ЩЖ) объединяет гетерогенную группу пороков развития органа и 
согласно исследованиям, основанным на методах 
визуализации, составляет 80–85% всех случаев врожденного гипотиреоза (ВГ) [1, 2]. В структуре данной 
патологии выделяют аплазию ЩЖ (20–30%) вследствие нарушения процессов детерминации или ускорения апоптоза предшественников фолликулярных 
клеток ЩЖ, эктопию (50–60%), обусловленную преждевременным прекращением миграционного процесса, а также гипоплазию органа (5%) [2–4]. 
К настоящему моменту идентифицировано 5 генов, ответственных за развитие ВГ вследствие дисгенезии ЩЖ: TSHR, PAX8, FOXE1, NKX2-1, NKX2-5 
[5]. Изучение молекулярных механизмов, лежащих в 
основе патогенеза дисгенезии органа, позволило выделить изолированные формы заболевания и ВГ в 
составе наследственных синдромов [5]. Так, мутации 
в генах PAX8 и TSHR приводят к изолированным нарушениям процессов эмбриогенеза ЩЖ [5], мутации 
в NKX2-1 и FOXE1 – к синдромам “мозг – легкие – 
щитовидная железа” и Бамфорта–Лазаруса соответственно [5]. Обособленное положение занимает ген 
NKX2-5, экспрессия которого выявлена помимо 
щито видной железы также и в сердце [6, 7]. Исходя из 
профиля экспрессии, мутации в NKX2-5 должны приводить к синдромальной форме заболевания, однако  
на сегодняшний день нет достоверных данных ни 
о роли данного гена в самих процессах эмбриогенеза 
ЩЖ, ни о случаях мутаций с доказанной патогенностью, приводящих к развитию дисгенезии ЩЖ [6, 7].
В настоящей работе впервые в Российской 
Федерации изучена частота мутаций в генах, ответственных за развитие дисгенезии щитовидной железы, на выборке из 161 пациента.

Цель 
Изучить частоту моногенных форм тяжелого 
врожденного гипотиреоза вследствие мутаций в генах 
TSHR, PAX8, FOXE1, NKX2-1, NKX2-5.

Методы

Дизайн исследования

Проведено обсервационное многоцентровое 
одно моментное выборочное неконтролируемое исследование с участием пациентов с тяжелым врожденным гипотиреозом.

Критерии соответствия

Критерием включения в исследование было 
повы шение уровня тиреотропного гормона (ТТГ) по 
данным неонатального скрининга или ретестирования более 90 мМЕ/л. Неонатальный скрининг был 

проведен всем пациентам по месту жительства в соответствии с приказом Минздравсоцразвития РФ 
от 22.03.2006 №185 “О массовом обследовании новорожденных детей на наследственные заболевания”.
Критерием исключения из исследования было 
увеличение размеров щитовидной железы (ВОЗ, 
2003) по данным неонатального скрининга. 

Условия проведения

Первичное обследование и набор пациентов 
были проведены на следующих базах: ФГБУ “Национальный медицинский исследовательский центр 
эндо кринологии” Минздрава России (Москва), 
ГБУЗ РБ “Республиканская детская клиническая 
больница” (Уфа), ГБУЗ СО “Областная детская клиническая больница №1” (Екатеринбург). 

Продолжительность исследования

Набор пациентов проводился в период с ноября 
2014 г. по сентябрь 2016 г.

Исходы исследования

В ходе проведения молекулярно-генетического 
исследования оценивались наличие и частота обнаружения мутаций в генах TSHR, NKX2-1, NKX2-5, 
PAX8, FOXE1. 

Методы регистрации исходов

Молекулярно-генетический анализ проводился 
в лаборатории отделения наследственных эндокринопатий ФГБУ “НМИЦ эндокринологии” Минздрава России. Геномную ДНК выделяли из лейкоцитов периферический крови стандартным методом 
(набор Pure Link, Genomic DNA Mini Kit, Life 
Technologies, США). Для молекулярно-генетического анализа применялся метод NGS. Использовалась 
разработанная в отделении наследственных эндокринопатий ФГБУ “НМИЦ эндокринологии” 
Минздрава России панель праймеров для мультиплексной ПЦР и секвенирования с применением 
технологии Ion Ampliseq™ Custom DNA Panel 
(Life Technologies, США). Панель праймеров 
“Гипотиреоз” охватывает кодирующие области следующих генов: TPO, PAX8, NKX2-5, IYD, SLC26A4, 
TG, GLIS3, FOXE1, NKX2-1, DUOX2, DUOX1, DOUXA2, 
TSHR, SLC5A5, TSHB, THRB, THR, UBR1, THRA, 
SLC16A2. Подготовка библиотек и эмульсионная 
ПЦР проводились в соответствии с рекомендациями 
производителя. Секвенирование осуществлялось на 
полупроводниковом секвенаторе PGM (Ion Torrent, 
Life Technologies, США). Биоинформатическая обработка результатов секвенирования проводилась 
с помощью программного модуля Torrent Suite 4.2.1 
(Ion Torrent, Life Technologies, США) и пакета про

Клиническая и экспериментальная тиреоидология, 2018, том 14, №2   |   DOI: 10.14341/ket9556  |   Clinical and experimental thyroidology, 2018:14(2)

66
© Клиническая и экспериментальная тиреоидология, 2018
© Clinical and experimental thyroidology, 2018

грамм Annovar (версия 2014Nov12) [8]. После анализа 
полученных данных проводилось подтверждение полученных мутаций на секвенаторе Genetic Analyzer 
Model 3130 (Life Technologies, США). В качестве 
рефе ренсных последовательностей генов использовались ссылки Genbank (http://www.ncbi.nlm.nih.gov/
genbank). Интерпретация результатов исследований 
и оценка патогенности нуклеотидных изменений 
проводились согласно международным рекомендациям [9]. Обозначение мутаций проведено в соответствии с рекомендациями den Dunnen и Antonarakis 
[10]. 
Одному пациенту с подозрением на обширную 
делецию в гене PAX8 по результатам анализа покрытия NGS и пациентам с одной гетерозиготной мутацией в гене TSHR (n = 3) проведена мультиплексная 
амплификация лигазо-связанных проб (multiplex 
ligation-dependent probe amplification, MLPA). При 
этом использовался набор зондов SALSA MLPA 
probemix P319, включающих последовательность 
генов TPO, PAX8, FOXE1, NKX2-1, TSHR (MRCHolland, Нидерланды), и стандартный набор реагентов SALSA MLPA EK1–FAM (MRC-Holland, 
Нидерланды). Обработка полученных данных проведена с использованием программного обеспечения 
Coffalyser.Net (MRC-Holland, Нидерланды).

Этическая экспертиза

Данное исследование одобрено локальным этическим комитетом ФГБУ “НМИЦ эндокринологии” 
Минздрава России (протокол №12 от 22.10.2014). 
Информированное согласие было получено от всех 
обследованных пациентов; если возраст обследованных не достиг 15 лет, информированное согласие 
было подписано законным представителем в соответствии с протоколом исследования.

Статистический анализ

Размер выборки участников предварительно не 
рассчитывался. Статистическая обработка данных 
проводилась на персональном компьютере с использованием пакета прикладных программ Exel Microsoft 
Office 2013 и STATISTICA 10.0 (StatSoftInc., USA, 
Version 10.0). Для количественных признаков рассчитывались медианы (Me), перцентили [25; 75]. 

Результаты

Объекты (участники) исследования

В исследование был включен 161 пациент с диагнозом “врожденный гипотиреоз” (ТТГ более 90 мМЕ/л). 
Медиана возраста пациентов на момент проведения исследования составила 5,1 года [2,9; 10,8], 
самому младшему пациенту было 2 нед, старшему – 

17 лет 11 мес. Распределение по полу было следующим: 97 девочек (60,25%) и 64 мальчика (39,75%). 
В ходе проведения ультразвукового исследования щитовидной железы получены следующие результаты: щитовидная железа нормального объема 
выявлена у 23 пациентов, гипоплазия – у 97, эктопия 
органа – у 10 и полная аплазия – у 31 обследуемого.

Основные результаты исследования

По результатам проведенного молекулярно-генетического исследования мутации в гене TSHR 
были выявлены у 6 пациентов (3,73%, 6/161), 
NKX2-1 – у 3 обследуемых (1,86%, 3/161), NKX2-5 – 
у 1 (0,62%, 1/161), PAX8 – у 3 (1,86%, 3/161) (таблица). Мутации в гене FOXE1 обнаружены не были. 
В нашем исследовании компаунд-гетерозиготная мутация в гене TSHR выявлена у одного пациента (N4), у двух сибсов от близкородственного брака 
(N1-1 и N1-2) выявлена гомозиготная мутация, трое 
пациентов (N2, N3-1, N3-2) имели по одной гетерозиготной мутации (таблица). Пациентам из последней группы (N2, N3-1, N3-2) проведено дополнительное генетическое исследование методом мультиплексной амплификации лигазо-связанных проб, 
однако патологических изменений выявлено не было. 
Среди идентифицированных нами нуклеотидных изменений ранее описанной оказалась только 
миссенс-мутация c.C484G p.P162A (замена пролина 
на аланин в положении 162) [11]. По результатам 
функционального исследования выявлено, что для 
стимуляции мутантного рецептора требуется значительное повышение уровня ТТГ (в 20 раз) по сравнению с нормой [11]. 
Клинически у пациентов с мутациями в TSHR 
выявлены уменьшенные или нормальные размеры 
ЩЖ, что согласуется с патогенезом заболевания 
(таб лица). У двух сибсов с гомозиготной мутацией 
p.I47fs обнаружена аплазия ЩЖ, что вероятно связано с полной утратой рецептором функциональной 
активности.
Различные нуклеотидные изменения в гене 
NKX2-1 выявлены у 3 пациентов: 2 делеции со сдвигом рамки считывания, которые были классифицированы как патогенные, и 1 миссенс-мутация 
с не определенной патогенностью (таблица, подробное описание клинического случая N5 было представлено нами ранее [12]). Все нуклеотидные изменения выявлены в гетерозиготном состоянии, что 
согласуется с аутосомно-доминантным типом наследования, характерным для данного заболевания [13]. 
У пациентов N5 и N7 помимо ВГ были диагностированы дополнительные компоненты синдрома. 
С первых месяцев жизни у пациента N5 выявлена 
мышечная гипотония, задержка моторного развития,